Старец о. Варнава

17 февраля тихо в Бозе почил молитвенник земли русской, маститый старец пещер Гефсиманского скита Свято-Троицкой Сергиевой лавры иеромонах отец Варнава. Подвижническая иноческая жизнь этого выдающегося молитвенника православной церкви хорошо известна даже в отдалённых уголках России.

При массе добрых дел, почивший старец действовал чисто по-евангельски и был чужд всяких реклам о своей жизни и деятельности, на которых так падки все нынешние общественные деятели.

Много газетных писателей пытались приблизиться к почившему пастырю, чтобы описать его жизнь, но он со слезами просил не делать этого, смиренно говоря: «не дело обо мне писать, пишите о мирском, а Господне – Господу.»

Выдающаяся жизнь этого дивного старца вполне достойна быть отмеченной с детства до дня его отдыхновения от тягостей мирской жизни.

Во дни крепостничества в селе Прудищи Тульской губернии у помещика Юшкова были крепостные–супруги Илья и Дарья Меркуловы.

24 января 1831 г. у Меркуловых родился сын Василий.

С благодарностью к Богу встретили родители рождение сына и, несмотря на все тягости крепостничества, занялись в часы досуга его воспитанием в духе православия.

Жизнь Меркуловых текла довольно тихо у Юшкова, но вскоре их продал барин осподину Скуратову в Московскую губернию, и их с малюткой сыном переселили с дорогой родины в село Наро-Фоминское, Верейского уезда.

Отличаясь покорностью воле Божией, они терпеливо перенесли не только эту постыдную продажу, но и все тягости крепостной зависимости у нового владельца.

Несмотря на всю свою бедность, Меркуловы старались делиться последним куском хлеба с неимущими, усердно и часто посещали храмы Божии и любили ходить на богомолье по святым местам.

Храм и святыни были для них единственным утешением.

Здесь они отдыхали от своих трудов, здесь получали силы к борьбе с всевозможными жизненными невзгодами.

Пример такой добродетельной жизни родителей, их постоянное стремление памятовать о Боге, ходить пред лицом Его, не могли не повлиять благотворно на впечатлительный ум и чистую душу отрока Василия.

Благодаря своим родителям он уже с детства начал обнаруживать склонность к духовной жизни: любил бывать в храме Божьем при богослужениях, старался заучивать на память церковные молитвы. Когда же он научился грамоте, то с особенным прилежанием стал заниматься чтением слова Божия.

С раннего детства Десница Всевышнего, предъизбравшая отрока Василия служителем Себе и предначертавшая ему путь жизни во славу имени своего Святого, невидимо руководила им, охраняя жизнь его от опасностей.

Однажды четырёхлетний Василий, заигравшись со сверстниками на улице, был сбит с ног лошадью, запряжённою в тяжёлый экипаж; мальчик попал под колеса. Bсe, бывшие при этом, в ужасе подбежали к малютке, предполагая увидеть его искалеченным, но Господь спас младенца Василия невредимым.

Будучи шестилетним, Василий, слезая с печи, нечаянно оступился, сорвался с самой верхней ступени и сильно ударился о пол. Перепуганная и растерявшаяся мать подбежала к нему, подняла его с пола окровавленным, и, не зная чем и как ему помочь, обратилась мысленно с горячею молитвою к Богу о сохранении жизни дорогого сына. Всемогущий Творец услышал материнскую молитву и, к удивлению всех, на другой же день Василий встал с постели совершенно здоровым.

В отрочестве Василий сильно простудился и был при смерти: его душил страшный кашель. Отец и мать отчаивались уже в его выздоровлении.

Однажды, как сообщается в описании истоpии Иверского-Выксунского женского монастыря, вечером отрок Василий, изнемогая от припадка кашля, вдруг быстро приподнялся на постели и на его болезненном лице изобразился испуг и удивление. В это время возле одра больного находился отец, который, увидя испуг сына, спросил:

– Что с тобой, Вася? Чего ты испугался?

– А ты, батюшка, разве не видишь?

– Я ничего не вижу. Да что ты то видишь?

Отрок, не отвечая на этот вопрос отца, стал просить вдруг у него хлеба.

Отец, посоливши кусок хлеба, подал сыну. Съевши поданный хлеб, Василий успокоился и рассказал своим родителям следующее:

«Когда меня стал душить кашель, я приподнялся, так как лёжа тяжелее кашлять. Вдруг за столом, батюшка, я увидел какого-то юношу в белом одеянии с лучезарным лицом, который, перелистывая книгу, так ласково и кротко смотрел на меня... Когда я попросил у тебя хлеба и съел его, юноша стала невидим, а я почувствовал себя так хорошо и легко. Боль в груди утихла, как будто я и больным не был».

