Новый ковчег

Каждому родителю Господь дает особый дар – возможность воспитывать детей. У меня пять сыновей, две дочери и 35 внуков, пока что. Одна дочь имеет шесть сыновей и три дочери, другая – семь сыновей и три дочери. И у одного из сыновей – шестеро!

Любимое изречение моего отца, протоиерея Михаила Кречетова: «Христианство – это жизнь». Он родился в 1900 г., с 1926 по 1931 г. находился в заключении на Соловках, священником стал только в 54 года. И вот его завещание и мой личный опыт свидетельствуют: православная семья, которая живет церковной жизнью, способна преодолеть любые испытания. Семья – это, по учению православному, малая церковь. Но малая церковь должна быть в большой Церкви.

Прошло много лет, прежде чем я услышал изречение, которое мне очень понравилось: корабль не тонет, когда вокруг него вода. Пока житейское море бушует, но не проникает в корабль, он плывет. А вот когда море житейское проникает в семью, вот тогда корабль начинает тонуть.

Сейчас гражданский блуд называют гражданским браком. А моему отцу говорил его отец, а наш отец, в свою очередь, говорил нам, трем братьям: «Не ходи в тот дом, в котором есть девушка, на которой ты не собираешься жениться». Даже в дом не ходи – такое отношение было к девушке. Это были нравственные устои.

Дед отца Владимира Воробьева, ректора ПСТГУ, тоже отец Владимир, был духовником моего отца. И когда мой отец спросил его, какую жену брать, тот ответил: «Должна быть христианка, как кремень. И чтобы христианская семья из нее вот так перла. Смотри, какая мать…» А что такое христианская семья? Это послушание – родителям, старшим. Нас было три брата, и я – самый маленький. Я старшему брату не имел права перечить, моя мама говорила: «Валюшка, не смей, молчи!»

Но главное – это знать о себе волю Божию. Есть такое изречение, по-моему, оно с Афона: «Когда небо молчит, не надо ничего предпринимать». То есть необходимо молиться и просить, чтобы Господь указал.

В 1960 г. я пришел к старцу Кириллу (Павлову): «Батюшка, не знаю, какой путь мне избрать – монашество или семейный». Он ответил: «Господь тебе укажет». И в тот же день ко мне подвели будущую мою невесту. Но я не обратил на нее особого внимания. А чуть позже старенький батюшка, отец Евгений Тростин, которому было 92 года, говорит: «А тебе надо жениться». «Батюшка, – отвечаю, – у меня ж никого нету, на ком жениться?» – «Ну, кого-нибудь видел сейчас?» «Видел, – говорю, – одну девушку». – «О, иди и на ней женись». «Батюшка, – говорю, – она скажет: пошел вон. Кто их знает?» – «Стой, – он взял икону Святителя Николая и благословил, – сим победишь. Иди, на ней женись». И я стал узнавать, кто она есть. Очень симпатичная моя матушка. Она до сих пор миловидная. Таких матушек-то я и не видел почти. Ее никто не слышит в церкви, никто не знает. Это редкое явление. У нас была золотая свадьба, старший сын встал и сказал: «Мы, дети, не помним, чтобы папа с мамой или спорили, или ругались».

Сегодня молодежь ничем не интересуется. Смотришь на них: мужики – не мужики, девочки – не девочки, не поймешь что. Ну что это за жизнь?! Мне еще только 81 будет, а у меня два патента – на печку и на походный самовар. Нет более совершенного произведения у человечества, чем самовар, – наши казаки его изобрели! Везде ты можешь нагреть воды, используя какие-нибудь шишки. Но вот – вскипел самовар, в нем – вода горячая, угли раскаленные, а надо идти. Думаю, что ж делать? Переворачивать нельзя, вода выльется. Угли оставлять опасно. И я срезал нижнюю часть, сделал две направляющие, снимаешь, раз – и пошел.

Отец мой в молодости был чемпионом Москвы по академической гребле. «Священник должен быть сильным, выносливым, – говорил он. – Две вещи вы должны освоить в совершенстве: плавание – это вторая стихия – и лыжи: Россия – северная страна».

Кстати, плавание мне помогло. Когда на Урале работал, пошли купаться, слышим крики какие-то, подбегаем – девочка тонет. Все смотрят, а река Вильва северная, горная, быстрая. Я прыгнул, слава Богу, догнал девочку, вытащил, и она осталась жива. А так утонула бы.

