Настроение

НАСТРОЕНИЕ

Изучение способов выражения и обозначения внутренних, психических актов и состояний, явлений и качеств духовной и душевной жизни человека в разные периоды истории русского литературного языка особенно существенно для понимания «внутренней формы» русского языка, его национального семантического склада или уклада, движущих сил его семантического развития.

Слово настроение в современном русском языке выражает, в сущности, одно основное значение, которое в разных стилях литературного языка лишь окрашивается своеобразными оттенками разговорной и профессиональной речи. Настроение – это внутреннее душевное расположение, психическое состояние, мироощущение, свойственное тому или иному моменту (у человека, социальной группы, общества). В разговорной речи это значение приобретает несколько более широкие и неопределенные очертания. Здесь оно включает в себя и указание на склонность, расположенность к чему-нибудь, желание чего-нибудь. Например: «У меня сегодня нет настроения идти в театр»; «Он не в настроении играть, петь» и т. п. В торгово-промышленном диалекте слово настроение получает оттенок промышленного состояния, оно выражает здесь самочувствие, зависящее от положения дел в торговле или на рынке. (Напр.: «На бирже настроение вялое»). Легко заметить, что все это – побеги или ответвления одного основного значения.

Слово настроение связано с глаголами настроить и настроиться в значениях музыкальном и производных от него (ср. нем. Stiттипg и Stiттеп). Как известно, в современном русском языке есть два глагола-омонима настроить. Эти омонимы в словаре Ушакова слиты в одно слово: 1. Настроить (что ичего) – «построить в каком-нибудь количестве». Например, у Лермонтова:

Он настроит дымных келий

По уступам гор.

2. Настроить – 1) что. «Придать чему-нибудь определенную высоту звука, наладить строй чего-нибудь» (музыкального инструмента). Настроить рояль, гитару, виолончель. // перен. что, на что. «Придать чему-нибудь какой-нибудь тон, характер» (например, у Пушкина в «Евгении Онегине»: Свой слог на важный лад настроя...). Ср. у Даля в «Похождениях Виольдамура и его Аршета»: «Христиан сделал все приуготовление это, надеясь более настроить свое воображение» (Даль 1897– 1898, 10, с. 208). // о радио: «приспособить, установить для приема каких-нибудь волн». Настроить приемник на длинную волну. 2) кого-что. «Привести кого-нибудь в какое-нибудь настроение». «Настроенный вечером и не желая петь перед Лаврецким, но, чувствуя прилив художнических ощущений, он пустился в поэзию» (Тургенев. Дворянское гнездо). // «Внушить какое-нибудь отношение, расположение к кому-нибудь – чему-нибудь, какой-нибудь строй мыслей и чувств». «Настроенный Некрасовым, я ждал, как счастья, видеть Белинского» (Григорович, с. 136). Те же два основных значения различаются и в глаголе настроитьс я: 1)  «Стать настроенным» (о музыкальном инструменте, радиоприемнике). 2) «Привести себя в какое-нибудь настроение, расположение».

Уже в русском литературном языкеXVIII – начала XIX в. обозначился метафорический переход от настройки музыкального инструмента к настрою души – в глаголе настроить (ср. расстроить) и в производных от него словах – настройка, настрой, настроение (см.: словари АР, словарь 1867–1868, 2, с. 858). (Ср. в очерке «Московский театр», помещенном в «Московском журнале» 1792 г. (ч. 7, кн. 2, с. 240) – цитата из комедии «Честное слово», переведенной с немецкого: «Мне кажется, что и чувства у вас настроены по модному тону»).

Слова настроить, настроиться – применительно к психологическому миру и душе – гармонировали и с вошедшей в русский язык из французского фразеологией типа: «Vous avez touché, vous avez fait vibrer la corde la plus sensible de mon âme» («Вы затронули, вы заставили дрожать самую чувствительную струну моей души»). Однако обозначение психического состояния было чуждо в русском литературном языке слову настроение так же, как и глаголам настроить, настроиться до 20–30-х гг. XIX в.

В «Былях» Александра Никитина (М., 1837): «Живописные местоположения сельской природы настраивали их к мечтам романтическим» (ч. 1, с. 85). «Я знаю, что не любовь моя настроила его к преступлению» (ч. 2, с. 125). «Не существо, которое бы слило с тобой все ощущения души своей, настроило струны своего сердца под лад твоих чувствований, – нет! тебе нужны деньги, – а для чего? чтобы поверить их судьбе карт» (ч. 2, с. 5–6). Ср. у А. В. Кольцова в письме к В. Г. Белинскому (от 15 августа 1840 г.): «А что в 1838 г. я в Москве написал так много и хорошо, – это потому, во-первых, что я был с вами и с людьми, которые собой меня каждый день настраивали». «Иногда дурное дело дурно настроит душу, и хоть пройдет оно, а все-таки впечатление-то остается в душе». У И. С. Тургенева в рассказе «Андрей Колосов» (1844): «В течение дня вам удалось настроить себя, проникнуться ложью, ложными мыслями... Сон своей холодной волной смывает все эти мизерные дрязги, и, проснувшись, вы, по крайней мере, на несколько мгновений, способны понимать и любить истину».

