Кончина и погребение Преосвященного Вениамина, епископа Кинешемского, викария Костромской епархии

1-го июля 1905 года. Год XIX. № 13.

Костромские епархиальные ведомости

Указ Святейшего Синода Костромской дух. консистории

По указу Его Императорского Величества, Святейший Правительствующий Синод слушали: Высочайше утвержденный, в 16-й день сего июня, всеподданнейший доклад Святейшего Синода о бытии викарию Подольской епархии, Преосвященному Балтскому Тихону Епископом Костромским и Галичским и Преосвященному Гурийско-Мингрельскому Димитрию Епископом Балтским, викарием Подольской епархии. Приказали: Об изъясненном Высочайше утвержденном докладе Святейшего Синода объявить указом Костромской духовной консистории, с предписанием, чтобы, уведомив о новоопределенном Архипастыре местные гражданские начальства, дала знать ведомства своего учреждениям и лицам о возглашении имени Преосвященного Тихона при священнослужениях по чиноположению. Июня 23 дня 1905 г.

Кончина и погребение Преосвященного Вениамина, Епископа Кинешемского, Викария Костромской епархии

Чрез две недели после кончины Преосвященнейшего Виссариона, Епископа Костромского, Кострома и Костромская епархия услышали новую скорбную весть – о кончине викарного епископа Преосвященного Вениамина Кинешемского, начавшего было управлять епархией за смертью епархиального архиерея. Кончина Преосвященного Вениамина не была столь неожиданною для костромичей, как кончина Преосвященнейшего Виссариона. Преосвященный Вениамин был старше Преосвященнейшего Виссариона на пять лет и немощнее: ему было уже 87 лет, и он последние три года по старческой слабости никуда не выходил уже из своих покоев, даже в храм Божий. Тем не менее не предполагалась столь скорая, почти одновременная с Преосвященнейшим Виссарионом, кончина его. Лица, близко стоявшие к почившему Викарию, не без основания говорят, что кончину его ускорила кончина Преосвященнейшего Виссариона. Он слишком глубоко чтил Преосвященнейшего Виссариона и был крайне благодарен ему за братское снисхождение к его старческой слабости, не позволявшей ему помогать епархиальному архиерею в управлении обширной епархией. Потому неожиданная кончина Преосвященнейшего Виссариона вызвала в нем душевное потрясение, а потрясение в свою очередь ускорило начавшееся уже разложение старческого и болезненного организма. Я был у него на другой день кончины Преосвященнейшего Виссариона за благословением начать нужныя распоряжения по приготовлению к погребению Епископа Виссариона. Он благословил меня, сказав: «делайте все необходимое, распоряжайтесь, как знаете, без меня, я уже не могу участвовать в этом скорбном деле, хотя бы и должен».

Беседуя со мной минут десять, он едва держался на ногах, едва был в силах поднять ногу, чтобы сделать шаг по комнате, хотя и не жаловался ни на какую болезнь. Язык его в разговоре заплетался, как у параличного, мысли не клеились, чего я не замечал за ним еще на Пасхе в нынешнем году.

С неделю после кончины Преосвященнейшего Виссариона, Преосвященный Вениамин принимал в себе просителей, получал с почты бумаги, адресованные епархиальному архиерею, налагал революции на журналы духовной консистории, словом – делал все, что позволяли ему слабые его силы и что требовалось по управлению епархией. Но за день до кончины дал консистории предложение о том, что он по болезни до выздоровления заниматься делами не может.

Кончины своей Преосвященный Вениамин ждал уже несколько лет. С год назад мне в беседе с ним пришлось выслушать от него на этот счет скорбные слова такого рода: «вот я уже живу между небом и землей: в здешнем мире мне уже стало нечего делать, никому я стал не нужен, надо бы давно умирать, но смерть не приходит, должно быть, и в загробном мире нежелателен». Будучи чрезвычайно религиозен, проводя постническую, аскетическую жизнь, покойный последние годы жил почти не земною жизнию, мыслил и говорил с людьми только о Боге, о служении Ему, о загробной жизни. Только нынешние нестроения в человечестве и в частности в России по временам вызывали в нем особую скорбь, сострадание к людям, осуждение нынешних порядков жизни и, особенно, нынешней постановки воспитания христианского юношества. В эти редкие минуты покойный Владыка как бы спускался в земной мир с какой-то небесной высоты, где он постоянно витал своею мыслию.

