Бог

Бог, Творец неба и земли и Промыслитель вселенной, носит в Свящ. Писании разные названия. Таковы: Елоаг и Елогим, Иагве и Иегова, Ел, Ельон, Шаддай, Адонай, славянск. Бог, Господь, Сый. –

а)      Елоаг и множественное Елогим означает достопоклоняемого Бога неба и земли, всего видимого и невидимого. Множественное Елогим выражает величие и превосходство существа Божия.

б)      Имена Иагве, Иегова означают Существо самобытное, независимое, неизменяемое, безусловное, вечное (сп. Апок. 1, 8) и употребляется постоянно об истинном Боге, Боге народа Израильского.

в)      Имя Ел означает сильного, крепкого, и об истинном Боге употребляется с приложением других наименований, напр. Бог живый, Бог высший, Бог богов, Бог Израилев.

г)       Кроме этих имен в Св. Писании есть и другие, напр. Шаддай – всесильный, всемогущий, Вседержитель; Адонай – Владыка, Господь; Ельон – Высший.

Говоря об истинном Боге, Св. Писание везде усвояет Ему высшие духовные совершенства; таковы: вечность, независимость, самобытность и неизменяемость, вездеприсутствие, всеведение, премудрость, благость, любовь и милость, святость, праведность и истина, творчество и всемогущество, беспредельное величие и неприступная слава. Отсюда вся природа и все твари прославляют Его, и все мы призываемся к прославлению Его и к благоговейному служению пред Ним.

Усвояя такие совершенства Богу, Св. Писание вместе с тем отвергает все грубые суеверные и ложные понятия, каие были у язычников. Оно многократно и с особой силой говорит против многобожия языческого (Исх. 20, 2 – 3; Втор. 6, 4, Иоан. 17, 3; 1Кор. 8, 5 – 6; Ефес. 4, 6; 1Тим. 2, 5). Оно отвергает все виды идолослужения язычников, которые, смешав Творца с творением, обоготворяли и светила небесные, и земные предметы, и стихии, и силы природы, и людей, и даже пороки и страсти человеческие, отвергает и все суеверные изображения мнимых божеств, и все языческие обряды, давая видеть в этом одни заблуждения и предостерегая от сего верующих. Если оно иногда усвояет Богу члены телесные и свойства и действия человеческие, то в этом оно применяется к обыкновенному языку человеческому и это имеет высший духовный смысл: приблизить к нашим понятиям непостижимые для нас бесконечные совершенства Божии, Его премудрые пути, отношения и действия к человекам. Давая видеть потом распространение многобожия и идолопоклонства между народами древнего мира, Св. Писание нигде, однако же, не дает никакого повода и основания предполагать вместе с рационалистами, чтобы вера во многих богов была первой религией человека, и чтобы потом уже люди возвысились к Единобожию. Напротив, оно ясно дает нам видеть, что Адам и Ева, первые люди, веровали в того же Единого Бога, Которому покланялись: Ной, Авраам и прочие благочестивые патриархи, о Котором Моисей писал в законе своем и вера в Которого сохранялась в избранном народе Божием. Многобожие явилось между людьми уже после, когда истинные понятия о Боге затмились, и они стали почитать тварь за Бога и ей покланяться. Мысль, что единобожие требует большей образованности, чем какая была в первых людях, и что легче перейти от многобожия к единобожию, чем наоборот, не подтверждается опытом. По свидетельству опыта, люди, особенно в отношении религии, не от низшего восходят к высшему, а, наоборот, от лучшего нисходят к худшему. Так было с греками и с римлянами, так случается и с христианскими народами. Так Св. Писание свидетельствуем и о последних временах (Лук. 18, 8; 2Петр. 3, 3 – 4; 1Тим. 4, 1; 2Тим. 3, 1; Иуд. ст. 18). А что вера в единого Бога была первой религией на земле, это видно и из того, что вера в единого Бога долго сохранялась и между другими народами, напр., в Египте, Ханаане, в Аравии и др. местах; что несомненные следы понятий о едином Боге находятся во всех языческих  религиях; и что чем ближе восходим к началу религий, тем менее сложен политеизм языческий; в древнейших памятниках язычества высказывалось сознание, что боги вообще – явление позднейшее. В Свящ. Писании прямо говорится, что они новые, появились недавно и древние отцы о них не знали (Втор. 32, 17). Ап. Павел о происхождении язычества говорит, что Бог попустил народам ходить своими путями (Деян. 14, 16); след. был путь, указанный Богом, от Которого язычники уклонились, и язычество представляет не начало в истории религии, а уклонение от первобытной религии. Отвергая и изобличая ложные понятия о Боге и ложные верования, Св. Писание не дает никакого оправдания и для пантеистов, признающих все существующее за Бога или за развитие и проявление существа Его. Такой пантеизм, явившийся на востоке, распространился потом и на западе, в школе Элейской, у гностиков и новоплатоников, далее у Бруно, Спинозы и в школах Шеллинга и Гегеля. Но такой взгляд на мир и божество не только не имеет никакого основания в Св. Писании, но и противоречит здравым понятиям разума о Боге, Мире и человеке, и не сообразен ни с свойствами Бога, ни с свойствами мира.

