VII. Общество вспоможения бедным при Симеоновской церкви, что в Моховой улице

Известие об открытии общества. – Устройство дневного детского приюта и его судьба. – Ежемесячные и единовременные пособия бедным. – Содержание престарелых в богадельнях. – Материальные средства общества и пользование ими. – Основатель и главнейшие благотворители общества. – Управление и число членов. – Последнее желание общества.

В вышедшей 28 сентября 1868 года книжке «Церковной Летописи», служившей приложением к журналу «Духовная Беседа», протоиерей Симеоновской церкви Н. П. Содальский, перемещенный сюда от Благовещенской церкви, поместил следующее извещение:

15 сего сентября, с благословения его высокопреосвященства и разрешения г. министра внутренних дел, последовало открытие «Общества вспомоществования приходским бедным при Симеоновской, что в Моховой улице, церкви», по примеру существующих уже таковых же обществ при некоторых приходских церквах столицы. По совершении литургии и отслужении молебного пения, члены-попечители имели первое собрание в церкви, на котором был прочитан устав общества, совершенно одинаковый в основаниях своих с уставом учрежденного в 1862 году «Общества вспомоществования приходским бедным при Благовещенской на Васильевском острове церкви²⁴. Затем представлены и записаны в приходную книгу первые членские взносы и единовременные пожертвования. По предварительной подписке, в число членов-благотворителей поступило 34 лица, которых членские взносы простираются до 1,359 рублей, единовременных пожертвований поступило от десяти лиц 71 рубль. Собрание заключено надлежащими распоряжениями к начатию действий общества и напечатанию устава для рассылки прихожанам, с приглашением их принять участие в действиях общества.

Первые члены общества в большинстве принадлежали к так называемому высшему свету, и явились наиболее значительными благотворителями общества: княгини А. В. Голицына и Оболенская, князь А. В. Оболенский, графини М. В. Адлерберг, А. Н. Зубова, Н. Д. Протасова, графы Н. Д. и Г. Н. Зубовы и Д. Н. Шереметев, гофмейстер А. А. Абаза, генералы Д. И. Дараган, Колзаков, Е. Н. Норов, М. М. Федоров, действительные статские советники В. С. Барыков, Д. Б. Бер, В. Ф. Громов, А. И. Лер, В. В. Новосильцев, вдова генерала от инфантерии М. П. Кавелина с дочерьми, вдовы тайных советников: П. П. Оржевская и А.Ф. Ремер, генеральша А. П. Тучкова; сверх этих лиц, не вступая в члены общества, сделали в его пользу пожертвования: княгини М. А. Голицына-Прозоровская и Т. В. Васильчикова, графини Е. Н. Адлерберг, Левашева и 3. И. де Шево, кавалерственная дама П. А. Львова, обер- гофмейстер А. Ф. Львов, церемониймейстер князь Н. А. Долгорукий, генералы Анненков и Бибиков и другие. Кроме поименованных выше, в члены общества за первый год вошли протоиерей Содальскии, священники Симеоновской церкви Н. И. Верховский, В. А. Ветвеницкий и П. К. Спонаровский, известные ныне по своим фирмам, тогда еще живые И. П. Глазунов и К. П. Палкин и еще 25 лиц в большинстве военных и гражданских чинов ниже четвертого класса.

