Слово о благоговении, порядке и точности соблюдения устава, а также о почтении к старшим

Один многоопытный пожилой аскет рассказывал мне: – Древние отцы имели благоговение, имели внимание, имели строгость. Они не следили за внешностью своего лица, волос, чтобы казаться красивыми. Они всегда носили накидку поверх подрясника, благочестиво склоняли голову из почтения и избегали смотреть в лицо человеку, чтобы не быть дерзновенными. У них было чувство стыда, они не разговаривали и не смеялись. В церкви носили особые сандалии. Как-то монах Модест надел новые сандалии, которые скрипели во время ходьбы. Это стало известно на совете старцев, его пригласили и велели носить новые сандалии дома, а в церкви старые. «Мы смотрели на старцев и боялись их», – говорил один аскет, желая показать, что был страх, благоговение, почтение и отсутствие дерзновения перед старшими по возрасту. Да, это было. А есть ли ныне? О времена! О нравы!..

* * *

Старец Антоний Кавсокаливит был образцом и примером строгого исполнения святогорского устава. Поведение его было простым и смиренным. На устах у него всегда было «благослови», «буди благословенно» и «молитвами святых отец наших». Даже внутри скита он ходил в рясе. Старчики вспоминают его с умилением.

* * *

Как-то мы попросили одного восьмидесятилетнего аскета сказать нам слово на пользу души о старых отцах.

Он ответил нам немногословно:

– Что я вам скажу? Старые отцы были другими людьми. Они имели благоговение.

– В чем заключалось это благоговение?

– В отсутствии дерзновения и чрезмерной смелости, в почтении, в смиренном, без лицемерия, поведении, в слове, в походке, в сидении, в одежде. Всегда – и когда они были наедине, и когда встречались с людьми, и когда находились в церкви, и когда пели или служили Литургию, и когда занимались своим рукоделием. Они не мололи впустую языком, никто не слышал их смеха, они не иронизировали, не «искушали» человека намеренно. Кроткие, рассудительно молчаливые, искренние, простые, нелицемерные, приятные в общении... Слово их было приправлено солью²⁰⁶¹, жизнь их была святой и изобилующей явными плодами Святаго Духа. Они избегали фамильярности, которая предшествует дерзновению. Поведение их было благодатным, они обладали особой уравновешенностью, во всем знали меру.

Мы помним общежительных отцов, молчаливых, глубоких, погруженных в молитву и созерцание, всегда со склоненной головой: и в церкви, и за трапезой, и при ходьбе, и во время рукоделия.

* * *

В каливе Трех Отроков на Вигле жило одно благословенное братство. О нем мне рассказывал благоговейный старец М. из Керасьи.

Старец этого братства по имени Досифей был весьма строг. Самым старшим из его учеников был отец Агафодор. Добродетелью из всех выделялся отец Акакий, у которого была борода, достигавшая пояса. Он заранее получил извещение о своей смерти и плакал, больше от радости. Когда приходил какой-нибудь посетитель, он сидел со сложенными руками. Все молчали, говорил только старец. Почтение и сознательное молчание. «У мертвого нет дел», – говорили они. Если старец не давал указания, они даже не угощали гостей. Они не знали, что такое гнев, не знали, что такое осуждение. Среди них царствовали молитва, радость и веселие, а во сне они часто видели Христа.

* * *

Накануне своего монашеского пострига приснопамятный игумен Гавриил поел маслин, и потому, как он сам нам рассказывал, постриг был отложен. Ему следовало есть один сухой хлеб, что он и исполнил на следующий день, несмотря на то что тогда случился праздник Благовещения.

* * *

Дионисиатский монах Никифор, семидесятидевятилетний старчик, лежавший уже на смертном одре, несмотря на то что страдал от астмы и миокардии, не позволил себе нарушить Великий пост даже малым количеством молока или рыбы.

– Если я, геронда, нарушу пост, то неужели не умру? Благодарю тебя за твою отеческую любовь, но за шестьдесят лет я ни разу не нарушал Четыредесятницы, и теперь совесть не дает мне ее нарушить. Довольно для меня и супа с оливковым маслом. Совершите надо мной соборование, и через 5–6 дней я отойду.

* * *

Славу добродетельного мужа стяжал благочестивый старец Иаков Дионисиат. О его удивительной жизни нам рассказывали приснопамятные игумен Гавриил и отец Лазарь.

