Глава 13. ИСКУШЕНИЯ ОТ БЕСОВ ВО ВРЕМЯ МОЛИТВЫ

Люди, достигшие известных высот в молитвенном подвиге, подвергаются еще особым искушениям во время молитвы. Про таковых святой Иоанн Карпафский говорит, что, «которые сильнее налегают на молитву, те подвергаются более страшным и свирепым искушениям»⁷⁶⁷. «На высоких подвижников нападают демоны»⁷⁶⁸, – пишет святой Максим Исповедник.

Искушения эти проявляются различно. По словам священномученика Диадоха, «бесы отнюдь не хотят, чтобы люди как-нибудь удостоверялись в том, что они гнездятся в них, дабы ум, верно зная это, не вооружился против них непрестанною памятию о Боге»⁷⁶⁹. Большею частию, принимая, по слову апостола, вид ангела света – «и не дивно: сам бо сатана преобразуется во ангела света» (2Кор.11:14), – темные силы влияют на человека через его мозг, стремясь внушить ему, что то или иное видение посылается от Бога. На самом же деле это оказывается лишь вражеским действием.

Преподобный Нил Синайский рассуждает об этом таким образом: «Когда ум начнет наконец чисто и бесстрастно молиться, тогда демоны наступают на него уже не от шуиих, а от десных: представляют явления будто славы Божией и какое-либо образное представление, чувству приятное, так что ему покажется, будто он совершенно достиг уже цели молитвы. Это, как сказал один знающий дело муж (Евагрий), бывает от страсти тщеславия, и от бесовского прикосновения к известному месту мозга, и от потрясения (или воспаления) в нем жил... От этого тщеславие подвигается на помысл, понуждающий ум легкомысленно присвоять себе Божественное и существенное ведение»⁷⁷⁰.

Но опаснее всего в данном случае, по словам преподобного Нила, следующее: так как человека «не тревожат плотские нечистые страсти, а он чисто предстоит в молитве, то ему никак не думается, чтобы тут было какое-либо вражеское действие, – и он уверяется, что это есть точно Божественное явление, тогда как оно произошло от демона, который, крайнюю употребляя хитрость, чрез мозг, как мы сказали, изменяет сопряженный с умом свет и его самого образует (ему самому дает образ или то и другое заставляет воображать)»⁷⁷¹.

Но искушения на молитве не всегда бывают лишь через мысли. Иногда с людьми совершенными происходят искушения другого порядка, как, например, явление света, стука и т. п. Обыкновенно, по свидетельству подвижников, первым признаком прелести (диавольского прельщения), ощущаемым физически, является «свет, подобный чувственному огню»⁷⁷², «видимый телесными очами»⁷⁷³, «огневые образования»⁷⁷⁴, «свет ночью»⁷⁷⁵ и т. п.

За световыми явлениями следуют явления демонов в разных формах и видах. Людям, достигшим известной духовной высоты, они являются в виде ангелов или даже Самого Христа⁷⁷⁶ с целью ввести их в заблуждение и заставить думать молящегося, что он удостоился созерцания небесных видений и этим вовлечь его в гордость, которая есть начало падения.

Если эти явления не производят желаемого действия, т. е. если человек по смирению не принимает видение за божественное, то тогда искушения видоизменяются. Демоны, по словам святого Антония Великого, когда не возмогут обольстить сердце подвижника, то опять нападают, но иным образом, именно: «устраивают разные привидения, чтобы устрашить его, для чего претворяются в разные виды и принимают на себя образы – жен, зверей, пресмыкающихся, великанов и множества воинов»⁷⁷⁷, производя «шум, топот, вопли и ругательства»⁷⁷⁸.

При подобных искушениях, по указаниям святых подвижников, следует сохранять полное спокойствие духа и не поддаваться страху, так как злые духи могут лишь только угрожать, но другого ничего более сделать не могут. «Таких привидений не должно бояться, – говорит святой Антоний Великий, – потому что они ничто – и тотчас исчезают, коль скоро кто оградит себя верою и знамением креста»⁷⁷⁹. Хотя они и дерзки, и крайне бесстыдны, но бояться их не должно, «хотя бы они казались наступающими на нас, хотя бы угрожали смертью, потому что они немощны и ничего более сделать не могут, как только угрожать»⁷⁸⁰.