Свою благотворительную цель общество начало осуществлять на первых порах самым простым способом – выдачей постоянных и единовременных пособий неимущим. Но едва общество ознакомилось практически с нуждами прихода, как пришло к убеждению в необходимости устроить дневной приют для тех детей, родители которых занимаются поденными работами и или оставляют детей дома без всякого призора, или же берут их с собой, в случае, конечно, только крайней необходимости, к сильному отягощению себя этой надоедливой помехой в работе. Непосредственным основанием к такому убеждению послужило то обстоятельство, что с самого открытия общества к нему стали поступать настойчивы просьбы подобного рода. Обществу удалось пристроить двоих – в школу и в белошвейное заведение, – но остальные ходатайства о пристройстве детей, предпринятые обществом, остались безуспешными, по неимению свободных вакансий. Тогда в экстренном собрании 26 марта 1869 года общество решило устроить приют на 30 детей, от двух до двенадцати лет, в котором бы дети, оставаясь с восьми утра и до пяти или семи вечера, получали обед и полдник. Материальных затруднений к устройству приюта, в сущности, не встречалось, но в уставе общества, оказалось, не было предусмотрено открытие обществом каких бы то ни было благотворительных учреждений, и потому общество открыть свой дневной приют не имело права. Начались хлопоты о дополнении устава. В августе нужное разрешение было получено, и в последний день первого отчетного года, 14 сентября 1869 года, приют был открыт. В этот день служилась литургия, а после нее весь собор священнослужителей Симеоновской церкви направился в помещение приюта, которое и было торжественно освящено, в присутствии избранных к принятию в приют детей, их родителей и прихожан. Приют помещен был напротив церкви, по Симеоновскоу переулку, в доме № 5, Воронина. Открытие приюта сопровождалось новыми пожертвованиями, из которых важнейшими были пожертвования генерал-адъютанта А. П. Карцева в 150 рублей, тайной советницы А. Ф. Ремер – 50 рублей и жены генерал-адъютанта Е. Н. Карцевой, которая пожертвовала шесть детских кроватей со всеми принадлежностями. В несколько дней все вакансии заполнились и явилось еще несколько кандидатов. В приюте предположено было детей, достигших школьного возраста, обучать применительно к программами начальных училищ, закону Божию, грамоте, арифметике, славянскому чтению, церковному пению и рукоделиям.

Приют с первых же лет сделался «предпочитательным» предметом попечений совета общества, а вместе и главной статьей расхода. Ежегодный расход на приют – наем квартиры, жалованье и. награды служащим, стол, освещение, отопление, учебные и письменные принадлежности – простирался до двух тысяч рублей, при общем расходе по обществу до трех тысяч, с постоянным ростом расхода на приют при сокращении общего дохода. Детей содержалось со второго года, до 40, иногда и больше, преимущественно девочек. В иные годы, когда позволяла вместимость квартиры, их число возрастало до сорока. Приют долго не выходил из первого своего помещения, в доме № 5, по Симеоновской улице, принадлежавшем сначала Воронину, а после его смерти перешедшем к Максимову. Это помещение, по отзыву совета общества, «не уступающее прекрасным помещениям столичных думских школ», по своей относительной дороговизне, особенно при новом владельце, поднявшем наемную плату сразу на 250 рублей, несколько тяготило общество, требуя расхода до тысячи рублей; но общество держалось его ввиду его приспособленности для приюта, близости к приходской церкви, просторности и чистоты; пусть дети, взятые большею частью из углов и подвальных сырых квартир, большую часть дня наслаждаются светом, простором и чистотой. Дети получали в дни занятий обед из двух блюд и чай к вечеру, иные и платье, когда бывали на этот предмет специальные пожертвования. В воскресные и праздничные дни дети в приют не собирались. Во главе приюта поставлена смотрительница, заведующая хозяйством и воспитанием детей; при ней была первоначально одна, а с четвертого года существования приюта, когда дети по учению были распределены на два отделения, была приглашена и помощница учительницы. Ныне состоят две учительницы. Смотрительница получала 15, теперь получает 17, учительницы прежде старшая 15, младшая 10, а ныне обе по 12 рублей в месяц, при готовых квартире и столе в приюте. Законоучитель всегда был безмездный сначала отец Содальский, а потом особенно потрудившийся на этом поприще диакон Н. Е. Владимиров; ему помогали в разное время диакон Екатерининского института И. Я. Любомиров и члены причта Симеоновской церкви. И учительницам иногда помогали в преподавании посторонние приюту лица-педагогички: В. В. Львова, А. И. Китаева, А. А. Пряникова. Одно время детям преподавалось и рисование, когда был бесплатный учитель, преподаватель Екатерининского института Э. К. Фроберг. Церковное пение сначала преподавал один из псаломщиков, за небольшое вознаграждение, а в последние годы этот предмет преподавал безмездно диакон Владимиров. В настоящее время прежняя смотрительница, неизменно остававшаяся в приюте в течение свыше двадцати пяти лет, ушла сама в богадельню, а заведование хозяйственной частью, за небольшое дополнительное вознаграждение, взяла на себя старшая учительница.