Тут родители поняли, что это было явление необычайное и возблагодарили Бога за оказанную им милость – выздоровление дорогого сына.

Отрок Василий не по годам был серьёзен, молчалив, избегал товарищества и празднословного разговора.

Когда он окреп физически, то помещик приказал обучать его слесарному мастерству. Хотя Василий и обладал большою способностью к этому ремеслу, и предан был его изучению, однако, он в суете и заботе не забывал Бога. В дни, свободные от занятий, он удалялся в близлежащую при селе Наро-Фоминское Зосимовскую пустынь, где в то время славился своею подвижническою жизнью отшельник Геронтий, как-то особенно полюбивший богомольного и богобоязненного юношу Василия. Почтенный старец нередко подолгу оставлял его у себя одного для беседы. Эти частые и продолжительные беседы имели решительное влияние на всю последующую жизнь Василия и в нем возникла мысль отречься от миpa и всех суетных, скоропроходящих его радостей.

В начале 50-х годов юноша Василий вместе с матерью отправился на богомолье в Троице-Сергиевскую лавру. По прибытии сюда они усердно посещали все богослужения. Однажды, по окончании службы в Троицком соборе Василий подошел приложиться к мощам Преподобного Сергия. Приложившись к мощам Великого Угодника, он почувствовал прилив какой-то неизъяснимой радости в своей душе и тут же решил окончательно, если будет угодно Боду, навсегда поселиться под кровом Великого Подвижника и Чудотворца Сергия в Троицкую лавру.

Возвратясь домой, Василий поспешил к своему духовному наставнику – старцу Геронтию и поведал ему свое намерение оставить мир и посвятить себя служению Богу.

Старец Геронтий вполне одобрил намерение юноши и благословил его на подвиг иночества.

В это время Василию минуло 20 лет.

Нелегко было ему сообщить родителям свое решение удалиться от миpa, но скорбь родителей была еще более мучительна, так как они должны были старость коротать в одиночестве.

После долгих увещеваний родители благословили своего единственного сына на новую жизнь и он удалился в обитель Преподобного Сергия Радонежского, поручив попечению Бога своих престарелых родителей.

Послушник Василий пробыл в стенах Лавры около месяца, живя вместе со своим наставником отцом Геронтием, возымевшим желаниe окончить свой иноческий путь жизни при мощах Преподобного Сергия. Через месяц отец Геронтий принял под именем отца Григория схиму, а молодого послушника передал для наставления монаху Даниилу, подвизавшемуся почти 20 лет в уединённой келье в глубине леса, окружающего Гефсиманский скит.

По переходе в скит сначала он проходил послушание в слесарной. К этому времени относится его первое свидание с матерью, о котором старец сам рассказывал так:

– «Иду как-то я к себе в келью после работы по послушанию усталый, запачканный, как вдруг узнаю, что меня у ворот спрашивает какая-то странница -старушка. Подивился я неожиданной посетительнице, иду к воротам и думаю, кто бы это была такая? Гляжу– это моя родная матушка стоить в лапотках, с котомкой за плечами, сгорбленная, утомлённая от дальнего пути... Она бросилась ко мне на шею и долго, долго не могла отвести глаз от меня. Не узнала бы, говорит, я тебя, сладкое чадо мое, так ты изменился.» Мать осталась на несколько дней в монастырской гостиницe, и, познакомившись с монастырской жизнью, стала благодарить Бога, предназначавшего сей жизненный путь её возлюбленному сыну.

– «Живи с Богом в обители. За тебя я теперь спокойна, а сама я как-нибудь проживу, хотя бы корочками хлеба питаться буду!»

На это ей ответил сын:

– «Матушка, я крепко надеюсь на милосердие Божие, и не корочками питаться будешь, а и белого хлебушка вдоволь будет у тебя и старость твоя успокоена будет».

Эти слова молодого инока оказались пророческими. Действительно, она последние 15 лет своей жизни провела за молитвой в тихой обители, основанной её сыном и от рук его удостоилась пострижения в мантию с именем Дорофеи, а незадолго до смерти им же была пострижена в схиму с прежним мирским именем Дарья.

В слесарной мастерской послушник Василий провёл несколько лет. Затем он был свечником и читал в церкви апостола. С великою скорбью он принужден был оставить свою тихую Гефсиманию и переселиться в Пещеры. Здесь ему дано было послушание быть проводником по пещерам богомольцев, которые всегда во множестве заходили сюда из Лавры. В это же время он нёс с любовью и другое послушание при старце Данииле, состоя его келейником вплоть до самой кончины, последовавшей в 1865 году.

