Иерони́м

Иерони́м (Jeronimus) Стридонский, Евсевий Софроний, блж. (около 342–420), западный отец Церкви, переводчик Библии, один из крупнейших экзегетов *святоотеческого периода.

Родился в г.Стридоне (на северо-востоке Балканского полуострова). Семья Иеронима принадлежала к римским колонистам-землевладельцам, хотя, по некоторым сведениям, его родители были либо греками, либо иллирийцами (предки нынешних албанцев). В родительском доме Иероним получил христианское воспитание и хорошее классическое образование. Для завершения учебы юношу отправили в Рим, где он проникся любовью к античной латинской. литературе. Подобно другим своим сверстникам, он сначала вел рассеянный образ жизни; но постепенно в нем произошел переворот, приведший его к изучению Библии и богословия. В возрасте около 25 лет он принял крещение от папы Дамаса, после чего отправился путешествовать по Галлии. Там в нем созрело решение целиком посвятить себя Богу и аскетическим подвигам. Это намерение окрепло в кружке молодых христиан, одушевленных теми же идеалами.

Желая получить уроки подвижнической жизни, Иероним отправился на Восток. Он посетил Святую землю, Киликию, Сирию; в Халкидской пустыне близ Антиохии он прожил почти 5 лет, но постепенно разочаровался в сирийском иночестве. «Я видел, – писал Иероним, – некоторых, которые, отрекшись от мира, то есть по одежде, по обещанию и на словах, а не на деле, ничего не переменили из прежней жизни» (Письмо 101). Из Сирии Иероним направился в Рим, по дороге посетив Константинополь, где познакомился со свт.*Григорием Назианзином и свт.*Григорием Нисским. Он прибыл в Рим в 382 уже пресвитером и автором ряда переводов на библейские темы (в том числе из *Оригена). Папа Дамас приблизил его к себе. Он высоко оценил знания и таланты Иеронима и просил его писать о трудных местах Библии. Некоторое время Иеронима даже считали возможным кандидатом на Римскую кафедру. Вокруг ученого монаха образовался кружок знатных матрон, которые под его руководством изучали Слово Божие.

Папа поручил Иерониму пересмотр латинских переводов Библии, и тот вскоре представил папе отредактированные Новый Завет и Псалтирь (382–383). Эта работа стала подготовительным этапом к новому переводу всей Библии. После смерти Дамаса (384) Иероним, почувствовав враждебность римских клириков, которых он сурово обличал, покинул столицу. Вместе со своими ученицами он совершил паломничество по святым местам Востока и под конец обосновался в Вифлееме. Там им были устроены монастыри, которыми он руководил. Живя в Палестине, Иероним изучил еврейский язык и в течение 15 лет работал над своим переводом Писания, получившим название *Вульгаты. «Труд блж. Иеронима, – пишет русский патролог И.В.Попов, – не был оценен современниками. Даже блж. Августин считал его опасным для спокойствия Церкви. Признание боговдохновенности перевода LXX, вербальная теория вдохновения, практическая необходимость единообразия священного текста и вражда, пользовавшаяся этими объективными соображениями для сведения личных счетов, были причиной нападок на переводчика за то, что составило его славу в последующих поколениях». Эти нападки вынуждали Иеронима вести резкую полемику с противниками, в которой сказался его горячий темперамент. Но Иероним имел не только врагов, но и немало друзей (среди них блж. Августина). Постепенно авторитет Вульгаты утвердился на Западе, где Иероним был провозглашен святым – покровителем экзегетов. Православная Церковь празднует память блж. Иеронима 15 июня.

