68. О том, что мы сами младенцев развращаем

Мы иногда удивляемся: отчего в детях, с самых ранних лет, мы усматриваем склонности к худым и грешным делам; а о том не подумаем, что сами же мы бываем тому причиною, – с самых, говорю, молодых лет мы их приучаем ко греху. Когда ты даешь конфект, или яблоко своему меньшему дитяти, – и говоришь: „ешь сам, никому не давай“, то скажи: не приучаешь ли ты его к скупости и скрытности пред старшими детьми – сыновьями или девочками? Когда приходит к тебе кто-либо за долгом, или по делу, – человек для тебя неприятный, – ты приказываешь сказать, что тебя нет дома, – не учишь ли этим самым дитя твое лгать? Оно видит, что ты дома, и велит сказать, что тебя нет дома; дитя удивляется, и убеждается, что можно иногда лгать и обманывать людей. Когда водишь дитя в дом богатого человека или в сад, – и дитя твое видит, как нарядно одеты дети богачей, – не скажет ли оно тебе: „отец! или мать! сделай и мне такое платье, – ибо мне совестно видеть, что я бедно одет, а такие-то дети имеют прекрасное платье“. Здесь – у детей богатых рождается гордость и презрение к детям бедно одетым; а у детей бедняков рождается зависть и желание иметь и у себя такое же красивое платье. „У них то и то есть, а у меня нет“, – говорит тебе твое дитя, – и ты поневоле должен угождать его прихотям. Что же сказать о тех родителях, которые прямо дитяти говорят: „не говори правды“, или говорят: „погрози старшему брату“, или „скажи ему, то или другое, неприличное или обидное слово“; – очевидно, такие уроки не проходят мимо ушей, – дитя смальства приучается к обиде ближнего. Какой же яд проливается в сердце дитяти, когда оно слышит брань, или видит даже драку между родителями, или между старшими детьми? Когда видит в нетрезвом и неприличном виде; когда старается отведать вкус водки, или брошенной сигары; как скоро приучается к бесчестным поступкам, когда видит родителя обман в торговле, или даже получает от него приказание обмануть простого мужичка, с обещанием за то награды? Как легко приучается дитя презирать праздники и посты, когда видит, что сами родители не ходят в церковь по праздникам, а торгуют; сами родители по постам вкушают скоромную запрещенную пищу? А если подрастет дитя – какие грешные примеры может видеть на торжище и особенно в питейных домах, повсюду устроенных?

Удивительно ли после этого, что мы сами, с самых младых лет, бываем виновниками многих пороков, замечаемых в детях? Но горе тому, кто соблазнит младенца, потому особенно, что порок быстро распространяется от одного к другому. Не удивительно после этого, что дети наши делаются нашими бичами, – капризными, непокорными, упорными в своих пороках и грехах. Много слез проливают матери от злых и порочных детей; но пусть не забудут, что они сами, быть может, тому причиною. Если бы вы были поосторожнее да поумнее в своих словах и делах, да издетства неупустительно водили бы их в церковь, да заповеди Божии сами исполняли, да имели бы страх Божий; то и дети ваши служили бы вам не для скорби, а для утешения. – О! какой ответ за них вы дадите пред Богом!

Господи! вразуми нас творити волю Твою святую. Аминь.