В свободное от занятий по послушанию время, удаляясь к своему старцу, в его уединение, брат Василий проводил большую часть времени в молитве, в чтении Священного Писания и изучении творений святых Отцов. Всё это было его любимым занятием. Также, всегда с благословления старца, послушник Василий посещал и первого своего наставника, схимонаха Григория, жившего в Лавре, скончавшегося вскоре по принятии чина схимы и погребенного у церкви Смоленской Божией Матери.

В одно из таких посещений схимонаха Григория, во время его предсмертной болезни, Василий долго оставался у этого первого своего наставника и руководителя, в последний раз утоляя мудрыми его наставлениями свою жажду знания духовной жизни. В это время на него и был возложен подвиг Старчества, который он должен был поднять на себя по смерти обоих своих наставников. Завещая ему принимать с любовью всех приходящих и не отказывать никому в советах и наставлениях, старец Григорий сказал, подавая ему при этом две просфоры:

– «Сим питай алчущих – словом и хлебом, тако хочет Бог!» В конце же всего он присовокупил, открывая ему волю Божию, что им должна быть устроена женская обитель, в местности отдалённой отсюда и сплошь заражённой расколом; что обитель эта должна послужить как бы светочем для заблудших чад православной церкви, о чём сама Царица Небесная попечётся и укажет ему место cиe и что во имя Ея и должна быть освящена обитель.

При этом Старец, с любовью и грустью взглянув на возлюбленного ученика своего, не скрыл от него, что много ему придется потерпеть и понести скорбей и неприятностей. Предрекая это, он ободрял и утешал его, говоря:

– «Претерпи всё благодушно, чадо. Это гонение воздвигнет на тебя ненавистник нашего спасения, враг рода человеческого. Впоследствии же скорбь твоя сменится духовною радостью, и слава об обители вознесётся далеко, и потекут со всех концов России золотой струёй обильные приношения, и процветет эта обитель „невест Христовых», яко крин сельный. Будут многие приезжать, только посмотреть на обитель и будут дивиться ее благолепием...»

Стоя на коленях пред одром умирающего Старца, преданный ученик с горькими слезами внимал словам своего наставника. Припавши к груди его, он просил не возлагать на него бремя, превышающее его силы. Старец, с любовью взглянув на него, ответил:

«Чадо, не моя воля на cиe есть, но воля Божия да совершается над тобой! Не сетуй на тяжесть креста: тебе будет Господь помощник. Без помощи же Божией оно тяжело и непосильно; но ты, чадо, в день скорби возверзи печаль твою на Господа, и Той Тебя утешит».

Наутро послушник Василий слышит, что старец Григорий, его дорогой наставник, лишился языка и находится в параличном состоянии. Придя к старцу, он убедился в справедливости слышанного, а через два дня, января 2 дня 1862 г., схимонах Григорий тихо предал дух свой Богу.

Похоронивши своего дорогого отца, удручённый незаменимой потерей и возложенным на него заветом, послушник Василий поспешил в излюбленную свою Гефсиманию к другому своему наставнику отцу Даниилу, и тут-то, в тиши уединения, он высказал ему свою глубокую печаль о том, что завещанное ему схимонахом Григорием непосильное бремя старчества осталось теперь, за смертью завещателя, при нём. К удивлению своему, он слышит от старца Даниила то же самое, что так недавно слышал из уст умирающего;

что возложенный завет должен он принять с покорностью воли Божьей и служить с любовью страждущему человечеству.

Слагая сии глаголы в сердце своём, смиренный ученик успокоен был словами старца, «да будет так, яко же хочет Бог!»

В 1865 году отец Василий лишился и другого своего наставника, монаха Даниила, который перед смертью завещевал принять оставляемый им подвиг старчества. Когда же отец Василий, не переставая ужасаться возлагаемого на него креста наставничества народного, просил со слезами его снять с него, вдруг к ужасу своему увидел, что у старца Даниила показалась гортанью кровь, и он на руках возлюбленного ученика своего тихо предал дух свой Богу.

Отец Василий был глубоко предан своим умершим наставникам и сильно первое время тосковал об утрате их, постоянно с благодарностью вспоминая их отеческое участие и ободрение в постигавших его скорбях и непосильных притеснениях в жизни.

«Много, – говорил не раз он, – пришлось мни перенести скорбей и напраслины в жизни. Не знаю перенес ли бы я их, если бы не поддержка со стороны моих старцев-наставников».

Через год с небольшим после кончины старца Даниила, в жизни отца Василия совершилась важная перемена. По представлению своего начальства, согласно разрешению Священного Синода, Ноября 27-го 1867 г. он был пострижен в мантию с именем Варнавы, что значит с еврейского: «дитя милости – сын утешения».

