Седмица 33-я по Пятидесятнице
Понедельник. О печати кесаря
Однажды фарисеи задали Господу Иисусу очередной искусительный вопрос: «Позволительно ли давать подать кесарю, или нет? Давать ли нам, или не давать»? В конечном итоге «Иисус сказал им в ответ: отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу». Но как трудно в иных случаях понять, что кому принадлежит. Это так же трудно, как и разделить, что требуется для души, а что – для тела, – настолько они соединены в этой жизни.
В данном случае все очевидно: на монете – «кесаревы» «изображение и надпись». А если на монете изображение Господа Иисуса Христа? Или, например, святого Георгия Победоносца? Неужели эти монеты сразу станут Божьими, и мы уже не должны отдавать их тому, кто их чеканил?
Ну а кому принадлежит драгоценный богослужебный сосуд с изображением Господа Иисуса Христа? Что делать, если кесарь-богоборец говорит: я требую, чтобы вы под страхом смерти отдали мне все ценное, и в том числе – богослужебные предметы. А мы сказали бы: нет, богослужебные предметы мы отказываемся отдать. И вступили бы в физическую борьбу. И, конечно же, были бы побеждены и казнены, о чем кесарь и предупреждал. За что бы мы приняли смерть: за Христа, или за золото?
Мы, христиане, должны знать свое место в мире. Мы всегда должны быть готовы, что нас начнут гнать, а для начала – отбирать все ценное. Хотя бы, и в качестве провокации. Разве мы отречемся от Христа, когда уступим силе, и отдадим то, что они считают ценностью? Глядя на драгоценную чашу, мы удивляемся ее красоте, и мастерству ее создателей. И совсем другие чувства возникают перед Евхаристическими сосудами преподобного Сергия, сделанными просто из дерева, и которые никому, кроме нас, не нужны.
Когда срывали с икон драгоценные оклады, разве иконы не явились от этого в подлинной своей красоте? А когда отнимали иконы, объявляя их «художественной ценностью», – разве с меньшим благоговением прикладывался христианин к простой бумажной иконке с изображением священных ликов?
А страдать за золото? Страдать за ценности? Христос-то «пострадал за нас, оставив нам пример, дабы мы шли по следам Его». Апостол говорит: «не воздавайте злом за зло, или ругательством за ругательство; напротив, благословляйте, зная, что вы к тому призваны, чтобы наследовать благословение». А какие чувства испытывает человек, вцепившийся и не отдающий драгоценный предмет? Те же самые, что и похититель.
Для того, чтобы мы не заблудились, слово Божие постоянно напоминает, что именно «драгоценно пред Богом». Вот и сегодня, например: «Жены», «да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоценно пред Богом». А за почитание каких сосудов с нас спросится? – «Также и вы, мужья, обращайтесь благоразумно с женами, как с немощнейшим сосудом, оказывая им честь, как сонаследницам благодатной жизни, дабы не было вам препятствия в молитвах».
Конечно, все, что связано с нашей верой, с Богослужением, – все для нас драгоценно, все почитаемо, и не допускает небрежения. Но древние христиане предавали души именно за Христа, а не за то, что как-то косвенно связано с Ним. Мы не должны повторять ошибок прошлого, когда Богоборческая власть снова будет провоцировать нас: хватать ценности, вырывая вместе с ними и наши души, которые прилепились к ним, не сумев отличить Божьего от кесарева.
Вторник. О схождении Господа Иисуса Христа во ад
На вопрос саддукеев о будущей жизни Господь ответил, что, «когда из мертвых воскреснут, тогда не будут ни жениться, ни замуж выходить, но будут, как Ангелы на небесах».
