Приложение

Воскресенье, 16 июня. 1913 год

Дорогой Серёжа, очень рад за тебя.

Вижу, что поездка твоя за границу принесёт пользу не только тебе, но и всем нам. Все, разъехавшись, довольно скоро соскучились друг о друге. Сейчас получил письмо от Нюши¹⁰⁶⁷, которая пишет, что очень соскучилась обо мне и на днях выезжает из Алексина. Саша¹⁰⁶⁸ пишет, что общество в Кастрополе¹⁰⁶⁹ не совсем симпатичное, пишет, что скучает обо мне. Мне же до сих пор не пришлось, не только уехать в отпуск, но даже съездить в Звенигород. Сытин¹⁰⁷⁰ засуетился с нашей постройкой дома и хлопотал о немедленном заключении нотариального договора и ходатайства перед Святейшим Синодом о дозволении заключить договор на 24 года. Все эти дела потребовали пребывания в Москве и ежедневного хождения в Консисторию.

Ходил к доктору, который, прочитав исследование мочи и выслушав, сказал, что он доволен мной, ездить на Кавказ для меня, нервного, без нужды нет надобности, пить воду не надо, а на Кавказе в настоящее время большой съезд, воды дожидаются по целым дням, и это нервного человека может ещё больше расстроить, а советует ехать в Крым, на солнце, ввиду застарелого бронхита, и лежать на солнце или куда-либо ещё в теплое и сухое место. Думаю, что соберусь в Крым или уеду в Звенигород на месяц.

В настоящее время, сидя в Москве на Солянке¹⁰⁷¹ один, очень соскучился обо всех, а в особенности о дорогом моем сожителе по помещению. Придёшь к себе в комнату нашу с тобой, посмотришь: всё, кажется, здесь – и стол стоит по обыкновению, и лыжи стоят, и постель, а дорогого хозяина, владетеля всего этого – милого Серёжи, нет. Сперва пришлось поплакать о тебе: на чужой стороне один, что-то его встречает на чужбине – вот какие мысли гнездились в моей голове, но, получив первую открытку из-за границы, я, возблагодарив Милосердного Господа за тебя, совершенно успокоился. Теперь одно могу писать: будь здоров, весел, набирайся сил и здоровья. Хорошенько знакомься со всеми по возможности достопримечательностями и чаще пиши. Твои послания меня очень радуют. Читая их, чувствую, что я будто с тобой.

Пиши, сколько нужно еще денег и куда послать. Не отказывай себе ни в чём. Когда ещё в другой раз соберёшься за границу, да и если поедешь ещё, то всё уже будет для тебя известно.

Благословение Господне да будет над тобой.

Горячо любящий тебя твой папа. Иду служить обедню.

***

1913 год

Дорогой мой Сергунчик!

Очень скорблю за тебя, что у вас плохая погода. Такая же погода и у нас. Я надумал уехать в Кастрополь на две недели. Доктор нашёл у меня бронхит, и довольно застарелый, который и можно лечить на солнце, и вот почему еду в Кастрополь... Оставляю тебе 100 рублей на расходы и усердно прошу тебя известить тетю Ольгу¹⁰⁷², которая и вышлет тебе, только напиши, куда выслать и как? Я советую тебе не спешить с отъездом. Когда ещё соберешься, раз уж там, бери всё, что можно для тебя... 1-го приеду в Москву, пиши мне в Кастрополь. Дом наш быстро строится. У нас всё благополучно.

До свидания, дорогой сыночек.

Посылаю тебе благословение твоего Покровителя.

Твой любящий тебя папа.

***

15 августа 1913 года

Дорогой Сергунчик!

Очень благодарен тебе за то, что ты мне написал о письме Николая¹⁰⁷³ и высказал свой взгляд относительно квартиры причта. Будь уверен, что мне было приятно выслушать твоё замечание, и я его принял с благодарностью. Я был очень счастлив, когда покойная твоя мама, бывало, заметив что-либо, высказывала своё замечание мне, и я тотчас, приняв к сердцу, изменял согласно с ее замечанием. Но, увы, её нет, и уж я давно тягощусь одиночеством, не слышу ни от кого сердечного разумного замечания.

Получив от тебя письмо, я воспрянул духом; теперь я не одинок и могу свободно следить за собой. Я не хочу сидеть на точке замерзания. Каждый из нас не замечает за собой и может усовершенствоваться только при участии близких, дорогих людей, и поэтому усердно прошу тебя продолжать своё дело в том же духе, за что, повторяю, буду очень благодарен тебе.

