Рихман, Георг Вильгельм

Рихман, Георг Вильгельм – академик, физик; родился 11 июля 1711 года в Лифляндском городе Пернове. Отец его, шведский рентмейстер в Дерпте, умер от чумы еще до рождения сына. Первоначальное образование Рихман получил в Ревеле, среднее и высшее – в Галле и Йене. Заняв должность домашнего учителя в семье графа Остермана, он прибыл вместе с ней в Петербург. Учениками его в этой семье были: Иван, сделавшийся впоследствии вице-канцлером, и Федор, на которого позднее было возложено исполнение обязанностей Московского губернатора. 23 июля 1735 года Рихман представил «главному командиру» Петербургской Академии Наук барону Корфу пробное сочинение по предмету физики, вместе с просьбой о принятии автора под покровительство Академии. Просьба эта была уважена, и 13 октября того же года состоялось распоряжение Корфа о принятии просителя в студенты Академии Наук по классу физики, с назначением ему ежегодного жалования в размере 150 рублей при казенных квартире, отоплении и освещении. Как студент класса физики, Рихман должен был заниматься этой наукой под руководством профессора Крафта и помогать ему в его исследованиях и опытах. Кроме того, Рихману, по-видимому, не в пример другим студентам, было разрешено бароном Корфом, «для происхождения в науках с большим успехом», посещать заседания Конференции Академии, что он и исполнял очень старательно. «Но чтоб о моем прилежании известно было», говорит он в своей автобиографии, «подал я разные специмены, а именно: диссертацию на латинском языке, в которой я изъяснить потщился, каким образом бывает исхождение паров; также предложение об особливой молотильной машине (11 июня 1736 года), и притом о такой машине, с помощью которой вверх воду подымать можно (26 января 1738 года); равным же образом подал разговор между двумя философами о пустом и наполненном воздухом пространстве». Из этих, не появившихся своевременно в печати первых ученых трудов Рихмана сохранились до настоящего времени в архиве Академии: второй, написанный на немецком языке под заглавием: «Beschreibung einer Dreschmaschine von G. W. Richmann» и напечатанный только в 1886 году в III томе «Материалов для истории Императорской Академии Наук (стр. 91–96), и третий, представленный, как специмен на латинском языке, под заглавием: «Explicatio phaenomeni siphonis fluidi crassi per аërem vehentisw (2½ листа). Описание молотильной машины Рихмана вместе с чертежами было передано бароном Корфом академическому механику Нартову для рассмотрения, результатом которого был очень неблагоприятный отзыв («Материалы для истории Академии Наук», т. III, стр. 146–147).

Во исполнение лежавшей на студентах Академии обязанности принимать посильное участие в тех ее изданиях, которые были назначены для популяризирования науки в русском обществе, Рихман напечатал в «Примечаниях на Ведомости» статьи: «О фосфоре» (1738 год, части 76–86, стр, 287–323); «Физическое известие о целительных водах вообще» (1739 год, части 15–20, стр. 57–73); «О янтаре» (там же, части 38–41, стр. 149–161); «О достойных примечания переменах, которым поверхность Земли от времени до времени подвержена бывает» (там же, части 89–96, стр. 353–377).

Так же, как на средство обратить внимание Академии на свое предложение, следует смотреть и на представление Рихманом Конференции рапортов о своих работах, исполненных или даже только предполагаемых. В «Протоколах заседаний Конференции Императорской Академии Наук от 1725 по 1803 года» содержатся по этому предмету следующие указания: «12 Sept. 1737. Studiosus Richmann giebet Rapport von seinen Verrichtungen ein» (том I, стр. 421); «26 Oct. 1737. Hr. Prof. Krafft giebet des Joh. Georg Richmann’s Lateinischen Rapport ein, dass dieser ausarbeiten wolle gemachte Experimenta über des Hrn. Wolffen in einem Scholio dessen Hydraulik § 69 befindliche Aufgabe» (там же, стр. 434).