Ну а пока воскресение не настало, что происходит с душами умерших? Однажды, накануне своей смерти, царь Саул в отчаянии просил волшебницу вызвать дух пророка Самуила. И Самуил, всю жизнь верно служивший Богу, сказал тому, кто прогневал Бога: «Завтра ты и сыны твои будете со мною» (1Цар.28:19). И от этих слов «Саул вдруг пал всем телом своим на землю, ибо сильно испугался» (1Цар.28:20). Значит, в одно место приходили и праведник, и грешник. И даже праведники рассуждали так: «Кто находится между живыми, тому есть еще надежда, так как и псу живому лучше, нежели мертвому льву. Живые знают, что умрут, а мертвые ничего не знают, и уже нет им воздаяния, потому что и память их предана забвению, и любовь их, и ненависть, и ревность их уже исчезли, и нет им более части во веки ни в чем, что делается под солнцем» (Еккл.9:4–6).
Но на самом деле и тогда никто не был брошен или отвержен Богом. От Апостола Петра узнаем, что Христос, «быв умерщвлен по плоти, но ожив духом», «сойдя, проповедовал» «находящимся в темнице духам», «некогда непокорным ожидавшему их Божию долготерпению»! В частности, «во дни Ноя, во время строения ковчега, в котором немногие, то есть восемь душ, спаслись от воды».
Значит, Господь сходил и в место страданий, называемое «темницей», или «адом». Не забыл он, не выбросил из памяти, не уничтожил души тех, чьи тела погубил водами потопа! А значит, кто-то и услышал Его, кто-то и вышел за Ним. Конечно же, среди первых и Самуил, и – Ной. И – еще многие и многие, о ком мы ничего пока не знаем.
От первого и до второго пришествия Христова и умирают, и будут умирать и грешные, и праведные. Одни – в наказание и в пример остальным, чтобы одумались. А другим, не менее страдающим, и тоже лютой смертью отходящим, Господь говорит: «вы блаженны; а страха их не бойтесь и не смущайтесь».
«Пострадав за грехи наши», Он, «восшед на небо, пребывает одесную Бога». И в то же время Псалмопевец свидетельствует: «Куда пойду от духа Твоего? И от лица Твоего куда убегу? Взойду ли на небо, Ты там». И – с такой же определенностью продолжает: «сойду ли в преисподнюю, и там Ты» (Пс.138:7–8)! Все пронизано Божеством, пред всеми – Он. Но – и здесь, и там – «очи Господа обращены к праведным, и уши Его к молитве их, но лице Господне против делающих зло». И кто упорно не хочет ни там, ни здесь, видеть очей, исполненных любви и милости, перед тем, и там, и здесь, – бездушная маска – грозное, немилосердное лице без очей.
И еще Апостол говорит: «Будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета о вашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением». Но – как нам вложить в простые человеческие слова всю ту надежду, которая открывается из слов Божественного Писания!
Среда. О страдающих плотию
«Итак, как Христос пострадал за вас плотию, то и вы вооружитесь тою же мыслью», – пишет Апостол Петр.
Мы не раз слышали, что выше, чем пострадать и умереть за Христа, – христианин подняться не может. Но сегодня Апостол говорит, что и вообще «страдающий плотию перестает грешить». А правда, какими бы ни были грехи человека, но, при виде его страданий, не отходит ли все куда-то на задний план? Какие бы ни были грехи до-потопного человечества, но – вот, представим себе: люди отчаянно забираются все выше от наступающей воды, видят гибель детей и неотвратимое приближение своей смерти, и вот – мучительное удушье от воды, судорожное желание вдохнуть хотя бы глоток воздуха. До греха ли тут? И можем ли мы их судить, какими бы ни были их грехи? И как судить злодея, который, пройдя врата мучительной смерти, с успокоенным, скрывающим тайну его страданий, лицем, лежит перед нами в гробу!
И вот, ко всем этим душам, в темницу, сходит Господь. Значит, теперь, после страданий, возросла надежда, что они услышат.
А мы, живущие, не прошедшие врата смерти, должны вооружиться «тою же мыслию». Апостол сравнивает погибших в водах потопа с нами, крещенными во Христа Иисуса водным крещением, и давшими Богу «обещание … доброй совести» (1Пет.3:21). Значит, в крещении с нами происходит то же, что произошло с ними. И обещать Богу добрую совесть – то же самое, что умереть. Умереть миру. Христианин живет «уже не по человеческим похотям, но по воле Божией». И кто продолжает жить языческой жизнью, – смотрит на нас с изумлением, как на мертвых. Апостол пишет, что они «дивятся, что вы не участвуете с ними в том же распутстве, и злословят вас».
