Седмица 28-я по Пятидесятнице
Понедельник. О глиняных и о золотых сосудах
Апостол Павел пишет: «в большом доме есть сосуды не только золотые и серебряные, но и деревянные и глиняные; и одни в почетном, а другие в низком употреблении».
Золото и есть золото, и никогда не станет глиной, равно как и глина – никогда золотом не станет. Что же, каждому человеку предопределена своя судьба? И праведник только потому таков, что создан таким? И грешник – тоже никогда не сможет перемениться? Но почему же тогда Небесный Пастырь оставляет девяносто девять овец ради одной заблудившейся? И почему всех, без исключения, призывает быть совершенными, как совершен Небесный Отец?
Апостол Павел тоже призывает глину стать золотом: «Кто будет чист от» всего, чуждого Богу, – пишет он, – «тот будет сосудом в чести, освященным и благопотребным владыке, годным на всякое доброе дело». Павел также дает золоту советы, как ему оставаться золотом: «юношеских похотей убегай, а держись правды, веры, любви, мира со всеми призывающими Господа от чистого сердца». И далее советует «с кротостью наставлять противников, не даст ли им Бог покаяния к познанию истины», не даст ли и им Бог перестать быть глиняными сосудами и стать золотыми и серебряными.
А в сегодняшнем Евангелии слышим, как и Сам Господь плакал над Иерусалимом: «о, если бы и ты хотя в сей твой день узнал, что служит к миру твоему! Но» «придут на тебя дни, когда враги твои» «не оставят в тебе камня на камне, за то, что ты не узнал времени посещения твоего». Над глиной не плачут из-за того, что она никак не может стать золотом! Плачут над тем, что могло и должно было стать совершенно иным, и не стало.
Но если для человека возможно перемениться, то почему слово Божие дает такие образы праведных и нечестивых, как разная земля, или разные сосуды, когда исключен переход в противоположное? А это, наверное, чтобы и нечестивый ужаснулся того окончательного окаменения и отпадения, которое ему грозит. И чтобы праведник тоже ужаснулся, заглянув в ту пропасть, которой он чудесным образом миновал, но которая всегда готова поглотить его, если он сделает ложный шаг.
Вторник. О благоприятном моменте и о сгущении времени
Апостол Павел писал к Тимофею: «Итак, заклинаю тебя перед Богом и Господом нашим Иисусом Христом, Который будет судить живых и мертвых в явление Его и Царствие Его: проповедуй слово, настой во время и не во время, обличай, запрещай, увещевай со всяким долготерпением и назиданием. Ибо будет время, когда здравого учения принимать не будут, но по своим прихотям будут выбирать себе учителей, которые льстили бы слуху; и от истины отвратят слух и обратятся к басням».
Последнее особенно поражает. Прочитав, каждый скажет: это же – наше время! Ищем чего-то необычного – с востока ли, с запада ли. Ищем «старца», чтобы все про нас и за нас сказал, и сам бы все за нас сделал. А если не понравится, – идем к другому, который польстил бы слуху, и сказал бы по сердцу.
Характерна для нашего времени и любовь к «басням», то есть к увлекательному вымыслу. В конце «басни», конечно, всегда – «бичуется порок». Но пока дойдешь до наказания порока, сколько налюбуешься его высокохудожественным описанием! Для воспитанного на «баснях» – воздух истины невыносим. Как на шуточной картинке: приехали в лес, а человек жадно приник к выхлопной трубе автомобиля, чтобы отдышаться, вдохнуть родного отравленного воздуха.
А чистый воздух истины, это – Священное Писание. «Все Писание Богодухновенно». Оно «полезно для назидания», открывает, что есть истина. Оно полезно «для обличения», потому что показывает, что все сказанное об истине относится непосредственно к тебе, и обличает, что ты далек от истины. Оно полезно и «для исправления», помогает привести себя в соответствие с истиной. И – «для наставления в праведности», чтобы помочь сохраниться в новой, Богоугодной жизни.