Вследствие поданного в Академию Рихманом 12 марта 1740 года прошения о назначении ему адъюнктского жалования, он был «определен адъюнктом к физическим классам с награждением ему жалования» от того же месяца и для «по 360 рублев в год, включая в то число квартиру, дрова и свечи». В контракте, заключенном с ним 15 апреля 1740 года Академией, как с адъюнктом, он обязывался служить в этом звании в течение 5 лет и, кроме того, обещал «Ihro Kayserl. Mayst. hohes interesse und die ehre und besten der academie auf alle arth und weise zu befördern, insonderheit aber sich die excolirung des studii physici höchstens angelegen seyn zu lassen». Во время продолжавшегося менее одного года пребывания Рихмана в звании адъюнкта, в печати появлялись, как и прежде, только одни его популярные труды, написанные для «Примечаний на Ведомости», а именно: «О полученных из земли разного роду морских раковинах и куриозных рыбьих костях» (1740 год, части 62–65, стр. 245–253); «О ломовом ружье у древних» (там же, части 66–76, стр. 261–301); «О Орфирейском плавании под водой, или плавании Орфирея, Гессенкассельского Комерцского Советника» (1741 год, части 3–5, стр. 9–17); «О корольках, находимых в воде» (там же, часть 6–11, стр. 21–37). Ученой работой Рихмана того же времени, оставившей след в «Протоколах заседаний Конференции Академии», была переделка его упомянутой выше студенческой работы 1738 года. Взяв ее из архива Академии 9 февраля 1741 года, он снова представил ее Конференции 24 февраля того же года под новым заглавием: «Explicatio phaenomeni quod siphone, in quo аër fluido sustentato incumbit, sistitur» и со значительными изменениями в тексте. Следствиями этих перемен были: передача сочинения академикам для нового рассмотрения и последовавшее затем его чтение автором в заседании Конференции 22 мая 1741 года. В печати, впрочем, оно не появилось.

Не прошло и года после назначения Рихмана адъюнктом, как уже 20 февраля 1741 года в Академии состоялось определение: «понеже он (Рихман) особливыми своими трудами и прилежанием доброе свое искусство и что он к чину профессорскому не недостоин и при академии наук не бесполезен быть может показал: того ради за благо изобретено оного Рихмана, по особливому об нем рассуждению и не в пример впредь другим, определить при академии в профессоры, с жалованьем в год по 500 рублев. А в каких науках его наиспособнейше употребить и какие дела ему к исправлению поручить можно, о том потребно в академии наук иметь рассмотрение, по свидетельствовании его искусства и поданного от него специмена». В тот же день с Рихманом был заключен и контракт на 5 лет. По состоявшемуся о нем 2 апреля 1741 года окончательному постановлению, он был назначен вторым профессором теоретической и практической физики с обязательством «solcher profession gewissenhaft vorzustehen, die ihm angewiesenen studiosos fleissig zu unterrichten, denen academischen Versammlungen ordentlich beyzuwohnen, was ihm in seinem departement auszuarbeiten von der academie der wissenschaften aufgegeben werden sollte, mit gehörigem fleiss zu verrichten und im übrigen das aufnehmen dieser academie nach allem vermögen zu befördern». Только с этого времени протоколы заседаний Конференции Академии начинают называть Рихмана профессором, хотя расчет его профессорского жалованья было приказано производить с 1 января 1741 года.

Возведение Рихмана в звание профессора положило конец его участию в популярно-научном органе Академии; последним помещенным здесь его произведением было «Рассуждение о пчелах» (1741 год, части 49–58, стр. 193–229). Круг обязанностей Рихмана составляли теперь профессорская деятельность и ученые работы. Но первая, по недостатку студентов в Академическом Университете, была чисто номинальной. Так, в расписании публичных лекции на время от 1 сентября 1742 года говорилось, что «Георг Вильгелм Рихман, физики профессор, толковать будет теоретическую физику Вольфову, по порядку Тиммигову после полудня в 4–5 часов по вторникам, средам, четвергам и субботам». Но упомянутый уже выше Нартов в своем «доношении» от 22 июня 1743 года в Сенат о состоянии Академии говорил: «а оба оные (Леруа и Рихман) что делают, о науках своих в канцелярию ничего не сообщали; к тому ж в тех своих науках не весьма далеки и во всю свою при академии бытность публичных лекций никогда не читали и ни одного комментария не издали и ничего знатного не сделали».