Но вот, мы пережили это в крещении, добровольно. А другие достигли того же невольно, пройдя через горнило страданий. Что же, значит, спасение всех людей тем или иным образом – неизбежно? Но если бы так, то Господь и Апостолы не учили бы нас, а пустили бы все на самотек: воды и огня на всех хватит. Но учительное слово все-таки не умолкает, и убеждает нас любить Бога «всем сердцем, и всем умом, и всею душею, и всею крепостью, и любить ближнего, как самого себя».
«Близок всему конец», и не за горами последние испытания, о которых повествует «Откровение Иоанна Богослова». Но не уповайте слепо на спасающую Божью премудрость. Еще более «будьте благоразумны и бодрствуйте в молитвах. Более же всего имейте усердную любовь друг ко другу, потому что любовь покрывает множество грехов».
А то ведь и забираясь на высоту от наступающей воды, можно отталкивать более слабых. И на кресте можно злословить распятого рядом с тобой (Лк.23:39). И даже, как сказано в Откровении, люди, которые переносили страшные казни, и не умерли от них, все-таки «не раскаялись в делах рук своих». «И не раскаялись они в убийствах своих, ни в чародействах своих, ни в блудодеянии своем, ни в воровстве своем» (Откр.9:20–21).
А если бы и раскаялись. Все равно, – лучше через свободу и через любовь, а не через невольные страдания. Это достойнее человека
Четверг. О искушениях, о пастырях и о вдовице
«Возлюбленные! Огненного искушения, для испытания вам посылаемого, не чуждайтесь, как приключения, для вас странного», – пишет Апостол Петр, – «но как вы участвуете в Христовых страданиях, радуйтесь, да и в явление славы Его возрадуетесь и восторжествуете». И хотя в любых страданиях есть очищающая сила, но как все-таки важно, чтобы страдания были именно «Христовы». И если страдаешь «как христианин, то не стыдись, но прославляй Бога за такую участь». «Только бы не пострадал кто из вас, как убийца, или вор, или злодей, или как посягающий на чужое». Такая опасность есть всегда, и особенно в смутные времена, когда все путается, и не сразу разберешь: обманываешь ты законную власть, или применяешь военную хитрость против врага.
Особенно Апостол беспокоится о пастырях. «Пастырей ваших умоляю»: «пасите Божие стадо, какое у вас, надзирая за ним не принужденно, но охотно и богоугодно, не для гнусной корысти, но из усердия». Пастыри в церкви всегда пользовались уважением и заботой. Но отсюда для них опасность: чувствовать себя, как ослица, на которой ехал Христос. Она вполне могла думать, что именно ради нее ей под копыта постилают одежды. Такой «пастырь» только покрикивает, да укоряет, да поучает: «будем же, братья и сестры, то-то и то-то»! «Сии, поядающие домы вдов и напоказ долго молящиеся, примут тягчайшее осуждение». А в случае гонений – падает первым. А за ним и все овцы оказываются разогнанными. И Апостол умоляет пастырей управлять своей паствой, «не господствуя над наследием Божиим, но подавая пример стаду».
Гонения для церкви неизбежны. Надо пройти сквозь тьму, и не дать при этом угасить в своей душе свет Христов. «Ибо время начаться суду с дома Божия; если же прежде с нас начнется, то какой конец не покоряющимся Евангелию Божию? И если праведник едва спасается, то нечестивый и грешный где явится»?
Когда-то Господь сказал: «Суд же состоит в том, что свет пришел в мир, но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы. Ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет, и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы; а поступающий по правде идет к свету, дабы явны были дела его, потому что они в Боге соделаны» (Ин.3:19–21). Вот и получается, что те, которые поднимаются к свету, встречают на своем пути поток опускающихся во тьму, и этот поток старается увлечь и их за собою.