В словаре1847 г. значения настроить – настраивать переданы так: 2) «Приводить в согласие звуки музыкальных орудий, имеющих струны; налаживать». Настроить гусли, гитару, фортепьяно; 3) «Наставлять или направлять на доброе или худое». Недоброжелатели мои настроили соседа начать со мною тяжбу.

Омоним настроить обозначал: 1) «много строить», 2) «наделать». Настроить [много]проказ (сл. 1867–1868, 2, с. 858).

Слово настроение, бывшее синонимом слов настрой и настройка, до 20–30-х годов XIX в. выражало лишь действие по глаголу настроить. Оно употреблялось преимущественно в деловой речи. Такое употребление сохранялось и позже. Например, у П. А. Каратыгина в «Записках»: «Статья была подписана Александром Бестужевым (известным Марлинским), который также часто езживал к кн. Шаховскому, и если эта критика была написана не по его настроению, то легко может быть в угоду ему» (1929, 1, с. 141). У С. Т. Словутинского в книге «Генерал Измайлов и его дворня» (в цитате из официального «журнала», воспроизводящего ход судебного дела): «Как против такого упорства крестьян во взятии Бронина и настроения их мыслей к бунту меры земской полиции уже не действительны, то... донести о сем от лица исправника, с нарочным, господину начальнику губернии» (с. 63).

Только в 30–40-х годах XIX в. резко обозначается тенденция к образованию слов, производных от глаголов настроить, настроиться, слов настроение или настрой для выражения внутреннего психического состояния. Ср. ранее расположение в значении «настроение»: «Людовик, тронутый плачевною долею своего собрата, столь отличною от его доли, также залился слезами, и в сем расположении дал ему слово вступиться за его сына» (Последний час Иакова II // Моск. журнал, 5, М., 1802, с. 391). Новые значения и оттенки охватывают и новообразованное слово настроенность. Акад. Я. К. Грот относил зарождение нового значения («психическое состояние») и в слове настроение к 30–40-м годам XIX в. (Грот, Филол. разыск. 1876, 1, с. 17–18). Ср. у Н. В. Гоголя в «Авторской исповеди» (1847): «Чем далее, тем более усиливалось во мне желание быть писателем современным. Но я видел в то же время, что, изображая современность, нельзя находиться в том высоко настроенном и спокойном состоянии, какое необходимо для произведения большого и стройного труда. Настоящее слишком живо, слишком шевелит, слишком раздражает...». У Н. А. Некрасова в рассказе «Новоизобретенная, привилегированная краска братьев Дирлинг и Ко» (1850): «Иногда вдруг охватывало его поэтическое настроение. Он пел куплеты из любимых своих водевилей, и тогда целый рой милых сердцу театральных воспоминаний возникал в его голове» (Некрасов 1949, 5, с. 335). Ср. тут же: «Когда человек хорошо настроен, каждая безделка доставляет ему повод к наслаждению» (там же, с. 337). Ср. у Ап. Григорьева в «Листках из рукописи скитающегося софиста» (1843–1844): «Нынче вечером мы долго говорили с К[авелиным ] о бессмертии. Сначала то, что я говорил, казалось ему делом, но потом он объявил, что этого его Логика не допускает, что надобно иметь на мои доказательства особенную мистическую настроенность» (Григорьев Ап., с. 173). У В. П. Боткина в письме И. С. Тургеневу (от 10 июля 1855 г.): «Настроенность души у него самая мирная» (Боткин, Тургенев, с. 63).

