Христианский завет любви и отрицательные стороны современной жизни. Слово в день св. Апостола Иоанна Богослова (26 сентября)¹

«Заповедь новую даю вам;

да любите друг друга; якоже возлюбих вы, да и вы любите себе.

О сем разумеют вcu, яко Мои ученицы есте,

аще любовь имате между собою»

(Ин.13:34–35).

Быстрыми, прямо гигантскими шагами движется современное человечество по пути материального прогресса и никогда еще внешняя культура не достигала таких блестящих успехов, как теперь, никогда еще область завоеваний явных и тайных стихий природы не была так широка, как ныне. Человек действительно стал царем и властелином земли и всей природы. Он проник в сокровенные недра земли и извлек оттуда несметные богатства, он подчинил себе силу водной стихии, силу пара, силу огня, силу электричества; вот уже и на неугомонный воздух он наложил свою победную руку; он окружил свою жизнь такими удобствами, скрасил такими усовершенствованиями, о которых даже наши ближайшие предки и мечтать не могли. И думается, если бы предки наши получили возможность встать из своих могил и посмотреть на нашу жизнь, то они поразились бы, умилились и сказали: «Вот когда наступил на земле золотой век!» Да, действительно, мы живем в блестящий век!

Но, отчего это, возлюбленные братие, отчего, несмотря на колоссальные успехи внешней культуры, несмотря на все те удобства и усовершенствования, какими окружена наша жизнь, отчего человечеству живется по-прежнему тяжело, нет, не по-прежнему, а более – кажется, никогда еще на земле не дышалось так тяжко, кажется, никогда еще земля не стонала так от горя, слез, страданий, сетований, жалоб и даже проклятий человеческих, как ныне? Отчего?! Да не от того ли, что Вавилонская башня современной жизни строится в пренебрежении и забвении великих истин Христовой веры? Да не от того ли, что в неразумной и чрезмерной погоне за мирскими благами, за удобствами жизни, люди забыли о том, что «едино есть на потребу», забыли о богоподобной душе, забыли великие Слова Божественного Учителя: «Кая польза человеку, аще мир весь приобрящет, душу же свою отщетит?» Да не от того ли, наконец, что по пути материального прогресса человечество идет все вперед и вперед, а в нравственном отношении опускается все ниже и ниже? И когда мы раздумаемся над отрицательными сторонами нашей блестящей культурной жизни, то страшно и жутко становится за будущее человечества. И невольно в груди встает мучительный вопрос. Что будет, если всеми изобретениями современной культуры, изобретениями великими и ценными, изобретениями, для которых лучшие умы человечества отдали свою душу, которые, по идеи, должны служить только благу человечества, что будет, если ими всецело овладеет не любовь христианская, а чудовищный порок и разврат, гордый, гнусный, преступный человеческий эгоизм, и теперь уже высоко поднимающий свою голову и презрительно смеющийся над великими заветами Христа? Если и теперь темные силы жизни торжествуют, если и теперь жизнь, потеряв свои нравственные устои, катится стремглав по покатой плоскости человеческого безумия и безнравственности, если и теперь грязной, мутной и уже широкой волной разлились по лицу земли пороки и преступления, то что же будет дальше? Страшно и подумать! А нужно думать, необходимо думать всем, кому дороги интересы человечества, кто желает ему блага. Во имя любви к человечеству все люди, для кого дороги заветы Христа, кто смотрит на жизнь не с внешней, показной стороны, а освещает ее свнутри, с точки зрения христианских идеалов, все, кто сознает бездну противоречия между блеском нашей современной культурной жизни и глубиной морального обнищания, все должны сплотиться воедино, и всюду, везде, где только можно, властным, сильным и мощным голосом взывать к людям: «Люди, люди, братья наши по плоти, братья и по духу, куда идете вы? Разве не видите, какая пропасть черная, зияющая впереди; не будьте же беcпечны и неразумны! Остановитесь, одумайтесь, оглядитесь кругом! Широк и красив тот путь, которым идете вы, цветами удовольствий усеян он, розами, по-видимому, устлан, но под этими розами вы не видите колючих терний и острых шипов, врезывающихся в сердце наше и рвущих красивейшую из всех одежду души вашей; широк тот путь, которым идете вы, но посмотрите же, что происходит на нем. Разве вы не видите, какая война глухая, злобная происходит там, как люди-братья строят один другому козни, вырывают из рук ближнего жизненные блага, стремятся обогнать один другого, как безжалостны они к тем, кто стоит им на дороге, с какой легкостью давят они своих соперников, не думая, что ведь и они тоже люди, имеющие такое же право на обладание жизненными благами, что и им хочется жить удобно, привольно и красиво; посмотрите, какой враждой горят лица всех, какой пламень зависти и ненависти сжигает сердце каждого; сбросьте же хоть на миг пелену с очей ваших, имейте мужество взглянуть на вашу жизнь не с внешней, показной стороны, а со стороны внутренней и вы сами ужаснетесь и содрогнетесь.