Экзегетические труды Иеронима составляют значительную часть его литературного наследия. Комментарии к Писанию были завершены им в вифлеемский период жизни (386–420). Иероним написал их в следующем хронологическом порядке: Толкования на Гал., Флм., Еф., Тит., Еккл., на Пс.10–16, на Мих., Соф., Наум., Авв., Агг., Иону., Авд., Зах., Мал., Иоиля., Ам., Мф., Дан., Ис., Иез., Иер. К этим комментариям примыкают «Книга вопросов еврейских на Книгу Бытия» (389, Migne. PL, t.23, p.937–1010), «Предисловие к переводу Паралипоменона» (392), «Предисловие к переводу Притч, Екклесиаста, Песни Песней» (392). Кроме того, богатый экзегетический материал содержится в обширных письмах Иеронима, часто написанных с целью разъяснения того или иного темного места Писания. Первым таким письмом было послание к папе Дамасу о 6 главе Ис. (381). Иероним также перевел на латинский язык беседы Оригена на Иер., Ис. и Песнь Песней.

Иероним как филолог; его переводческие и экзегетические принципы. Иероним был одним из немногих библеистов святоотеческого периода, основательно изучивших еврейский язык. Он считал это необходимым, поскольку, будучи опытным литератором, знал, насколько неточным может быть любой перевод. Сначала он брал уроки у одного христианина-еврея, а потом пользовался услугами нескольких ученых раввинов. В конце концов Иероним стал свободно говорить на еврейском и называл себя «трехъязычным человеком» (т.е. говорящим на латинском, греческом и еврейском языках). Знал он, хотя, вероятно, и хуже, сирийский и *арамейский языки. Ему удалось найти «Евангелие евреев» (см. статью *Апокрифы) и перевести его на латынь (перевод этот не сохранился). Познания Иеронима оказали ему большую помощь в деле толкования Библии. Он убедился, что многие греческие переводы отличаются от еврейского текста, а *рукописи изобилуют *разночтениями. Он удивлялся, как прежде могли толковать Писание без соответствующей филологической подготовки. Идеалом комментатора был для него Ориген. Хотя Иероним и отвергал богословские мнения великого александрийца, но до конца дней экзегеза Оригена представлялась ему исключительно ценной (Письмо 57).

Иерониму приходилось защищаться от обвинения в использовании «языческих» научных методов, ссылаясь на свт.*Василия Великого, свт. Григория Богослова и *Амфилохия. Он шел еще дальше, утверждая, что в самой Библии использованы языческие источники. «Кому не известно, – писал он, – что и у Моисея и в писаниях пророков нечто заимствовано из книг языческих?» (Письмо 85). Будучи уверен, что Библия дана людям для назидания, что, в частности, Притчи учат «науке жизни», а Екклесиаст укрепляет «навык презирать мирское», Иероним считал, что это не может быть доводом против научного подхода к священным книгам. Любое ремесло, писал он, требует профессионализма. Это относится и к пониманию Библии. Несведущий же человек должен следовать «предшественникам и путеводителям» (Письмо 50).

Иероним часто полемизировал с иудейскими толкователями, но не пренебрегал *мидрашами, о которых узнал от них. Он даже признавал, что старые иудейские комментарии составили «некоторое основание будущему зданию» (Письмо 60). И. настаивал на духовном единстве двух Заветов. Памятуя, что «апостол был из иудеев; первая Церковь Христова собиралась из останков Израиля» (Письмо 64), он писал папе Дамасу: «Что читаем в Ветхом Завете, то самое находим и в Евангелии, и что будет прочитано в Евангелии, то выводится из свидетельства Ветхого Завета» (Письмо 18).

В своих переводах Иероним стремился передать букву еврейского текста, не нарушая при этом законов латинского языка. «Апостолы и евангелисты, – говорил он, – при переводе древних писаний искали смысла, а не слов» (Письмо 53). Он ссылался на *Илария Пиктавийского, который, по его словам, «не корпел над мертвой буквой и не мучил себя над тухлым переводом невежд, но, так сказать, судом победителя переводил пленные мысли на свой язык» (там же). Знание восточных языков помогло Иерониму разъяснять *акростихи в Писании, смысл *имен Божьих, непереведенные слова (осанна, аллилуйя и др.). Он признал, что некоторые выражения и термины не имеют в латинском языке точных эквивалентов (Письмо 111).