Ильинский, архитектор, измерив площадки этажа, сказал, что он находит справедливым отдать всю меньшую половину этажа псаломщику, на что я и дал согласие, и для учителя¹⁰⁷⁴ я устраиваю в подвальном этаже квартиру на случай, а если не понадобится, то я могу её отдать двум старушкам – как у Георгия¹⁰⁷⁵ – богаделкам, которые будут следить и за чистотой храма, и за сохранностью.

Будь уверен, дорогой сыночек, что у тебя мой характер, и я мучился и хотел тоже отдать первый этаж причту и раньше, но заговорил об учителе для того единственно, чтобы Сытина заставить сделать подвальное помещение. У дьякона квартира вышла хорошая и устрояется по его рецепту.

Сергунчик! Ко мне приходил Комлев Леонид и говорит, что Тихон Васильев изъявляет желание петь у нас с осени, выскажи свой взгляд.

Мы приехали из Крыма 11 августа, а Саша приедет 25 августа.

Благословение Господне да будет с тобою.

Любящий тебя папа.

Поздравляю тебя с праздником в честь Феодоровской иконы Божией Матери.

Будь спокоен и здоров. Если нужно ещё денег, не стесняйся. Могу выслать и ещё.

***

1913 год

Дорогой Сергунчик!

Успокойся, всё устроил с помещением псаломщика и диакона. Первый этаж отдан для причта. Очень для меня прискорбно, что тебя Николай беспокоил письмом совершенно напрасно. Дело в том, что по приезде в Москву я нашёл квартиру диакона очень приличной. В ней, вследствие уничтожения коридорной системы, появилась возможность в ущерб псаломщика диакону увеличить своё помещение и устроить помещение даже особенное и для Николая по входе с парадного крыльца, а по входе с заднего устроить кабинет для диакона. И если я согласился отдать помещение учителя причту, то исключительно желая быть справедливым по отношению к Никитичу¹⁰⁷⁶. Как сам диакон, так и вся его семья оказались очень дурными людьми, всем жалуются, что их обидели, а сами обижают псаломщика.

Путеводитель по Риму я купил у Вольфа¹⁰⁷⁷ и послал тебе. Не знаю, угодил ли? Я только что приехал из Крыма. Поправился несколько. Но в Москве меня терзают, не вижу ни минуты свободной и никак не могу ещё привыкнуть. Там только видел море и горы и не знал ничего, а здесь крик, шум, вертится постоянно народ и не даёт отдохнуть.

Ивана Матвеевича просил выслать тебе просимые 50 рублей. Меня очень удивляет твоё обязательство. Какие могут быть расчеты у отца с детьми? Мне ничего не нужно, всё – ваше. Я живу для вас, и мне бывает очень приятно, когда я могу что-нибудь сделать для другого, а тем более для своих детей.

Будь уверен, если тебе нужно ещё, я вышлю тебе. Пользуйся случаем. Прощай, дорогой сыночек. Будь здоров и спокоен. Льщу себя надеждой, что в новом доме наступит у нас и новая жизнь. Нюшка¹⁰⁷⁸ выдержала экзамен и уехала в Алексино. Очень довольна твоими письмами.

Целую тебя крепко. Любящий тебя папа.

***

Кастрополь, 26 июня 1915 года Дорогой Сергунчик!

Я 18-го приехал в Кастрополь. С дороги я послал тебе два письма, в которых благодарил тебя за открытки. Я получил их при выезде моем на вокзал. Мы все были очень довольны ими, и я дал по открытке провожавшим меня тёте Оле, Нюше и Оле. В настоящее время чувствую себя хорошо. В Кастрополе живут из твоих знакомых: Челушкин – худой и больной, и Петровы. Сеня по-прежнему гуляет и болтает много, а сама всё плачет о муже и о дочери, умершей в апреле месяце от тифа, полученного ею в лазарете при уходе за ранеными. Проживает у нас католический Петербургский митрополит Ключинский¹⁰⁷⁹ со ксендзом. Жизнь в Кастрополе протекает по-прежнему. Пиши мне почаще, как ты мне обещал. Из Москвы я, кроме твоего письма от 17 июня, не получал ни одного.

Мои милые дочки, наверное, забыли о моем существовании, и как-то было грустно: всем письма, а мне ничего.

Будь, дорогой сынок, жив и здоров. Я хоть и не совершаю теперь богослужения, но так за домашнею молитвою поминаю тебя.

Благословение Господне да будет над тобою. Целую тебя крепко.

***

Кастрополь, 28 июня 1915 года

Дорогой Сергунчик!

Вспомнил дорогую нашу с тобой маму, посылавшую постоянно из Кастрополя на память нам в Москву в письмах цветы, решил и я послать тебе, любимый мой сыночек, мимозу.

