Рудольский, Александр Андреевич
Рудольский, Александр Андреевич, архитектор; родился в 1806 году; происходил из обер-офицерских детей Московской губернии; 11-ти лет от роду поступил в число учеников или, как тогда говорили, «вступил в службу в Архитектурную школу ведомства Экспедиции Кремлевского строения», где и пробыл в течение 6 лет, когда определился учеником архитектуры в Московский Почтамт. Служа архитектурным учеником, что соответствует нынешнему строительному десятнику, Рудольский 31-го декабря 1824 года был произведен в коллежские регистраторы, а через три года (28-го января 1827 года) был переведен, уже архитекторским помощником, в штат Московского губернского архитектора, но в этой службе оставался недолго, поступив 1-го августа 1828 года «учителем российского языка и рисования» в Московский кадетский корпус. Учительствовал Рудольский в течение 7 лет, выйдя 7-го июля 1835 года в отставку в чине титулярного советника. Затем 19-го апреля 1840 года он снова поступил на службу – на казенную Лосиную фабрику, при которой исполнял обязанности архитектора.
6-го декабря 1845 г. Рудольский отправил прошение в Императорскую Академию Художеств и, указывая, что «он возымел желание получить звание архитектора, просил Академию назначить ему проект. Академия, что очень характерно, как будет видно из нижеследующего наложения, потребовала «предварительно архитектурного черчения с надлежащим исполнением без посторонней помощи»; Рудольский доставил такие чертежи, и Академия задала ему проект «гимназии на 100 человек»; в августе 1847 года Рудольский представил проект и явился сам в Академию Художеств для устных испытаний в строительном искусстве, но его постигла неудача: титулярный советник не выдержал испытания, а 30-го октября 1847 года программа его была найдена «неудовлетворительною». Об этом Академия Художеств известила Рудольского по месту его службы – в Богородский уезд Московской губернии, на казенную Лосиную фабрику. Рудольский не замедлил письменно разъяснить Академии Художеств причину своей неудачи: он писал, что в то время, как получил задание проекта от Академии Художеств, был слишком занят по службе и потому не мог с достаточным вниманием разработать этот проект. Приводя оправдание, Рудольский просил задать ему другой конкурс.
4-го июня 1848 года Академией Художеств ему дана была вторая тема: проект концертного зала на 1200 человек. Разработка Рудольским этого проекта была признана удовлетворительною, но оставалось еще препятствие: нужно было ехать в Академию и держать устный экзамен по строительному искусству; очевидно, боясь неудачи, Рудольский сумел найти выход: он обратился к профессору К. Тону, который был в то время в Москве, на постройке храма Христа Спасителя, и Тон 1-го мая 1851 года выдал Рудольскому аттестат, в котором признавал его сведения в теории строительного искусства вполне достаточными. Этот аттестат вместе с указанием на невозможность, вследствие казенной службы, явиться в Петербург, в Академию Художеств на устные испытания, Рудольский представил в Академию; последняя не могла заподозрить Тона и, признав аттестат, выданный Тоном, равносильным испытаниям при Академии, 26-го ноября 1851 года определила: выдать Рудольскому аттестат на звание художника по архитектуре. Дальнейшая служба Рудольского протекла в качестве архитектора при Московской Комиссариатской Комиссии.
Говоря о требовании Академией Художеств от Рудольского архитектурных чертежей, да еще заверенных подлежащим начальством, мы подчеркнули, что это требование Академии было очень характерно для последней, и вот на каком основании. Пять лет отставки (с 1835 по 1840 г.) Рудольский не отдыхал, а посвятил себя издательской деятельности. В 1838 году он издал книгу «Домостроение. С планами, фасадами каменных и деревянных городских и сельских зданий, расположенных в изящном и простом вкусе, флигелей, кухонь, сараев, амбаров, конюшен, разных садовых украшений, как-то беседок, гротов, мостов и многими другими чертежами, составленное титулярным советником Александром Рудольским», в 3 частях, Москва, в типографии Николая Степанова: 1-ая часть – 20 стр. текста (Вступление. О зданиях вообще) и 17 чертежей, 2-ая часть – 14 стр. текста (описание строительных материалов) и 7 чертежей, 3-я часть – 10 стр. текста (изъяснение планов и фасадов) и 126 чертежей, а в 1839 году появилось другое издание Рудольского: «Архитектурный альбом для хозяев, содержащий в себе более 100 архитектурных чертежей, нужнейших для сельских строений, как-то: сельских домов, конных и скотных дворов, овинов и многих других рисунков, касающихся до сельского домостроительства», Москва, в типографии Ивана Смирнова при Императорских Московских Театрах, 1839 г., 24 стр. текста + 139 чертежей на 99 таблицах. Очевидно, имея за собою такие работы по архитектуре, Рудольский, обращаясь в Академию Художеств с просьбою дать ему проект, думал, что его работы Академии Художеств небезызвестны. Но наше высшее учреждение по распространению художественных знаний или не знало о работах Рудольского, или игнорировало их и, основываясь на букве своего Положения, потребовало представления специальных архитектурных чертежей, чтобы судить о том, умеет ли Рудольский «чертить». Не менее характерны и те темы, которые Академия задавала Рудольскому. Последний, в своем прошении, указывал, что он исполняет обязанности архитектора при казенной фабрике; в своих двух книгах Рудольский разрабатывал специальные задания для сельских хозяев, а Академия задала ему сперва проект гимназии, а потом – проект концертного зала, которые не имели ни малейшего отношения к деятельности Рудольского.
