На ять

НА ЯТЬ

Очень сложную судьбу имело на русской почве название старославянской буквы ѣ – «ять».

Специализация значения слова, т. е. применение слова как названия к более ограниченному, более замкнутому, обособленному кругу предметов, обычно бывает обусловлена реальной связью между соответствующими сферами жизненных явлений в истории культуры. Название буквы «ять», по предположению акад. А. И. Соболевского, восходит к отглагольному древнеславянскому существительному ять «езда»; ср. чешск. jeti «ехать» (Соболевский, Материалы, с. 138). По мысли А. И. Соболев-ского, старославянским словом ѣть (читай: «ять») демонстрировалось при обучении письму, а также в азбучных молитвах, патериках и т. п. звуковое качество буквы ѣ. Но это объяснение А. И. Соболевского с историко-лингвистической точки зрения малоправдоподобно. Еще Р. Ф. Брандт указал, что в чешском языке двусложным инфинитивам почти без исключения свойственна долгота²⁰⁷, и из древнего jati получилось бы jiti (а не jeti). Поэтому в чешском jeti приходится видеть новообразование.

Необходимо было искать другое слово, по которому была названа буква ѣ. А.  М. Селищев писал: «В Битольской триоди (XIII в.) в одном месте (на л. 93 об.) три буквы, п, р, ѣ(в слове прѣставленьї) написаны вместе. Против этой лигатуры писец заметил: ”покои (т. е. букву П), и рыцї (т. е. букву Р) и ядь (т. е. букву ѣ) заедно написахь простѣте мя“» (Селищев, Старосл. яз., ч. 1, с. 259).

Таким образом, с несомненностью устанавливается, что буква ѣ демонстрировалась в старославянском языке словом ядь, т. е. «еда». Этим фактом лишний раз подчеркивается, что старославянским ѣ символизировался звук ä или їä(). Известна гипотеза акад. Ф. Ф. Фортунатова, что буква ѣ представляет собой лигатуру ь и глаголической буквы я(­а) и что в самом этом изображении заключено указание на качество соответствующего звука.

В русском языке буквой ѣ обозначались совсем иные звуки. Но условное старославянское обозначение буквы сохранилось и дожило до нашего времени (ять, ятя, очевидно, по образцу ерь, еря, ер, ера). Правда, сама буква уже отошла в историю, слово ять становится специальным термином русского языкознания, русской истории.

Однако от этого слова ответвилось новое выражение на ять в значении «превосходно; так, что лучше и ожидать трудно», свойственное вульгарному просторечию. Это выражение в первое десятилетие после Великой Октябрьской революции стало довольно широко распространяться в стилях фамильярной разговорной речи и даже иногда попадало на страницы газет, в фельетоны и в язык художественного повествования.

Л. Копецкий в статье «Из жизни языка социальных групп» писал о школьном жаргоне русских эмигрантских подростков: «По количеству первое место в тшебовском жаргоне (в Чехии. – В. В.) занимают слова для обозначения чистой эмоции восторга, типа обычного ”отлично”, но именно типа, так как почти с каждым из слов этого рода связан индивидуализирующий его оттенок. Таковы: на ять, на пи, на дзец, на юпи, смачно, сочно, чики, чекичю, шик-мок, цимис, фортово. Для некоторых из них использованы наиболее трудные и ненавистные вещи школьной жизни, как ѣ старого правописания (естественно, что теперь на ять лишено внутренней формы, когда введена новая орфография, так что на ять – просто термин, этикетка), π и ζ математических формул. Большинство же из них – наследие прошлого...» (Slavia, 1929, ročn. 8, seš. 2, s. 220–221).

Проф. А. М. Селищев в своей известной книге «Язык революционной эпохи» высказывал предположение, что наречие на ять вышло из блатного жаргона, т. е. из арго деклассированных элементов, или из школьно-учительского обихода. «Работа сделана на ять. Это наречие, – писал А. М. Селищев, – теперь в большом ходу среди всех слоев городского и фабрично-заводского населения. Так говорят и рабочие, и школьники, и некоторые профессора. Употребляется оно и в письменном языке. – Клавдия Смирнова – девчёнка на ять: стройная, чуть-чуть напудренная (”М. Лен.“, № 102, 1925). Наша надежда, что летом работу кружка поставим на-ять (”М. Лен.“, № 113, 1925). А то бы ясно, повели работу на-ять (”М. Лен.“, № 105, 1925). Социал-демократические фальсификаторы германского рабочего движения работали на-ять (”Правда“, № 199, 1925). Революция обидела ижицу. Она изгнала ее не только из азбуки, но и из жизни. Упразднив ее подругу – ять, мы все же оставили для нее некоторое место в нашем быту. У нас больше не прописывают ижицу, но многое мы делаем на-ять. Обходясь без ятя в правописании, мы расколошматили на-ять белые армии, мы строим на-ять наше хозяйство, мы делаем на-ять нашу внешнюю политику. Про всякое наше достижение мы говорим: ”Сделано на-ять“ (”К. Пр.“, № 68, 1926)» (Селищев. Язык рев. эпохи, с. 78).