Обучение детей заведено было применительно к программам начальных народных училищ, и с течением времени расширялось. Дети старшего класса изучали молитвы с толкованием, краткую священную историю, катехизис, обяснение богослужения, чтение и письмо, четыре действия арифметики, славянское чтение и церковное пение; кроме того мальчики обучались счету на счетах и переплетному ремеслу – брошюровали книги, сшивали тетради, клеили конверты и даже переплетали книги; а девочки приучаемы были к рукоделиям – вязали чулки, вышивали по канве, шили. В прежние годы дважды в неделю посещали школу кройки и шитья И. Нестеровой, по ее любезному предложению. Младший класс учился молиться, читать, писать, считать. Самые маленькие дети учились в семидесятые годы по модной тогда методе Фребеля. Успехи мальчиков в переплетном искусстве достигли было таких результатов, что даже в один год, шестой, у общества появилась новая статья прихода: за исполненные учениками переплетные работы 5 рублей 20 копеек.

С 1892 года приютская школа приняла программу одноклассных церковно-приходских школ и подчинена была ведению епархиального училищного совета.

С течением времени в приюте образовались и стипендии для постоянного призрения детей. Уже в четвертый год деятельности общества в приюте постоянно жила одна малолетняя бесприютная девочка. В ноябре 1873 года уже известный читателям благотворитель, доктор К. И. Менде пожертвовал обществу 2,500 рублей на содержание двух стипендий в приюте для сирот – одной его имени, другой имени Ольги; а в августе следующего года он пожертвовал еще 1,300 рублей на стипендию имени Елены и Елизаветы, для сирот, преимущественно из детей неимущих чиновников. Все три стипендии открылись лишь после смерти жертвователя, а при его жизни проценты с пожертвованного им капитала должны были поступать к нему. В тот же год П. П. Оржевская пожертвовала 1,300 рублей на одну стипендию ее имени, которая тогда же и была открыта, и долго оставалась одинокой. После кончины К. И. Менде, 10 октября 1878 года, незадолго до смерти пожертвовавшего еще 1,300 рублей на стипендию имени Иулиании и 520 рублей на первоначальное обзаведение всех пяти его стипендий, являлась уже необходимость открыть постоянный детский приют. Но общество, по состоянию своих средств, не нашло возможным сделать этого, и ограничилось содержанием лишь трех стипендиаток-девочек, не вынуждающих общество отводить для них особое помещение.

Все время приют помещался в одном доме. Тяготясь сравнительно высокой квартирной платой, с отоплением около девятисот рублей, совет сделал однажды попытку сэкономить на ней полторы сотни рублей и в 1884 году перевел приют в более тесное и более дешевое помещение, по Литейному проспекту дом № 42, но опыт был признан неудавшимся и спустя три контрактных года прежнее положение было восстановлено. В последнее время дом, в котором помещается квартира приюта, перешел в другие руки.

В первое десятилетие, начиная с четвертого года, расход общества на выдачу денежных пособий на руки бедным твердо держался на сумме свыше тысячи рублей, в шестой год возрос до тысячи трехсот рублей. Но в последние годы эта сумма понизилась до трехсот и даже до двухсот с небольшим рублей. В прежнее время расход на постоянные пособия превосходил таковой же на пособия единовременные в три, в пять и даже иногда в четырнадцать раз; число лиц, получавших пособия того и другого рода, было почти одинаково, около тридцати. В последние годы обе эти расходный статьи почти сравнялись, но изменилось отношение количества пользующихся ими лиц.

