В.Д. Чебанов. Последние годы В.Г.Дружинина

В 1920-х годах основным местом работы члена-корреспондента Российской академии наук Василия Григорьевича Дружинина была Археографическая комиссия РАН, заместителем председателя которой он был назначен 27 декабря 1921 г. Председателем Археографической комиссии в это время был академик Сергей Федорович Платонов.

С В.Г. Дружининым был хорошо знаком мой дед Виктор Иванович Яцкевич, бывший до февральской революции директором канцелярии обер-прокурора Св. Синода, а после нее – директором Департамента по делам православной церкви министерства вероисповеданий Временного правительства, с 1921 по 1924 год он был ученым секретарем Археографической комиссии³⁷⁰. С В.Г. Дружининым был также знаком и мой двоюродный дед (брат моей бабушки) Иван Иванович Лаппо, профессор истории Юрьевского университета. В 1900–1910-е годы И. И. Лаппо часто обращался к В.Г. Дружинину в связи с изданием Литовских метрик и по многим другим вопросам, кроме того, они дружили семьями.

В начале 1920-х годов распределение обязанностей между ведущими сотрудниками археографической комиссии было таким: Василий Григорьевич заведовал печатными изданиями комиссии, вел ученую переписку и руководил канцелярией; В.И. Яцкевич – архивами, делопроизводством канцелярии и связями с типографиями и издательствами, а П. В. Акимов – библиотеками и книгохранилищами. Кроме того, этим сотрудникам в связи с ограниченностью штатов приходилось в неслужебное время выполнять и другие обязанности³⁷¹. Так, П. В. Акимов занимался расстановкой библиотечных книг, отбором и выдачей изданий в книгохранилище, В.И. Яцкевич ходил в типографии по делам изданий, а В.Г. Дружинин печатал на машинке письма, так как машинистки по штату не полагалось.

До конца 1924 г. Археографическая комиссия и квартиры В.Г. Дружинина и некоторых других сотрудников комиссии размещались во флигеле дома № 27 по Надеждинской ул. (ныне ул. Маяковского), причем квартира Василия Григорьевича была на третьем этаже³⁷². После катастрофического наводнения в сентябре 1924 г. (при котором погибли многие музейные экспонаты и книги, хранившиеся в подвалах академических зданий) Академии были предоставлены новые помещения в доме № 2а по Тучковой набережной (ныне набережная Макарова). В это здание была переведена и Археографическая комиссия³⁷³. В.Г. Дружинин жил в квартире при археографической комиссии, а часть его огромной библиотеки была размещена с разрешения непременного секретаря Академии академика С.Ф. Ольденбурга непосредственно в помещении Археографической комиссии³⁷⁴.

В конце 1929 г. партийное руководство страны решило, что пришла пора очистить Академию наук от «буржуазных элементов», от критически настроенных по отношению к новой власти ученых, и влить в нее новые, лояльные к новой власти кадры. Для достижения этих целей ОГПУ было сфабриковано так называемое «Академическое дело»³⁷⁵.

Начались увольнения и аресты сотрудников аппарата Академии наук, академических учреждений и Госархива, обвиняемых в участии в антисоветской контрреволюционной организации «Всенародный союз борьбы за возрождение свободной России» и во вредительстве.

В ноябре был вынужден подать в отставку со всех своих постов академик С.Ф. Платонов, в ноябре же был уволен и В.Г. Дружинин с лишением прав на пособие, пенсию, работу и выселением из квартиры. Формальным поводом для его увольнения явилось выдвинутое Комиссией по проверке аппарата Академии наук обвинение в том, что он якобы, был личным информатором министра внутренних дел В. К. Плеве, донося ему о настроениях рабочих на Кыштымских заводах. Василий Григорьевич обратился в Центральную комиссию по чистке советского аппарата при Наркомате рабоче-крестьянской инспекции, приводя факты, опровергающие это обвинение и просил снять с него это «незаслуженное позорное пятно», но ответа на свое обращение он не получил³⁷⁶.

12 января 1930 г. был арестован С.Ф. Платонов, который обвинялся как главный организатор мифического «Союза...», а 25 июня 1930 г. – В.Г. Дружинин, который обвинялся, в частности, в сокрытии от советского правительства документов государственной важности, не подлежащих хранению в академических архивах, – имелись в виду подлинники документов об отречении от престола Николая II в пользу брата Михаила и об отречении Михаила, отложившего вопрос о престолонаследии и государственном строе до решения Учредительного собрания, т. е. документов, ставящих под сомнение легитимность новой власти. Всего было арестовано более 150 человек, большая часть их была из Ленинграда³⁷⁷. Первым в списке ОГПУ был С.Ф. Платонов, вторым – Е.В. Тарле, а В.Г. Дружинин числился под номером 23³⁷⁸.

