Давыдов, Карл Юльевич

Давыдов, Карл Юльевич (Давидов, брат проф. Августа Юльевича Давидова) – родился 3-го марта 1838 г. в г. Гольдингене, Курляндской губернии. Он был еще ребенком, когда его родители переселились в Москву, где занялись весьма тщательно его воспитанием и образованием. Огромное влияние на развитие блестящих способностей Давыдова имел старший брат его, Август Юльевич, человек редких ума, образования и доброты. Давыдов учился охотно, науки давались ему легко; отчасти по врожденному влечению, отчасти из подражания брату Августу, который в то время уже занимал профессорскую кафедру прикладной математики, Давыдов, при поступлении в Московский университет (в 1854 г.), избрал физико-математический факультет, который он блестяще окончил в 1858 г. со степенью кандидата математических наук. Одновременно с этим, Давыдов усердно занимался музыкой. Он страстно любил ее и с детства обнаруживал к ней большие способности. Специальностью своею он избрал виолончель и, под руководством отличного педагога, Шмидта, скоро достиг прекрасных результатов; кроме того, он недурно играл на фортепьяно, а также с увлечением занимался композицией. Желание усовершенствоваться именно в этой последней побудило его отправиться, по окончании университетского курса, в Лейпциг, – тогда главный центр музыкальной жизни Германии, – к знаменитому теоретику, профессору Лейпцигской консерватории, Морицу Гауптману. Рекомендательные письма А. Ю., имевшего связи в Лейпцигском ученом мире и, в качестве страстного любителя музыки, отчасти и в музыкальном, и, кроме того, личная привлекательность Давыдова открыли ему вскоре двери наиболее интеллигентного общества в Лейпциге. Все знали Давыдова, лишь как ученика Гауптмана и как подающего надежды композитора, так как о своей игре на виолончели он считал излишним говорить, не придавая ей большого значения. Однажды Давыдов был приглашен в один дом, в качестве простого гостя, на музыкальный вечер, на котором, между прочим, должны были исполнять трио знаменитые в то время пианист Мошелес, скрипач Давид и виолончелист Грюцмахер. Внезапная болезнь Грюцмахера, ставшая известной тогда, когда уже собрались все гости, грозила расстроить трио, и Давыдов, чтобы выручить хозяев, предложил свои услуги. Он сыграл виолончельную партию в трио и несколько пьес соло с необыкновенным успехом, сильно поразившим его самого. Все присутствующие были в восторге от его мастерской техники, сильного, красивого тона и благородной, полной поэзии и глубины фразировки. Настоятельные советы компетентных лиц выступить публично произвели впечатление на Давыдова. Вернувшись в Россию на лето, он написал свой первый концерт для виолончели (посвященный отцу), разучил его и, вообще, много работал над своей техникой. По возвращении осенью в Лейпциг, Давыдов сыграл свой концерт в кружке местных выдающихся музыкантов и немедленно был приглашен выступить в одном из симфонических собраний (знаменитые Gewandhaus-Concerte). Тут его встретил огромнейший успех (1859 г.). Вскоре он получил место первого виолончелиста в оркестре этих собраний и, кроме того, с блестящим успехом совершил концертную поездку по Германии. В 1860 г., т. е. 22-х лет от роду, он был приглашен в Лейпцигскую консерваторию, – тогда первую по значению в мире, – в качестве профессора игры на виолончели, вместо Грюцмахера. Громкая известность и почетные отличия, сразу выпавшие на долю молодого русского музыканта в такой богатой собственными музыкальными талантами стране, как Германия, могли быть заслужены только совсем из ряда выдающимся дарованием, каким и обладал на самом деле Давыдов. Техника его была непогрешима, тон – редкой силы и красоты, исполнение свидетельствовало о проникновенном, высокохудожественном понимании авторов. В 1862 г. Давыдов был приглашен на кафедру истории музыки в Петербургскую консерваторию, но скоро променял ее на кафедру игры на виолончели. С этой поры началось его ревностное служение делу развития музыкального искусства в России. Об успехах его, как виртуоза, нечего и говорить: они, понятно, были столь же блестящи, как и за границей. Интересно только отметить, что известный любитель музыки, граф Матвей Виельгорский, лично знавший двух знаменитейших виолончелистов 19-го столетия, Бернгарда Ромберга и Франсуа Сервэ, подарил свою дивную виолончель работы Страдивария Давыдову, как «величайшему из виолончелистов всех времен и народов». В знак благодарности, Давыдов посвятил графу Виельгорскому свой второй концерт для виолончели. Как педагог, Давыдов выказал необыкновенные способности, и скоро Россия могла гордиться рядом превосходных виолончелистов, учеников его, с А. В. Вержбиловичем во главе. В 1862 же году, Давыдов занял место первого виолончелиста в оркестре Императорской итальянской оперы и получил звание солиста Императорского Двора. Но исключительное по важности значение