При назначении денежных пособий совет держался следующего порядка. Приходские бедные должны были обращаться с просьбами к настоятелю или одному из приходских священников, заведующему участком, в котором жили просители. Священнослужитель или сам обследовал положение просящего и удостоверялся в степени действительной его нужды, или же поручал это сделать одному из светских участковых попечителей. Надо было посетить квартиру, в которой жил проситель, рассмотреть его документы и расспросить о нем дворника или соседей. Сведения собирались о звании, возрасте, поведении, был ли у исповеди, здоров или болен, в последнем случае – чем, какое имеет имущество, как велико семейство, не могут ли оказывать помощь родственники, не пользуется ли какой-либо пенсией или пособием, с какого времени живет в своей квартире, какие вообще имеет средства к своему содержанию, не было ли у него особенных каких-либо обстоятельств, по которым заслуживает преимущественного вспоможения. Собрав эти сведения, обследующий заключал их своим мнением относительно суммы пособия и докладывал в совете в первое же ближайшее заседание, где по большинству голосов и определялись окончательно род и размер пособия. В случаях, не терпящих отлагательства, устав разрешал выдавать единовременное пособие нуждающимся по усмотрению самих попечителей, не дожидаясь совета.

В одном из своих позднейших отчетов совет замечает, что при обследованиях имущественного положения нуждающихся, к крайнему прискорбию, можно было наблюдать, как много бедных живет в приходе и как недостаточно у общества средств для помощи действительно и неотложно нуждающимся лицам.

Совет общества, оказывая ежемесячное пособие приходским бедным, находящимся в преклонных летах, болезненном состоянии и без всяких средств к содержанию, пришел к тому убеждению, что денежное пособие не приносит этим бедным той существенной пользы, которую оказывать общество желало бы и которую оказать могло бы, устроив собственный приют для таких лиц, где бы они были обеспечены всем необходимым в жизни. Такой взгляд совет высказал в своем отчете за четвертый год существования общества. К осуществлению такого взгляда не было у общества средств, по недостатку капиталов и при дороговизне квартир в районе прихода. Поэтому общество, не заводя своего приюта для престарелых, старалось помещать последних в существующие общественные богадельни, а для большего в том удобства условилось с управлением городских богаделен содержать в них сначала две, а потом, когда двух оказалось недостаточно, четыре стипендии на свой счет, с платой по 60 рублей в год при взносе 20 рублей на обзаведение. В 1873 году две таких же стипендии были открыты в Волковской богадельне, а два года спустя еще две, затем еще две. Таким образом, у общества было десять стипендий, на которые оно расходовало свыше 600 рублей. Но и этого числа стипендий оказывалось недостаточным: у общества оставались непристроенные клиентки. Затруднительное положение несколько смягчалось тем, что, проживая в богадельне на стипендиях общества, старухи вместе с тем считались кандидатками к поступлению в богадельни на городской счет, и при таком порядке вакансии освобождались сравнительно часто. Независимо от этих стипендий общество содержало еще в разное время на свой счет в благотворительных учреждениях слепых, больных, которых нельзя было поместить в вышепомянутые богадельни. В последние годы общество содержит лишь три стипендии в богадельнях: две в градских и одну в Волковской.