У Ап. Григорьева не раз в статьях 40–50-х – начала 60-х годов встречается слово настройство для обозначения внутреннего строя или настроя психики. В статье «Великий трагик» (1859): «Теперь только, когда я описываю впечатления, приходит мне в голову вопрос: прерывалось ли у трагика во время антракта его нервное настройство...» (Григорьев Ап., с. 284); «Все тут было – и язвительные воспоминания многих блаженных ночей, и сладострастие африканца, и жажда мщения, жажда крови... Одну из этих сторон душевного настройства выразить нетрудно – но выразить их все... для этого надобно быть гением» (там же, с. 284–285). В «Моих литературных и нравственных скитальчествах»: «Души настроены этим мрачным, тревожным и зловещим, и стихи Полежаева, игра Мочалова, варламовские звуки дают отзыв этому настройству» (там же, с. 5); «Когда наезжали родные из деревни, с ними пребывали некоторые члены тамошней обширной дворни и поддавали жара моему суеверному или лучше сказать фантастическому настройству новыми рассказами о таинственных козлах, бодающихся в полночь на мостике к селу Малахову, о кладе в Кириковском лесу..., о колдуне-мужике, зарытом на перекрестке» (там же, с. 24); «...Я бы дорого дал за то, чтоб снова испытать так же нервно это сладко-мирительное, болезненно-дразнящее настройство, эту чуткость к фантастическому, эту близость иного странного мира» (там же, с. 25); «...В торжественные дни именин, рождений и иных разрешений ”вина и елея“ компания доходила до некоторого искусственно приподнятого настройства... Слышались какие-то странные, какие-то, как будто, и не свои речи из уст этих благонравных молодых людей» (там же, с. 76). Ср. также: «Ведь даже в менее крупных вопросах, чем те, которых я коснулся, изображая общее настройство эпохи, Полевой и его направление расходились постоянно с своими противниками» (там же, с. 113); «Мать в болезненном настройстве начинала пилить, грызть и есть Лукерью» (там же, с. 130). (Ср. в «Моих литературных и нравственных скитальчествах»: «О! эти бессонные ночи, в которые с рыданием падалось на колени с жаждою молиться и мгновенно же анализом подрывалась способность к молитве – ночи умственных беснований вплоть до рассвета и звона заутрень – о, как они высоко подымали душевный строй») (там же, с. 89).

У Тургенева в повести «Затишье» (1854): «Пришлось бы толковать о стихах, а так называемое ”поэтическое“ настроение весьма скоро его утомляло». В «Фаусте»: «Я бы очень желал остаться в таком настроении (плавать, разумеется, я уже больше не буду) до самого моего отъезда отсюда, т. е. до сентября месяца». В «Асе»: «Настроение моих мыслей приходилось как раз под стать спокойной природе того края». В «Отцах и детях»: «[Аркадию] хотелось поскорее перевести разговор с настроения взволнованного на обыденное».

В статье М. Н. Каткова «Пушкин» читаем: «...в душе нашей изображается совершенно индивидуальное состояние, вызывается живое чувство со всею определенностью своего настроения, вся его музыка, как предмет внутреннего внимания». «Откуда слияние всех этих звуков, всех этих душевных движений в одно целое настроение, в одну речь, понятную всякой живой и разумеющей душе» (Русск. вестник, 1856, 2, № 3– 4, с. 283, 286).

В «Дневнике» А. В. Никитенко слово настроение нередко употребляется в записях, относящихся к 50-м годам. Например, под 10 февраля 1853 г.: «Души восприимчивые, благородные, нежно настроенные ощутили над собой могущество великих верований человечества»; под 20 февраля того же года: «В ”Исповеди” Гоголя господствует религиозное настроение, не исключающее, однако, других чувств: оно и благородно и скромно».

У А. А. Фета в статье «О стихотворениях Ф. Тютчева» (1859): «Мы указали только на взаимное отношение образа и мысли, на их, так сказать, удельный вес; место же, занимаемое ими в перспективе произведения, зависит единственно от устройства души художника и его настроения в данный миг». У него же в статье «Два письма о значении древних языков» (1867): «Ища воссоздать гармоническую правду, душа художника сама приходит в соответственный музыкальный строй... Нет музыкального настроения – нет художественного произведения» (Русск. писатели о лит-ре, 1, с. 439– 440).

У Ф. М. Достоевского в романе «Униженные и оскорбленные» (1861): «К чему это фантастическое настроение духа?..»; «Таинственность ли всей обстановки, впечатление ли, произведенное Смитом, фанатичность ли моего собственного настроения, – не знаю, но что-то непреодолимо влекло меня к ней». В «Вечном муже» (1870): «... не выеду из вашего Петербурга в моем настроении. Слоняюсь, как бы потеряв свою цель и как бы даже радуясь, что ее потерял – в моем настроении...

– В каком это настроении? – хмурился Вельчанинов.

Гость поднял на него глаза, поднял шляпу и уже с твердым достоинством указал на креп.

– Да – вот-с в каком настроении!»; «...Но, повторяю, я теперь в таком настроении духа... и так умственно разбит с самого с марта месяца...». Ср. тут же: «А насчет часу, думал, что лишь только двенадцатый, будучи в настроении» (с. 455). Здесь же: «Кажется, старшая m-llе Захлебина, Катерина Федосеевна, именно та, которой было двадцать четыре года и о которой Павел Павлович выразился как о прелестной особе, была несколько настроена на этот тон. Она особенно выдавалась перед сестрами своим костюмом и какою-то оригинальною уборкою своих пышных волос» (с. 523); «Но в настоящую минуту к его искусству присоединилась и сама природа: он чувствовал, что настроен, что его что-то влечет» (с. 526).