Отсутствие в печати мемуаров Рихмана, в котором его обвиняет Нартов, произошло в действительности не по его вине, но вследствие все возраставшего с течением времени запаздывания выхода в свет очередных томов ученого органа Академии: XIII том «Cornmentariorum Academiae Imperialis Scientiarum Petropolitanae», обнимающий 1741–1743 годы, вышел только в 1751 году. Единственный напечатанный в нем мемуар Рихмана: «De perficiendis mappis geographicis, imprimis universalibus, per idoneas scalas metiendis distantiis inservientes» (стр. 300–311 и 2 таблицы), по словам самого автора в его автобиографии, был прочитан им в заседании Конференции в 1742 году. Кроме этого, попавшего в печать мемуара, Рихманом в течение 1742 и 1743 годов были представлены Конференции Академии и затем прочтены в ее заседаниях еще следующие мемуары: «Dissertatio de ratione determinandi quantitatem аëris, ex fluidis ope antliae pneumaticae separabilis» (24 сентября 1742 года); «Observationes in Hallesii methodum separandi аërem а fluidis et solidis») (21 февраля 1743 года) и «Tentamen stabiliendi leges cohaesionis et applicandi eas ad phaenomena corpusculorum fluido in vase innatantium vel а parietibus vasis recedentium vel ad eos accedentium» (16 декабря 1743 года).