Материальные средства общества не позволяли ему ставить свою деятельность на широкую ногу. Ежегодный приход в общем не доходил и до четырех тысяч рублей, если не считать сравнительно крупных пожертвований в неприкосновенный капитал, бывших, вообще говоря, у общества редкими гостями. Наиболее крупную статью прихода составляли членские взносы, долгое время бывшие свыше тысячи, а иногда доходившие и до двух тысяч рублей, затем – сборы кружечные, также долго превышавшие тысячу рублей, и, наконец, сборы по книжкам, а с девятого года сборы по подписным листам и затем проценты с неприкосновенного капитала. Эти три статьи, в общем, мало разнились между собою. В последние годы кружечный сбор и особенно членские взносы понизились почти вдвое, возросла до 1,200 рублей сборы по подписным листам и проценты с капитала, который к последнему отчетному году возрос до двадцати сема тысяч рублей. Озабочиваясь увеличением своих средств, общество прибегало к разным мерам: с девятого года ввело, по примеру других благотворительных обществ, подписные листы, сбор по которым заменил собой предусмотренный в уставе «книжечный» сбор, – по книжкам, выдаваемым членам-попечителям, а в последние годы составил самый обильный источник средств общества; с ноября 1874 года устроена была кружка на наружной стороне дома, в котором помещается приют; устроены были кружки и в некоторых часовых торговых помещениях. Но все же получаемых обществом средств едва хватало на самые необходимые текущие расходы; при ежегодном поступлении на приход едва четырех тысяч рублей, один обязательный расход на детский приют простирался от двух с половиной до трех тысяч; по временам приходилось даже, в некоторые месяцы, делать заимствования у церковного старосты на покрытие срочных выдач или платежей. Общество никогда не могло почесть себя богатым и в одном из своих отчетов не без грусти замечало, что дело приходской благотворительности в приходе Симеоновской церкви, как и в других приходах, остается делом незначительного кружка лиц; процветание дел того или другого приходского благотворительного общества чаще всего зависит от одного или двух лиц в приходе, проникнутых особенно живым чувством любви к бедным. Мысль о нравственной обязательности посильного участия в приходской благотворительности со стороны каждого прихожанина, присущая иноверным приходским общинам, к сожалению, крайне слаба в православных приходах. Поэтому общество старалось подогреть в прихожанах чувство долга благотворительности «убедительнейшими просьбами», обыкновенно в годовщину общества, день Воздвижения Креста, оказать обществу «свое усердное содействие во имя Христа, простирающего к ним с высоты животворящего креста пречистыея руки Свои, призывая их к облегчению сиротства, убожества и нищеты». И в одном из последних своих отчетов совет с грустью отмечает, что дело благотворения в Симеоновском приходе еще мало развито.

В марте 1877 года совет Императорского Человеколюбивого общества, имея в виду, что приходские благотворительные общества составляют тот орган, который должен служить проводником и удостоверителем действительной нужды просящих и той формы помощи, которая всего скорее может извлечь их из нужды, сделал, с высочайшая соизволения, предложение, в числе других, и совету Симеоновского общества, приступить к взаимодействию с Человеколюбивым обществом, пока, в виде опыта, в трех формах помощи бедным: в обследовании их положения с первоначальным пособием им денежной выдачей, в медицинской помощи бедным и в призрении бедных детей. Человеколюбивое общество предоставляло клиентам приходских благотворительных обществ бесплатную медицинскую помощь от своих врачей, повивальных бабок, в лечебницах, открыло доступ к помещению, с соблюдением установленных правил и порядка, во все принадлежащие Человеколюбивому обществу петербургские воспитательные и богаделенные заведения, и своих клиентов, получающих ежемесячные пособия, подвергло контролю советов приходских обществ. Совет Симеоновского общества согласился принять опыт взаимодействия, и с первого же года стал пользоваться денежной выдачей Человеколюбивого общества в размере от ста и до четырехсот рублей и воспользовался для помещения сирот-детей, четырьмя вакансиями в Громовском приюте святого Сергия, которые, в числе тридцати, были открыты для клиентов приходских обществ во всех детских приютах по распоряжению попечительницы детских приютов великой княгини Александры Петровны, в знак сочувствия к делу общения благотворительных обществ. С 1877–78 года совет вошел во взаимодействие и с новооткрытым попечительством для пособия нуждающимся семействам воинов. В последние годы это взаимодействие прекращено.