И как устоять в этом потоке, если подниматься и так труднее, чем лететь вниз? – А только так, как бедная вдова, которая, когда все клали в церковную сокровищницу «от избытка своего, а она от скудости своей положила все, что имела». Что сможет помешать ей? Кто сможет остановить ее? За что сможет уцепиться враг, чтобы увлечь ее в бездну, когда она возложила всю надежду на Бога, положив в сокровищницу «все пропитание свое».
«Итак, страждущие по воле Божией да предадут Ему, как верному Создателю, души свои, делая добро».
Пятница. О добродетели в добродетели
Святый Апостол Петр пишет: «покажите в вере вашей добродетель, в добродетели рассудительность, в рассудительности воздержание, в воздержании терпение, в терпении благочестие, в благочестии братолюбие, в братолюбии любовь».
В вере должна быть видна добродетель. Потому что, как и Апостол Иаков писал, «вера, если не имеет дел, мертва сама по себе» (Иак.2:17). Вера и видна только «из дел» (Иак.2:18), и больше никак.
Но и в добродетели должна быть видна рассудительность. Не все для всех является добром. Иногда надо промолчать, иногда сказать, иногда – дать, иногда – отнять. Иногда надо с человеком «даже и не есть вместе» (1Кор.5:11), а иногда и нарушить пост ради совместной трапезы. Кого-то надо впустить в дом, а о ком-то сказано: «того не принимайте в дом и не приветствуйте его» (2Ин.10). Так, прежде, чем делать то, что тебе кажется добрым и полезным, надо рассудить, а является ли оно на самом деле таковым.
А в рассудительности мы должны показать воздержание. Потому что иное – рассудительность на основании Слова Божия и церковного опыта. А иное – лукавое мудрование на основании скрытых страстей. Например, пост может быть нарушен по любви, а может и по чревоугодию, которое только и ищет благовидного предлога.
В воздержании должно быть видно терпение. Терпение вообще делает осязательной и существенной любую добродетель. Терпение дает всему как бы плоть и кровь, и твердое место во времени. Ибо сказано, что спасется только претерпевший «до конца» (Мф.10:22).
В терпении непременно должно быть благочестие. Терпение спасительно не само по себе, а только ради Господа, ради вечной жизни. Потому что можно терпеть и ради гордости, и ради тщеславия, чтобы выставить свою силу, прославиться своими подвигами.
А благочестие невозможно без братолюбия. Ужасно то «благочестие», которое мыслит себя только в неукоснительном выполнении обрядов и уставов, и сразу взрывается ненавистью к живому человеку, который вольно или невольно нарушит наш распорядок жизни. А вот в братолюбии должна быть видна любовь, которая «не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла» (1Кор.13:5). Потому что любовь к брату может быть и по пристрастию к нему, и потому, что он в чем-то полезен, или потому, что он любит нас.
Так, все должно быть во всем. Потому что каждое, взятое само по себе, зачастую выглядит плоским, карикатурным. А иногда даже страшным, как, например, образцовое послушание дочери Иродиады (Мф.14).
К тому же, всякая добродетель, взятая в отрыве от других, может быть даже маской диавола. Говоря о последних временах, Господь предостерегает: «берегитесь, чтобы кто не прельстил вас», потому что «многие придут под именем Моим, и будут говорить, что это Я». Придут как бы в маске той или иной добродетели. Иной – уж такой правоверный, но только в душе, а не в делах. Иной – весь добродетель, безо всякой рассудительности, а иной – весь лукавая рассудительность, умеющая все повернуть на любой вкус. Иной – весь воздержание, на удивление, выше всякой меры. Иной – такой братолюбивый, что всех обольстит, всех заставит даром работать на себя. А иной – весь кажущаяся любовь, безразличная к добру и злу, не останавливающая зло, не встающая грудью на защиту слабого, безразличная и к истине, и к вере.