Академики, ближе Нартова стоявшие к деятельности Рихмана, в своем ответе на вопрос Сената о пригодности этого ученого к замещению оставлявшего Россию Крафта, говорили (11 апреля 1743 года), что он со славой исполнял в течение первых двух лет свои обязанности экстраординарного профессора физики. То же самое может быть сказано и об его деятельности после 1743 года, если судить о ней по следующим появившимся в печати его мемуарам: в 1744–1746 годах: «Qua ratione instrumentum, quo quantitas aquae, calore atmosphaerae naturali ex superficie aquae certa in aerem elevatae, commode mensuratur, construi debeat» («Commentarii Academiae Imperialis Scientiarum Petropolitanae», том XIV, 1751; стр. 273–275 и 1 грав, таблица; 4°); «De clectricitate in corporibus producenda nova tentamina» (там же; стр. 299–324 и 1 грав. табл.); 1747 и 1748 годы: «De quantitate caloris quae post miscelam fluidorum, certo gradu calidorum, oriri debet, cogitationes» («Novi Commentarii Academiae scientiarum Imperialis Petropolitanae», т. I, 1750; 4°, стр. 152–167; предварительное, сокращенное изложение в имеющем отдельную пагинацию вступительном отделе тома – Summarium dissertationum, стр. 49–50); «Formulae pro gradu excessus caloris supra gradum caloris mixti ex nive et sale ammoniaco post miscelam duarum massarum aquearum diverso gradu calidarum confirmatio per experimenta» (там же, стр. 168–173; Summ. diss., стр. 49–50); «Inquisitio in legem, secundum quam calor fluidi in vase contenti, certo temporis intervallo, in temperie aeris constanter eadem decrescit vel crescit, et detectio ejus, simulque thermometrorum perfecte concordantium construendi ratio hinc deducta» (там же, стр. 174–197; Summ. diss., стр. 50–51); «Tentamen legem evaporationis aquae calidae in aere frigidiori constantis temperiei definiendi» (там же, стр. 198–205; Summ. diss., стр. 51); «De insigni paradoxo physico, aere scilicet in 1837 voluminis partem aqua gelascente reducto, et de computatione vis, quam aqua gelascens et sese in volumen majus expandens in sphaera cava ferrea, romba dicta, ad cam disrumpendam impendit, cogitationes» (там же, стр. 276–283; Summ. diss., стр. 54–55); «Tentamen explicandi phaenomenon paradoxon, scilicet, thermometro mercuriali ex aqua extracto mercurium in aere, aqua calidiori, descendere et ostendere temperiem minus calidam, ac aeris ambientis est» (там же, стр. 284–290; Summ. diss., стр. 55); 1749 год: «Atmometri, sive machinae hydrostaticae ad evaporationem aquae certae temperiei mensurandam aptae constructio talis, ut ope illius decrementum paucorum granorum observari et lex evaporationis confirmari possit» (там же, т. II, 1751; стр. 121–127 и 1 грав. табл.; Summ. diss., стр. 9); «Inquisitio in rationem phaenomeni, cur aqua profunda in vasis homogeneae materiae plus evaporet, quam aqua minus profunda et confirmatio experimento nova ratione instituta» (там же, стр. 134–144 и 1 грав. табл.; Summ. diss., стр. 9–10); «De evaporatione ex aqua frigidiori aere observationes et consectaria» (там же, стр. 145–161; Summ. diss., стр. 11); «Experimenta de compressione aeris inprimis per aquam in bombis conglaciatam descripta» (там же, стр. 162–171 и 1 грав. табл.; Summ. diss., стр. 13–14); «Usus legis decrementi caloris ad definiendam mediam certo temporis intervallo temperiem aeris ostensus et instrumentum meteorologicum novum mediae temperiei aeris inveniendae inscrviens» (там же, стр. 178–180 и 1 грав. табл.; Summ. diss., стр. 14–15); «De barometro, cujus scala variationis insigniter augeri potest, item de libra barometrica et barometro hydraulico cogitationes» (там же, стр. 181–209 и 2 грав. табл.; Summ. diss., стр. 15–16); 1750 и 1751 годы: «De argento vivo calorem celerius recipiente et celerius perdente, quam multa fluida leviora experimenta et cogitationes» (там жt, т. III, 1753; стр. 309–339 и 1 грав, табл.; Summ. diss., стр. 27–29); «De ratione calorum et ratione densitatis radiorum directorum ad densitatem per lentem refractorum definienda cogitationes» (там же, стр. 340–362 и 1 грав. табл.; Summ. diss., стр. 29–31); 1752 и 1753 годы: «De virtute magnetica absque magnete communicata experimenta» (там же, т. IV, 1758; стр. 235–240 и 1 грав, табл.; Summ. diss., стр. 25–26); «Inquisitio in decrementa et incrementa caloris solidorum in аëre» (там же, стр. 241–270 и 1 грав. табл.; Summ. diss., стр. 27–29); «Tentamen solutionem in diversa temperie ad mensuram reducendi» (там же, стр. 270–277; Summ. diss., стр. 30–31); «Tentamen rationem calorum respectivorum lentibus et thermometris definiendi» (там же, стр. 277–300 и 1 грав. табл.; Summ. diss., стр. 31–33); «De indice electricitatis et de ejus usu in definiendis artificialis et naturalis electricitatis phaenomenis dissertatio» (там же, стр. 301–340 и 1 грав, табI.; Summ. diss., стр. 33–36).