Снаружи она блестяща, а внутри – подточена в корне. Злоба и коварство, вражда и ненависть, презрение и пренебрежение к людям, чудовищный сатанинский эгоизм со всеми его ужасными последствиями – вот достояние современности. Все для себя и ничего или как можно меньше – для других – вот самый распространенный, современный жизненный принцип – принцип, в жертву которого приносятся и долг, и честь, и нравственность, и благосостояние ближнего, а нередко и его жизнь. И бушует житейское море страстей и носятся по бурным волнам его утлые челноки человеческой жизни, и в то время, как одни из них победно и гордо высятся, другие уже низвергнуты в страшную пучину и тонут и гибнут в водовороте житейском. И дикий, безумный хохот, беспечный смех первых сливается в ужасный, душу раздирающий концерт с воплями, с слезными мольбами о помощи и с проклятьями тех, кого давит очерствелое человеческое сердце, кого гнетет человеческая жестокость. «Се книга бытия человеча».

Но вот и другая картина, запечатленная на одной из страниц той же великой книги бытия человеческого. На мрачной Голгофе высится Крест, а на нем Распятый за грехи мира Сын Божий, льется Пречистая Кровь Его из дланей и ног Его, гвоздьми пронзенных, медленными каплями течет она по лицу Его и главе Его, терновым венцом венчанной. Тухнет уже взор Его божественных очей, но и потухающий он устремлен на мир, на род людской. С любовью смотрит Искупитель на тех, ради спасения которых Он на землю пришел и крестные муки претерпел. Молчат уже божественный уста Страдальца, но и молчание их красноречиво. В этом молчании слышится призыв людей к подвигам могучей, самоотверженной любви. И с Креста идет миру все тот же Божественный голос, который перед крестными страданиями вещал святым апостолам, а через них и всем людям: «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга, яко же возлюбих вы, да и вы любите себе. О сем разумеют вси, яко Мои ученицы есте, аще любовь имате между собою».