У нас в Акулове похоронен один батюшка – отец Николай Морев, который 63 года был священником, пять лет строил Беломорканал. Знаете, что его спасло? Он в детстве помогал сестрам, матери на кухне: тесто на пирожки месил, раскатывал – интересно же…

Так вот, посадили у них священника, и он, будучи молодым человеком, поехал к епископу Иувеналию Рязанскому (теперь уже канонизированному). Говорит: «Владыка, батюшку нам нужно». – «Откуда же я его возьму, всех пересажали». А потом спрашивает: «Ну а ты-то, в церкви?» – «Да, конечно». – «Давай – тебя». И рукоположил его. Рукополагал и плакал, потому знал, что будет: он года не прослужил – его посадили.

И вот идет он по зоне, проходит мимо кухни, а там дверь открыта. «Я, – рассказывал отец Николай, – смотрю с интересом, вдруг повар оборачивается: «Что, – спрашивает, – разумеешь?» – «Да приходилось». И повар велел отделить его в наряд на кухню. Посмотрел, что он все умеет, а тот не стеснялся – ни картошку чистить, ни посуду мыть – и оставил. И вышел он оттуда шеф-поваром. Понимаете, там были мастера: сажали-то хороших людей в основном. Я лично его знал, это был жонглер кухонный. Блины он не переворачивал: подбросит, и блин на масле сам в воздухе переворачивается. Но это еще что. Вот когда он так мешал картошку жареную – это был уже высший пилотаж!

– Вы сказали, что мальчикам нужно плавать, а девочкам каким видом спорта лучше заниматься?

– Да плавание и девочкам подходит – если есть такая возможность. Мама у нас очень хорошо плавала. Но папа вообще мастер был. Я-то человек довоенный, рос во время войны, после войны. А мы питались с огорода. И поэтому нам никакого спорта, в общем-то, не требовалось: копаешь, сажаешь, потом нужно полоть, окучивать, поливать. У нас в Зарайске река Осетр находилась недалеко от огорода, метров 100. И вот, помню: побегать хочется – а нельзя. Сначала нужно полить – а потом можно бегать. И вот бегаешь, бегаешь с ведрами. Я потом посчитал: если 50 раз сбегать – 200 на 50 – 10 км я пробегал вечером, чтобы потом побегать можно было. Из них пять километров с полными ведрами. Представляете, какая закваска. Почему до сих пор и «бегаю» – спина немножко побаливает, ну это мелочи жизни.

Вера по-настоящему дает свободу мышления. В свое время в «Новом мире» вышла статья, называлась «Наука – источник знаний и суеверий». Там говорилось о том, что наука, разрешая одну проблему, ставит 10 новых. Когда увеличивается круг знаний, сообщение с неизвестным также возрастает.

Один студент как-то привел к старцу своего друга: «Он не верует». Старец его спрашивает: «А почему ж ты не веруешь?» – «А как я могу веровать, если я не понимаю…» – «Да? А как у тебя в желудке пища переваривается, ты понимаешь?» Тот честно сказал, что не понимает. «Ну не ешь, пока не поймешь!»

Мы много чего не понимаем, да что там говорить – лучше смиряться! Но сегодня, к несчастью, желудок «умнее» головы. Когда в желудок попадает какая-то отрава – нас тошнит или, простите, поносит. Организм выбрасывает грязь из себя. А голова все принимает, держит в себе и травится.

Это вопрос очень серьезный: надо учиться не принимать мысли. Если человек не научится этому, он может «с ума сойти» – это «со своего ума да на чужой ум». Так и есть на самом деле. У некоторых возникают навязчивые идеи, например о самоубийстве. Я говорю: «Слушай, что ты спешишь? И так помрешь – можешь не сомневаться. Стоит ли спешить?»

Мир духовный совершенно реально воздействует на человека. Все знают: «не в духе» – значит, не подходи. Мы говорим: «Мне пришла мысль». Пришла – так откуда? Это же не твоя. Недавно отец привел мне своего сына. Тот говорит: «Я считаю, что должен иметь свое мнение». Я отвечаю: «Молодой человек, своего мнения практически не существует. Это большей частью то, что мы присвоили себе».

Крестный отец моего старшего сына – один из крупнейших в мире специалистов по нефти, доктор технических наук, профессор Московского института нефти и газа Владимир Николаевич Щелкачев, будучи молодым человеком, однажды пришел со своими сомнениями, кем-то в нем посеянными, к матери: «Мама, у меня появились сомнения: действительно ли я правильно верую». И она ответила: «Володя, а что ты читал? Знаешь, милый, если бы ты прочитал сотню-другую томов в этой области, сравнил бы, может, я бы с тобой не согласилась, но это был бы твой выбор. А так тебе капнули в ухо – и это весь твой выбор?»

– Батюшка, дочь учится играть на скрипке. До какой степени ее следует заставлять? А вдруг это не ее?

– Я не старец, не прозорливый и, не зная вашего ребенка, не могу ничего определенного сказать. Нужно молиться, чтобы Господь как-то указал: просто ленится или не дано? А потом обстоятельства как-то складываются так, что получается или не получается. У меня старшая дочь в свое время не хотела заниматься музыкой, ленилась, конечно, а теперь окончила регентские курсы в Троице-Сергиевой Лавре, управляет тремя хорами – взрослым, подростковым и детским.