Из мемуаров Рихмана следующие были переведены на русский язык и под соответствующими заглавиями, в виде извлечений, напечатаны в издававшемся Академией Наук с 1748 года, в силу ее нового регламента, «Содержании ученых рассуждений Императорской Академии Наук»; из «первого тома Новых Комментариев» – «Рассуждение о количестве теплоты, которой от смешения двух жидких тел определенной теплоты произойти должно, причем подтверждается опытами образец выкладки, употребляемой для познания градуса теплоты, которая происходит, когда два жидкие тела разной теплоты вместе соединяются и чем оная превосходит стужу, которая происходит от смешения нашатырю со снегом» (4°; 1748, стр. 58–59); «Исследование свойства, как жидкие тела в сосудах на воздухе непременной теплоты в некоторое определенное время простывают или нагреваются и изобретение оного, а притом правило, как делать термометры совершенно согласные, которое на помянутом изобретении имеет основание» (там же, стр. 59–60); «Приступ к определению порядка, по которому делается исхождение паров из теплой воды в постоянном холодном воздухе» (там же, стр. 60); «О знатном и чрезвычайном случае физическом, то есть о сжатии воздуха в 1837 крат меньшую величину помощью замораживания воды в бомбе, и о нахождении по выкладке силы, какую замороженная вода в бомбе, расширившись, к разорванию оной употребить должна; такожде рассуждение и совет, каким образом сей опыт повторить должно» (там же, стр. 64–65); «Приступление к изъяснению чрезвычайного физического приключения, то есть такого, что ежели термометр ртутный из поды вынется, то ртуть в воздухе, который теплее воды, опускается вниз и показывает меньшую теплоту, нежели воздух около оного термометра находящийся имеет» (там же, стр. 65). Из «второго тома Новых Комментариев»: «Сочинение такого атмометра, или машины гидростатической для вымеривания количества паров, из воды одинакой теплоты исходящих, помощью которого и самую малую убыль воды на пр. на несколько только гранов приметить и правило о исхождении паров поверить можно» (1750, стр. 10–17); «Исследование причины, для чего воды в глубоких местах или сосудах больше парами выходит нежели в мелких из такой же материи сделанных, и подтверждение новым опытом сего объявления» (там же, стр. 18–19); «О исхождении паров из воды, которая холоднее воздуха, наблюдения с следствиями» (там же, стр. 19–22); «Опыты, над сжиманием воздуха чиненные, наипаче же посредством воды, в бомбах замороженной» (там же, стр. 22–23); «Употребление правила о убывании теплоты в определении средней теплоты воздуха в известное время и о новом инструменте метеорологическом способном к изобретению средней теплоты воздуха» (там же, стр. 24); «Рассуждение о изобретении в определенное время средней вышины барометра и о сочинении к сему случаю способной машины (там же, стр. 24–25). Из «третьего тома новых Комментариев»: «Рассуждение и опыты о ртути скорее теплоту принимающей, и скорее теряющей, нежели многие жидкие тела, которые ее легче» (1753; стр. 24–25); «Рассуждения о определении пропорции теплоты и пропорции густости прямых лучей, к густости в стекле преломленных» (там же, стр. 25–28). Из «четвертого тома Новых Комментариев»: «Опыты о магнитной силе, без магнита сообщенной» (1754; стр. 30–31); «Исследования правила, по которому теплота в телах, в воздухе находящихся, увеличивается и уменьшается» (там же, стр. 31–35); «Рассуждение и опыты, как мерять распущение, которое совершается в разных градусах теплоты» (там же, стр. 35–36); «Способ определять содержание разных теплот, с помощью стекол выпуклистых и термометров» (там же, стр. 36–39); «Об указателе электрическом, и его употреблении при опытах электрических как натурой, так и искусством произведенных» (там же, стр. 39–43).

В торжественном публичном собрании Академии Наук «в честь и прославление» дня восшествия на престол Императрицы Елизаветы Петровны 26 ноября 1749 года Рихман выступил перед публикой с речью на латинском языке: «De legibus evaporationis aquae» (Sermones 1749, in = 4°, стр. 1–27), переведенной на русский язык под заглавием: «Рассуждение о свойстве исхождения воды парами» (34 стр.). Этой речью была заменена найденная оскорбительной для русских речь Миллера о происхождении русского народа.