Не бояться демонов и их искушений научает также и святой Симеон Благоговейный: «Когда молишься, страх ли нападет на тебя, или стук подымется, или свет воссияет, или другое что случится, не смущайся и не робей; но пребудь в молитве гораздо долее обыкновенного. Такое смятение, страхование и ужасание бывает от демонов, чтобы, растерявшись и расслабевши, оставил бы молитву, а когда такие тревожности и оставление молитвы по малодушию обратятся у тебя в навык, – чтобы совсем тебя взять в свои руки и помыкать тобою»⁷⁸¹.

Подобно этому говорил и преподобный Нил Синайский: «Хотя и шум, и топот, и вопли, и ругательства услышит от демонов стремящийся держать чистую молитву, но не ниспадет помыслом и не предаст его им, говоря к Богу: «Не убоюся зла, яко Ты со мною еси» (Пс.22:4) и тому подобное»⁷⁸².

Но подобного рода явления (как, например, свет) не всегда бывают от лукавого. Святой Симеон Благоговейный говорит, что иногда бывает, что иной некий воссияет свет, во время совершения тобою молитвы своей, «которого изобразить в слове я не в силах, от которого душа преисполняется радости, возрождается вожделение лучшего и начинают тещи слезы со умилением; то ведай, что это есть Божеское присещение (посещение – «Игум.В.») и наступление»⁷⁸³.

Так как человеку, особенно еще не опытному в этом деле, трудно определить, от Бога или же от лукавого получает он видения, то святые подвижники советуют в таком случае обращаться всегда за советом к старцу-руководителю, которого должен иметь всякий желающий идти путем духовного совершенствования. Подробнее о старчестве будет сказано ниже. Теперь же приведем слова святого Каллиста Тиликуды, относящиеся к этому. «Если иногда ум увидит свет без всякого искания его, пусть не принимает его и не отвергает, пусть об этом спросит старца. Если же не найдет такого, то лучше не принимать, но по смирении предать дело Богу, почитая себя недостойным такого видения»⁷⁸⁴.

Вообще же, как общее правило, следует иметь в виду указания святых отцов на то, чтобы не увлекаться видениями и не почитать себя достойным их, даже если бы то было явление Самого Христа или ангела. «Когда, делая свое дело, – говорит святой Григорий Синаит, – увидишь свет или огонь вне или внутри, или лик какой – Христа, например, – или ангела, или другого кого, не принимай того, чтоб не потерпеть вреда»⁷⁸⁵.

Иногда внутреннее чувство подсказывает человеку, что то или иное видение не от Бога, но от лукавого. «Все приходящее в душу, – говорят отцы, – чувственное ли то или духовное, коль скоро сомневается в нем сердце, не приемля его, не от Бога есть, но послано от врага»⁷⁸⁶. «Истинное начало молитвы есть сердечная теплота, попаляющая страсти, отраду и радость вселяющая в сердце непоколебимым возлюблением и утверждающая сердце несомненным удостоверением»⁷⁸⁷.

Но все же человеку, особенно на первых шагах прохождения им духовного подвига, очень трудно самому браться за разрешение вопроса: от кого получает он то или другое видение? Святой Григорий Синаит, говоря о признаках прелести, свидетельствует, что «она для многих, по множеству и разнообразию ее козней и осечений, неудобораспознаваема и почти непостижима»⁷⁸⁸. Поэтому, как уже было сказано, молящийся не ошибется, если в данном случае будет идти путем смирения, почитая себя недостойным видений и откровений.