Такой святитель-подвижник, конечно, не мог упустить из виду и своевременного достойного приготовления себя к смерти: незадолго до смерти пособоровался, часто причащался св. Христовых таин, приказал духовнику за несколько часов, лежа на смертном одре, прочитать канон «на исход души», сам делал, где нужно, возгласы, до последней минуты жизни призывал Господа Бога, прося о прощении согрешений и усиливаясь оградил себя крестным знамением.

Кончина Преосвященного Вениамина последовала 13 числа июня в 9 час. 20 мин. по полудни в Ипатьевском монастыре в особых покоях, приспособленных к жизни викарного архиерея, где он и жил 22 года.

Отпевание и погребение почившего викарного Архипастыря Св. Синодом поручено было совершить преосвященному Назарию, епископу Нижегородскому, который и прибыл с этой целью в Кострому 15 числа в полночь. 16 числа преосвященный Назарий с Костромским духовенством, при многочисленной публике, с губернатором Л. М. Князевым во главе, перенес тело почившего, положенное уже во гроб, из домовой архиерейской церкви свв. Хрисанфа и Дарии¹ в Троицкий (летний) собор Ипатиевского монастыря и отслужил торжественную панихиду. Вечером в 6 часов была торжественно совершена в монастырском соборе заупокойная всенощная.

17 числа, в пятницу, совершено самое отпевание и погребение. В 8 час. преосвященный Назарий, в сослужении двух архимандритов и 6 протоиереев и иереев начал совершение в Троицком соборе литургии, которая кончилась в 11 часов. Во время причастна протоиереем И. Сырцовым произнесено надгробное слово, в котором почивший характеризуется, как безропотный страдалец, шедший в жизни крестным путем...². В 11 часов началось отпевание по чину священнического погребения. На отпевание вышло, с епископом Назарием во главе до 50 протоиереев и иереев, впереди коих стояли два архимандрита: ректор местной семинарии Николай и наместник Ипатьевский Александр. В средине отпевания, после пения «Со святыми упокой» произнесена трогательная речь ректором архим. Николаем³, в которой кончина Преосвященного Вениамина представляется особенно скорбной потому, что она последовала вслед за кончиной Преосвященнейшего Виссариона и оставляет Костромскую паству сиротствующею, совсем без пастыря и руководителя во дни усиленной борьбы с опасным врагом веры и отечества. Отпевание, начавшееся в 11 час., кончилось в 2-м час. по полудни. Затем, гроб с почившим, сопровождаемый преосвященнейшим Назарием, духовенством с крестами и хоругвями и публикой, при печальном погребальном звоне и пении, однажды обнесен был вокруг монастырских храмов и торжественно отнесен в храм св. Иоанна Богослова, что за монастырем в Ипатьевской слободе. Покойный Владыка при жизни еще сам назначил себе место упокоения в этом храме, с правой стороны, в боковом приделе свят. Николая, сделав с этою целью в храм значительный вклад (до 2000 р.)⁴. Прежде, нежели гроб был опущен в могилу, он был перевязан крестообразно бичевой и припечатан. В заключение всего, при могиле была еще произнесена местным священником о. Василием Спасским речь, в которой были охарактеризованы добрые пастырские, глубоко назидательные отношения почившего с простым деревенским народом, каждодневно приходившим к нему за советами.

Около трех часов по полудни останки почившего святителя навсегда были сокрыты в могиле... Составлен был об этом на месте особый акт, подписанный преосвящ. Назарием и некоторыми из духовных особ, участвовавших в отпевании и погребении, и передан на хранение в местную консисторию. В 4 часа преосвященный Назарий уже оставил г. Кострому, отправившись в Нижний Новгород.

Так закончилась слишком восьмидесятилетняя жизнь приснопамятного святителя, Епископа Вениамина Кинешемского.

Жизнь эта, не смотря на продолжительность, была не красна с точки зрения человеческой. Начавший, вслед за принятием в 1848 г. монашества, с большим успехом и пользою служение в духовно-учебном ведомстве, он с 60-х годов стал терпеть по службе неудачи и терпел их до самой почти смерти, даже и в святительском сане. Не беремся объяснить с достоверностью причину неудач его служебных; может быть, их была не одна, однако лично убеждены, что главною из причин, мешавших ему составить служебную карьеру, была его идеальность: он на все смотрел с возвышенной идеальной точки зрения, во всем хотел поступать только по-божески, тогда как земная жизнь требует и допускает иногда и уступки слабостям и немощам человеческим, не нарушая закона Божия, словом – был идеалист и плохой практик. В последние 22 года жизни в Костроме он был совсем забыт за пределами Костромской области, да и в Костроме его знали не как архипастыря, а как старца подвижника, мудрого духовного советника, и знал больше простой народ, который посещал его каждодневно толпами, желая получить от него, как святого подвижника, слывшего в народе даже за «прозорливца», благословение и услышать слово назидания.