Но почему Апостол предостерегает об опасностях именно будущего времени, как будто его время идеально, и все люди обращены к истине, презирают басни, и не по своим прихотям ищут учителей? Думается, что если бы мы оказались в его времени, нас поразил бы беспросветный мрак язычества, и непреодолимое упорство иудейского мира. А очутись Апостол в наше время, он поразился бы благоприятности его для христианской проповеди. Для истинного проповедника всегда и «время благоприятное», и «день спасения». «Ныне» – для него единственное, самое благословенное Богом время.
Послание это было отправлено из темницы. Апостол знал, что уже не выйдет на свободу.
Поэтому время для него как бы сгустилось. Как и Сам Господь, входя в Иерусалим, чувствует, что и для него время сжалось, началась страстная седмица. И поэтому он уже не только увещевает, но и сурово обличает, и даже берет в руки бич. Так и Павел невольно старается передать это ощущение и Тимофею: побудить его скорее сделать все, что возможно, и даже более того. Он даже заклинает Богом: «проповедуй слово, настой во время и не во время, обличай, запрещай, увещевай со всяким долготерпением и назиданием».
Нам тоже должно бы передаться ощущение Павла, что время сжалось, сгустилось, и надо успеть все возможное и невозможное. Хотя вроде бы мы и не в темнице, и страстные дни вроде бы еще не наступили. Но – надо успеть, потому что завтра непременно наступит уже совсем другое, совсем неблагоприятное время.
Среда. О последних днях Божьего человека
Второе послание Апостола Павла к Тимофею считается предсмертным. Уже второй раз в Риме он взят под стражу, и о нем проходит суровое судопроизводство. Апостол чувствует, что освобождения не будет, «ибо, – как ему открыто, – я уже становлюсь жертвой, и время моего отшествия настало». Он подводит итог своей жизни: «Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил; а теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия» (2Тим.4:6–8).
Но все же ему нелегко. Он нуждается в братской поддержке, и просит Тимофея: «Постарайся придти ко мне скоро». Вспоминая о «первом» своем «ответе», он со скорбью отмечает, что «никого не было со мною, но все меня оставили». Кто-то – по малодушию, «возлюбив нынешний век». Кого-то и сам Апостол послал по делам благовестия. Но от этого ему не легче. И Сам Господь пил «Чашу сию» не как бесплотный призрак, а как человек из плоти и крови. Даже Он во время предсмертных борений нуждался в братской поддержке, и просил учеников бодрствовать.
А затем Павел открывает Тимофею и о том, что всегда бывает с истинным рабом Божиим, когда обстоятельства загоняют в угол и когда, по человеческому рассуждению, помощи ждать неоткуда: «Господь же предстал мне и укрепил меня, дабы чрез меня утвердилось благовестие, и услышали все язычники». Очевидно, защита Апостола была не столько защитой, сколько – проповедью о Христе, как и защита первомученика архидиакона Стефана (Деян.7). Во многих присутствующих Павел заронил семена веры, и на этот раз избавился «от львиных челюстей». С надеждой смотрит он и вперед, и верит, что Господь не даст пошатнуться и в новых, последних, испытаниях. Но все же снова и снова просит Тимофея: «Постарайся придти до зимы».
Так уходит из жизни Божий человек. Хотя он и совершил все должное, но даже перед лицом неминуемой смерти не прекращает трудиться: просит Тимофея принести оставленные им «книги»! Но должен он явить и человеческое: потому что не тот велик, кто не чувствует страданий, телесных и нравственных, но кто с Божьей помощью терпит их и преодолевает.
Четверг. О епископах и пресвитерах
Однажды Господь рассказал притчу о том, как некий человек сдал свой виноградник в аренду «и отлучился на долгое время». Потом он неоднократно посылал рабов, чтобы получить оговоренную плату, а напоследок послал и сына. Но арендаторы то били, то убивали посланных. Убив же сына, рассчитывали вообще завладеть виноградником. Удивительно, как они не подумали, что в конце концов хозяин непременно «придет и погубит виноградарей тех, и отдаст виноградник другим»? Народ, слушавший эту притчу, сразу понял, что именно так оно и будет.