Следует отметить, что не всегда какие-либо образы или явления привходят в сознание молящегося со стороны. Часто он сам бывает причиной их возникновения. Это бывает в тех случаях, когда молящийся начинает представлять себе чувственно в своем воображении духовные явления или лица. Против же этого особенно горячо восстают подвижники, как против серьезного препятствия молитве. «Когда молишься, не придавай Божеству какого-либо облика, – говорит преподобный Нил Синайский, – и не попускай, чтобы ум твой преображался в какой-либо образ... (или чтобы в уме твоем печатлелся какой-либо образ), но невещественно приступи к Невещественному, – и сойдешься с Ним»⁷⁸⁹.

Святой Симеон Новый Богослов объясняет, почему вредно для человека молиться, воображая в уме хотя бы и духовные предметы: «Когда кто, стоя на молитве... воображает блага небесные, чины ангелов и обители святых, и кратко все, слышанное в божественных Писаниях, собирает в ум свой, и рассуждает о том тогда во время молитвы, зря на небо, и подвигает тем душу свою к вожделению и любви Божией, а иной раз извлекает даже слезы и плачет (то это будет первый образ внимания и молитвы). Но при этом образе... мало-помалу (молящийся так) начинает кичиться в сердце своем, сам того не понимая, ему кажется, что делаемое им есть от благодати Божией в утешение ему, и он молит Бога сподобить его всегда пребывать в сем делании. А это... есть знак прелести»⁷⁹⁰, или прельщения.

Ввиду тех опасных последствий, к которым может привести подобное состояние, святые отцы самым категорическим образом высказываются против придавания Божеству всякого рода мысленных обликов и воображений. «Отнюдь не желай и не ищи увидеть во время молитвы какой-либо лик или образ, – предупреждает преподобный Нил Синайский, – не желай видеть чувственно ангелов, или силы, или Христа, чтоб с ума не сойти, приняв волка за пастыря и поклонившись врагам – демонам. Начало прельщения ума – тщеславие, коим, движим будучи, ум покушается описать Божество в каком-либо образе или зраке»⁷⁹¹. «Сам от себя не строй воображений, – увещевает также святой Григорий Синаит, – и которые сами строятся, не внимай тем и уму не позволяй напечатлеть их в себе. Ибо все сие, со вне будучи печатлено и воображено, служит к прельщению души»⁷⁹².

Об этом же говорят и святые Каллист и Игнатий, ссылаясь на следующее высказывание святителя Василия Великого: «Как не в рукотворенных храмах живет Господь, так и не в воображениях каких и мысленных построениях (фантазии), – кои представляются (вниманию), и как стеною окружают испортившуюся душу, так что она силы не имеет чисто взирать на истину, но все еще держится зерцала и гаданий»⁷⁹³. «Сии ведая, – добавляют от себя святые иноки, – и ты каждый час, с Божией помощью, понуждай себя безмечтанно, без воображений и образов, молиться чисто всем умом, всею душою и всем сердцем»⁷⁹⁴.

Кроме описанного вида прелести, происходящего от личных мечтаний молящегося, есть еще другой род прелести, берущий начало также в самом человеке. По словам святого Григория Синаита, «второй образ прелести... начало свое имеет в сладострастии, рождающемся от естественного похотения. От сласти сей рождается неудержимость несказанных нечистот. Распаляя свое естество и омрачив ум сочетанием с мечтаемыми идолами, она приводит его в исступление опьянением от палительного действия своего и делает помешанным. В сем состоянии прельщенный берется пророчествовать, дает ложные предсказания, предъявляет, будто видит некоторых святых, и передает слова, будто ими ему сказанные, опьянен будучи неистовством страсти, изменившись нравом и по виду став как бесноватый... Бес непотребства, омрачив их ум сладострастным огнем, сводит их с ума, мечтательно представляя им некоторых святых, давая слышать слова их и видеть лица»⁷⁹⁵.

Жизненной иллюстрацией к приведенным словам могут служить некоторые из русских сектантов, впадающие в экстазы указанного характера на своих радениях. Описание этого можно найти в исследовании Д. Г. Коновалова «Религиозный экстаз в русском сектантстве», а также в его брошюре «Психология сектантского экстаза» (1908) (речь, произнесенная перед защитой его диссертации).

