№ 2. Неделя о блудном сыне
12. Братия! Все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною.
13. Пища для чрева, и чрево для пищи; но Бог уничтожит и то и другое. Тело же не для блуда, но для Господа, и Господь для тела.
14. Бог воскресил Господа, воскресит и нас силою Своею.
15. Разве не знаете, что тела ваши суть члены Христовы? Итак отниму ли члены у Христа, чтобы сделать их членами блудницы? Да не будет!
16. Или не знаете, что совокупляющийся с блудницею становится одно тело с нею? ибо сказано: два будут одна плоть.
17. А соединяющийся с Господом есть один дух с Господом.
18. Бегайте блуда; всякий грех, какой делает человек, есть вне тела, а блудник грешит против собственного тела.
19. Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа, Которого имеете вы от Бога, и вы не свои?
20. Ибо вы куплены дорогою ценою. Посему прославляйте Бога и в телах ваших и в душах ваших, которые суть Божий.
Сегодня мы слышали чтение из 1-го Послания, т. е. письма св. апостола Павла к коринфянам. Кто такие коринфяне? Коринфяне – это жители города Коринфа. Коринф при жизни св. апостола был богатым столичным городом одной греческой области в Европе и чрез свои две пристани с запада и востока был, так сказать, торговым мостом между Азиею и Европою; и доселе Коринфский перешеек не потерял своего значения в торговле. Кроме того, Коринф знаменит был и тем, что в нем чрез каждые два года совершались пресловутые истмийские игры, которые (подобно всемирным выставкам) привлекали целые тысячи людей из других стран.
Но как в каждом обширном, торговом, богатом городе, так и в Коринфе, был приют модным философам-вольнодумцам, утонченной светскости, безмерной роскоши, щегольству, беззастенчивой свободе в жизни; мало того, разврат там даже был освящен особым служением Венере. В древности каждый крупный город считал своим покровителем по преимуществу одного какого-либо языческого бога или богиню. Выбор такого покровительствующего божества зависел от вкуса жителей, от настроения их ума и сердца. Так, например, город Афины, славный ученостью, был посвящен Минерве, покровительнице мудрости и науки; а в Коринфе имела в честь себя богатый храм Венера (Афродита), богиня сладострастия и распутства. В древности выражение «жить по-коринфски» значило распутничать во все тяжкие.
Вот в таком-то городе, самом известном во всем тогдашнем свете по развращению, апостол с большими препятствиями и трудами проповедовал о Христе Евангелие полтора года (Деян. XVIII, 11) и в минуты своего уныния из-за упорства жителей (1Кор. II, 3) получил от Господа особенное подкрепление чрез видение (Деян. XVIII, 9–10). Господь усердные труды апостола увенчал успехом в Коринфе (это было в 53 и 54 гг. по Р. X.). Здесь ко Христу обратилось немало людей.
И Коринфская Церковь в самом начале своей христианской жизни сделалась всемирно-известною, особенно своими разнообразными дарованиями, например даром языков, даром учительства, благотворительностью. Но, к сожалению, вскоре христиане коринфские при обильных духовных христианских дарах начали вести жизнь-то прежнюю свою – языческую. Так, коринфяне, еще будучи язычниками, отличались духом партий, любовью к спорам, славились щегольством и вольностью поведения. Это направление выказалось и в христианской жизни коринфян.
Апостол Павел, к его прискорбию, услышал в Ефесе, что в Коринфе между христианами возникли споры о том, кто выше из учителей христианских: он ли, апостол Павел, или апостол Петр, или Аполлос. От этих споров образовались расколы. А вслед за разделением, за удалением от истины, как всегда бывает, в общество входят и другие пороки. Поэтому-то в первом своем послании апостол Павел обличает в коринфянах дух партий, кроме того, он обличил и другие беспорядки в коринфских христианах (1Кор. V). Так, он порицает в коринфянах обычай вести тяжебные дела у язычников-судей, тогда как все споры христиане должны решать между собою (1Кор. VI, 2); он же обличает неприличное поведение богачей коринфских в церкви на вечери любви, т. е. за братским столом (1Кор. XI, 17–22), их гордость, презорливость к бедной братии; осуждает хвастовство духовными дарованиями. И сильно укоряет коринфских христианок за их вольность в поведении, за их головные уборы, за их желание стать выше своего положения. Так, коринфянки-христианки тяготились своим закрытым стоянием на общественной молитве. По принятому в христианстве обычаю женщины должны являться в храм с покрытою головою по чувству стыдливости и в знак зависимости от мужского пола (1Кор. XI, 13). Это покрывало на голове не нравилось коринфским женщинам, и они стали подражать по внешности мужчинам, т. е. являлись в церкви с непокрытою головою; без покрывала ходили и по улицам. Вслед за этим коринфянки пожелали себе прав, равных с мужчинами и в общественной деятельности; заявляли, например, желание говорить проповеди в церкви. И об этом апостол писал в Коринфе; он внушал женщине вести себя поскромнее, не выходить из пределов, назначенных природою; он прямо запрещал женщине поучать в церкви (1Кор. XIV, 34–35; 1Тим. II, 11–12).
При нескромности, при вольности женского пола пороку в мире нет преграды; развращение нравов, подобно лаве, расширяется быстро. Оттого-то при апостоле в Коринфе уже было в ходу убеждение, что человек совершенно свободен, что все ему позволительно, ни на что ему нет запрещения.