Так что рабу Божьему надо заботиться, чтобы в нем было все, и одно видно было в другом, и другое в третьем, и так все во всем. И предела себе тоже не ставить. Потому что не только в том случае, «если это в вас есть», но и если это постоянно «умножается», только тогда вы «не останетесь без успеха и плода в познании Господа нашего Иисуса Христа».
Суббота. О необходимости вопиять к Богу день и ночь
Господь Иисус Христос сказал, «что должно всегда молиться и не унывать», и что Бог непременно «защитит избранных Своих, вопиющих к Нему день и ночь, хотя и медлит защитить их». А в подтверждение – рассказал притчу, как некая вдова упорно просила бессовестного судию защитить ее. И так она ему надоела, что он сделал-таки по ее просьбе. А уж что тогда говорить о Боге, о нашем любящем Отце!
Однако же обратим внимание, что, согласно этой притче, на прямую помощь Бога может рассчитывать только тот, кто уже исчерпал все данные Богом возможности, и – взывает «к Нему день и ночь»! А иной, отвергая всех врачей, просит, чтобы Бог Сам исцелил его. Иной просит, чтобы Бог дал все необходимое для жизни, вместо того, чтобы самому трудиться. Иной – просит освобождения от гнета врагов, вместо того, чтобы отважно, не щадя себя, встать грудью против них, или – смиренно просить мира, просить пощады, поступившись для этого своей гордостью или частью своего состояния.
Бывали в истории такие случаи. Маленькая страна гордо отвергает требование сильного соседа, пусть ущемляющее национальное самолюбие, но вполне справедливое. И что же? В результате начинается мировая война, конечно, с верой, что «с нами Бог»! А в результате – погибли миллионы, рухнула великая империя, заступившаяся за гордого союзника, и в этой бывшей империи воцарился такой режим, от которого погибли еще десятки миллионов людей.
А вот – другой пример, из наших дней. Во время межнациональной войны одна группировка была окружена, и ей грозило полное уничтожение. И тогда ее предводитель пришел в стан врагов и смиренно, и даже униженно, на коленях, стал просить пощады для своих людей. И – спас свой народ, и врагов удержал от кровопролития. К сожалению, такие случаи только мелькают, а не ставятся перед властителями, в качестве примера, как надо служить своему народу, как добиваться его блага: не ценой чужой крови, а ценой победы над собой, над своей гордыней.
А вот – замечательный пример из нашей истории. Святой Димитрий Донской пришел к преподобному Сергию просить благословения на войну с идущим на Русь татарским ханом. Преподобный же сначала сказал: «Ты, князь, данник хана, ты обещал ему верность. Что ему надо? Может быть, золота? – Дай. Может быть, чести? – Так пойди, поклонись». Князь ответил: «Я пробовал и то, и другое». « Ну, если ты уже ничего не можешь сделать для сохранения мира и душ своих подданных, то – иди. Бог поможет тебе, и ты победишь». И – помним, как потом день и ночь стоял преподобный на молитве, испрашивая победу!
Все наши жизненные трудности не случайны. Нам необходимо упражняться в терпении, смирении и верности Богу. Это важнее побед, здоровья и преуспеяния в жизни. «Верно слово: если мы с Ним умерли, то с Ним и оживем; если терпим, то с Ним и царствовать будем; если отречемся, и Он отречется от нас». Но если даже «мы неверны», если все время пытаемся отклонить крест, сойти с него, обойти тесный путь, и, вопреки Его предостережению пойти широким путем, то все равно «Он пребывает верен». Он снова будет пытаться спасти нас, сужая путь жизни и побуждая снова взойти на крест. «Ибо Себя отречься не может».
Воскресение. О мытаре и фарисее
Неделя 33-я
Начинается приготовительное к Великому посту время. «Два человека вошли в храм помолиться», – звучат сегодня эти до слез знакомые слова. Хотя нас и много в храме, но Господь всегда видит только двоих. И в последующие недели будут: два сына одного отца; два человека, стоящие один по правую, а другой по левую сторону престола Судии; один идущий в вечную жизнь, а другой – в вечную муку.