Монашествующим известно то значение, какое имеет пострижение для постригаемого. Этот момент неизъясним, он действительно имеет значение перерождения человека. Постригаемый в это время забывает всё, кроме Бога. Момент пострижения остаётся в душе на всю жизнь.

То же самое чувствовал и новый инок, которому в это время было около 32 лет. Он видел и сознавал, что перед ним лежит одна дорога, одна цель: монашеские подвиги, молитва, пост и постоянная бдительность над собою.

Чрез три с половиной года Провидение приготовило благочестивому иноку новое благодатное утешение. Он представлен был к посвящению во иеродиаконы, которое и состоялось 29 Августа 1871 г. в Николо-Угрицком монастыре. Рукоположение совершал Преосвященный Леонид, Викарий Московский. После посвящения, когда приходилось отцу Варнаве часто служить, душа его наполнялась неизъяснимо высоким восторгом, и горяча была молитва благочестивого иеродиакона.

Но вот, не успел еще пережить новорукоположенный иеродиакон всех своих чистых духовных восторгов, как провидение послало ему и новое благодатное утешение. 20 Января 1872 года, в день памяти подвижника Преподобного Евфимия Великого, он был рукоположен в иepoмонaxa в Петровском монастыре Преосвященным Игнатием, Викарием Московским. Пред престолом Господа Бога предстал новый пастырь и молитвенник, которому суждено было собрать возле себя великое множество духовных чад и плодотворно служить ближним, вселяя в душах их мир и любовь.

Ровно через год по посвящения в иepoмонаха, отец Варнава, за свою строго примерную жизнь, был избран в звание народного духовника Пещерной обители. Отец Варнава старался было отклонить от себя такую ответственную должность, но Наместник Лавры отец Антоний твердо решил: „быть по сему».

По вступлении в эту должность, отец Варнава стал всё более и более приобретать среди богомольцев огромную известность, о которой так пророчески предрекали ему его старцы – наставники. Очевидно, достиг он в миру возраста духовного.

Посетители и богомольцы всё в большем и большем количестве стали стекаться к нему за получением благословления, за советом в каких-либо важных жизненных обстоятельствах, за утешением в скорбях. С раннего утра и до позднего вечера в скромной келье отца Варнавы перебывала масса посетителей всех званий, сословий и состояний. Его убогая келейка одинаково была открыта как для богатых, так и для бедных. Шли к нему за благословением и добрым советом и крестьянин в сермяге, и учёный профессор и сановник. Для всех он был одинаково доступен, всех встречал с радушной улыбкой, для всех у него было готово слово привета, утешения и любви, и лицо его всегда сияло радостию. С любовью спешил он удовлетворить духовным потребностям каждого: скорбящего утешить и успокоить, нуждающемуся в добром совете сказать назидательное слово, сомневающихся в чем либо, относительно истины веры и постановлений святой Церкви, он силою слова Божия утверждал в истине... И не только словесно преподавал наставления отец Варнава своим духовным чадам, но и письменно. Не имея достаточно времени для того, чтобы собственноручно вести обширную переписку, отец Варнава всегда пользовался услугами некоторых глубокопочитающих и преданных ему личностей из числа духовных чад своих, которым и поручал давать надлежащее ответы письменно, скрепленные им собственноручными подписями. Эта переписка совсем особого рода. Тут прежде всего одна только правда, так как в подобных письмах наболевшие человеческие души обнажают пред благочестивым старцем самые сокровенные свои тайны. В них раскрываются глубокие сердечные язвы; в них выражается истинное горе, настоящая печаль. Стараясь всегда благовременно прийти на помощь страждущему человечеству, старец все свое время отдавал на пользу ближним, оставляя себе несколько часов в ночи на молитву и краткий отдых.

Его самоотверженная любовь и неустанные труды в деле народного наставничества невольно приводили в изумление всякого. У него ни минуты для себя, все для других, – и своего не было ничего. Нельзя не удивляться светлому его уму и находчивости в ответах и преподании советов и наставлений.

Старец занимал отдельный, небольшой деревянный домик, внутри разделенный коридором на две половины; одну половину занимал сам старец, а другую его келейник.