Но еще удивительнее, что первосвященники и книжники, хотя и «поняли, что о них сказал Он эту притчу» (Лк.20:19); хотя и узнали заранее, какой у нее конец, – все же дерзнули прожить эту притчу до конца, все же искали, «чтобы наложить на Него руки» (Лк.20:19). Вот так ослепляют страсти: страсть иметь, страсть властвовать. По причине такого безнадежного ослепления Господь и отнял у иудейских первосвященников и книжников владение Своим виноградником, Своей церковью. Теперь виноградник Господа состоит уже из всех народов, и трудиться в нем определено епископам и пресвитерам Христовой церкви. Но теперь Господь особенно заботится, чтобы не вышло как с теми, первыми арендаторами.
Чтобы стать ветхозаветным священником, достаточно было быть потомком Аарона из колена Левия, не иметь телесных недостатков и быть женатым на девице. Теперь, предписывая Титу поставить «по всем городам пресвитеров», Павел особо указывает на те качества, которыми должен обладать всякий кандидат в священный сан. В то время лишь сами Апостолы были носителями полноты Христовой власти на земле. Частью этой власти они наделяли тех, кого называли епископами или пресвитерами. Эти два слова тогда означали две стороны одного служения. Епископ – «надзирающий» над порученной ему общиной. Он же и – «пресвитер», старший, начальствующий в ней. Когда Апостолов не стало, их место заняли те, кого стали называть «епископами». А «пресвитерами» стали называть тех, кого епископы, в свою очередь, наделяли частью своей власти.
Итак, священнослужитель должен быть, во-первых, «непорочен», «не дерзок, не гневлив, не пьяница, не бийца, не корыстолюбец». Он не должен быть одержим страстями, потому что, как мы убедились, двум господам служить совершенно невозможно. Или платишь «положенное» Богу, или – своей страсти. Или выполняешь Божью волю, или убиваешь Его посланников.
А еще служитель Божий должен быть «страннолюбив», то есть всегда готов дать приют братьям христианам, странствующим по причине гонений или церковной потребы. А сребролюбец, не желающий ничем поделиться, или пьяница, скрывающий свой порок, как откроет двери своего дома?
Также священнослужитель (ныне это относится только к пресвитерам и диаконам) должен быть «муж одной жены», то есть женат первым браком. Потому что жизнь в одном браке говорит о верности, о постоянстве, о том, что человек не ходит на поводу своих очей.
Должно и «детей иметь верных, не укоряемых в распутстве или непокорности». Какие у человека дети – во многом говорит о его способности учить. А главное воспитание – воспитание своей жизнью.
Священнослужитель должен быть «любящий добро, целомудрен, справедлив, благочестив, воздержен». Особо важно, чтобы он держался «истинного слова, согласного с учением, чтобы он был силен и наставлять в здравом учении, и противящихся обличать».
На епископах и пресвитерах – великая ответственность. Данный нам в аренду виноградник даже вдвойне не наш, потому что как бы еще раз куплен Хозяином, ценою Крови Своего Сына. И как же должна вопиять эта Кровь в ответ на всякий отказ дать Богу законных «плодов из виноградника», а тем боле – на всякий помысел, будто виноградник Божий принадлежит нам!
Пятница. О чистых и нечистых
Продолжая наставлять Тита, Апостол Павел предостерегает, чтобы христиане не внимали «иудейским басням и постановлениям» (Тит.1:14). Очевидно, имеются в виду постановления о «чистом и нечистом». Потому что тут же он говорит: «для чистых все чисто».