1Кор. VI, 12. Все мне позволительно: и пища, и питье, и пресыщение, и пьянство, а затем и другие наслаждения, – так думали и говорили коринфяне; при таких убеждениях они вели и жизнь распущенную. Душа! Ешь, пей, веселись, – так говорит и теперь чувственный человек. Правда, человек был сначала царем природы; все ему повиновалось, пока он сам умел повиноваться Богу; почти все было ему позволено и полезно. Но он отпал от Бога, и подчиненный человеку мир отказал ему в своем повиновении – перестал быть ему вполне полезным. Человек из царя сделался слугою, работником в природе. Чтобы подчинить животных, чтобы достать себе пищу, ему за его грех пришлось много трудиться, и то не всегда с успехом или с пользою.
Все мне позволительно, говорили чревоугодники коринфские. Но так ли? Все ли позволено? На все ли человек – существо ограниченное – уполномочен? Имеет ли он и возможность, и средства пользоваться всем? Все ли ему доступно? Все ли ему полезно и из того, что даже есть доступного? Нет, не все, не все! Да и из того, что дозволено человеку, он должен делать выбор, чтобы получить пользу. Все мне позволительно, но не все полезно.
В каждом человеке должен быть царем, руководителем в жизни его собственный светлый ум и чистая совесть. И ум, и совесть не должны доводить человека до рабства своим страстям. Только тот бывает свободным и распорядителем над всем, ему сподручным и его окружающим, кто сам собою управляет. Постыдно для человека, если он с умом, будучи владыкою мира, делается рабом, жертвою безумных, вредных, унизительных удовольствий, жалким, бесхарактерным игралищем своих и чужих похотей. Где тогда и ум в нем, где совесть? Где сознание своего человеческого достоинства? Где его христианство? Все это попрано; все опозорено. И человек в чести сый… приложися скотом несмысленным и уподобися им (Пс. XXXXVIII, 21). Как жалок бывает тогда человек! Поэтому-то св. апостол и внушает далее:
(ст. 12) положим, что и все мне позволено, но ничто не должно обладать мною. Т. е. я имею благословение от Господа вкушать пищу и питье; но ни пища не должна отягчать, подавлять меня, ни питье разжижать мои мозги и способности. Ум должен царствовать во мне всегда; он должен всему назначать меру. А к сожалению, его-то и не слушают многие, когда приступают к пище и питью. Пьют и едят до излишества; более слушаются и уважают радушие подносящих пищу и питье, чем руководятся благоразумием. Опасение, как бы не обидеть усердие хозяина и не отстать от других, заставляет иных при веселой компании пресыщаться и упиваться. Какие же последствия от того? – Самозабвение, подавление духа телом, пренебрежение обязанностями службы, унижение семейного приличия, дурной пример семье, безобразие в поведении, расстройство здоровья, иногда и надолго; падение в другие грубые пороки, как например блуд, безумная растрата денежных средств. И все это – от неразумного употребления пищи и питья.
Ст. 13–18. Христианин, в пресыщении и упоении дошедший до нарушения целомудрия или супружеской верности, должен восчувствовать свое унижение и понять, что его тело – орудие как добродетели, так и порока, пресыщающееся, упивающееся и блудящее – не принадлежит ему, а Господу. Оно, искупленное бесценною кровию Спасителя, омытое во святой воде крещальной, сподобившееся святого причащения Тела и Крови Христовой и отдавшееся вместе с душою на всегдашнее служение Богу, естественно, навсегда и принадлежит Богу. Следовательно, христианин или христианка не властны злоупотреблять своим телом.
Ст. 19. Тело ваше есть храм живущего в нас Духа Божия. Поэтому мы и должны дорожить им, беречь его, не сквернить его. Чрез каждый член его мы можем и добро творить, и грешить. Глазами мы можем видеть красоты мира – прославлять Творца, видеть нищету, страдания ближнего и затем помочь ему; чрез них же можем очаровываться прелестью красот и падать. Руки наши можем простирать на молитву, на подаяние милости, на поддержку дряхлой старости или падающего – и ими же можем наносить побои, брать взятки, писать лукавое, доносы, клевету. Ноги наши могут вести и в храм, и в дом скорби и болезни, и в дом радости и пира. Устами человек и прославляет Господа, и богохульствует; утешает, просвещает ближнего – и осуждает и злословит его, клевещет на него, увлекает, убеждает на зло. Из тех же уст исходит и благословение, и проклятие. Но не должно, братия мои, сему так быть (Иак. III, 10).
Мы уже не говорим о множестве современных средств, разлагающих, развращающих добрую нравственность, содействующих забвению супружеской верности, нарушению целомудрия, как например соблазнительные театральные представления, ходячие мнения, учения, развиваемые в сочинениях о чрезмерных правах женщин, об их вольности, чтение душепагубных книг неблаговидных. Умалчиваем о танцах, о пении кощунственных и вредных песен, о нескромных, роскошных нарядах, о невоздержанных речах в присутствии молодых, восприимчивых душ. Раскрытие всего этого потребовало бы много времени. Будем, по слову апостола, заботиться о том, чтобы памятовать и прославлять Бога не только душою, но чтобы и тело наше, и его органы служили на славу Божию, на пользу ближнему и во спасение нашей души, чтобы ни один шаг, ни одно мановение руки, ни один взгляд, ни одно слово наше не оскорбили нашего Спасителя, приобретшего нас Богу Отцу кровию Своею.