У проф. Б. Н. Чичерина в официальном заявлении в Ученый совет Московского университета (в 1868 г.): «Видя настоящее настроение совета и не желая подавать повод к новым, оскорбительным выходкам» (Прыжов, с. 302). У Н. Г. Чернышевского в «Прологе» (конец 60-х годов): «Пока настроение общества не изменится, литература обречена оставаться пустою, мелочною, презренною, как теперь» (Чернышевский 1932, 5, с. 526). У Ф. М. Достоевского в письме к М. Н. Каткову (1865): «Теряю золотое время и с расстроенным духом... должен садиться за вещь, прежде всего поэтическую, которая требует и спокойствия духа и определенного настроения». У И. Г. Прыжова в статье «Юродивые и кликуши» (напечатана в «Вестнике Европы», 1868, кн. 10): «Постоянная боязнь за себя и за других и какие-то побои и раны, и суеверное настроение духа – все это гнетет ее, и она делается больной». (Прыжов, с. 94). У П. А. Каратыгина в «Записках»: «... и чуть ли он не был в этот страшный час в таком отважном настроении, когда человеку, как говорится, море по колено» (Каратыгин, 1829, 1, с. 210). В журнале «Дело» (1875, № 1) в отделе «Научная хроника»: «Кто или что вы такое? С какими намерениями вы сюда являетесь? Чем вы предполагаете заниматься? В каком вы находитесь настроении? Последний вопрос, очевидно, относится к моему умственному темпераменту» (с. 70).

В 70–80-х гг. слово настроение, по-видимому, выражало оттенок более интеллектуальный: «убеждение, строй мыслей и оценок, присущий тому или иному человеку». Так, Л. Ф. Пантелеев, рассказывая о своей встрече с Чернышевским в Астрахани в 1889 г., пишет: «...Даже люди, хорошо знавшие Н. Г., пользовавшиеся его доверием, не всегда могли отличить, когда он шутил, когда говорил серьезно... Это манера была небезызвестна и мне. Потому, слушая теперь Н. Г., я был, как говорится, настороже и ждал случая, когда он выскажет свое настоящее внутреннее настроение» (Пантелеев, с. 548). В письме В. Г. Короленко к Ф. Д. Батюшкову: «Разумеется, я не отрицаю, что общественность у животных и эта «логика» сменяющихся поколений, бессознательно осуществляющих разумную систему, – может заставить задуматься и вызвать ощущение таинственности этого процесса. Я не против такого настроения, но сильно против кокетничанья им и риторики» (Короленко, Письма, 3, с. 152). В книге мемуаров Л. Пантелеева: «Самые будничные разговоры, не дававшие ничего, чтоб внести хоть какое-нибудь представление о настроении народа...»; «”Земле и воле“ следовало воспользоваться этим поворотом в общественном настроении...» (Пантелеев, с. 274).

К. И. Чуковский относил слово настроение к числу «типичных слов декадентских девяностых годов»²⁰⁵ и, по-видимому, был склонен думать, что это слово и возникло также в 90-е годы XIX в. Но это – субъективное впечатление и притом ошибочное. В 90-х годах слово настроение лишь приобрело новый оттенок. Оно стало выражать неуловимые, зыблющиеся индивидуальные оттенки субъективных представлений и переживаний. Так, В. Г. Короленко писал в письме начинающим писателям (1903): «Мой совет – оставить эту форму чисто субъективных настроений, трудно уловимых и неопределенных. Нужно больше внимания к жизни в ее разнообразных проявлениях. Собственное настроение и описание – только соус. Настоящее блюдо – изображение жизни... Потуги разного рода «модернистов» перенести центр тяжести творчества в неопределенные субъективные ощущения, давать оттенки вместо тонов – уже выдохлись даже в отношении новизны, да оно и понятно. Художник, изображающий явления жизни, неизбежно даст и свое настроение. А тот, кто слишком заботится о ”настроении“, отворачивается от жизни, а самое настроение лишает его здоровой непосредственности и силы». У того же В. Г. Короленко в рецензии на «Северные сборники» (1908): «Балтрушайтис – модернист. Это тоже не вполне определенно, но если прибавить антиреалист, то, кажется, это будет самая устойчивая точка на пересечении этих ”зыблющихся линий“, которые своей трудно уловимой сетью составляют туманное пятно модернистских ”настроений“» (Короленко 1955, 8, с. 334).

Статья ранее не публиковалась. Печатается по машинописному экземпляру с авторской правкой (13 стр.), сверенному с сохранившейся рукописью. Сохранились также две отдельных карточки с примерами употребления слов настроен и настроение, выписанные В. В. Виноградовым. Эти примеры включены в соответствующие по смыслу места статьи. – И. У.