Выражение на-ять выделено из более сложного фразеологического целого, в пределах которого оно и получило переносный смысл. Яркая экспрессивность этого выражения, оттенок иронии, его облекающий, намекают на то, что изменение значения здесь не явилось результатом интеллектуальной метафоризации. Ироническое применение выражения с целью эмоциональной квалификации чего-нибудь почти всегда бывает свободно от связи с его номинативным значением. Оно обусловлено лишь общей экспрессивной атмосферой, облекавшей соответствующий предмет мысли.

Известно, сколько переживаний было связано с усвоением слов на ять, т. е. слов, содержащих в своем написании букву ѣ. Именно на этой эмоциональной основе сложилась в школьном жаргоне ироническая поговорка «выгон на ять – голубей гонять». Эта поговорка характеризовала судьбу выгнанного из школы ученика, не нашедшего в себе сил преодолеть «бездну премудрости». Тут «на ять» потенциально уже заключает в себе качественно-оценочный смысл. Едва ли эта поговорка старее конца XVIII в., когда начали распространяться русские грамматики, включавшие в себя раздел орфографии и списки слов с ѣ.

А. В. Кольцов поместил поговорку «Не хочешь ли на ять голубей менять» в коллекцию собранных им «Русских пословиц, поговорок, приречий и присловий» (с. 299).

Н. С. Лесков засвидетельствовал, что поговорка «выгон на ять голубей менять» была очень распространена в жаргонной речи мелкого чиновничества. В «Мелочах архиерейской жизни» Н. С. Лесков так описывает стиль и дух канцелярии губернского полицмейстера: «Здесь, среди этих форменных людей, в которых, несмотря на всю строгость их служебного уряда, все-таки билось своим боем настоящее ”истинно русское сердце“, шли только тишком сметки на свойском жаргоне: ”как тот нашего: вздрючит, или взъефантулит, или пришпандорит?“. Слова эти, имеющие неясное значение для профанов, – для посвященных людей содержат не только определительную точность и полноту, но и удивительно широкий масштаб. Самые разнообразные начальственные взыскания, начиная от ”окрика“ и ”головомойки“ и оканчивая не практикуемым ныне ”изутием сапога“ и ”выволочки“, – все они, несмотря на бесконечную разницу оттенков и нюансов, опытными людьми прямо зачисляются к соответственной категории, и что составляет не более как ”вздрючку“, то уже не занесут к ”взъефантулке“ или ”пришпандорке“. Это нигде не писано законом, но преданием блюдется до такой степени чинно и бесспорно, что когда с упразднением ”выволочки“и ”изутия“ вышел в обычай более сообразный с мягкостью века ”выгон на ять – голубей гонять“, то чины не обманулись, и это мероприятие ими прямо было отнесено к самой тяжкой категории, то есть к ”взъефантулке“».

Именно в этой мелкочиновничьей среде и сложилось выражение на ять с ироническим применением его в значении «как нельзя лучше». Оно было отвлечено от этой красочной фразы «выгон на ять – голубей гонять», связанной с самым страшным для «бедного человека» представлением об увольнении со службы, о лишении должности и заработка.

Эмоционально-оценочные выражения легко теряют ироническую экспрессию и приобретают диаметрально противоположный смысл (по закону энантиосемии).

Опубликовано в сборнике «Советское славяноведение» (М., 1968, № 4) в серии статей под общим названием «Об экспрессивных изменениях значений и форм слов»: 1. Клеврет, 2. Рубаха-парень, человек-рубаха, 3. На ять, 4. Солдафон.

Сохранился машинописный текст(6 страниц), частично выправленный автором. Публикуется по печатному тексту с внесением ряда необходимых поправок и дополнений.

К выражению на ять В. В. Виноградов обращается также в «Лексикологических заметках»: «Выплывающие на поверхность современной литературной речи жаргонные слова и выражения подвергнутся суду истории, который может определить социальные пределы и общественную ценность присущих им семантических возможностей. Примером может служить распространившееся в современном нелитературном просторечии жаргонное выражение ”на ять” в значении «прекрасно, как нельзя лучше». Несмотря на остроту своей экспрессии, оно лишено интеллектуальной ценности и окрашено ярким колоритом вульгарного безвкусия. История этого выражения, представляющего собою осколок жаргонной поговорки, может лишь подтвердить эту стилистическую оценку» (Виноградов. Лексикологические заметки // Уч. зап. Московского госуд. педаг. дефектологич. ин-та. Т. 1. М., 1941, с. 14–15). См. об этом также: Вопрос об историческом словаре русского литературного языка XVIII–XX вв. // Виноградов. Избр. тр.: Лексикология и лексикография, с. 201). – Е. X.