Появление между немногочисленными студентами Академического Университета, с трудом набираемыми из учеников духовных семинарий, лиц, недостаточно ознакомленных с элементарной математикой, заставило Академию возложить на Рихмана преподавание и этой науки. В расписании академических лекций 1748 г. говорилось: «Перед полуднем 11. и 12. час. Георг Вильгельм Рихман, Экспериментальной физики Профессор, по средам и субботам все части математики будет показывать, чтобы слушателям тем приготовить путь к самой физике, которую без математики начинать бесполезно». В числе слушателей Рихмана за это время были будущие профессора Московского университета Барсов и Поповский и будущие члены Академии Наук Котельников, Румовский и Протасов.

Физические опыты Рихмана, и особенно относящиеся к электричеству, интересовали Императрицу Елизавету Петровну, а за ней и весь двор вместе с петербургским чиновным обществом. В марте 1745 года во дворце была отведена даже особая комната, «камора», где Рихман должен был «сделанные в Академии электрические эксперименты чинить, дабы Ее Императорское Величество собственною высочайшею своей особой действие оного эксперимента видеть изволила». Ввиду этого Рихману было объявлено от академической Канцелярии 26 марта, «дабы он, профессор, надлежащие к сему эксперименту инструменты и вещи в той камере содержал и ключи бы от нее у себя имел». Не раз приходилось Рихману показывать физические опыты и в самой Академии посещавшим ее важным особам, например, членам Святейшего Синода и послам различных европейских государств. Этому вниманию к физическим опытам Рихман, по всей вероятности, был обязан тем, что бедная деньгами Академия с охотой исполняла все его требования относительно приобретения и доставления различных предметов и средств для физической лаборатории. А эти требования для своего времени не были малыми, как это можно видеть из следующих интересных сведений, извлеченных из Архива Академии. 9 июня 1747 года состоялось постановление: «по приложенной при доношении профессора Рихмана от 26 мая сего года росписи, потребные ему сосуды и термометры к экспериментам его о исхождении паров делать в механической экспедиции и у столяра Фрича, по указанию его, профессора, без отрицания, а потребные на то материалы, готовые или купя, выдавать от расходу с запиской и с расписками, а по сделании канцелярию обстоятельно рапортовать. Что же касается до термометрум осциллаториум, к которому профессор двои боевые часы требует, то подать ему в конференцию прожект, каким образом он эксперименты свои делать намерен и какая от того польза будет, а потом, взявши у искусных в сем деле людей мнение, подать в канцелярию, где о заготовлении, по возможности, требуемых им вещей надлежащая резолюция учинена будет». Представление Рихмана в Канцелярию Академии от 5 апреля 1748 года: «Понеже опыты о электрической силе со всяким прилежанием в других землях делаются, то и я здесь стараюсь нечто о сем деле учинить; но понеже мне, по моему плану, к учинению дальнейших опытов находящихся ныне налицо сосудов не довольно, чего ради я еще в прошедшем году о том в академическую канцелярию подавал прошение с нижайшим представлением, чтоб мне в том вспоможение учинено было. А понеже после приключившегося, по несчастию, пожара оное мое представление не нашлось, то я принимаю смелость вновь о том представить. К оным опытам потребны: 1) чтоб по показанию моему несколько деревянных ящиков сделать; 2) на стеклянных заводах два шара от 18 до 20 английских дюймов в диаметре сделать; да еще два другие, диаметром только в 12 дюймов; 3) по показанию моему, сделать такую машину, помощью которой шары двигаться могли б; 4) опорожнить особливый деревянный покой, в котором бы я опыты чинить мог, понеже я приметил, что великая разность случается, когда в деревянных и когда в каменных покоях опыты делаются, чего ради покорнейше прошу в непродолжительном времени на мое представление учинить решение». В удовлетворение этого представления Рихмана, «покои для электрических экспериментов» были отведены в том же году в доме баронов Строгоновых, причем в этих покоях понадобилось произвести и некоторые столярные работы.