В тех случаях, когда человек, уже стяжавший дар молитвы, подвергается искушениям во время ее, то ему разрешается в противовес этому, вставая, простирать руки в помощь против искушений. Но и в данном случае должна быть умеренность и осторожность, и святые отцы предупреждают от увлечений. Пусть в таком случае, – поучает святой Григорий Синаит, – «прелести ради не долго сие творит, и опять садится, чтобы враг не обольстил ума его, показав какой-либо призрак. Ибо иметь ум, даже безопасный от падения и горе, и долу, и в сердце, и всюду, безопасным от вреда свойственно одним чистым и совершенным»⁷⁹⁶.

Подобно этому и святой старец Симеон Благоговейный учит, что если бы молящемуся пришлось бы сподобиться Божественного посещения, проявившегося, например, в благодатном свете и вызвавшем умиление и слезы, то для того, чтобы не впасть в гордость, следует перевести мысль свою на какой-либо другой предмет и этим смирить себя. «Если слишком долго будет держаться такое состояние, – говорил святой Симеон, – то, чтобы по причине обилия слез не показаться тебе пред собою чем-либо более, нежели каков ты на деле, обрати ум свой на что-либо телесное и тем смири себя»⁷⁹⁷.

Все приведенные и подобные им предупреждения об избежании прельщения или, как говорят святые подвижники, прелести на молитве, имеют свое глубокое основание и крайнюю необходимость. Предупреждения эти вызываются теми печальными и крайне опасными последствиями для человека, которые влечет за собой прелесть. Идущий без всякой осмотрительности и руководства по этому пути подвергается различным опасностям, начиная с тщеславия и кончая сумасшествием.

Для человека, стоящего далеко от «науки из наук и искусства из искусств»⁷⁹⁸, могут показаться странными и непонятными настоящие строки. Но, если дать себе труд глубоко вникнуть в психологические основы молитвенного подвига, то тогда все будет понятным. Повторим, что все рассуждения авторов «Добротолюбия» суть плод их собственного опыта, т. е. того, что было пережито ими самими и чему они были свидетелями, наблюдая окружающих их людей как мирских, так и монашествующих.

Итак, по словам святого Симеона Нового Богослова, совращаются с истинного пути и прельщаются те, которые видят во время молитвы свет телесными очами своими и подобное. «Некоторые из таких взбесновались и в безумии ходят с места на место. Другие прельстились, приняв диавола, преобразившегося и явившегося им в виде ангела света, а они того не распознали и остались неисправимыми до конца, не хотя слышать совета ни от какого брата. Иные из таких сами себя лишили жизни, быв подвигнуты на то диаволом; иные бросились в пропасть; иные удавились. И кто может пересказать, – спрашивает святой Симеон, – разные прелести, какими прельщает их диавол, когда они неисчислимы?»⁷⁹⁹

Теперь следует сказать о мерах борьбы с указанными искушениями. Главным средством, по учению святых отцов, в данном случае является молитва. «Во время таких искушений, – говорит преподобный Нил Синайский, – употребляй непрестанно краткую, но напряженную молитву»⁸⁰⁰. Насколько сильна молитва верующего и какое производит действие на демонов, видно из сравнения святого Илии Екдика, который говорит, что «грозящий палкою на собак раздражает их против себя, а демонов раздражает тот, кто нудит (принуждает – «Игум.В.») себя чисто молиться»⁸⁰¹.

Но, пред тем как приступить к такой молитве, полезно и необходимо бывает сказать несколько слов против духа злобы, искушающего молящегося. Святой Евагрий учит: «Во время искушений не прежде приступай к молитве, как сказавши несколько гневных слов против искусителя. Ибо когда душа окачествована (исполнена – «Игум.В.») скверными помыслами, тогда молитве ее нельзя быть чистою. Но если ты скажешь что-либо с гневом против них, то этим приведешь в смятение противников своих и истребишь их внушения»⁸⁰².