имела деятельность Давыдова для Императорского русского музыкального общества начиная с 1876 г., когда он назначен был директором Петербургской консерватории. В противоположность А. Г. Рубинштейну, желавшему, чтобы консерватории были своего рода академиями для развития, преимущественно, выдающихся музыкальных талантов – виртуозных и композиторских, Давыдов полагал, что прямая задача русской консерватории – прежде всего создать обширный кадр умелых и солидно подготовленных педагогов, которые могли бы своей игрой и преподаванием содействовать усилению настоящей, а не дилетантской любви к музыке и распространению правильных методов обучения ей в России, а также облагорожению вкуса русской публики и поднятию его уровня. В последние годы своей жизни Давыдов с гордостью говорил, что, где бы ему ни приходилось бывать в России, он везде находил учеников Петербургской консерватории – своих учеников, – которые честно служили родному искусству. Деятельность по консерватории и русскому музыкальному обществу настолько поглотили Давыдова, что он почти совсем отказался от концертных поездок. Неустанным трудом он довел Петербургскую консерваторию до первостепенного положения. Состав преподавателей был подобран блестящий и число учеников постепенно возросло до необычайной, для почти всех консерваторий, цифры (в последний год его директорства – до 850). Внимательно следя за общим ходом преподавания в консерватории, Давыдов лично вел классы виолончельный, хоровой, оркестровый и камерной музыки. В то же время он довел до большого совершенства квартет русского музыкального общества. Можно сказать без преувеличения, что любовь к квартетной литературе и понимание ее были насаждены в Петербурге именно Давыдовым. Ему приходилось также по временам дирижировать симфоническими собраниями Русского музыкального общества. В консерватории Давыдов был озабочен не одной только правильностью постановки учебного дела; он принимал близко к сердцу затруднительное положение недостаточной в материальном отношении части учащихся, и его стараниями было учреждено общество для вспоможения недостаточным ученикам консерватории и устроены дешевые квартиры для них же. Благодаря личным стараниям Давыдова, чрезвычайно возрос консерваторский капитал для выдачи стипендий бедным учащимся (напр., С. П. фон Дервизом было вручено Давыдову 200000 р. для этой цели). Давыдов был также одним из основателей вспомогательной кассы музыкальных художников, в короткое время достигшей редкого для подобных учреждений процветания. Напряженная и ответственная деятельность Давыдова отразилась на его здоровье. В январе 1887 г. он покинул консерваторию, утомленный физически и нравственно, но с сознанием, что он был истинным создателем ее благоденствия. В том же и следующем годах он совершил по России и за границей концертные поездки, сопровождавшиеся огромным успехом. В ноябре 1888 г. он дал в Петербурге, в зале Дворянского собрания, концерт: ему суждено было быть прощальным для города, которому Давыдов ревностно и бескорыстно посвятил свои лучшие годы и силы. Болезнь, которою страдал Давыдов (грудная жаба), сильно мучила его, и припадки ее становились все грознее. Давыдов решил провести зиму в Москве. Желая и тут содействовать усилению вкуса к хорошей музыке, он задумал устроить бесплатные концертные утра камерной музыки для учащейся молодежи. В начале февраля 1889 г. состоялся первый из этих концертов; несмотря на предостережения врачей, Давыдов принял в нем участие, следствием чего был сильнейший приступ болезни тут же на эстраде. Давыдов нашел в себе достаточно силы, чтобы не выдать публике своего мучительного состояния и доиграл свой номер до конца. Его отвезли домой совершенно надломленным. Приступы грудной жабы участились, и утром 14-го февраля 1889 г. Давыдов скончался. Как человек, Давыдов пользовался глубокой и искренней любовью всех, знавших его. Доброта его и гуманность были необыкновенны; по уму, остроумию и образованию он также представлял редкое явление. Из композиций его, отличающихся красотой тем и гармонии, выдаются, кроме многих мелких пьес и переложений для виолончели и романсов для пения, четыре виолончельных концерта, симфоническая картина для оркестра «Дары Терека», оркестровая сюита, струнные квартет и секстет и квинтет для фортепьяно и струнных инструментов. В рукописи остались оркестровая увертюра и опера «Мазепа». Последняя совершенно закончена и инструментована, кроме последней картины (либретто было самим Давыдовым передано впоследствии Чайковскому). Самого серьезного внимания заслуживает его школа для игры на виолончели (изданная у Петерса в Лейпциге), в которой, впервые в мировой литературе вообще, изложены и рационально обоснованы разные положения, носившие ранее исключительно эмпирический характер. Под редакцией Давыдова, Брейткопфом в Лейпциге изданы квартеты Бетховена и Шумана.