Половина, занимаемая старцем, состояла из двух комнат, в которых простота и убожество видны всюду. В первой небольшой комнате – приемной перед окном, полузавешенным шторкою, стоит простой деревянный со старенькою клеёнкою стол, на столе простой жестяной письменный прибор и кругом всегда масса писем и других бумаг. В переднем углу икона Святителя Николая, благословление старца схимонаха Григория, несколько картин, простой диван и угольник. В другой в два окна комнаты -келья, южно-восточный угол убран святыми иконами в числе которых особочтимая Старцем икона Богоматери Иверской; перед нею теплится всегда неугасимая лампада. В этом же углу перед иконами стоит аналой, покрытый пеленою, на котором в особо устроенном ящике помещается крест, евангелие, также следованная псалтырь, апостол и канонник. На стене возле аналоя висят полумантия и эпитрахиль старца. На противоположной стороне помещается узкое ложе с войлоком и одною подушкой, прикрытое одеялом. Деревянные скамьи, стол, комод, несколько табуретов составляют все убогое убранство кельи старца, в которой почти ежедневно, с утра до позднего вечера, открываются помышления многих сердец и проливаются источники слёз умиления и раскаяния. Отсюда печальные выходили радостными и скорбящие – утешенными. Ревнуя о духовном своём преуспеянии, старец, благодатью Божию, обрёл в сердце своём по слову Господню источник воды живой, черпая из которого он и утоляет духовную жажду всех приходящих к нему с верою.

За 50-летнее пребывание в лавре отец Варнава нёс различные монастыршие послушания. За свою примерную подвижническую жизнь духовничества он быль награждён в 1899 г. Священным Синодом наперсным золотым крестом.

Это-то служение страждущему человечеству и дало ему возможность осуществить совет его старцев-наставников основать и устроить Иверскую обитель. На создание и благоукрашение этой обители им были употреблены все доброхотные даяния многочисленных посетителей, которые приходили к нему. Себе отец Варнава из этих даяний решительно никогда и ничего не оставлял. Поэтому он сам не имел никаких средств, хотя другим и роздал много сотен, тысяч рублей.

Мысль об основан обители при селе Выкса в Нижегородской губернии, на границе с Владимирской губернией в глубине дремучего „Муромского леса», явилась у отца Варнавы вследствие его знакомства с выксунским уроженцем Дмитрием Пивоваровым.

Отпав вскоре после женитьбы на дочери раскольника от православия, Пивоваров предался разгульной жизни и совсем забыл Бога.

Но Милосердный Творец не забыл его. Внезапно постигшая смерть 7 летней дочери, утонувшей в колодце отхожего места, заставила его вспомнить о Боге.

Он отправился на богомолье в обитель великого русского подвижника Преподобного Сергия Радонежского. В Гефсиманском скиту в это время среди богомольцев пользовался большою популярностью отец Варнава, разговор с которым утешил скорбящего Пивоварова и в обители Гефсиманского скита он был присоединен вновь к православной церкви и сподобился приобщаться Святых Христовых Таин. У Пивоварова явилась мысль удалиться куда-нибудь в обитель и замолить свои грехи.

Старец отец Варнава настойчиво советовал возвратиться ему на родину.

«– Друг мой! – говорил отец Варнава, – милосердный Господь по неизреченной своей благости призвал тебя от тьмы к свету, от заблуждения к истине. А сколько, быть может, близких тебе и кровных коснеют еще во тьме пагубного заблуждения? „Не добро есть отъяти хлеба чадам» – сказал Спаситель. Поэтому возвратись к своим и всеми мерами содействуй их вразумлению и обращению в православие. Ты боишься глумления их над собою и могущих быть от них неприятностей. Но от испытаний никуда не убежишь: весь мир, по слову писания во зле лежит. Не забудь того, что многими скорбями подобает нам внити в Царствие Божие, а скорби ради Господа, ради славы святой его церкви, поистине блаженны. „Радуйтесь и веселитесь, – сказано таким скорбящим, яко мзда ваша многа на небесах^". И в Mиpy также, как и в уединении, может благоугодить Господу каждый, жаждущий спасения, ибо на всяком месте владычество Его.

Под влиянием этих слов принял на себя Пивоваров великий подвиг юродства и стал подвизаться на поприще миссионерства среди своих односельчан.

По возвращении на родину, до основания отцом Варнавой Иверской обители, Пивоваров жил в уединении за селом на старом, давно оставленном кладбище.

Особенно уважали юродивого Дмитрия Пивоварова жители села Выксы супруги Кокины и А. Я. Бордачёв. Они стали просить Дмитрия принять их к себе на жительство. Дмитрий обратился письмом по этому поводу за благословением к своему наставнику отцу Варнаве.

О. Варнава, беседуя но поводу этого письма с Кокиными и Бордачёвым, высказал ту мысль, что если угодно Богу, чтобы была при селе Выксе обитель, то лучше пусть это будет женская.