Постановление от 24 октября 1748 года: «Сего октября 13 числа профессор физики Рихман подал в Канцелярию представление, что опыт господина Галерса о тиснении воздуха замерзлой водой пробовать ему надобно, дабы отчасти увидеть, сколь много при великом давлений густость воздуха с правилом господина Мариотта не сходствует, а отчасти усмотреть то, что он в диссертации о сем опыте думал. Чего ради потребно ему, Рихману, три бомбы: одну – столь велику, какую достать можно, другую среднюю, а третью малую, дабы оными наступающей зимой опыты делать он, Рихман, мог. – Приказали: по тому его, Рихмана, представлению три бомбы чугунных: одну большую, другую среднюю, а третью малую требовать из Канцелярии главной артиллерии и фортификации промемориею, за надлежащую указную цену, которые деньги, по приеме тех бомб, отдадутся безудержно. И отданы б оные были профессору Рихману, о чем послать к нему ордер». Вследствие вызванного этим постановлением требования Академии ей были доставлены из арсенала в конце ноября того же года три чугунные бомбы в 9, 5 и 2 пуда, за которые она должна была заплатить 5 рублей 68½ копеек.

Не считая себя и свою семью достаточно обеспеченными получаемым жалованием, Рихман подавал прошения об увеличении жалованья 12 ноября 1747 года и в феврале 1751 года. По первому прошению ему было прибавлено 160 рублей, по второму – 200. Неудобства и тягости, происходившие от недостаточных размеров жалованья, в значительной степени увеличивались для Рихмана, как и для его товарищей, продолжительными задержками в выдаче заслуженных денег. Так в своей коллективной челобитной от 9 июля 1743 года профессоры Академии говорили: «Мы, нижайшие, за весь прошлый 1742 год В. И. В. жалования еще не получили, ибо которая сумма на оный прошлый год по ассигнации Статс-конторы выдана, оная издержана на платеж долгов прошлых годов, и хотя из выданной на нынешний 1743 год суммы зачато платить за прошлый 1742 год, однако ж из того числа нам много недостанет; отчего мы претерпеваем нужду, впали в неоплатные долги, принуждены занимать деньги и поныне занимаем с процентами». Из «доношения» по тому же поводу, поданного Правительствующему Сенату 1 мая 1745 года от профессорского собрания, оказывается, что Рихман «на прошлый 1744 год получил 160 рублев; надлежит ему додать по 1 число мая сего 1745 году 506 рублев 66 копеек». Другие профессоры имели за государством и еще более значительные суммы. Это заставило их в том же «доношении» говорить: «А ныне не можем преминуть, чтоб паки не предлагать об одной из оных нужд, которая касается до нашего пропитания, без чего наши должности по надлежащему исполнять не можем, ибо понеже мы, яко иностранцы, никаких иных доходов, кроме Ее И. В. жалования не имеем, то нам весьма обидно, ежели оное жалование не получаем исправно, но оного иногда целый год и больше ожидать, и между тем на ежедневное наше пропитание деньги за великие проценты занимать принуждены будем».

Занятия Рихмана атмосферным электричеством начались немедленно после получения им сведений об исследованиях по этому предмету Вениамина Франклина. 3 июля 1752 года он уже представил в заседание Конференции Академии статью «Relatio de modo nuper invento avertendi fulmen ab aedeficiis», не появившуюся в печати. Собственные его опыты над атмосферным электричеством, сведения о которых он время от времени сообщал в «Петербургских Ведомостях» (1752 г.: № 58, стр. 400–401; № 60, стр. 477; 1753 г.: № 37, стр. 296–297; № 38, стр. 305–306; № 40, стр. 324–325; № 45, стр. 364–365; № 56, стр. 482–483), производились при посредстве следующего прибора. От установленного на крыше дома, где жил Рихман, железного изолированного шеста, была проведена в одну из комнат квартиры проволока, к концу которой подвешивались железная линейка и шелковая нить. Отклонением последней от линейки при их заряжении действием атмосферного электричества Рихман думал измерять силу последнего. Для измерения отклонения он употребил квадрант. Крайняя беспечность и непредусмотрительность, с которыми был устроен этот прибор, стоили его автору жизни. 26 июля (по старому стилю) 1753 года во время грозы, когда Рихман стоял на расстоянии одного фута от прибора, от последнего направился к его лбу бледно-синеватый огненный шар. Раздался удар, подобный пушечному выстрелу, и Рихман упал мертвый, а находившийся тут же гравер Соколов был повален на пол и временно оглушен.

