Новшество

НОВШЕСТВО

С прилагательным новый связаны: областное и затем сельскохозяйственное слово новь²²⁰ («целина, не паханная земля», а также «хлеб нового урожая, новые плоды»), получившее в русском литературном языке широкий метафорический смысл после романа Тургенева «Новь»; старинное и областное новина²²¹ – синоним новь, а затем «суровая небеленная холстина» – слово, которое могло выражать и более отвлеченное значение – «новизна, новость» (ср. старин а); производное от него новинка – «товар нового сорта, новая вещь», а затем и «обновка, новость»; более позднее слово новость, сложившееся, однако, не позднее XVI–XVII вв., а во второй половине XVIII в. в столичной и дворянской речи подвергавшееся некоторому воздействию со стороны французского слова nouveauté и, наконец, отвлеченно-книжное новизна, появившееся не ранее XVII в. Во всяком случае, в «Лексиконе треязычном» Ф. Поликарпова указаны лишь новость, новина и новшество (для передачи греческих νεóτης и καινοτομία и латинского novitas; с. 200). Однако уже в «Немецко-латинском и русском лексиконе» 1731 г. (Deutsch-Lateinisch und Russisches Lexicon) для перевода немецкого Neuerung и латинского novatio рекомендуются русские слова: новина, новость и новизна (с. 445).

Из всех имен существительных, связанных с прилагательным новый, резко выделяется и по своему морфологическому составу, и по стилистическим нюансам, и по оттенку предупреждающей оценки, подчеркнутого сравнения книжное слово новшество, которое зарегистрировано в «Лексиконе треязычном» Ф. Поликарпова. Ср. тут же производный глагол новшествую – «новое что издаю».

Книжное слово новшество, обозначающее новый обычай, нововведение, не помещено ни в одном толковом словаре русского литературного языка до словаря Даля включительно. На это слово обратил внимание акад. Я. К. Грот в своих «Дополнениях и заметках к Словарю Даля». Он привел его со ссылкой на историка С.  М. Соловьева и истолковал так: «введение новизн» (Грот, Доп. к сл. Даля, с. 100). Слово новшество не могло появиться раньше XVI–XVII вв. На это указывает и морфологический состав его; в древнерусских памятниках отмечено лишь слово новьство (см. Соболевский, Материалы, с. 68). Слово новшество образовано от формы сравнительной степени новший (с суффиксом -ш-, ср. худший, высший, низший и т. п.), которая была признана за норму грамматикой Мелетия Смотрицкого (между прочим, и в московской переработке ее 1648 г.). К тому же периоду – XVII в. – ведет и идеологическое наполнение этого слова. При его посредстве выражался протест старообрядцев, консерваторов против реформ XVII в. как в области церковной, так и в общественно-бытовой и политической.

В академическом словаре1847 г. (2, с. 464) было указано слово новщик с таким объяснением его употребления: «1) Обл. Вводящий что-нибудь новое. 2) У раскольников: старающийся вводить что-либо новое в их обряды». Ср. у И. И. Лажечникова в романе «Последний новик» (ч. 3, гл. 5) в речи раскольника: «С басурманами, с содомитянами, новщиками должен я нередко вести беседу, служить им, угождать... и все это для того, чтобы возвратить на путь истины заблудшуюся овцу!» (Лажечников 1858, 2, с. 91–92). В части четвертой того же романа: «Предав анафеме новщиков, выгнали их из деревни». Слово новщик здесь объяснено в подстрочном примечании: «Вводящие перемену, новизну в расколе» (там же, ч. 4, с. 9). Несомненно, что между словами новщик и новшество есть смысловая связь. Но по своей стилистической природе эти слова очень различны. Новшество – слово искусственное, книжное. Его славянизированная структура очевидна.

Таким образом, слово новшество является новообразованием XVII в. Уже в самой словообразующей основе, восходящей к форме сравнительной степени новший, заключалось сопоставление новизны со старыми обычаями, как бы отталкивание от нововведений во имя старой догмы, во имя традиции. Мировоззрение и быт, на почве которых сложилось это слово, были побеждены петровской реформой. Поэтому и слово новшество с середины XVIII в. выходит за пределы общелитературной лексики. Оно сохраняется лишь в стилях раскольничьей старообрядческой литературы. Оно не помещено в словари Академии Российской.

Историческая наукаXIX в. в лице С.  М. Соловьева возрождает и обновляет это слово, как характеристическое выражение среды и эпохи, как боевой клич раскола XVII века. Русская художественная литература подхватывает это выражение. Интересно, что прежде всего им воспользовались писатели, изображавшие раскольничий быт (как П. И. Мельников-Печерский) или вообще тяготевшие к стилям древнерусской письменности (как Н. С. Лесков). Так, у Мельникова-Печерского в романе «В лесах»: «В первые десятилетия существования раскола от Никоновых новшеств бегали не одни крестьяне и посадские люди, не одни простые монахи и сельские попы. Уходили и люди знатных родов...». У него же в романе «На горах»: «всяка премена во святоотеческом предании, всяко новшество, мало ль оно, велико ли – Богу противно...». Ср. у Н. С. Лескова в романе «На ножах»: «В среде слушателей нашлись несколько человек, которые на первый раз немножко смутились этим новшеством...».

Таким образом, слово новшество, возрожденное историками России, пополнило словарный состав русского языка во второй половине XIX века.

Опубликовано вместе с заметками о словах веяние и поветрие, злопыхательство, кисейная барышня, пароход и халатный, халатность в составе статьи «Из истории современной русской литературной лексики» (Изв. ОЛЯ АН СССР, 1950, т. 9, вып. 5). Этим заметкам в статье предшествует общее введение (см. комментарий к статье «Веяние и поветрие»). В архиве сохранилась рукопись на 5 листках. Здесь печатается по тексту публикации, сверенному и уточненному по рукописи, с внесением ряда необходимых поправок и дополнений. – В. Л.