Супруги Кокины поехали испросить у знаменитого святителя московского митрополита Филарета благословение на устроение богадельни для немощных и неимеющих приюта вдовиц и сирот.

Митрополит Филарет, охотно благословляя это дело, сказал:

«Благословляю создаться обители, а монаха– устроителя, который кроет себя за вами, благословляю созидать и руководить ею всегда.»

В конце 1863 г. отец Варнава вместе с Кокиными и Бордачёвым избрали на расстоянии одной версты от села Выксы в лесу место для постройки богадельни, из которой в недалеком будущем и возникла чудная, благоустроенная Иверская обитель.

Так в 1864 г. возникла Выксунская женская богадельня, в которой могли найти себе приют юродивый Дмитрий и 12 жилиц.

В 1873 г. Нижегородское епархиальное начальство, принимая во внимание общее благоустройство обители, ее средства и значительное число сестёр сочло возможным ходатайствовать пред Святейшим Синодом о возведении богадельни на степень общины. В 1874 г. состоялось определение Священного Синода о преобразовании богадельни в общину и ее начальницей была назначена дочь усопшего юродивого Дмитрия Mapия Пивоварова.

Старец отец Варнава радовался быстрому росту обители, но вдруг враг рода человеческого смутил сердце и ум начальницы, и она открыто восстала против старца, который претерпел благодаря этому ряд незаслуженных оскорблений. Такая смута в обители продолжалась до удаления от управления в 1882 г. Марии Пивоваровой.

Незлобивый старец отец Варнава строго приказал сёстрам ни в чем не стеснять бывшую начальницу и она осталась даже жить в помещении начальницы.

Отец Варнава вновь стал духовным руководителем сестёр и обитель, доведённая до крайнего запустения, быстро стала приходить в прежнее благоустройство. Величие обители возмутило душевное спокойствие Марии и она уехала к родственникам на Выксу, где, прожив всего только две недели, умерла.

Благодаря отцу Варнаве явились и новые щедрые жертвователи, из которых первое место нужно отвести санкт-петербургскому купцу Г. ф. Шустрову и московскому дворянину М. А. Журавлеву.

В 1887 г. Иверская община была по указу Священного Синода возведена на степень третьеклассного монастыря. В это время на средства жертвователей началась постройка Соборного Иверского храма.

Отец Варнава посещал обитель раз семь в течение года и внимательно следил за ее благоустройством и духовной жизнью сестер.

По приезде в обитель он, несмотря на усталость от дороги, служил повечерие и во время его читал акафист Богоматери. Затем отец Варнава беседовал с сёстрами. Во все время пребывания в монастыре он совершал богослужения.

В день отъезда старец всегда служил литургию и напутственный молебен, после чего отправлялся со всеми сёстрами на трапезу, по окончании которой посещал больничную Успенскую церковь и молился на могиле своей родительницы, схимонахини Дарии.

Перед святой Четыредесятницей отец Варнава приезжал в обитель и трогательно прощался с сёстрами. Незадолго до своей кончины отец Варнава был в своей обители и простился с сёстрами. Вопреки своего обычая он не мог совершить пред отъездом по нездоровью литургии и этим очень опечалились сёстры.

Как видно, отец Варнава предчувствовал близость кончины и посетил всех своих благодетелей. На масленой неделе он попрощался, приехав в Петербург, с здешними его почитателями и духовными детьми, среди которых были: член государственного совета действительный тайный советник В. К. Саблер, член совета министерства путей сообщения тайный советник А. Н. Столпаков и другие.

Блаженная кончина старца иepoмонaxa отца Варнавы последовала 17 Февраля 1906 г. в 7 часу вечера.

Еще в начале января отец Варнава высказал своему иеродиакону, что у него начинает побаливать голова. Незадолго до дня кончины он стал чувствоватъ боль в глазах.

16 Февраля отец Варнава принимал участие в совершении заупокойной литургии и отпевании тела своей духовной дочери Елисаветы Степановны Кротковой, бывшей с начала 50-х годов начальницей состоящего при Свято-Троицкой лавре Александро-Мариинского дома призрения. Отпевание было совершено в церкви дома призрения и здесь, как священнослужащий, отец Варнава приобщился Святых Тайн Христовых.

Проводив до могилы выдающуюся по своей религиозной и благотворительной деятельности русскую женщину, отец Варнава уехал в свою обитель, где весь вечер занимался с прибывшими в обитель для говенья посетителями, а именно: исповедовал одних, другим давал советы и наставления, третьих утешал и прочее.

17 Февраля новая начальница дома призрения Екатерина Ивановна Гончарова, послала сказать батюшке отцу Варнаве о намерении npиexaть к нему вечером на исповедь.