Иудейская боязнь понести духовный урон от чего-то внешнего – присуща и иным христианам. Так, некоторые считают источником нечистоты в доме – собаку. Несомненно, все, по возможности, должно быть на своих местах, во избежание даже просто физической нечистоты. Но духовно осквернить собака не может, потому что Сам Господь сказал: лишь «то, что выходит» из наших собственных «уст, оскверняет» нас. «Ибо из сердца исходят злые помыслы» (Мф.15:11,19).
Апостолы и учили каждого блюсти чистоту своего сердца. Например, чтобы «старцы были бдительны, степенны, целомудренны, здравы в вере, в любви, в терпении». А похоти и прихоти, когда они по причине возраста уже неисполнимы или вредоносны, имеют у старцев особенный оттенок нечистоты.
Апостол напоминает, чтобы и «старицы также одевались прилично святым, не были клеветницы, не порабощались пьянству». Что, как не внутренняя нечистота выявляется, когда пожилая женщина молодится, красится, легкомысленно одевается? А самое страшное, это – пристрастие женщины к вину. Как может устоять дом, где хозяйка – пьяница?
А чему должны старицы учить «молодых»? – Оказывается, – «любить мужей, любить детей, быть … добрыми, покорными своим мужьям». А как часто – наоборот: мать ревнует дочь, учит настаивать на своем, и не давать мужу верха в семье. И отсюда – вечный конфликт: теща – зять. И сколько отсюда бывает в семьях всякой нечистоты! А мудрость-то матери в том, чтобы смириться с законом природы, понять, что дочь уже не столько твоя дочь, сколько – жена своего мужа.
А для юношей главное – «быть целомудренными». Тут для них самые сильные искушения, имеющие основание в самой человеческой природе. И тут – всем бы миром помогать юношам, беречь их сердца от «пищи роковой», пока не придут в духовный и телесный возраст, когда смогут вступить в законный христианский брак.
Так что причина всякой нечистоты – в нас самих. А о собаках, как видим, ничего не сказано. И если мы не заботимся о чистоте наших помыслов, то, как «для чистых все чисто», так и «для оскверненных и неверных нет ничего чистого, но осквернены и ум их и совесть». А ни один из помыслов так не способствует росту нечистоты, как – искать причину зла не в себе, а в других: в людях ли, в животных ли. И если уж по-настоящему заботиться о чистоте наших жилищ, то не собак надо повыгонять, а… нас самих. Чтобы сквозь наши нечистые сердца, как сквозь невидимую щель в стене, не просачивалась бы всякая нечистота, и не оскверняла бы все вокруг.
Суббота. О дарованном и приобретенном
«Не бойся, малое стадо, ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство». Не пообещал, а уже «благоволил дать».
Обычно счастливец, у которого наследство почти в кармане, начинает еще более беззаботно расточать то, что имеет. Никто не говорит ему: наследство твое, и поэтому старайся больше работать и зарабатывать. Никто не скажет: вот тебе море, только постарайся прибавить к нему еще каплю. А тут – целое Царство! И ладно бы Господь только повелел нам готовить «вместилища» для наших сокровищ; но Он говорит: «Приготовляйте себе» и самое «сокровище неоскудевающее на небесах».
Дело в том, что в этом отрывке снова – о соотношении Божьей воли и свободной воли человека. Истина торжествует, когда обе эти воли действуют так, что не различишь, где кончается одна и начинается другая. Так же и сокровище, уже уготованное нам на небе, еще должно быть приобретено нашим трудом.
Сокровище Царствия Небесного, это прежде всего – познание всего, что к нему относится. И познание – тоже, с одной стороны, труд души и ума, но одновременно надо и молиться, чтобы «Отец славы» Сам дал нам «Духа премудрости и откровения к познанию Его». Вершина познания – увидеть собственными глазами; но и для этого надо молиться, чтобы Сам Бог «просветил очи сердца».