С.Ф. Платонов на первом этапе следствия не называл никаких фамилий своих единомышленников и стал давать показания практически лишь тогда, когда узнал, что его «подельники» уже назвали всех, кого только было можно³⁷⁹.

Нужно иметь в виду, что к оценке показаний подследственных следует подходить с большой осторожностью, так как в деле фактически не было никаких доказательств их вины, кроме их собственных показаний, которые были даны, в конечном итоге, после многочисленных изнуряющих допросов в духе навязываемого им следователями сценария дела, разработанного ОГПУ.

С.Ф. Платонов был дружен с Василием Григорьевичем со студенческих лет, они дружили семьями, сын Василия Григорьевича Александр в 1910 г. даже жил на даче в семье Сергея Федоровича³⁸⁰. Сергей Федорович старался выгородить Василия Григорьевича из этого дела, он так писал о нем в своих показаниях от 22 сентября 1930 г.: «Дружинин Василий Григорьевич стар, близок к дряхлости, удручен семейными делами (жена сошла с ума). Он большевизма не понимает. По дружбе к нему я протестовал бы, если бы его предложили в «Союз""³⁸¹.

10 февраля 1931 г. постановлением внесудебного органа – тройки ОГПУ ЛВО Василий Григорьевич Дружинин был обвинен по статье 58¹¹ Уголовного кодекса РСФСР и приговорен к заключению в концлагерь сроком на 5 лет³⁸². В Соловецком лагере он находился с 9 марта 1931 г. до освобождения из заключения и отправки в ссылку на основании постановления коллегии ОГПУ от 23 мая 1932 г.³⁸³. Местом ссылки он выбрал Ростов Ярославской области (ему было запрещено проживание в 12 самых крупных городах страны)³⁸⁴.

В 1960-х годах я познакомился с внучкой Василия Григорьевича Марианной Александровной Коростылевой. Перед войной она потеряла отца, а во время блокады Ленинграда – мать. В 1950 г. она окончила 3-е Ленинградское педагогическом училище для детей, потерявших во время войны родителей, они содержались в нем на полном государственном пансионе. Но работала она впоследствии не педагогом, а бухгалтером. В начале 1990-х годов, незадолго до своей кончины, Марианна Александровна рассказала мне все, что она помнила о своем деде и отце³⁸⁵, и дала мне фотографию своего деда для снятия копий. По-видимому, это фотография 1910-х годов, он изображен на ней на фоне стеллажей с книгами и с книгой в руках. Одну из копий фотографии я передал музею 181-й школы, бывшей Третьей гимназии, которую окончили Василий Григорьевич и его сын Александр Васильевич; эта же фотография была использована Т.Г. Смирновой в качестве иллюстрации к ее статье в сборнике «Деятели русской науки XIX–XX веков», вып. 4³⁸⁶.

Вскоре после ареста Василия Григорьевича его семья, в составе которой в это время была и его годовалая внучка, была выселена из академического дома и переселена в непригодное для жилья помещение³⁸⁷. Это был полуподвал в доме № 47 по улице Петра Лаврова (ныне Фурштатская улица); в настоящее время это помещение благоустроено и принадлежит Российской академии естественных наук. Этот последний адрес Василия Григорьевича (до настоящего времени не упоминаемый ни в одном источнике) я узнал от его внучки М.А. Коростылевой, Василий Григорьевич лишился также своей уникальной библиотеки, состоявшей, по его оценке, из 40 тысяч томов, которую он собирал, начиная с ученических лет и которая содержала очень редкие издания. После его увольнения и выселения библиотека была «присвоена», как писал В.Г. Дружинин в своих воспоминаниях, «новой канцелярией Правления»³⁸⁸. К настоящему времени сохранилась лишь часть его библиотеки, история расхищения книг из нее и определение мест их нахождения еще ждут своих исследователей. В 1990 г. книги из его библиотеки были обнаружены в Вайднеровской библиотеке Гарвардского университета, книги с экслибрисами Дружинина в настоящее время рекламируются в интернете. При его аресте была конфискована и его уникальная коллекция поморского медного литья³⁸⁹.

