Лекции по истории Древней Церкви. Том 3. История церкви в период Вселенских Соборов (I. Церковь и государство. II. Церковный строй)
Содержание
Отдел первый. Церковь и государство I. Обращение в христианство Константина Великого II. Значение национальных особенностей греков и римлян и традиций римского государства и христианской церкви при установлении отношений между церковью и государством III. История отношений между Церковью и государством со времени Константина Великого 1. Религиозная политика Константина Великого и его сыновей 2. Языческая реакция при Юлиане Отступнике 3. Религиозная политика императоров после Юлиана IV. Борьба христианства с язычеством в жизни и мысли V. Права и привилегии церкви в христианском государстве 1. Имущественные права 2. Свобода от податей и повинностей (иммунитет) 3. Судебные привилегии 4. Право ходатайства и право убежища 5. Прочие менее важные законы в пользу ЦерквиОтдел второй. Церковный строй I. Клир и иерархия 1. Условия вступления в клир 2. Увеличение клира и новые церковные должности 3. Диаконы и пресвитеры 4. Епископы II. Формы церковного союза 1. Парикия, управляемая епископом, и образование приходов в позднейшем смысле 2. Митрополии 3. Экзархаты 4. Патриархаты 5. Притязания римского епископа на главенство в Церкви Вселенской: Римский епископ как папа 6. Соборы 7. Перемены в форме церковного союза
Общий характер этого периода
С началом этого периода мы вступаем в строй церковной жизни в общем весьма близкий к тому, какой существует и доселе. Сфера действия, бытовая сторона церковной жизни предшествующего периода в своих подробностях для нас не совсем представимы: церковь мучеников, общество гонимое, отрицаемое, юридически непризнанное и тем не менее живущее такой жизнью, которая предполагает значительную публичность обнаружений, – представляет явление слишком своеобразное, экстраординарное. Интерес, который возбуждает последующая церковная история, – другого рода – не столько эстетический, сколько практически положительный. Церковная жизнь в настоящем периоде принимает характер нормальный, легче укладывается в выработанные обыденным опытом формы представления. Этот период посредствует – не хронологически только – между позднейшей церковной историей и ее самым древним периодом. Необыкновенно энергичная церковная жизнь живо напоминает предшествующий период; но она развивается при таких внешних отношениях, которые общи настоящему периоду с последующими. Это сочетание новых форм и древнего содержания и силы сказалось вескими последствиями почти на всех пунктах церковной жизни.
Вопрос об отношении между церковью и государством впервые в этот период явился в более естественной постановке. В течение этих 6 веков эти отношения приняли те формы, которые, с изменениями несущественными, удержались и доселе в большей части христианского мира. Даже те отношения, которые как исключение существуют в немногих христианских государствах, – имеют свои прецеденты в некоторых, правда разрозненных, явлениях этого периода.
Отношения церкви к миру языческому вне пределов римской империи в настоящий период принимают тот миссионерский характер, который они сохраняют и доныне: медленное воздействие массы на массу, постепенное проникновение христиан в среду языческого населения заменяется внешним, большею частью случайным воздействием на мир языческий немногих вольных или невольных эмиссаров мира христианского, – результатом которого является не усиление церкви существующей, а зачатки новой, филиальной.
Внутренние отношения христианского общества вообще принимают такие твердые очертания, что на долю будущего остается лишь детальная их разработка. Главные моменты иерархических отношений, мирян и клира, низшего клира к епископу, внутренние разветвления самого епископата, остаются неизменными. Формы соборного управления, положение клира должностного, чиновного, относительно членов иерархии, обрисовывается достаточно ясно.
История богословской мысли составляет самую блестящую страницу, а одной своей стороной – и специфическую характеристику этого периода. Этот пункт церковной жизни в эти века является центром, к которому тяготеют все жизненные силы христианской церкви. Богословская мысль развивается здесь во всей своей красоте и силе. В энергии ее проявлений, в необыкновенном – для нашего времени – по своей широте и глубине интересе, который богословская мысль возбуждает в различных слоях общества, – чувствуется непосредственность связи этого периода с предшествующим, когда люди жили своими религиозными убеждениями и умели стоять за них до самоотвержения. В сознании величайших представителей церкви нашего периода героическая стойкость за православие была естественной заменой героизма исповедников предшествующего периода. Борьба с различными ненормальными обнаружениями богословствующей мысли, непрерывной цепью проходящая через несколько веков, разрешается настолько ценными в догматическом отношении результатами, что даже консервативный протестантизм не оспаривает их высокого значения. Решение существенных вопросов христианства о Троице, воплощении, благодати в настоящем периоде дано в таких формулах, против которых современное богословие критического оттенка могло выставить довольно острые возражения, но не могло предложить в замену их ничего более цельного, ни даже дать счастливый опыт разрешения выставленных им недоумений. Наряду и совместно с раскрытием содержания христианства на соборах с замечательной мощью развивается и индивидуальная богословская мысль. Греческая церковь этого периода выдвигает целую плеяду столь глубоких и тонких богословов, что другие периоды гордились бы, если бы могли насчитывать их хотя единицами. Латинская церковь также в этот период достигает кульминационного пункта своей богословской производительности, выставляя самого глубокого из своих богословов и самого многостороннего из своих ученых.
Богослужебный строй к концу этого периода – по крайней мере в греческой церкви – достигает своего завершения, и последующая история не привносит в эту область ничего кроме немногих штрихов.
Нравственная жизнь в этот период вырабатывает новые формы аскетического подвига, неизвестные в древней церкви, сохраняющиеся впоследствии на востоке без перемен, на западе развивающиеся во всем разнообразии. Общий нравственный уровень христианской жизни этого периода сближается с последующими, – результат одинаковых общих условий для ее обнаружения; ее экстенсивность развивается не без ущерба для ее интенсивности.
Наконец, если обратить внимание на явления отрицательного порядка, – то и с этой стороны история этого периода сделала несомненный успех. Последующий период характеризуется разделением западной и восточной церкви и необыкновенно быстрым и сильным развитием папства. Но разделение церквей уже в настоящий период намечено не только в своей возможности, не только в благоприятных условиях и причинах, его произведших, – эти причины существовали раньше самого христианства, – нет, оно дано было уже в самом обнаружении: церкви греческая и латинская уже пережили 35 лет (484–519) в формальном разрыве между собой, фактически могли убедиться в возможности существования одной без другой. Равным образом и папство в наш период не только зародилось, но и достигло, хотя и незаметно, довольно значительного роста. Николай I, которым открывается следующий период церковной истории, имел за себя довольно солидные прецеденты; а это был, по образу своих мыслей и действий, вполне средневековый папа.