Чтобы войти во владение сокровищем Царства, необходимо встретиться с его Хозяином. И, с одной стороны, Господь говорит, чтобы чресла наши «были препоясаны и светильники горящи», то есть мы должны быть готовы всегда в радостный путь навстречу Господу. Как и народ Божий перед выходом из рабства таким же образом совершал пасхальную трапезу: «Пусть будут чресла ваши препоясаны, обувь ваша на ногах ваших, и посохи в руках ваших» (Исх.12:11). Но эта готовность в путь была и готовностью к встрече грозного Ангела, истребляющего первенцев Египетских. Так и здесь: готовность в путь – одновременно и готовность ожидания «господина своего с брака, дабы, когда придет и постучит, тотчас отворить ему».
А когда произойдет встреча, то служение рабов господину не отличишь от служения господина рабам. Он уже сам «препояшется, и посадит их, и, подходя, станет служить им». «Блаженны рабы те»!
Итак, дав нам Царство, Господь предлагает самим уже в этой жизни это царство приобретать. Для этого – «продавайте имения ваши и давайте милостыню», – говорит Господь. И если это сделаешь, – вдруг почувствуешь, как острая, тонкая струйка надежды вонзится в сердце, «надежда призвания Его». И сразу почувствуешь, «какое богатство славного наследия Его для святых», почувствуешь, как руки Божьи подхватили тебя.
Воскресение. О утраченной возможности
Неделя 28
Однажды, когда Господь Иисус Христос был на обеде «у одного из начальников фарисейских», «некто из возлежащих с Ним» «благочестиво» вздохнул: «блажен, кто вкусит хлеба в Царствии Божием!». Господь же по этому поводу рассказал притчу, как «один человек сделал большой ужин». Сначала он позвал желанных и достойных. Но они «все, как бы сговорившись», стали «извиняться», ссылаясь на важные, неотложные дела. Зачем им куда-то идти: у них и так все есть, они независимы и самодостаточны, у них и свой ужин не хуже. И теперь хозяин велит собрать действительно нуждающихся – «нищих, увечных, хромых и слепых», которые сразу согласились, и «наполнился дом» его.
Ну а что ожидает тех, кто отказался придти? На первый взгляд – ничего особенного: просто, как сказал хозяин, «никто из тех званных не вкусит моего ужина». И всего-то. А Матфей излагает эту притчу более сурово. У него на вечерю звал не кто-нибудь, а царь. И званные не просто отказались, но оскорбили и убили посланников. Царь же на это «разгневался и, послав войска свои, истребил убийц оных и сжег город их». А тот, кто оказался на пиру не в брачной одежде, был связан и выброшен «во тьму внешнюю», где «плач и скрежет зубов».
И Матфей не противоречит Луке. Просто вот это и означает – не вкусить вечери Господней, не вкусить хлеба в Царствии Божием. Ведь и сотворил нас Бог для того, чтобы мы разделили с Ним трапезу Его радости, были бы причастниками Его блаженной жизни. Принявший приглашение Владыки воскликнет: Благодарю «Бога и Отца, призвавшего нас к участию в наследии святых во свете, избавившего нас от власти тьмы и введшего в Царство возлюбленного Сына Своего, в Котором мы имеем искупление Кровию Его в прощение грехов»!
А мы-то гадаем, в чем смысл жизни, и в чем наше назначение! Мы думаем, что есть нечто большее, чем собственно сама жизнь. Только не эту жизнь, полную страданий и смерти, дал нам Бог. Эту жизнь мы сами себе придумали, и поэтому в ней, действительно, все не то и не так. И когда мы вдруг это поймем, то поймем, и какая печаль таится в этих словах: «Сказываю вам, что никто из тех званных не вкусит Моего ужина»…
Это звучит страшнее, чем у Матфея. Как иногда человек к концу жизни вдруг осознает: «а счастье было так возможно, так близко»!.. Но с чем сравнить эту утрату: не вкусить ужина Господня. Оскорбить и убить его посланников; отвергнуть Его любовь, Его простоту, Его крестный труд, затраченный для твоего утешения!