Порой ребенку нужно дорасти: одно время он не понимает, а потом начинает понимать, иногда, правда, поздно. Поэтому здесь нужна чуткость, а Господь подскажет. Например, вдруг преподаватель хороший появляется, как у моей внучки Лизы, ей сейчас 16, она 2-е место на международном конкурсе молодых исполнителей заняла, играет на фортепьяно. Но она трудится, ее даже не нужно заставлять, ей церковное пение нравится, думаю, она будет регентом.

А вообще нужно жить православно, тогда Господь даст в жизни все.

Недавно скончался Александр Филиппович Ведерников, солист Большого театра. Я его венчал, он дожил до 90 лет и пел еще.

Дмитрия Хворостовского я тоже крестил и венчал. Но тут, знаете как – успехи, богема… Он развелся с женой Светланой, она раньше него умерла. А он дожил до 56 лет, и его 40-й день пришелся на годовщину ее смерти. Видимо, она за него молилась, Дима был добрый человек…

– Как объяснить девочке-подростку смысл украшений, косметики?

– Знаете, есть такое выражение французское: от настоящих женщин на рассвете ничем не пахнет. На самом деле косметика – это когда старухи молодятся. А детям это вообще ни к чему. Помню, после выпускного пришли к нам в храм ребята, девочки, которые, как взрослые, намазались. Разошлись по храму, а я стою, и одна девочка – возле меня. Я говорю: «Деточка, зачем ты накрасилась, ведь ты же не такая?» Она как заплачет… У нее потекли слезы, все эти тени, она их размазала, стала вытирать. На девочку все это произвело впечатление.

Тут, конечно, нужно объяснять неназойливо, просто. Помню, у нас в Зарайске после войны появилась женщина с накрашенными губами. Так на нее смотрели, как на чучело. Я, мальчишка, слышу: взрослые женщины удивляются: как же она ест-то? Это были простые женщины, время тяжелое, послевоенное. Подобные люди воспринимались, как чудища, которые сами себя сделали такими от дури.

Кстати, митрополит Таллинский и всея Эстонии Корнилий опубликовал как-то целую статью о ритуальном значении наколок. Мочка уха, например, есть изображение человеческого эмбриона. И его прокалывание имеет мистическое значение.

Пророк Исайя две с половиной тысячи лет назад обличал дочерей Иерусалима, обвешанных побрякушками и кольцами. «Я, – говорит Господь, – обнажу их плешь и покажу срамоту».

«И сказал Господь: за то, что дочери Сиона надменны и ходят, подняв шею и обольщая взорами, и выступают величавою поступью и гремят цепочками на ногах, – оголит Господь темя дочерей Сиона и обнажит Господь срамоту их; в тот день отнимет Господь красивые цепочки на ногах, и звездочки, и луночки, серьги, и ожерелья, и опахала, увясла и запястья, и пояса, и сосудцы с духами, и привески волшебные, перстни и кольца в носу, верхнюю одежду и нижнюю, и платки, и кошельки, светлые тонкие епанчи и повязки, и покрывала.

И будет вместо благовония зловоние, и вместо пояса будет веревка, и вместо завитых волос – плешь, и вместо широкой епанчи – узкое вретище, вместо красоты – клеймо.

Мужи твои падут от меча, и храбрые твои – на войне.

…И ухватятся семь женщин за одного мужчину» (Ис. 3:16–24; 4:1).

Кстати, Григорий Иванович Суворов, кандидат педагогических наук, директор 31-й школы, в свое время написал работу «Феминизация». В ней говорится о том, что ношение брюк девушками, женщинами, которое сейчас вовсю развернулось, на самом деле непростой процесс и очень вредный. Во-первых, брюки обтягивают, зауживают таз, и роды потом бывают трудные. А самое главное, что женщина приобретает отрицательные черты мужского естества.

– Очень хочется воспитывать ребенка в любви, не повышая голоса. Но не всегда получается. Крикнешь – и посуда, и полы помыты, и собака выгулена. А как сделать так, чтобы ребенок понимал без повышения голоса?

– Я, помню, спросил у Григория Ивановича Суворова: «А можно ли воспитывать ребенка, не принуждая?» Он ответил: «Нет, это невозможно. Мы только тем и занимаемся, что пытаемся заставить». Другое дело – как заставлять. Конечно, не криком. Митрополит Филарет (Дроздов) говорил: «Раздраженный воспитатель не воспитывает, а раздражает». А преподобный Иосиф Оптинский говорил: «Если видишь погрешность ближнего… и если она раздражает тебя, то и ты погрешаешь… А погрешностью погрешность не исправишь – она исправляется кротостью».