Посланный застал батюшку за исповедью богомольцев, начатой с раннего утра.

„Скажи Екатерине Ивановне, чтобы она прислала лошадей: я сам к ней приеду» – произнес отец Варнава. Воля отца Варнавы была исполнена: в 6 часу за ним приехали лошади.

Отец Варнава прекратил исповедь в пещерном храме и отправился в дом призрения.

В начале 7 часа вечера батюшка приехал в дом и прошёл с Е. И. Гончаровой в предалтарье верхнего предела домовой церкви на хорах. Здесь у северной двери отец Варнава совершил таинство исповеди.

Окончив исповедь, отец Варнава обратился к Екатерине Ивановне с отеческим наставлением.

«Не оставьте меня и дом призрения вашими святыми молитвами! – просила начальница.

Я вас никогда не оставлю!» – сказал о. Варнава.

Слова эти оказались пророческими и старец действительно не оставил дома, а через нecколько минут тихо в Боге почил в алтаре святого храма, у престола Божия.

Когда вслед за госпожей Гончаровой пришла на исповедь другая женщина, то старец вдруг вошёл в алтарь и там у престола отдал душу свою Христу Богу, в которого он твердо веровал и которому усердно работал.

Очевидицы того, как старец, опустившись на колени, поник головой на престол, думали, что с ним произошел обморок.

В нижней церкви в это время совершал всенощное бдение местный протоиерей о. Георгий.

Он поспешил наверх к старцу отцу Варнаве и нашел его_у престола Божия, одетого в епитрахиль и поручи, со святым крестом в руках.

Когда отец протоиерей дотронулся до головы старца, на ней был холодный пот. Протоиерей поцеловал руку старца. В это время он вздохнул и его светлая душа приблизилась к Богу. О кончинe старца был уведомлен наместник лавры архимандрит Товий, который, вместе с экономом лавры архимандритом Досифеем поспешил в дом призрения.

По распоряжению отца наместника труженическое тело в Боге почившего старца вскоре по его кончине было возложено на носилки и перенесено под золотым покровом, прикрывавшим накануне гроб с телом Елисаветы Степановны, в нижнюю церковь.

Здесь архимандриты Товий и Досифей и про- тоиерей о. Георгий, совершили первую литию об упокоении души благочестивого старца.

Затем тело было вынесено на носилках и они установлены на большие монастырские сани.

Четыре иepoмонaxa поддерживали во время пути носилки с дорогим телом.

По прибытии тела в келье отца Варнавы началось служение панихиды. Многие из богомольцев, не успевшие утром по каким-либо причинам принести исповедь, в отчаянии плакали у тела своего духовного отца.

18 Февраля в 10 часов утра в келью почившего старца прибыл отец наместник, в присутствии которого тело отца Варнавы было обвито собственною его мантией, положено в гроб, изготовленный благочинным пещер иеромонахом Досифеем для себя и, по совершении над ним литии, торжественно перенесено братией в сопровождении множества народа в церковь во имя преподобных Антония и Фeoдocия Киево-Печерских угодников.

Сначала предполагали погребение тела в пещерной церкви этих угодников, но отец наместник, осмотрев храм, сейчас же усмотрел, что погребение его здесь неудобно. Mесто, на которое указали монахи, с правой стороны было слишком коротко, а с другой нужно было ломать стену. К тому же церковь очень мала и служение панихиды по старцу было бы неудобно.

Найдя это место неудобным и для погребения тела старца отец наместник испросил благословление высокопреосвященного Владимира митрополита московского и коломенского на погребение тела старца на братском кладбище, близ алтаря, рядом со старцем Антонием.

На утро следующего дня к отцу наместнику явился игумен пещер и заявил, что ночью Господь указал ему на более удобное и более почётное место для погребения тела отца Варнавы: а именно на часовню бывшего наместника отца Антония, именующуюся ныне Иверской по находящейся здесь большой иконе Божией Матери Иверской.

В этой часовне, прославленной явлением чудес от иконы Божией матери Черниговской, где уединённо молился архимандрит Антоний и было место уединения для молитвы почившего старца отца Варнавы.

По телеграфу было испрошено от владыки благословление на погребение в этой часовне.

20 Февраля вечером состоялось перенесение гроба из пещерной церкви в большой соборный храм, гдe и был совершён заупокойный парастас и панихида. Богослужение совершали: епископ волоколамский Евдоким, наместник архимандрит Товий, инспектор семинарии архимандрит Иосиф и множество черного и белого духовенства.

До 12 часов ночи богомольцы прощались со старцем.