Вкратце биография Преосвященного Вениамина может быть представлена в таком виде. Он был сын священника Курской епархии, по мирскому именовался Василий Николаевич Платонов, родился в конце второго десятилетия XIX века (в 1817 или 1818 г.). Обучался в Курской семинарии и Киевской академии, где кончил курс в 1845 г. В том же году получил назначение в помощники ректора Курской семинарии. В 1846 г. получил ученую степень магистра богословия. В 1848 г. постригся в монашество. В 1851 г. был определен в инспектора Литовской семинарии. В 1866 г. возведен в сан архимандрита. В 1859 г. назначен инспектором Казанской академии. В 1864 г. ректор Харьковской семинарии и настоятель Старо-Харьковского Преображенского монастыря. В 1872 г. епископ Сумский, викарий Харьковской епархии; в 1883 г. апреля 9 епископ Кинешемский, викарий Костромской епархии. Во все время служения в звании Костромского викарного епископа жил в Ипатьевском кафедральном монастыре, где постоянно пребывают и епархиальные архиереи, но считался настоятелем Игрицкого монастыря, отстоящего от Костромы в 17 верстах, и получал для поддержания своего существования настоятельскую долю монастырских доходов. Лет около восьми состоял председателем Костр. отделения Палестинского общества. Из высших наград имел орден Анны 1-й степени и носил высший золотой знак Палестинского общества.

Да упокоит Господь душу почившего святителя, безропотно, с христианским смирением претерпевшего в продолжительной жизни немало горьких испытаний, выпавших на его долю, да увенчает его Праведный Судия по его добродетелям и по своему неизреченному милосердию венцом нетления и вечного блаженства.

Слово прот. И. Сырцова, произнесенное пред отпеванием почившего Преосвященного Вениамина.

Иже хощет по Мне идти, да отвержется себе,

и возмет крест свой, и по Мне грядет ([Мк.VIII, 37]).