Изданные Рудольским пособия не безынтересны, и будущий историк архитектуры в России не сможет обойти их молчанием. К первой своей книге Рудольский приложил следующее введение: «Получив от искусных и опытных наставников твердые начала гражданской архитектуры в училище, Высочайше учрежденном при Московской Кремлевской Экспедиции, я почувствовал непреодолимую склонность и, смею сказать, открыл в себе достаточные способности для сей благороднейшей и необходимой в общежитии науки. Опыты, приобретенные мною на службе, в ведении Московского Почтамта и Губернского Правления, внимательные наблюдения при земляных, деревянных и каменных работах и сведения, собранные мною в сочинениях лучших отечественных и иностранных архитекторов дали мне способ самому приступить к делу, и первый шаг на этом трудном и опасном пути был удачен. Собственные мои планы, фасады, сметы, прочность и красивость удовлетворили удобности в помещении, желанию и вкусу образованнейших и именитых домоводов. При всем том, имея пред собою лучшие произведения опытнейших зодчих, я не осмелился бы представить ученому свету изложение заимствованных правил и собственных моих дополнений, если бы, признаюсь с благодарною скромностью, не побудило меня к сему настоятельное желание особ, которым оказал я удовлетворительные услуги в сем роде. Строгий суд и благосклонный прием трудов моих в расчетливом мнении домостроителей, имеющих вкус образованнейший, будут для меня и поощрением к дальнейшим предприятиям, и лестною наградою».
Предисловие это очень характерно: оно свидетельствует, прежде всего, о том, что Рудольский не был заурядным архитектором, что в нем были заложены хорошие начала – стремление к самоусовершенствованию и развитию; далее, в этом предисловии есть указание, что работы Рудольского, «прочность и красивость», как говорит он сам, обращали на себя внимание. Но, очевидно, были какие-то обстоятельства, которые не позволили Рудольскому пойти по тому пути, который он намечал себе изданием двух вышеуказанных книг, а заставили поступить на казенную службу; кажется, некоторую роль играли семейные обстоятельства: Рудольский был дважды женат, имел детей, издание же архитектурных книг с чертежами в то время (1838 и 1839 г.) стоило очень дорого, расходились книги туго и кроме убытка, вероятно, ничего не давали. Конечно, могли быть и другие обстоятельства, но нам, к сожалению, не удалось их отыскать.
Введение в «Домостроительство» интересно в том отношении, что показывает способность Рудольского улавливать в других сочинениях главные мысли и умение излагать кратко и ясно. Судя по этому «введению», можно думать, что Рудольский был хорошим преподавателем русского языка. Конечно, во «Введении» он не высказывает каких-либо своих мыслей, а пересказывает лучшие сочинения по архитектуре того времени. Многочисленные ссылки на Палладия, Ваньолу, Витрувия, Дюрана и т. д. показывают, что Рудольский основательно познакомился с литературою предмета, и, безусловно, читатели 1840-х годов не без интереса и любопытства могли прочесть этот краткий очерк развития архитектуры. Обращаясь к практическим советам, укажем, что, по мнению Рудольского, при самом легком размышлении мы увидим, что всегда и везде все мысли и действия человека происходили от двух главных начал: от любви добра к самому себе и от отвращения от зла. Поэтому люди, при построении частных домов и публичных зданий, должны стараться: 1-ое, получить от них большую выгоду и, следовательно, строить их сообразно назначению; 2-ое, смотреть, чтоб работы не были слишком тяжелы и не требовали бы больших издержек, когда надобно платить за них деньги.
Если, издавая первый свой труд – «Домостроение», Рудольский преследовал и общие задачи – познакомить русского читателя с развитием архитектуры, то при издании «Архитектурного Альбома» он имел в виду исключительно нужды русского помещика. Конечно, эта последняя книга в настоящее время имеет исключительно исторический интерес: по ней можно судить о том, как строился небольшой, среднего достатка русский помещик; и настоящее время мы более или менее изучили усадьбу русских аристократов и богатых людей, мы знаем, что дворцы в подмосковных и других имениях строили первоклассные архитектора, но как строился средний, рядовой русский человек, как он украшал свою резиденцию, какие разбивал сады, какие строил беседки и т. д., – мы на это не обращали и не обращаем внимания. В этом отношении «Архитектурный Альбом» Рудольского дает большой материал: здесь мы находим, кроме «сельского одноэтажного дома длиною на 9½ шириною на 7½ саж.», и « двухэтажный небольшой сельский домик для летнего пребывания», и «хлебный амбар», и ряд скотных и конных дворов, и «оранжерей», и «беседки», и «каменный грот», и «пустыньку для сада», «вороты для околицы селения» и т. д.
Что же касается до самых чертежей, то они вполне отвечают тем требованиям, которые предъявлялись к чертежам в 1840-х годах: они изящны, отличаются художественностью в исполнении, все детали их ясны и точны. Если в «Архитектурном Альбоме» проекты хозяйственных построек и могут быть признаны плодом собственного творчества Рудольского, то большинство фасадов «Домостроения» является перепевами и перефразировками проектов больших мастеров, но все же нельзя не отметить, что это не простое, рабское подражание или перекопировка: во многих случаях проект большого мастера подвергался значительной переработке, в зависимости от условий строительства. Греческих и римских построек Рудольский не предлагал строить русским хозяевам и тщательно следовал вышеприведенным двум правилам строительства.
Архив Академии Художеств, дело № 21/Р.; «Северная Пчела», pass.