А пока – два человека, пришедшие в храм: «один фарисей, а другой мытарь». И вот, мытарь, безжалостный и корыстный сборщик налогов, «пошел оправданным в дом свой более, нежели» фарисей, принадлежавший, по словам Апостола Павла, «к строжайшему в нашем вероисповедании учению»!
Но мало ли удивительного? Не удивительно ли, например, что, по словам Апостола, всегда, «все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы; злые же люди и обманщики будут преуспевать во зле, вводя в заблуждение и заблуждаясь»? Все удивительно и таинственно и в Божьем мире, и в нашей церковной жизни. И надо бы уже привыкнуть, что своей молитвой «да будет воля Твоя», – мы обрекаем себя непрестанно удивляться и недоумевать, а потом – плакать от неожиданного, мудрого и радостного, исхода.
Но вернемся к мытарю и фарисею и прикоснемся к тайне каждого. Господь приоткрывает, о чем «сам в себе» молился фарисей: «Боже! Благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю». Слышишь эту молитву, и чувствуешь, что перед фарисеем все время стена чужих грехов. За этой стеной уютно, потому что на этом фоне растешь и растешь в своих глазах. Но Бога-то за этой стеной совсем не видно!
А что же мытарь? А перед его глазами тоже только стена грехов. Но – грехов собственных. И ему не от кого отворачиваться, не от кого брезгливо отодвигаться. Стоя в храме, он все время помнит, кто он, где он, перед Кем он. Поэтому он не смеет даже «поднять глаза на небо», и только, «ударяя себя в грудь», без конца повторяет: «Боже! Будь милостив ко мне грешнику!»
Господь рассказал эту притчу для тех, «которые уверены были в себе, что они праведны, и уничижали других» (Лк.18:9). Он показал, что как нельзя одновременно смотреть вперед и назад, так невозможно видеть одновременно и свои, и чужие грехи. Когда занимаешься разглядыванием чужих, то не видишь своих, и не испытываешь нужды в покаянии. А когда по-настоящему увидишь свои, то обо всем забудешь, и начнешь, как мытарь, бить себя в грудь и плакать: «Боже! Будь милостив ко мне, грешнику!»
Мытарь ощутил духовную нищету, и Бог ему необходим, чтобы хоть во что-то одеться, и «чтобы не видна была срамота наготы» его (Откр.3:18). Мытарь открыт Богу, и стоит перед бездной Божьего милосердия, и в этом залог его будущего бесконечного обогащения. А фарисей ушел ни с чем, потому, что у него итак все есть, и Бог ему не нужен. Господь же, как в песне Пресвятой Девы, «алчущих исполнил благ, а богатящихся отпустил ни с чем».
Ладно, если бы фарисей хоть благодарил за помощь в борьбе с грехами. Но чувствуется, что он и не боролся, и не пролил ни пота, ни крови. Все досталось ему с рождения, даром. И он, как тот нерадивый раб, который получил от своего господина один талант, но не преумножил его, гордо заявляет: «вот тебе твое» (Мф.25:25). Фарисей хвалится, что у него нет таких грехов, как у «прочих людей». Но что же у него есть? А есть лишь то, что он постится два раза в неделю и дает десятину от всего, что приобретает.
И Святая Церковь заповедует в эту седмицу как раз не соблюдать поста в среду и пятницу. Это – чтобы мы осознали, что ни среда, ни пятница, ни десятина, – не заменит того, что «важнейшее в законе: суд, милость и веру» (Мф.23:23). Суд над собой, милость к падшим, и веру в Бога, Которому все одинаково дороги. Вот «сие надо делать», а потом уж «и того не оставлять».
А некоторые в эту седмицу все равно, вопреки церковному установлению, постятся. Почему же? А потому, что, как у того фарисея, у них ничего нет за душой: ни любви, ни милости, ни веры. У них есть только внешнее, только форма, которую всегда можно предъявить и которой всегда можно похвалиться. Отними у них эту форму, и они сразу почувствуют себя нагими и нищими. Но не перед Богом, а перед теми самыми «прочими людьми», над которыми превозносились, и с которыми не хотели иметь ничего общего.