У нас мама два раза не повторяла. Нас – три брата, она что-то просила сделать, мы друг на друга начинали сваливать: «Ты иди, нет ты…» Тогда она молча шла и делала все сама. Мы, правда, были воспитаны в церкви, нам становилось стыдно, мы догоняли ее, отнимали ведра или что-то другое – делали сами.

– Батюшка, как вы относитесь к популярной у подростков игре UNO – картам с разноцветными цифрами? Это, конечно, не карты в чистом виде, но колоду так же можно тасовать, раскладывать.

– Я дикий человек, не знаю, что это такое. Скажу только одну вещь – сверхсерьезную. Даже игра в папироску, в соломинку, я помню, в детстве баловались некоторые, не безобидна, и «воспитывает» в соответствующем духе. Что касается настоящих карт, с одной стороны, на них – человеческие фигуры: дамы, валеты, короли, то есть нанесены изображения по образу Божию. И люди играют этими вещами, а они перевернуты еще. Масть – черви, пики и пр. – это уже мистика, сатанинская символика.

В 1960 г., когда я работал на Урале инженером-механиком, меня в качестве эксперта по техническим вопросам включили в комиссию, которая поехала на зону: там колючая проволока, вышки, овчарки, автоматы, все, как полагается. А я думал: что это за люди, заключенные? И вот на лесосеке один из них валит лес, а другой стоит – нос как у коршуна, лицо худощавое, глаза бегают, какой-то хищный вид у него. И я спросил офицера, который меня сопровождал: «Что это за человек?» Ответ был такой: «Это самый страшный человек в зоне. Картежник. У него в деле бубновый туз». А у них там сроки – 10, 15, 20 лет, и самым страшным оказался картежник. Потому что в карты проигрывали людей, были убийства, самоубийства, что угодно…

А вообще об играх отец мне сказал: никогда не играй на деньги. На сотую долю копейки. Я и не играл.

Сейчас все переведено на игры. И это, как правило, безвозвратно потраченное время. Что получается? Они чем-то полезным должны заниматься, а вместо этого – погружаются в виртуальную реальность. Это бесовская штука.

– Вы имеете в виду электронные игры?

– Да, дело все в том, что компьютерные игры составлены с определенным умыслом. Мне один автогонщик говорил: «Батюшка, это страшная вещь. «Успешная» манера вождения в электронных гонялках совершенно нереальна: если в жизни так поедешь, сразу вылетишь на обочину. А люди после этих игр садятся за руль, вроде что-то умеют, не понимая, что в жизни все не так».

– А если в семье один из родителей против того, чтобы ребенок играл в компьютерные игры и вообще пользовался гаджетами, а другой не запрещает этого делать?

– Запомните очень важный момент: природа не любит пустоты. Ребенку можно сказать: «Сделаешь что-то, а потом уж играй». Говорить о бесполезности, о вредности компьютерных игр нужно в спокойное время. В тот момент, когда ребенок сидит с гаджетом, – это бесполезно, даже вредно. Человек только раздражается. С этим надо бороться постепенно.

– Батюшка, у меня сын постоянно ходит в наушниках.

– Это еще один страшный момент. Я лично слышал мнение ученого секретаря Академии медицинских наук: использование наушников в перспективе способствует возникновению ранней глухоты. Оглохнешь, и все. Но это потом.

– Речь идет о классической музыке или о «тяжелой»?

– Именно о тяжелой рок-музыке – в ней своя специфика. Ведь есть еще и такое «новорожденное» понятие, как мелонаркомания.

Вы знаете – везде отражение Пресвятой Троицы. Дух, душа и тело. Трехмерное пространство. Три вида вещества – твердое, жидкое, газообразное. И в музыке – то же: гармония, мелодия и ритм. Гармония – дух – мажор, минор. Мелодия – это как бы душа. А ритм – это тело. Поэтому если отнять дух и душу, то остается тело. Труп. Почему выступают музыкальные труппы? И дискотеки – это музыкальные кладбища. В залах, где проходят концерты рок-музыки, тараканов нет. Они гибнут. Такие живучие насекомые, а не выдерживают рок-музыки.

…Недалеко от места, где я служу, есть город Краснознаменск. После очередного концерта рок-музыки молодежь ринулась на кладбище, стала выворачивать кресты. То есть взбесились. А после другого такого сборища погиб преподаватель музыки. Все это – небезобидные вещи.

У нас, к несчастью, дома сейчас почти не поют. А я хотел бы показать вам то, что пели мы – с детства. Псальмы – слышали такое?

Необходимо, чтобы было с чем сравнивать, альтернатива должна быть обязательно!

Текст: Дмитрий Симонов, Ольга Каменева