Какие именно слова следует произносить в таких случаях, указывает преподобный Никита Стифат. Говоря о хульных помыслах – одном из видов искушений, – он поясняет, что «дух хулы, когда молимся и поем псалмы, и отрыгает иной раз, по нашему невниманию, нашими устами клятвы на нас же и странные хуления на Бога вышнего, привводя их в стихи псалмов и в слова молитвы. Но против него, когда он что-либо такое произносит устами нашими или всевает в мысли наши, надо обращать слово Христово, говоря к нему: «Отойди от Меня, сатана» (Мф.4:10), всякого зловония исполненный и осужденный на вечный огнь; хула твоя да падет на главу твою». Сказав это, тотчас насильно, как пленника, обратим ум на другой какой предмет – Божеский или человеческий, какой вспадет на мысль, или со слезами вознесем его на небеса и к Богу»⁸⁰³.

Так как искушения лукавого, приводящие в состояние прелести, не всегда бывают в грубой и заметной форме, то святыми подвижниками дается ряд указаний, как различать явления прелести и благодати, которые с внешней стороны иногда могут походить одно на другое, особенно в глазах неопытного в этом деле человека.

Преподобный Максим Кавсокаливит, сравнивая благодать и прелесть, высказывается в том смысле, что отличительным признаком благодати является особое состояние мира душевного с умилением и сокрушением о грехах. Человек исполняется кротостию и смирением, и душа его объята бывает радостию духовною. «Когда входит в человека благодать Святого Духа, – говорит он, – то собирает ум его и делает его внимательным и смиренным, приводит ему на память смерть и грехи его, будущий Суд и вечное мучение, душу его исполняет сокрушенным умилением и подвергает к плачу и слезам, очи его делает кроткими и полными слез, и чем более сближается с человеком, тем более умиротворяет душу его и утешает святыми страданиями Господа нашего Иисуса Христа и беспредельным Его человеколюбием, и ум исполняет возвышенными созерцаниями недомыслимой силы Божией... Тогда ум человека восторгается Божеским оным светом и просвещается светом Божеского ведения, сердце делается тихим и кротким и обильно источает плоды Духа Святого – «радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, любовь, смирение» (Гал.5:22) и прочее, и душа его восприемлет неизреченное веселие»⁸⁰⁴.

Наоборот же, когда человек подпал под влияние искусителя и находится в состоянии прелести, то ощущения его уже будут иные, противоположные указанным. Появляется сначала тонкое тщеславие, переходящее затем в гордость. Смирение и мир душевный у такового отсутствуют. «Когда злой дух прелести, – говорит преподобный Максим, – приближается к человеку, то возмущает ум его и делает диким, сердце ожесточает и омрачает, наводит боязнь, и страх, и гордость, очи извращает, мозг тревожит, все тело в трепетание приводит, призрачно пред очами показывает свет не светлый и чистый, а красноватый... и уста заставляет говорить слова непотребные и хульные; тот, кто видит сего духа прелести, большею частью серчает и исполнен бывает гнева, смирения совсем не знает, ни истинного плача и слез, но всегда хвастается своими хорошествами и тщеславится ими, когда без сдержанности и страха Божия поддается движениям страстей, наконец, выходит из ума и приходит в совершенную пагубу»⁸⁰⁵.

Итак, человек, находящийся в состоянии прелести, прежде всего лишен душевного покоя и истинного умиления – этих верных признаков благодатного состояния духа. Кроме того, в нем отсутствуют три основных добродетели: смирение, любовь и милосердие, «без коих никто не узрит Господа»⁸⁰⁶.

Чистою молитвою, без прелести, по словам святого Григория Синаита, будет та, во время которой «ум видится безвидным и ни себя, ни другого чего не представляющим даже на мгновение, будучи и от чувств отвлекаем действующим в нем светом. Ибо тогда ум делается отрешенным от всего вещественного и световидным, неизреченно во един дух с Богом сочетаваясь»⁸⁰⁷.

