Отблеск Сущего. Православное учение о человеке

Эта книга, изданная в 2013 году, является переизданием той, что выходила в 2004 году под названием «Пропедевтика аскетики» и представляет собой опыт изложения в систематизированной и сжатой форме основных положений православной святоотеческой психологии и антропологии, ориентированной на понимание внутренней духовно-душевной жизни человека. В первом издании она предназначалась главным образом тем, кто профессионально интересуется вопросами психологии и аскетики. Ее прежнее название ориентировало читателей на изучение аскетики. Но если первое издание адресовалось больше к научному сообществу, имея соответствующие вводные и заключительные главы, то второе обращено к более широкому кругу читателей, с опущением этих глав. В связи с этим изменилось и название книги. Уходя от полемики с современной наукой, автор хотел, чтобы его книга стала не столько научной сколько душеполезной. Данный труд будет полезен исследователям, работающим в области психологии, студентам духовных и светских учебных заведений, которым интересно узнать законы духовной и душевной жизни, но главным образом тем христианам, которые заботятся о своем спасении.

Содержание

Введение

Введение

Прекраснейшей и важнейшей из всех наук несомненно является самопознание.¹

(Климент Александрийский)

Благослови, душа моя, Господа, и вся внутренность моя – имя святое Его (Пс. 102:1). Благослови, душа моя, Того, Кто в великолепие природы как во одежду облекся (Пс. 103:1–2). Вся видимая природа великолепием своим с ясностью проповедует бытие и мудрость своего Создателя, Который все премудро сотворил (Пс. 103:24)! Им сотворены как громадные, так и мельчайшие произведения: сотворил луну для указания времен, солнце знает свой запад (Пс. 103:19); основал землю на тверди ее: не поколеблется она во веки (Пс. 103:5); произрастил траву для скота, и зелень на пользу человека (Пс. 103:14). Все эти и многие другие создания имеют свои законы существования, открытие которых составляет славу для ума человеческого, видящего, что эта часть отрытого ничтожна в сравнении с тем, что еще не открыто, а что и не подлежит открытию из-за ограниченности его возможностей. Человеческий ум, создавший грандиозные сооружения и измеряющий пути планет в необъятном космическом пространстве, останавливается в недоумении пред ничтожной травкой, которая небрежно попирается ногами. Он не может объяснить удовлетворительно, в чем заключается жизнь и деятельность этой травки. Одна и та же вода, привлеченная ее корнем, иначе питает сам корень, иначе стебель, иначе листья, иначе плод. Как из одной и той же влаги в винограде составляется вино, а в маслине – масло? Как в одном и том же растении вода переходит в противоположные качества и может быть горькой в древесном соке и сладкой в плоде? Даже в вещах самых маловажных сокрыта великая премудрость! А кто сможет удовлетворительно объяснить движение звезд или обширность вселенной? Кто знает уставы неба (Иов. 38:33) и что значит солнечный луч или молния, исходящая от востока и являющаяся даже до запада (Мф. 24:27)? На чем утверждены основания земли (Иов. 38:6): на что опирается этот огромный и неудержимый груз, что за сила, поддерживающая ее, и как возможно повесить землю ни на чем (Иов. 26:7)? Где путь к жилищу света, и где место тьмы (Иов. 38:19)? Сходных вопросов можно предложить бесчисленное множество, и никогда рассуждающий о сих предметах ум человеческий не в силах будет постигнуть до конца сущности этих или подобных им явлений.

Но не только вопросы мироздания занимают человеческий ум. Часто люди задают себе и другие неразрешимые вопросы. Отчего один родится в богатстве и знатности, а другой – в нищете и в среде людей презираемых? Отчего иной умирает дряхлым старцем, иной – в цвете юношеского или мужеского возраста, а иной – кратковременным младенцем? Отчего один пользуется здравием и благополучием, а другой томится в болезнях и предается скорбям и бедствиям? Подобные вопросы однажды заняли ум египетского пустынножителя Антония. И когда он утомился от бесплодного размышления, последовал с неба глас к нему: «Антоний! Это – судьбы Божии. Исследование их душевредно. Себе внимай»!² Вот слова, достойные глубокого нашего внимания. «Себе внимай, о человек! – восклицает некто взявший из этого случая урок. – Вступи в труд и исследование, существенно нужные для тебя, необходимые. Определи с точностью себя, твое отношение к Богу и ко всем частям громадного мироздания, тебе известного».³ Все усилия человека, прежде всего, должны быть направлены к познанию самого себя, ибо «если мы не вдумываемся в строение своего существа, то мы не знаем, кто мы и почему существуем».⁴