Жизнь в ссылке была очень тяжелой для Василия Григорьевича. Существовал он за счет очень скромных «гонораров», не очень регулярно высылаемых ему директором Государственного литературного музея В.Д. Бонч-Бруевичем в качестве оплаты за «Воспоминания о литературных встречах и знакомствах», которые он писал по его просьбе и высылал в Москву примерно по 50 листов в месяц. Тем временем, в 1933 г. в Ленинграде скончалась его жена Евдокия Александровна³⁹⁰.

В мае 1935 г. он получил разрешение на возвращение в Ленинград, но смог осуществить это лишь через несколько месяцев; 3-го июня 1935 г. он писал Бонч-Бруевичу: «Я теперь освобожден и не могу выехать из Ростова за отсутствием денег... ни ответа, ни денег». А 22 июня он написал ему уже так: «Очень прошу Вас ускорить перевод заработанных мною денег. Сижу впроголодь и не могу выехать отсюда»³⁹¹.

В конце 1935 г. Василий Григорьевич, преждевременно состарившийся и больной, вернулся, наконец, в Ленинград к семье своего сына в подвал на улице Петра Лаврова. Марианна Александровна, которой тогда было 6 лет, вспоминала, что дедушка ходил с ней гулять в Таврический сад, благо вход в него быт прямо напротив их дома.

15 января 1936 г. Василий Григорьевич Дружинин скончался в возрасте 76 лет: отказало сердце. Похоронили его на Смоленском православном кладбище рядом с женой, а, может быть, даже вблизи могилы его дяди Александра Васильевича Дружинина³⁹² (если она тогда быта еще цела). Через несколько лет после войны Марианна Александровна не смогла найти могилу своего деда; не сохранились на кладбище и могилы Александра Васильевича и его матери ³⁹³, надгробие которых описал в своих воспоминаниях Василий Григорьевич ³⁹⁴. Да оно и неудивительно, Смоленское кладбище пострадало, может быть, больше всех петербургских кладбищ, его начали разорять еще в 1920–1930-х годах. Характерным примером может служить демонтаж памятника с могилы генерал-лейтенанта Ф.-М. Клингера, который был использован в 1936 году для обелиска, установленного к столетию гибели А.С. Пушкина на месте его дуэли (в книге «Исторические кладбища Петербурга» (СПб., 1993,) деликатно указано: «Первоначальный памятник утрачен»).

25 декабря 1959 г. Президиум Ленинградского городского суда своим постановлением № 4-У-0266/9 отменил постановления тройки ОГПУ ЛВО от 10 февраля и 23 мая 1932 г. в отношении В.Г. Дружинина прекратил производство дела в связи с отсутствием состава преступления и полностью его реабилитировал³⁹⁵.

Сведения о сыне Василия Григорьевича Александре Васильевиче, по которому тоже прокатилось «красное колесо» 1930-х годов, очень скупы. После окончания Третьей гимназии он учился в Петербургском университете, потом служил помощником присяжного поверенного³⁹⁶, после революции был служащим. В середине 1930-х годов он уехал в Коломну с надеждой, что это в какой-то степени обезопасит его семью от ленинградской волны репрессий, и работал там главным бухгалтером Репенского карьера³⁹⁷. В декабре 1937 г. он ушел на службу и не вернулся домой; с ним в это время жила его восьмилетняя дочка. Его дочь только через несколько лет узнала о том, что его арестовали по доносу. В 1956 г. на запрос его дочери М. А. Коростылевой о судьбе отца УМВД Московской области сообщило ей, что ее письмо направлено в УМВД Амурской области³⁹⁸. В городе Свободный Амурской области в те годы функционировал исправительно-трудовой лагерь «Амурлаг», в этом лагере он, вероятно, и отбывал свой срок. Скончался Александр Васильевич в 1940 г.; в свидетельстве о смерти, выданном бюро ЗАГС Ждановского района Ленинграда, в графах «причина смерти» и «место смерти» проставлены прочерки³⁹⁹.

Президиум Московского областного суда своим постановлением № 1402 от 14.08.1959 г. полностью реабилитировал Александра Васильевича в связи с отсутствием в его действиях состава преступления⁴⁰⁰.

Василий Григорьевич Дружинин был ярким представителем минувшей эпохи крупных ученых, оставивших непревзойденные в своей отрасли научные труды. Хочется надеяться, что одно из учреждений Российской академии наук подготовит и выпустит издание, достойно оценивающее его вклад в отечественную науку.