Сопоставьте эти две только что нарисованные картины и вы содрогнетесь, какая глубокая пропасть лежит между ними. Там, на Голгофе – чистейшая и святейшая Любовь, отдающая всю Себя в жертву за род людской, ради спасения его, и силою Своею соединяющая небо с землей и примиряющая человечество с Правдой Божией, некогда неправдой человеческой бесконечно оскорбленной, здесь – царство эгоизма, царство златого тельца, царство насилия, царство вражды, злобы и ненависти. Там на Кресте – тихий стон человеческой природы Богочеловека, изнемогающего под бременем страданий, из любви к миру подъятых, тихий стон и любовная мольба за грешный мир мучителей: «Отче! отпусти им, не ведят бо, что творят», здесь – с одной стороны, гневные проклятия, крик вражды, отчаянные вопли страдающих от злобы людской, безнадежные стоны жертв человеческого, а часто и собственного эгоизма, а с другой стороны – беспечный, веселый смех счастливцев, не ведающих, что такое чувство голода и жажды, не знающих преград удовлетворению своих желаний, беззаботный смех баловней судьбы, которые подобно Евангельскому богачу в притче Спасителя живут «веселяся во вся дни светло», забывая о бедных, несчастных Лазарях, в пыли и грязи, с холодным и голодным телом, с озлобленной душой, в жалких рубищах и отрепьях валяющихся (о, нет, не у ворот этих счастливцев – им не место здесь), а в грязных подвалах, в убогих хижинах, в жалких лачужках, в оврагах, у заборов, словом, везде, где застанет их темная ночь, куда склонит их человеческая немощь. Там, на Голгофе – кроткий, любовный призыв: «Приидите ко Мне вси труждающиися к обремененнии и Аз упокою вы», здесь – холодное презрение к человеческому горю, преступное равнодушие к людским мольбам и страданиям. Там, на Голгофе – любовная забота Божественного Страдальца о Матери, безутешно рыдающей у Креста Сына Своего возлюбленного: «Жено, се сын твой! Cе мати твоя», здесь – попрание священнейших обязанностей детей к родителям, родителей – к детям, семейные раздоры и распри, легко разрываемые брачные узы, легко нарушаемые супружеские обязательства. Там, на Голгофе – в едином акте беспримерной любви объединенное человечество, всё – без различия сословий и национальностей, здесь – сословная распря, преступное человеконенавистничество, племенная вражда, гром пушек, смертельный ужас разрушительных снарядов. И где же это «здесь»? О, если бы это «здесь» было только среди неверующих язычников, среди отрицающих Христа и Его учение иноверцев! Но, увы! Это «здесь» среди нас, среди тех, кто носит на себе великое и почетное имя подражателей Христа, последователей Его учения. Но что же это? Разве Голгофа скрылась из глаз современного человечества? Нет, Крест Христов – это знамение нашего спасения, это орудие сверхчеловеческих страданий, по бесконечной любви понесенных Сыном Божиим за род людской, все так же ярко горит над миром. Все так же, как и прежде, две тысячи лет тому назад, полнозвучным эхом раздаются к людям заветные слова Спасителя: «Любите друг друга». И люди слышат эти великие слова, но одним они совершенно не понятны – так далеко ушли они уже от Христа, так низко опустились они в бездну греха, так глубоко погрузились «в тьму века сего»; у других же эти великие слова только ласкают слух, но не доходят до сердца, омраченного страстями, привязанного к преле́стям мира. И в то время как первые на призыв Церкви Христовой ко взаимной братской любви отвечают или презрительным равнодушием или надменными, гордыми замечаниями о том, что мораль любви христианской – мораль устаревшая, мораль, тормозящая прогресс; в это время другие, под живым впечатлением великого завета о любви, полны благородных мечтаний, высоких порывов, но и только. Стоит только жизни потребовать от них проявления любви – они уже бессильны и отдаются во власть чувств, ничего общего с заветом любви христианской не имеющих, а иногда и прямо противоположных ей. И понятно почему. Чтобы любить других чистой любовью христианской, мы должны пожертвовать если не собою (это высшая степень любви), то по крайней мере своим, если не имуществом, не благосостоянием, то по крайней мере своим покоем, своими удобствами. А мы так их любим, так ими дорожим! Отказаться от них – это так трудно, требует такой тяжелой внутренней борьбы, а вот к этой-то борьбе мы и не привыкли. Другое дело – борьба с нашими врагами, борьба с теми, кто посягает на наше благосостояние, на нашу карьеру, кто стоит нам на дороге... О, здесь мы сил не пожалеем! Мы здесь – опытные в боях борцы. А бороться с собой, со своими греховными желаниями?! Победить свой эгоизм, чтобы дать место осуществлению в жизни подвига любви?! Нет, этого мы «не умеем», у нас на это «сил не хватает». И мы спокойно закрываем глаза там, где должны видеть, и уши – там, где нужно слышать, и бездействуем там, где необходимо действовать и живем, живем нашей серенькой будничной действительностью, живем не так, как Богу угодно, а как нам самим приятнее, удобнее. Потому-то и получается у нас то страшное противоречие между высокими идеалами христианства и нашей жизнью, которое можно наблюдать на каждом шагу; потому-то и выходит, что мы именуем себя христианами, а живем далеко не по-христиански. Мы ежедневно молимся: «Отче наш, да приидет Царствие Твое», а сами для осуществления этого Царствия Божия и делать ничего не хотим. И ведь Царствие Божие – есть прежде всего царство любви, любви живой и деятельной, любви, все одухотворяющей, все оживляющей и все объединяющей. Но где ж среди нас быть Царствию Божию, когда этой-то главной силы, которая должна лежать в основе всей жизни нашей, руководить всей деятельностью нашей, между нами нет, когда не любовь, а вражда и ненависть царят между нами. Вот где корень всех зол и бедствий нашей личной и общественной жизни, вот где причина всей тяжести условий нашего современного бытия. И до тех пор, пока люди не сознают весь ужас и всю пагубность построения жизни на началах эгоизма и взаимной вражды, до тех пор, пока иссохшее русло общественности не оживится влагой христианской любви – до тех пор человечество никогда не перестанет снедаться так называемыми проклятыми вопросами жизни, до тех пор оно никогда не перестанет раздираться внутренними неурядицами, до тех пор оно ни когда не освободится от тех ужасных призраков «войны всех против каждого и каждого против всех» cо всеми её ужасами, от тех призраков, которые составляют знамение нашего времени, до тех пор никогда, как бы ни были блестящи условия внешней жизни, не вздохнет человечество на земле спокойно. «Аще языки человеческими глаголю и ангельскими, – говорит св. апостол Павел, – любве же не имам, бых, яко медь звенящи, или кимвал звяцаяй. И аще имам пророчество и вем тайны вся и весь разум и аще имам всю веру, яко и горы преставляти, любве же не имам, ничтоже есмь»(1Кор.13:1–2).

О, если бы все люди поняли эти простые мысли! О, если бы все не умом только, но и всем сердцем почувствовали красоту и величие подвига взаимной христианской любви! О, если бы эта желанная гостья из области мечтаний и ожиданий перешла в действительность! О, если бы эта райская обитательница с небесных высот слетела на нашу грешную землю, скрепила всех священными, неразрывными узами, высушила слезы, потоками льющиеся из очей страдальцев земли, согрела нашу зачерствевшую в погоне за тленными благами мира душу – какой красотой и не внешним только, а и внутренним блеском засиял бы тогда мир Божий, каким глубоким смыслом исполнилась бы вся наша жизнь. То был бы поистине «золотой век человечества», то было бы истинное, всеми сынами Христа ожидаемое Царствие Божие! Аминь.