ТЕАТР

1. ваш единственной истинной школой нравственности признает театр. А зачем же сам он ходит в храм Божий причащаться Святых Христовых Таин? Стало быть, театр – не единственная школа нравственности... Да и нельзя отдавать театру особенное преимущество в нравственном воспитании людей.

Возьмите для примера две картины: одну духовного содержания, например, распятие Господа нашего Иисуса Христа, претерпевшего ужаснейшие страдания и самую поносную смерть для спасения погибшего рода человеческого, а другую картину светскую, из народной жизни, например, как рассорились и разошлись муж с женой. Пусть N. ваш скажет по совести, какая картина будет иметь более благотворное влияние на нравственность человека. Если у него вкус в отношении к предметам нравственности еще не совсем испорчен, то, без сомнения, он должен отдать преимущество картине, изображающей распятие Господа нашего за наши грехи. А что представляют зрителям в театрах, как не сцены из народной жизни? Прибавить к сему нужно, что сцены эти по временам бывают очень грязны. Кроме того, какая обстановка в театре? Светская музыка, не дающая возникнуть в душе человека ни одной духовной мысли, ни одному духовному чувству. А эти рассеянные лица зрителей, переглядывающихся, смеющихся, иногда пересмеивающих друг друга, а при некоторых сценических представлениях приходящих в негодование, выражающееся в бурных криках или увлекающихся сладострастными чувствами, сопровождающимися неумолкаемым смехом и азартными рукоплесканиями, и прочее. Это ли школа нравственности? Наоборот, это школа безнравственности, способная заморить в душе человека последние остатки доброй нравственности, если только она в нем есть. Оттого теперь и появляются люди, подобные вашему N. – спорливые, упорные, раздражительные, – что они учатся нравственности в театрах.

Приходилось слышать, что некоторые называют театр порогом Церкви. Пожалуй, с этим можно согласиться, что театр есть порог Церкви, только с заднего крыльца. Спросим еще: все делающееся в театрах, какое должно иметь влияние на неиспорченную натуру молодого человека? Без сомнения, оно должно породить и укрепить в нем звериные чувства с низменными скотскими потребностями. О преимуществе же храмов Божиих перед театром я считаю и говорить излишним (прп. Амвросий, 1).

* * *

Театр в настоящее время действует развращающим образом на душу, так как в нем часто разыгрываются такие безнравственные вещи, как «Анатэма» Андреева и т.п.

Господь милосерд, но и правосуден. Священое Писание говорит: Господь поругаем не бывает (Гал. 6, 7). Долго терпит Он грехи и беззакония, но, если человек не хочет исправиться, то наказыват нечестивцев внезапной смертью.

«В чем застану, в том и сужу» (ср.: Мф. 24, 42), – говорит Господь. Ужасна будет участь человека, умершего внезапно во время совершения грехов. Один богач, женившись на бедной девушке, начал вскоре всячески издеваться над ней, а сам предался разгульной жизни. Однажды он был в театре на одном безнравственном представлении. В антракте отправился в буфет, взял себе рюмку вина и вдруг упал мертвым. Каково такой душе явиться на суд Божий!?

Однажды в Вене в Ринк-театре шло какое-то кощунственное представление. Вдруг вспыхнул пожар, который быстро распространился по зданию, и множество людей погибло. Потрясающее впечатление производило зрелище, когда масса гробов затем потянулась по направлению кладбища, – а какова загробная участь этих людей – страшно подумать!

Теперь все разрешено, и даже под большие праздники идут театральные представления, прежде же в казенных театрах под праздники не играли.

Помню, однажды в Kазани под праздник Святителя Николая давалось представление. Вдруг за кулисами вспыхнул пожар, возбудивший всеобщую панику.

Впрочем, человеческих жертв не было. Господь помиловал за молитвы Спасителя. Долго после этого под праздники Николая Чудотворца представлений не давалось (прп. Варсонофий, 29).

* * *

В Kазани, когда была поставлена в первый раз на сцену опера «Гугеноты»¹¹⁴, я был в театре, в ложе с некоторыми моими хорошими знакомыми. Я очень люблю оперу. Но в театре напала на меня тоска, а в душе как будто ктото говорит: «Ты пришел в театр и сидишь здесь, а если ты сейчас умрешь? Что тогда? А Господь сказал: “В чем застану, в том и сужу”. Уйди скорее из театра! С чем и как предстанет душа твоя Богу, если ты сейчас умрешь?!» – Мне стало страшно. Я согласился с этим внутренним голосом и думаю: «Надо уйти». Тогда начинает говорить другой голос: «А что скажут твои знакомые? Да стоит ли обращать внимание на всякий пустяк?!» – Опять первый голос: «Иди, иди скорее, твои знакомые сейчас и забыли о тебе, а потом можешь что угодно сказать им на их вопросы».

Началась борьба. Первый голос взял верх, и я решил уйти. Потихоньку поднялся я со стула, едва слышными шагами добрался до двери, скорее закрыл ее за собой и быстро пошел к выходу. С лестницы почти бежал. Быстро надел пальто, выбежал на улицу, крикнул извозчика и полетел домой. Только тогда, когда я уже вошел в свой уютный номерок, я свободно мог перевести дыхание. Здесь я решил уже никогда не ходить в театр, и действительно не ходил (прп. Варсонофий, 32).