Трагическая смерть Рихмана сделала для упрочения его имени в истории физики гораздо более, чем его исследования. О ней, действительно, упоминают в своих сочинениях все историки физики, тогда как об его работах они или совсем умалчивают (Поггендорфф), или упоминают (Розенбергер) только о найденной им формуле

T = mt † m′t′m † m′

‎для определения температуры смеси двух количеств m и m′ одной и той же жидкости при различных температурах t и t′.

В русской литературе смерть Рихмана была подробно описана в «Санкт-Петербургских Ведомостях» (1753 года, № 62 стр. 499–502). Некоторые дополнения и поправки к этому описанию дал Ломоносов в своем «Слове о явлениях воздушных от электрической силы происходящих», произнесенном в торжественном публичном заседании Академии Наук 26 ноября 1753 года (см. также письмо Ломоносова к И. И. Шувалову от 26 июля 1753 г.). В западноевропейской литературе то же событие вызвало многочисленные статьи, рассуждения, исследования и даже стихотворения. Из всех этих произведений более значительными были: «An account of the death of M. Richmann» – в «Philosophical Transactions» 1755 года, доставленное С.-Петербургской Академией Наук; «Relation sur la mort de Mr. Richmann» (Mémoires de l’Académie de Paris); Winkler, De avertendi fulminis artificio ex doctrina eiectricitatis» (Leipzig, 1753); Hanov, «Nachricht aus St-Petersburg vom 3. Aug. von den berühmten und merkwürdigen Todesfall des Herrn Prof. Richmann mit pliysischen Anmerkungen begleitet» («Frankf. gelehrt. Zeitung» 1753); Balthasar Hofmann, «De moralitate circa electricitatis experimenta, praesertim fulmina» («Jena gelehrt. Zeitung» 1754); Hartmann, «Anmerkungen über die nöthige Achtsamkeit bey Erforschung der Gewitter-electricität nebst Beschreibung eines Elektricitäts Zeiger» (Hannover, 1764).

После Рихмана остались его вдова Анна-Елизавета, урожденная Гинс, вышедшая позднее замуж за академика Брауна, и двое сыновей: Вильгельм и Фридрих, из которых второй родился после смерти отца.

Первые биографические сведения о Рихмане были даны в «Содержании ученых рассуждений императорской Академии Наук, изданных в четвертом томе Новых Комментариев» (1754), в прибавлении к извлечению из мемуаров Рихмана: «Об указателе электрическом» и пр. (стр. 39–43) и в самом IV томе «Nov. Commenеariorum Academiae scientiarum Imperialis Petropolitanae» (1758; Hist., стр. XXXVI). Более или менее краткое изложение тех же сведений находится еще в следующих изданиях: Livländische Bibliothek von F. K. Hadebusch (т. III, стр. 22–29); Adelung’s und Rotermund’s, «Fortsetzung und Ergänzungen zu C. G. Jocher’e allgemeinen Gelehrten Lexicon» (т. VI, стр. 2050–2052); Meusel’s Lexikon der vom Jahr 1750 bis 1800 verstorbenen teutschen Schriftsteller (т. XI, стр. 261–263); Poggendorff’s Biographisch-literarisches Handwörterbuch (т. II, стр. 632–634). Сравнительно более полная биография Рихмана принадлежит П. Пекарскому (см. История Императорской Академии Наук в Петербурге, СПб. 1870, т. I, стр. 697–717). Портрет Рихмана помещен в IV-м томе Материалов для истории Императорской Академии Наук (СПб. 1887); Б. Л. Модзалевский, Список членов Имп. Академии Наук, СПб. 1908; «Волшебный фонарь» 1878 г., июль, кн. I, № 1 (картина, изобр. смерть Рихмана).