а)      Св. Писание ясно говорит нам о неизмеримости, беспредельности и вездеприсутствии Божием; но оно нигде не сливает и не смешивает Творца с творением и постоянно говорит о Боге, как о существе личном, духовном, сознательном, самостоятельному свободном и независимом (Быт. 1, 1; Иоанн. 1, 3; Деян, 14, 15; Рим. 11, 36; Кол. 1, 16 – 17; Апок. 4, 11; Псал. 32. 9; Сн. Евр. 11, 3).

б)      Свящ. Писание, равно как и здравое наблюдение и опыт ясно дают нам видеть в мире материальном сложность, ограниченность, изменяемость, конечность, в мире нравственном – владычество заблуждений, пороков, злодеяний и бедствий, что Божеству не свойственно,

в)      Св. Писание усвояет нам личность, свободу, самодеятельность и мы сами сознаем свою самостоятельность, свою личность; мы сами по себе существуем и сами себя определяем к деятельности; нам даны от Бога свобода и самоопределение (сн. Быт, 2, 7; Сир. 16, 15 – 17; 1 Кор, 2; 11; 5, 3 – 5; 7, 37); отсюда нам предписываются законы, внушаются различные обязанности; отсюда дела наши имеют нравственное значение, вменяются нам в вину или заслугу. При пантеистическом взгляде все это было бы мечта и заблуждение.

г)       Св. Писание везде дает нам видеть продолжение нашей личности, нашего сознания и самодеятельности и по смерти. (Гал, 6, 8; Фил. 1, 28; Апок. 7, 9 – 17; 1Кор. 13, 12)               и тогда как с видимым миром последует кончина и обновление (2Петр. 3, 10 – 13), – что также Божеству не свойственно, – нас ожидает различная участь смотря по тому, какова была наша жизнь и деятельность в настоящей жизни (Mф. 13, 41 – 43; Иоанн. 5, 28 – 29; Лук. 16, 22 – 24; 2Кор. 5, 10; Римл. 2, 6; 1Сол. 4,17; 2Сол. 1, 9 – 10), что опять Божеству не свойственно; и если обещается верующим в вечности ближайшее общение и единение с Богом (1Кор. 15, 28), то и это – не уничтожение личности и не слияние с Божеством, а нравственное единение и совершенство и возможное для человека соучастие в Божественной славе и блаженстве (Иоан. 17, 21–26; 1Иоан. 3, 2; 2Петр. 1, 4; Ефес. 4,13 – 15; Апок. 21,3 – 4; 22, 1 – 5). Так пантеизм ничего не имеет для своего оправдания ни в нашем сознании и разуме, ни во внешнем наблюдении и опыте, ни в Божественном Откровении. То же должно сказать и об идеалистическом пантеизме новейших времен, выводящем все из нашего я или нашей мысли, приписывая нашему я и нашей мысли тождество с существом безусловным и вечным и какое-то творческое всемогущество, чего нельзя видеть ни из внешнего опыта, ни из Св. Писания.