Мы собрались, братие, православные христиане, в храм сей для того, чтобы молитвенно почтить и проводить в загробную жизнь на вечный повой замечательного старца-подвижника Преосвященного Вениамина, замечательного тем, что он более двух десятилетий служил для вас образцом христианской кротости, смирения и покорности воле Божией. Господь даровал ему светлый ум, просвещенный высшим богословским образованием, наградил его добрым любвеобильным сердцем и благословил долголетием жизни (сконч. 87 л.). С такими дарованиями в столь продолжительный период жизни люди часто достигают высших почестей, громкой славы, больших богатств. Но мы не замечали в жизни почившего ни того, ни другого, ни третьего. Достигший святительского сана, он в течение тридцати трех лет оставался на скромной иерархической степени викарного епископа. Известность его за последние двадцать лет не простиралась за пределы Костромские. Материальные скопления его за все 87 л. жизни оказываются едва достаточными на удовлетворение похоронных нужд. Так скромна была жизнь почившего старца-святителя. Посторонний наблюдатель в его образе жизни, в условиях и разных обстоятельствах, сопровождавших эту жизнь, не мог не замечать, что задачи жизни этого старца-святителя были совсем другие, чем касающиеся земных благ, его мысли и стремления были постоянно направлены к небу, горе. И действительно, почивший архипастырь, следуя призванию Спасителя: Иже хощет по Мне идти, да отвержется себе, и возмет крест свой, и по Мне грядет, рано, в самом расцвете своих сил стал на путь Христов и пошел по стопам Спасителя со своим крестом. Я разумею принятие монашества в 1848 г., в бытность его на учебной службе в Курской семинарии, когда ему было лишь только 30 лет. Монашество – это буквальное исполнение заповеди Спасителя: Иже хощет по Мне идти.... Это – крест Христов не менее тяжкий, чем тот, под которым изнемог Спаситель, идя на Голгофу. Весь смысл, вся суть этого монашеского креста заключается в полной самоотверженной преданности воле и промышлению Божию, в глубоком смирении пред Богом и людьми, в безропотном перенесении ниспосылаемых свыше испытаний и т. д. Но не известна была тяжесть монашеского креста молодому профессору Курской семинарии Василью Николаевичу Платонову, как именовался почивший до монашества. Но он, желая всецело отдаться на служение Богу и уповая на помощь и покровительство Божие, не устрашился возложить на свои рамена тяжкий крест и нес его больше полувека безропотно, до самой могилы. Бывает иногда, что и с крестом Христовым в образе монашеском люди идут более или менее путем жизни просторным, гладким. Но на долю почившего, конечно, не без воли Божией, промышляющей о спасении каждого из нас, достался путь узкий, тернистый и длинный. Не мудрено было изнемочь на таком пути под тяжестью креста, не мудрено пасть и не встать, как это и бывает с людьми слабыми. Но почивший не пал, несмотря на трудность и продолжительность пути, несмотря на многочисленные преграды, которые ему пришлось встречать на пути; даже никто в жизни, ни при каких испытаниях, не слыхал от него ни малейшего ропота на свою судьбу; только и можно было слышать из уст его в подобных случаях хвалу и благодарение за все Господу Богу. Тот, кто сколько нибудь знаком с жизнию почившего, хорошо знает, что ему пришлось переиспытать в жизни. Бывали моменты, когда почившему грозила опасность быть совсем подавленным под тяжестью креста. В таком положении он был в бытность свою 45 л. назад инспектором Казанской академии, когда воспитанники академии приняли участие в смутах по освобождению крестьян из крепостной зависимости. Нечто подобное было и в Харькове в бытность его Сумским викарным епископом. Устоял Владыка и в эти опасные моменты на предъизбранном пути и не уронил креста Христова. Однако крест после этого для него стал еще тяжелее. Ученого, способного, полного еще сил и здоровья крестоносца-святителя правящие люди стали заметно забывать, обходить, как бы считая его уже отжившим, ненужным ни на какое дело. Новая опасность пасть под тяжестью креста, – тем более, что стала приближаться старость и стали, естественно, убывать и богатые от природы силы. Но в этот момент его скорбной жизни обнаружилось очевидное покровительство к нему Божие. Он был переведен в Костромскую епархию, где, благодаря братскому участию и покровительству трех последних приснопамятных Костромских епархиальных архипастырей⁵, нашел себе полный мир душевный и телесный покой. К тому же нашел себе и дело, удовлетворяющее его сердечным влечениям, – дело достойное пастыря церкви, испытанного жизнию и могущего другим помогать, – достойное старца-подвижника, долгим временем стяжавшего духовную мудрость и могущего научить многому других. Он открыл к себе доступ всем, ищущим разрешения различных недоуменных вопросов, касающихся, в особенности, жизни духовной, спасения, не отказывая в решении вопросов и житейских. В течение многих лет дверь в его покои была открыта для приходящих за советами каждодневно. Сотни, может быть, даже тысячи простых верующих, благочестивых людей, по преимуществу женского пола, здесь, в беседе со старцем-святителем нашли себе утешение в горе, умиротворение смятенной сомнениями и грехами души, наставление в доброй жизни, – сотни, может быть, тысячи из получивших советы мудрого старца архиерея изменили свой образ жизни к лучшему, укрепились в вере и уповании на Бога и стали себя чувствовать более счастливыми в земной жизни, стали смотреть более бодро, с надеждою и на загробную свою будущность. В этом, в последние годы жизни старца, состояло служение его людям, – служение, не менее плотворное, чем и многих других пастырей церковных. Этот подвиг служения меньшей братии в Преосвященном Вениамине очень высоко ценил приснопамятный Костромской Архипастырь Виссарион, предупредивший смертью Вениамина только на две недели, – тот Архипастырь, который сам был ученый проповедник и учитель народный. С этой стороны почивший Преосвященный Вениамин оставляет по себе и в народе надолго добрую и благодарную память.

Итак, братие, в лице почившего Архипастыря Вениамина мы молитвенно теперь чтим и провожаем в загробную жизнь одного из современных усердных носителей креста Христова, подъятого по заповеди Спасителя: «иже хощет по Мне идти»... Верен Господь, обещавший воздать в день он по заслугам каждого ([Мф.XVI, 27]). Верен Господь, имеющий воздать по заслугам и почившему нашему Архипастырю Вениамину.

Последуем, братия, и мы за Христом с своими крестами так же безропотно, кротко, смиренно, без шума, как следовал почивший святитель. Но вместе и помолимся об упокоении его в селении праведных, да и он помолится за нас у престола Всевышнего, когда предстанет Праведному Судии. Аминь.

Речь о. ректора семинарии при отпевании Преосвященнейшего Вениамина.