Основатель общества, протоиерей Николай Петрович Содальский скончался 19 апреля 1879 года. Все время он был душой общества, живившей его в его благотворительной деятельности на пользу ближних. Природная кротость и тяжелые испытания, которые Промысл судил ему перенести в частной его жизни, сделали его сердце открытым для сострадания к бедствиям других и направили его практический ум и твердую волю на дела благотворительности. Его служение при Благовещенской на Васильевском острове церкви ознаменовалось открытием там благотворительного общества, первого в Петербург. Когда затем он перешел настоятелем к Симеоновской церкви, то не прошло и года, как и здесь было открыто подобное же общество, бывшее уже исключительно делом его рук. Со дня открытия общества и до самой своей кончины, во весь первый десятилетний и самый трудный период существования общества, отец Содальский был неутомимым руководителем его деятельности, в звании старшего члена-попечителя; принимаю и заботливо выслушивал бедных; нередко лично являлся в самые темные углы прихода, где находила себе убогий приют жалкая нищета, сам помогал из жертвуемых в его распоряжение некоторыми лицами и из своих собственных сумм и направлял сюда известных ему благотворителей; неопустительно бывал на собраниях совета, заправлял перепиской по делам общества, составлял отчеты, посещал приют, а в первые годы и преподавал в нем закон Божий. Благодарные прихожане осенью 1878 года поднесли ему золотой наперсный крест, украшенный драгоценными камнями, и на его могиле, на новом кладбище Александро-Невской лавры, поставили прекрасный памятник, а общество постановило, в благодарную о нем память, иметь в детском приюте его портрет. Скончавшийся в шестой год деятельности общества граф В. Н. Панин питал особенное сочувствие к детскому приюту и щедрой рукой одарял детей. Он снабжал призреваемых детей не только приличной, но даже щеголеватой одеждой, летней и зимней, расходуя в иной год на этот предмет до четырехсот рублей. За два года до кончины он стал выдавать обществу ежемесячно по двадцати рублей на улучшение стола в приюте. Кроме того, по временам, особенно перед праздниками, он осведомлялся чрез настоятеля церкви о семействах особенно нуждающихся в помощи и по полученным сведениям, чрез доверенных лиц, строго сохраняя тайну своего имени, оказывал бедствующим неожиданные и весьма существенные пособия, значительно облегчавшие тяжелую судьбу бедняков. Общество проводило его в загробный мир самым благодарным воспоминанием. После кончины графа, его супруга, графиня Н. П. Панина не прекратила взноса ее покойного мужа на улучшение детского стола, и сумма в 240 рублей, выдаваемая ежегодно из конторы графини, красуется неизменно во всех последующих отчетах общества. С благодарностью общество вспоминает в своих отчетах имена своих бывших членов, ныне уже переступивших порог вечности: князя А. В. Оболенского, усердно занимавшегося обследованием положения приходских бедных и много содействовавшего к получению ими даровых обедов в бесплатной столовой, бывшей в ведении князя; старожила-прихожанина Симеоновской церкви И. М. Купреянова, имевшего обыкновение делать по подписному листу своего дома общий взнос от себя за всех своих жильцов, принадлежавших большей частью или к бедному классу, или к неправославным исповеданиям; протоиереев В. А. Ветвеницкого и П. К. Споваровского, принадлежавших к учредителям общества. Потомственный почетный гражданин Г. П. Катенев завещал в неприкосновенный капитал общества, в третий год деятельности общества, 350 рублей для выдачи процентов в пользу бедных; на тот же предмет, четыре года спустя, пожертвовала 300 рублей его супруга А. С. Катенева. Подобные же пожертвования поступили в четвертый год, от доктора К. И. Менде – 500 рублей, М. Г. Петрова 100 и М. П. Миткова 200 рублей. В неприкосновенный фонд детская приюта, кроме уже упомянутых пожертвований Менде и Оржевской, поступили: 300 рублей от Катеневой, 2,000 рублей, в 1881 году, от Е. И. Дебельцевой на учреждение одной стипендии, 1,750 рублей собрано с четвертого года, по предложению П. А. Климова, пожертвовавшего при этом 100 рублей, на учреждение пяти стипендий в приюте имени протоиерея Содальского. В числе крупных своих жертвователей общество считает: И. Ф.