У древних наука самопознания пользовалась величайшим уважением. Изречение «познавай самого себя» было написано на вратах знаменитого в свое время Дельфийского храма. По высокому уважению к сему изречению верили, что оно вышло из уст какого-либо бога. Многие мудрецы имели его любимым правилом жизни. Правда, как утверждает св. Григорий Палама, языческие мудрецы украли это изречение из Священного Писания, вложив в нее иное содержание. А так как должно отвергать даже истинное слово, если оно исходит из лживых уст (Лук. 4:41), то поэтому «мы, слыша благочестивые речи от эллинов, их самих ни благочестивыми не считаем, ни к учителям не причисляем, потому что, хоть нам известно, что все это они взяли от нас… однако, присмотревшись, мы догадываемся, что они поняли все не в том же смысле».⁵

Святой апостол Павел заповедовал своему любимому ученику и преемнику постоянно вникать в себя (1Тим. 4:16). Что это означает? А то, что вникать мы должны не тому, что окружает нас или принадлежит нам, но единственно тому, что в нас. По слову св. Василия Великого: «Иное – мы сами; иное – принадлежащее нам, а иное – что около нас. Душа и ум – это мы, поколику сотворены по образу Создавшего; тело и приобретаемые посредством него ощущения – это наше; около же нас – имущества, искусства и прочие удобства жизни. Поэтому… не плоти внемли, не за плотскими благами гонись всеми мерами, то есть за здравием, красотой, наслаждением удовольствиями и долголетием; уважай не деньги, не славу, не владычество; не то почитай великим, что служит для временной жизни, и в попечение о сем не будь нерадив о преимущественной своей жизни. Но внемли себе, то есть душе своей».⁶ Следующий этому наставлению в процессе наблюдения за собой в конце концов восклицал в недоумении: «Кто я? Кажется: что ближе ко мне меня? Что мне известнее меня? Я постоянно с собой; по естественной необходимости я должен постоянно внимать себе; и я-то, берущийся узнавать далекое в глубинах земли и моря, в глубинах поднебесной и за сводами неба, прихожу в затруднение, в совершенное недоумение, не знаю, что отвечать мне, когда услышу вопрос: кто я и что я»?⁷

Кто я? Существо? Но я подвержен постоянным изменениям со дня зачатия своего и до смерти. Существо же не должно изменяться, ибо существовать может только то, что имеет и постоянно проявляет одинаковую и равную в себе силу жизни. «Я существую, скажи: что это значит? Иная часть меня самого уже прошла, иное я теперь, а иным буду, если только буду. Я не что-либо непременное, но ток мутной реки, который непрестанно протекает и не минуты не стоит на месте. Чем же из того, чем я был, есть и буду, назовешь меня? Что наиболее, по-твоему, составляет мое я? – Объясни мне сие; и смотри, чтобы теперь этот самый я, который стою пред тобой, не ушел от тебя. Никогда не перейдешь в другой раз по тому же току реки, по которому переходил ты прежде. Никогда не увидишь человека таким же, каким видел ты его прежде».⁸ Тогда что же я – явление? Но я же чувствую свое существование!… Возникшее недоумение устраняется лишь при свете Божественного Откровения, ясно показывающего, что человек есть отблеск Существа, заимствующий от этого Существа характер существа. Как в капле воды мы видим отражение солнца, хотя и не само солнце, которое остается там, на высоте недосягаемой, так и в природе человеческой отражается природа Божественная, начертывая в ней Свои свойства, хотя лишь в подобии.