Экзегезу Иеронима нельзя охарактеризовать однозначно. С одной стороны, под влиянием Оригена он отдавал дань *аллегорическому методу, очень многое толкуя иносказательно. Но, с другой стороны, он часто предпочитал исторический, прямой смысл, отмечая, что этот смысл требует иных экзегетических правил, нежели аллегоризм (Письмо 65). Свой метод Иероним сам характеризует следующим образом: «Необходимость вынуждает меня направлять путь моей речи между историей и аллегорией, подобно тому, как это бывает между скалами и подводными камнями... От воли читателя, конечно, будет зависеть – по прочтении того и другого [объяснения] – решить, чему более должно следовать» (Толкование на Наума 2:1).

Немалый интерес представляют попытки Иеронима дать объяснение спорным местам Писания. Он никогда их не замалчивал и не обходил, к чему его побуждали вопросы папы Дамаса и своих учениц. Он рассматривал притчу о неверном управителе, неточности в цитации Ветхого Завета у евангелистов, противоречия в деталях ветхозаветной истории. По некоторым вопросам он вел оживленную переписку с собратьями. Так, с блж. Августином они обсуждали тему Апостольского собора (Деян.15). Августин считал, что собор предоставил христианам-евреям соблюдать прежние обычаи, хотя они и не имели спасительного значения. Иероним не соглашался с ним. При этом Иероним, несмотря на пылкость своего темперамента, признавал допустимость различных пониманий частных экзегетических вопросов. «Я излагаю, – писал он, – различные толкования, чтобы каждый из многих объяснений следовал, чему хочет» (Письмо 90). Главным для него был центральный смысл Писания, его сущность. Конкретные подробности он считал важными, но не решающими для веры. Тем самым Иероним заложил основания для принципов всей будущей историко-богословской экзегезы. «Какая польза, – спрашивал Иероним, – гоняться за буквой, спорить из-за ошибки писца или из-за хронологии, когда очень ясно говорится: “буква убивает, а дух животворит”» (2Кор.3:6) (Письмо 67). *Боговдохновенность для Иеронима была тесно связана с содержанием книг. Так, апокрифы он отвергал не просто потому, что «это книги не тех лиц, кому они приписаны в заглавии», а в силу того, что «в них допущено много погрешностей» и неискушенному человеку «нужно великое благоразумие иметь выбирать золото из грязи» (Письмо 87).

Иероним уделял внимание и исагогическим вопросам, хотя в его время сведения об истории *Древнего Востока были ничтожны. Однако неоценимую услугу оказало ему практическое знание Святой земли. Так, в толковании на Ам он описывает Иудейскую пустыню, близ которой он сам жил многие годы. Он наблюдал природу Палестины, обычаи ее жителей, знакомился с преданиями и агадами. Все это отчасти восполняло те пробелы, которые впоследствии были в более полной мере восполнены открытиями библейской*археологии.

♦ Migne. PL, t.22–30; в рус. пер.: Творения блж. Иеронима Стридонского, К., 1893– [1903]², т.1–17, в предисловии к 1 т. дан перечень трудов Иеронима в хронологическом порядке.

• Диесперов А., Блж. Иероним и его век, М.,1916; еп.*Иосиф (Баженов), Труды блж. Иеронима в деле перевода Свящ. Писания, ПО, 1860, №7; Лопарев Хр., Блж. Иероним, «Странник», 1905, №2; НЭС, т.20; ПБЭ, т.6, с.327–341; *Полянский Е.Я., Творения блж. Иеронима как источник для библейской археологии, Каз.,1908; *Смирнов А.А., Блж. Иероним Стридонский как писатель, историк и полемист, ПО, 1871, №6; [Тьери А.], Блж. Иероним и блж. Августин в их взаимных отношениях, ТКДА, 1868, №7; его же, Путешествие Иеронима с Павлою и ее спутниками по святым местам, ТКДА, 1869, №1,7, ВТS, №139,148,166; Cavallera F., Saint Jérôme, sa vie et son œuvre, vol.1–2, P.,1922; Kelly J.N.D., Jerome, L.-N.Y.,1975; Murphy F.X. (ed.), A Monument to St. Jerome, N.Y.,1952; см. также библиографию к статье *Святоотеческая экзегеза.