Громова, А. П. Дивова, домовладельцев В. А. Ильина, И. П. Лесникова, П. Д. Мальцева, действительного статского советника А. Н. Медникова, делавших в разное время единовременные взносы в пользу общества свыше ста рублей. Завещали обществу: в восемнадцатый год А. С. Исакова 300 и М. С. Савицкий 100 рублей, в двадцать шестой год Е. Т. Ефимова 3,000 рублей. Графиня Н. П. Панина и граф Г. Н. Зубов, в память – первая мужа, а второй отца, в день его смерти пожертвовали обществу первая 250, второй 200 рублей. По примеру покойного домовладельца Лесникова, после его смерти, его жена А. П. Лесникова в подписном листе ежегодно делает запись: 100 рублей. Графиня Е. П. Шереметева в святки приглашала детей приюта в свой дом, на елку, «щедрую елку», на которой все дети получали, кроме лакомств и игрушек, книжку, ситец и холст для платья, материи для верхней одежды, шерсть для чулок. По отзыву отчета, «дороже всех подарков» и для детей, и для совета было «полное ласки и простоты» обращение с приютскими детьми как сиятельной хозяйки, так и ее благородных гостей; дети это очень ценили, держали себя во дворце графини скромно и вполне прилично и ни разу не вызвали ее упрека. Врачи П. А. Бакиновский, Н. П. Спонаровский и А. Н. Душинкин оказывали бедным приходским бесплатную врачебную помощь, а ныне это делает врач А. А. Скосырев, аптекарь Э. Г. Брезинский бесплатно отпускает лекарства уже много лет. Владелец типографии И. Н. Скороходов уже более десяти лет бесплатно печатает отчеты общества. Церковный староста Т. А. Загребин на свой счет напечатал недавно составленную протоиереем А. С. Преображенским брошюру о местно чтимой иконе Божией Матери, именуемой Троеручицей, находящейся в Симеоновской церкви, и затем вырученные от продажи этой брошюры деньги, 131 рубль, предоставил в пользу общества. В прежнее время протоиерей Содальский пожертвовал обществу составленную им брошюру с историко-статистическим описанием приходской церкви, доставившую до 60 рублей. Городская управа несколько лет отпускала по 20 сажен дров бедным в распоряжение общества. В. К. Тюриков обещался доставлять бесплатно гробы. Н. П. Карбасников доставляет детям учебники и письменные принадлежности. Церковный староста Т. А. Загребин и А. Г. Праведнов ежегодно присылают в приют сравнительно значительные пожертвования продуктами и домашними вещами. Но, нужно сказать, что вообще этого рода пожертвованиями Симеоновское общество не избаловано, и только елка собирает на сумму до двухсот рублей. В последнее время Загребин пожертвовал приюту царские портреты и две большие картины- иконы, одна из них изображает Воздвижение Креста.

Число членов общества, по предварительной подписке, к открытию было 33, в первый год собралось до 56, во все остальные годы остановилось на цифре около 100, достигнув наивысшей цифры, 136, в девятый год.

Во главе общества стоит совет, составлявшийся из членов-попечителей, почти исключительно принадлежащих к составу причта приходской церкви священнослужителей, при участии лишь церковного старосты, или, сверх того, двух или трех светских членов. В этом порядке сохранился завет основателя общества, протоиерея Содальского, который всегда был того убеждения, что в деле церковно-приходской благотворительности главнейшим распорядителем должен быть не выборный из состава выборных наличных членов, а настоятель церкви вместе с другими священнослужителями, потому уже прежде всего, что средства общества составляются не столько из взносов наличных членов, сколько из капиталов, приносимых и ранее принесенных к подножию алтаря, нередко в непременном уповании не на признательность общества, а на поминовение церкви. Совет никогда не имел председателя; первым подписывался всегда настоятель, исключая лишь небольшой промежуток в начале восьмидесятых годов, когда «первым в совете» считался церковный староста, потомственный почетный гражданин А. А. Челпанов.

За все время своего существования общество имело лишь одного почетного члена – супругу генерал-адъютанта Е. Н. Карцеву, избранную в самое первое время.

Отчет за 1880–83 годы совет заключал просьбой к прихожанам обратить внимание и удостоить своим сочувствием имеющуюся в церкви «красную книгу», предназначенную для записи пожертвований на устройство в церковной ограде, со стороны Симеоновского переулка, нового дома, «по настоятельным нуждам церкви и для помещения в нем детского приюта с интернатом для девочек, во имя покровительницы храма, святой пророчицы Анны, и в память исполнившегося 5 октября 1881 года полуторастолетия церкви». И в последнем своем отчете, за 1895–96 год, общество безмолвно повторяет ту же просьбу, выражая сожаление, что общество не имеет своего дома, где бы бесприютная старость и бедность находили себе пристанище и необходимое попечение, а также где мог бы помещаться и детский приют-школа, занимающий ныне наемную квартиру.