Святые Отцы, вникая внутрь себя, главным образом интересовались природой человеческой и ее составом. «Прежде всего, – говорили они, – познай... кто ты? Как ты сотворен и составлен так, что вместе и образ ты Божий и сопряжен с худшим? Что привело тебя в движение? Какая открывается на тебе мудрость? Какая тайна естества? Как ты описан местом, а ум не отделяется, но, пребывая в том же месте, все обходит? Как глаз мал, и досягает до самых дальних расстояний? Какое разделение чувств, и как через них ум беседует со внешним и принимает в себя внешнее? Как восприемлет он образы вещей? Что такое сохранение воспринятого – память; что такое возобновление утратившегося – припоминание? Как слово есть порождение ума, и рождает слово в уме другого? Как словом передается мысль»?⁹

В течение тысячелетий род человеческий приступал к обсуждению этих вопросов, усиливался их разрешить и отступал от них, убеждаясь в их неразрешимости. Такая таинственность объясняется не столько самой природой человеческой, несущей в себе черты непостижимости своего Первообраза, сколько состоянием этой природы, поврежденной грехом. Поэтому «доколе я пребываю в падении моем, дотоле тайна-человек пребывает для меня неразъяснимой: извращенный, пораженный слепотой и ложью разум мой недостаточен для раскрытия ее. Не понимаю души моей, не понимаю тела моего; понятия, которые думаю иметь о них, оказываются, при рассмотрении неповерхностном и нелегкомысленном, очень недостаточными, по большей части ошибочными.¹⁰ «Состав мой как бы ничто пред Тобою (Пс. 38:6), – исповедуется Богу святой пророк Его, исповедуется от лица всех человеков. Тело мое не есть какая-либо неизменяемая, самостоятельная сущность: оно – странное соединение стихий по законам, мне неизвестным; оно – какое-то явление, явление непонятное, начинающееся рождением или зачатием, переходящее из состояния в состояние, кончающееся смертью. Как и когда оживился я существованием? Не помню и не знаю. Какая сила дает мне жизнь, вызывает меня в бытие из небытия? Какая сила развивает жизнь, младенца преобразует в отрока, отрока в юношу, юношу в мужа? Почему эта сила, развиваясь до некоторого времени, потом начинает оскудевать постепенно? Наконец, она оставляет тело, и тело рассыпается в прах. Какая связь между этой невидимой и непостижимой силой и видимым телом? Что – душа моя? Сущность души столько же непонятна мне, как и сущность тела. Очевидны силы, очевидны способности души: они удостоверяют в существовании ее. Собственный опыт показывает мне, что тело есть нижайшая часть существа моего, что оно, в высших силах и способностях своих есть только орудие души. Оказываюсь я, и по душе и по телу, неизвестным, непостижимым для меня самого».¹¹

Особенно непостижимым является для человека его собственная душа. И хотя она «ближе всего к нам, однако же, познаний о душе у нас очень мало».¹² Ее неисследимость объясняется тем, что «некий покров злой тьмы лежит на ней, скрывая ее от постижения и не давая ее умным очам увидеть собственную суть».¹³ Именно находясь в греховном состоянии, человек «не знает своей души и знать не может».¹⁴ Однако «у души, отгороженной от Бога покровом страстей и заключенной в тюрьме греховной тьмы, искусное ее многоценное устройство пребывает под тем покровом цельным, каким было создано, и ничего она не может сделать, чтобы высвободиться из под гнета, кроме как только мыслить и сравнивать, рассуждая, и помнить о светлой жизни, и кричать о помощи к сущему вне покрова тьмы Господу».¹⁵ Потому что только Он может объяснить ей удовлетворительно ее состав, ее назначение и правильную деятельность. Он даровал ей для этого Откровенное учение, которое может возвести ее к познаниям, недоступным для собственного ее постижения. В Богооткровенном учении открыто человеку значение и назначение его души. Хотя, конечно, приобретаемое при посредничестве Божественного Откровения познание о человеческой душе еще остается относительным: относительным к ограниченности постижения нашего, относительным к существенной нужде нашей в познании. Полное и совершенное знание имеет один, способный к полному и совершенному знанию всего, всесовершенный Бог. Но и этого знания достаточно для того, чтобы прийти к необходимому покаянию, врачующему греховную болезнь и ведущему к соединению с Источником своего существования.