Однажды в день праздника, в тот год, когда уставщиком был старец Иаков, монахи, его сверстники, хотели угостить его в кладовой стаканом десертного вина, называемого на Афоне «сполокани», он же отказывался. Они настаивали, называли его гордым, но он говорил, что может испортить стакан. Наконец этот простой, но верный монашеской строгости старец, желая показать, что их настойчивость исходит от лукавого, берет стакан в левую руку, а правой налагает на него знамение Честнаго Креста Господня. Тотчас стакан раскалывается на четыре части, а все содержимое выплескивается на глазах у всех!

Более того, старец Иаков потом рассказывал, что в то время как его уговаривали нарушить свое правило и выпить, он видел лукавого демона, бесстыдно балагурящего, и понял, что это действие ненавистника всякого добра, скрытое под мнимым братолюбием его собратьев.

* * *

Есть монахи, вскормленные святостью, воспитанные жизнью святых. Они живут в постоянном общении со святыми, говорят о святых. Они ощущают живое присутствие всех святых Единой Святой Соборной и Апостольской торжествующей Церкви. Они являются настоящими этиологами, знатоками житий, последований, праздников и ночных бдений, исповедниками особой чудесной помощи каждого угодника Божия.

К таковым святолюбцам относится и очень простой по своему образу жизни, изможденный, согбенный от аскетических трудов старец Феоктист Дионисиат. Нет паломника, посетителя монастыря, которого он не окружил бы своей любовью, не отправил бы поклониться келье святого Нифонта и настенному изображению Христа, которое святой видел в откровении. Не лишит он его и посещения расположенной рядом кельи святого Никодима Святогорца.

Старец Феоктист особенно чтит, как уроженец Эпира²⁰⁷, эпирских святых, как, впрочем, и всех остальных. Каждый день он читает синаксарии всех святых, стараясь никого не пропустить, даже из числа новомучеников. Он всегда готов услужить, кроток и совершенно безгневен. Помню, как старец Лазарь, служитель Божественного имени Иисуса Христа и делатель Иисусовой молитвы, взял под свою защиту тогда еще молодого отца Феоктиста, которого многие братия испытывали, укоряя его или считая дурачком и тронутым. Но он переносил это с редким терпением и радовался в своих скорбях. Однажды он доверительно поведал мне, что знает монаха, ныне здравствующего, на ладонь которого без страха садились дикие голуби и другие небесные птицы, когда он их кормил. Однако мой лукавый ум разгадал его предосторожность²⁰⁸ ...

* * *

Были и ныне есть аскеты и святогорские монахи, строго соблюдающие уставы, посты, бдения и живущие согласно отеческим преданиям. К таковым принадлежал и папа-Неофит, отличавшийся приверженностью местному афонскому преданию. Он совершал Божественные литургии во всех каливах Нового Скита. В нем всегда горело желание служить. Как-то раз диакон Серафим из братства Аврамеев заснул на одном из бдений. Отец Неофит не позволил ему служить Литургию. Подобным же образом он отказал и одному мирскому священнику:

– Отче, ты не можешь служить, потому что заснул на бдении, да еще к тому же не читал последования ко Святому Причащению.

* * *

Папа-Неофит из Нового Скита был малограмотным. Он работал на токарном станке и изготавливал ступки и деревянные ложки. На рабочем месте он держал книги и потихоньку читал их по слогам до тех пор, пока не научился хорошо читать. В конце концов он даже принял священство и стал иеромонахом.

* * *

Врач Спиридон Кабанаос, монах из Великой Лавры, готовил лекарства и клал их перед иконой святых бессребреников, а больному говорил: «Иди, положи поклон и возьми свои лекарства».

* * *

– Не опускай в своей молитве ни одного узелка. Один монах не радел о своем молитвенном правиле в течение одной недели, и диавол вывел его со Святой Горы в мир, – рассказывал мне один весьма ревностный и благоговейный пустынник.

Однажды на воскресной утрени в монастыре Великой Лавры на меня произвела немалое впечатление строгость в соблюдении церковного устава. Чтец не прочитал положенную в воскресенье кафизму из Псалтири (а в каждое воскресенье положено читать определенные псалмы, относящиеся к событию Воскресения Господня). Тогда один старчик, кротчайший геро-Захария, из монахов старого поколения, встал со своей стасидии и не успокоился, пока опущение не было исправлено. Он пошел в типикарион²⁰⁹ и оттуда то ли сам прочитал положенное, то ли поручил это кому-то из молодых монахов.