Как говорит святой Исихий, это происходит вследствие того, что «всякий помысл воспроизводит в уме образ какого-либо чувственного предмета, ибо ассирианин (враг), будучи сам умною силою, не иначе может прельщать, как пользуясь чем-либо привычным для нас чувственным... И так как всякий помысл входит в сердце чрез воображение чего-либо чувственного (чувственное же мешает умственному), то Божественный свет Божества тогда уже начинает осиявать ум, когда он упразднится от всего и сделается совершенно безвидным (никакого вида и образа не представляющим). Ибо светлость оная проявляется в чистом уже уме, под условием оскудения его от всяких помышлений»⁸⁰⁸.

Интеллект во время такой молитвы как бы замирает или, как говорит святой Максим Кавсокаливит, «ум пребывает бездействен и повинуется только Духу Святому»⁸⁰⁹ и, «умирая в действии совершеннейшей молитвы, отторгается от всех мирских помышлений»⁸¹⁰.

Поэтому же и в житии преподобного Варсануфия, составленном Никодимом Агиоритом⁸¹¹, где сообщается о том восхищении к Богу, которого преподобный удостаивался на молитве, подчеркивается, что возносился он к Богу «не на мечтательных крыльях мысли, но в неизреченной силе Духа, полагая восхождения к Богу в сердце своем»⁸¹².

В соответствии с этим на всем протяжении «Добротолюбия» нигде не говорится о развитии мысленной, мозговой, энергии, так как это не только не нужно, но крайне вредно и даже опасно для молящегося, ибо приводит к гордости и падению. Весь центр тяжести полагается в развитии чувств сердца, потому что в духовной молитве, чистой от всяких представлений и воображений, интеллектуальная сторона не играет роли.

Так как чистой молитвы и соединенных с нею благодатных состояний человек достигает не сразу, а после известного промежутка времени, то поэтому у некоторых возникает сильное желание приблизить как-нибудь возможно скорее благие плоды молитвы, ускорив их достижение. И вот человек, еще не созревший и не подготовленный к восприятию высших благ, начинает искать их ради их самих. Часто в таких случаях бывает, что, не имея опытного руководителя, он начинает идти по ложному пути, влекущему за собой пагубные для него последствия, приводящие в результате к состоянию той же прелести. Не будучи еще внутренне готов, человек уже начинает воображать себя достойным высших даров – и падение «налицо». Поэтому-то святые отцы, в частности святые Каллист и Игнатий, убедительно призывают не искать того, что будет в свое время, как естественный результат подвига. «Не ищи прежде времени того, что будет в свое ему время, ибо и доброе не добро, если не добре делается»⁸¹³. И вместе с этим приводят слова святого Марка Подвижника: «Не полезно прежде делания первейших дел знать о вторых, ибо знание без делания надымает, а любовь созидает, потому что все терпит (1Кор.8:1)»⁸¹⁴.

На основании этого же святыми отцами запрещается искать и просить высших даров Божиих, так как получение их влечет за собой гордость и связанное с ней падение. «Отречемся от того, чтобы просить у Бога чего-либо высокого, – говорит святой Исаак Сирианин, – искать высокие дарования Божии – не одобряется Церковию Божиею; и приемшие это приобретали себе гордость и падение»⁸¹⁵.

Святой Григорий Синаит заявляет, что «бесстыдно и дерзостно желающий внити к Богу, и исповедать Его чисто, и нудящийся стяжать Его в себе, удобно умерщвляем бывает от бесов, если попущено им будет сие. Ибо, дерзко и самонадеянно взыскав того, что не соответствует его состоянию, в гордости стремится он прежде времени достигнуть того»⁸¹⁶. «Перестань просить себе ведения и созерцания, – добавляет святой Исаак, – которые в своем месте и в свое время превышают словесное описание, и продолжай делание заповеданий и труды в приобретении чистоты, и проси себе у Господа сподобиться умного жития»⁸¹⁷.

Рассмотрев учение святых авторов «Добротолюбия» о чистой молитве, чуждой всяких воображений, следует изложить их взгляды на конечный предел и цель молитвы, а также признаки услышания ее.