Народу собралось так много, что в гостиницах обители и коридорах келий негде было всех разместить и многим уступили свои кельи братья лавры, а сами провели ночь в храме, возле тела почившего своего духовного отца.

Литургию совершил 21 Февраля преосвященный Евдоким, епископ волоколамский, в сослужении около 60 священослужителей.

Отпевание совершено было тремя архиереями (преосвященными Трифоном епископом дмитровским, Никоном епископом серпуховским и Евдокимом волоколамским) 5-ю архимандритами и более ста священнослужителями.

Особенное впечатление на богомольцев производила коленопреклоненная молитва 12 монахинь.

Это молились об упокоении старца во главе с игуменьей матерью Павлой, депутация от сестер устроенной им Выксунской Иверской Женской обители.

Как оказалось, среди этих сестер были две племянницы почившего старца.

То и дело в храме раздавались возгласы.

Молитвенник, дорогой батюшка, на кого ты нас оставил!. Рыдания осиротелых духовных чад старца не прерывались во все время богослужения, начавшегося в 8,5 часов утра и закончившегося около 3 час. дня.

Тысячные толпы народа провожали тело старца до места его успокоения.

Погребен отец Варнава на том месте, где стояла священная плащаница.

Так как гроб оказалось невозможным пронести к месту могилы чрез обычные двери, то пришлось открыть царские врата и чрез них духовенство перенесло в храм тело. До самого погребения тело старца сохранило белизну, а кости крепость.

Не успели закрыть могилу, как начались совершаться у неё панихиды и их несть числа.

По обычаю лавры всем богомольцам была предложена поминальная трапеза.

Среди почётных богомольцев были: московский вице-губернатор г. Федоров, все местные власти и почетные лица, много высших должностных лиц Петербурга и Москвы и духовные чада Старца всех сословий, в том числе много петербургского купечества, среди которого преобладали представители Cенного …сандровскаго и Ново-Александровского <…>      .

Дом призрения, где в Боге почил старец, был основан вблизи ограды Троице Сергиевой лавры в сороковых годах для приюта богомолок.

Сначала начальницей дома была монахиня, а в начале 50-х годов наместник отец Антоний избрал начальницей пожелавшую удалиться от суеты миpa Елисавету Степановну Кроткову (по матери Васильчикова), происходившую из старинного рода дворян Симбирской губернии.

Раньше, чем принять начальство в доме, Елисавета Степановна по благословению архимандрита Антония провела в течении года в^– стенах Дивеева монастыря, основанного преподобным Серафимом Саровским Чудотворцем.

Благодаря трудам и энергии почившей Елисаветы Степановны, бывшей в течение многих лет духовной дочерью отца Варнавы и в течении всей жизни не делавшей ничего без благословения своего духовника, и разросся этот дом призрения до грандиозных размеров и теперь в нем:

1) дом призрения богомолок

2) приют школа для мальчиков

3) приют школа для девочек

4) <пропущен текст>

5) Богадельня

6) Больница

7) … летняя дача во Владимирск … <пропущен текст>

покойным отцом Варнавой … <пропущен текст>

так как земля и лес для неё были отпущены безвозмездно дому призрения по высочайшему повелению, благодаря хлопотам старца Варнавы.

Осиротелая братия Гефсиманского скита лишилась своего духовного отца и наставника, но в ней, все-таки осталось утешение могила старца, возле которой они могут иметь общение с дорогим старцем.

Более в тяжелом скорбном настроении находятся сестры сооруженной почившим Выксунской Иверской женской обители: они лишились не только своего духовного отца и наставника, но и благодетеля, создавшего их святую обитель, где теперь имеют приют более 450 сестер.

Их обитель обязана всем о. Варнаве и только благодаря ему разрослась так быстро.

Последние годы о. Варнава строил соборный храм в обители и нынешней осенью в день Успения Богоматери предполагалось его освящение. Вчерне храм уже окончен и в нем в настоящее время происходит сборка иконостаса, смерть старца о. Варнавы крайне печалит сестёр относительно средств на окончание <пропущен текст> собора, но они уповают на молитвы старца Варнавы пред Престолом Всевышнего, который не оставит обитель без благодетелей и даст ей возможность окончить <пропущен текст> тем довести до конца дело, начатое молитвенником земли русской.

Царство тебе небесное, наш благодетель, кормильчик – со слезами молятся ежедневно теперь все осиротевшие сёстры этой обители.

Праведный Мздовоздатель воздаст ему по его добрым делам, ибо он сказал: «в чём вас застану, в том и сужу» (Ез. 33:20).

Смерть застала старца в алтаре, за молитвой, во время исполнения требы исповедания. И эта кончина лучшее подтверждение справедливости этих слов Господних.