Новая невознаградимая утрата! Новая мучительно-тяжелая скорбь, поразившая тебя, Костромская церковь! Ты не перенесла еще одного испытания, а ниспосылается тебе и другое. Еще прежнее неутешное горе на устах и в сердцах твоих сынов, а постигла уже опять их великая горесть. Как будто даже слышится голос Господа-Судии: умножая умножу печали твоя и воздыхания твоя ([Быт.III, 16]), Доколе же, Господи, забудеши нас до конца! Доколе отвращавши лице Твое на ны?

Почили сном вечным о Господе два старца-архипастыря. Как бы два вола трудились они на ниве Христовой. Когда падает один вол, по закону природы не может и другой уже продолжать свой труд. Скуку и одиночество испытывает он. Силы ослабевают и покидают его. В течение долгих лет своей богоугодной, можно сказать, подвижнической жизни, со многими усилиями вспахивали они, наши великие труженики, ниву сердец своей паствы. Окончил свое земное странствование один, по Божию определению взят от среды живых и другой. Не болезнь и не старость ускорили кончину почивающего пред нами Архипастыря. Он уже перешел все пределы старости, и здоровье почти оставило его. Он угас от великой любви, от снедавшей его тоски по том, кто был для него другом и защитником, в ком он всегда привык видеть поддержку.

А как согласна была жизнь почивших святителей! Каким миром были проникнуты их взаимныt отношения! Между ними не было пререканий, и обиды не испытал один из них от другого. Они не подали ни одного повода к соблазну малым сим. Они были подобны святым братьям Кириллу и Мефодию и жили между собою как братья. Но мы, люди слабые и грешные, склонны и о вещах то духовных разсуждать по земному. Разве мы не готовы были осуждать усопшего Владыку Вениамина, что он и не служил в последние годы, и делами мало занимался, словом, – что не оказывал большой помощи управлявшему Архипастырю. Незлобивый старец! Прости наше крайнее легкомыслие. Преосвященнейший Виссарион ценил и уважал тебя. Он знал, конечно, что твои силы совсем не те, чтобы ты мог благоустроить внешнюю жизнь церкви во всех ее разнообразных видах, чтобы ты был администратором, вникал во все дела, – этот свой долг ты уже исполнил в свое время; он понимал, что и отправление обязанностей священнослужения было уже свыше твоих сил, но он видел в тебе человека высокой духовной жизни, молитвенника, аскета, он видел, как почитает тебя народ, как все идут к тебе за духовным советом в затруднительных случаях своей жизни. И это не только не нарушало между вами мира, не поселяло какого-нибудь разлада, но наоборот только сближало вас, соединяло крепкими узами любви и дружбы. Истину скажем и не солжем о тебе, архиерей Божий, что ты был человек святой и постник. Ты был нужен для верующих, для всей Костромской паствы просто уже по тому одному только, что ты жил. Ты оказывал неотразимое влияние на всех верных чад церкви, ты укреплял их веру, утешал верующих. Господь Бог и не наградил бы тебя таким замечательным долголетием, если бы ты не был столь нужен для нас.

Чувствуем ли, братие, всю тяжесть утраты? Кого мы лишились? Двух опытнейших кормчих, которые направляли искусною и твердою рукою корабль церкви Костромской к небесному пристанищу, под защитою которых мы чувствовали себя духовно-безопасными. Зачем вы оставили нас, архипастыри и отцы паши? Возьмите и нас с собой. Невмоготу нам плыть по бурному житейскому морю. Грозно и страшно теперь это море. Волны неверия и зловерия, безбожия и нигилизма высоко подымаются, с невообразимою яростию устремляясь на корабль церкви. Тем ужаснее борьба... Но ее-то и переживают все истинно-верующие, хотя эта борьба и не всегда видима. Жизнь преисполнена тревог и незримых мучений. Не лучше ли смерть, не лучше ли покой? Блаженны ныне мертвии, умирающий о Господе (Анок. 14, 13). Смерть бо мужу покой, схоже путь сокровен есть, сказал еще праведный Иов (Иов. 3, 2. 3), смерть является желанным концом для человека, которому испытания выпадают на каждом шагу, так что он как бы уже не знает, куда идти, окружен ими, путь для него сокрыт. Не ропот и малодушие, не уныние и отчаяние да вселяют в нас события настоящих дней, нет, но, оплакивая смерть возлюбленных отцов ваших, как искренно любящие и доверчивые дети, выплачем заодно и свою душу у гроба их, изольем свою скорбь, чтобы нам получить и утешение. А они с высоты небес воодушевят и благословят нас и на дальнейшую борьбу с житейскими бурями. Аминь.