Поздравляю тебя с праздником Воскресения Христова и наступающим Петровым днём и желаю тебе здоровья и душевного спокойствия. Со мной по временам бывает хорошо, а то сжимается сердце. Всех мне вас жалко, хочется видеть, обнять и поцеловать крепко и нисколько не утешает крымская жизнь. Какая-то чувствуется пустота, всё болтают пустяки, говорят только о столе, интересуются сплетнями и т. д., и мне становится очень душно.

Я очень доволен за тебя, что живёшь совершенно в других условиях, перед тобой постоянно рисуются картины серьёзной, настоящей духовной жизни. Полетел бы я на крыльях к тебе и наверно скажу, меня сильно бы захватила ваша жизнь, но, к сожалению моему, здоровье не позволяет мне совершенно. Сейчас прочёл в донесении Верховного главнокомандующего¹⁰⁸⁰ о взятии в плен 11 тысяч немцев, порадовался, с чем и тебя поздравляю. У нас все собравшиеся на море с большим одушевлением пели «Боже, Царя храни» и очень были радостно настроены. Будем надеяться, что Милосердный Господь поможет нам одолеть озверевшего врага и обновит нас во все отношениях всех...

Благословение Господне да будет над всеми вами. Целую тебя крепко, дорогой мой милый сыночек.

***

Кастрополь, 30 июня 1915 года

Дорогой Сергунчик!

Получил ли ты мои письма? Живу скоро две недели в Кастрополе, послал тебе не менее шести писем, а от тебя в ответ не получил ни одного¹⁰⁸¹. Жив ли, здоров ли? О себе скажу, что стал несколько поправляться. Чувствую себя лучше, но страшная скука. Из Москвы, кроме двух твоих писем от 17-го и 18-го, пересланных тётей Олей, и письма от Оли, тоже не получил ни одного.

Хорошо, что я взял с собой Златоуста, которого уже дочитываю теперь, а что будет дальше, не знаю. Если тебе что нужно, то непременно напиши тете Оле, и она вышлет тебе немедленно, мы с ней об этом уже условились.

Будь здоров. Благословение Господа да будет над вами.

Крепко, крепко целую тебя, дорогой мой, горячо любимый мною сыночек Сергунчик.

***

Кастрополь, 2 июля 1915 года.

Дорогой мой Сергунчик!

Каждое утро, по обычаю, тянет тебе написать. Берусь и сегодня и, хотя не имеется под руками материла, однако, исполняя установившийся порядок, скажу, во-первых, о себе, что все находят в моем здоровье улучшение, то же чувствую и сам. О ребятах мало имею сведений, хотя прислали мне по письму, но очень краткому.

Как твоё здоровье? Как себя чувствуешь? По последнему письму вижу, что ты переживаешь много; Бог милостив, устроится всё. Милосердный Господь послал нам испытание, во-первых, за наше удаление от Него, а во-вторых, чтобы нас объединить всех, чтобы мы ближе узнали друг друга. Ведь на самом деле не только каждое сословие, но даже и каждая семья жила особняком, не искала общего блага, но только личного; интеллигенция, смотря на простой народ с высоты птичьего полета, на войне убедилась в дорогих чертах русского простого солдатика, она увидела, как терпелив, как скромен, как нетребователен он и вынослив и как сердечно искренно любит свою Веру, Царя и Отечество, умирает с покойным духом, радостно, как исполнивший свой гражданский долг, забывая о себе и своей семье. Имея перед глазами такие высокие примеры, невольно и окружающие этих великих борцов естественно пожелают подражать им; этим только и можно объяснить ничтожный успех немцев при бесчисленном количестве пушек, чемоданов и пулеметов.

Я глубоко убеждён, что эти серые богатыри, зажегшие на различных фронтах немало божественных огоньков, в недалёком будущем зажгут целые костры таковых огоньков и с сердечной верой в Бога сломят дерзкого врата.

Благословение Господне да почиет над всеми вами.

Крепко, крепко целую тебя, дорогой мой, горячо любимый мною сыночек Сергунчик.

***

9 июля.

Дорогой мой, горячо любимый сыночек Сергунчик!

8 июля, в Казанскую, получил твоё первое послание в Кекенец¹⁰⁸² – письмо от 23 июня, за что тебя благодарю.

...Ты пишешь, что в армии дух бодрый и всё так хорошо устроено в окопах первой линии и спокойно. Слава Богу! Это очень важно. Будем надеяться, что Милосердный Господь поможет нам устроить всё и победить коварного врага. 8-го в Кастрополе служил у себя в помещении вверху над Беловыми¹⁰⁸³, где балкон. Митрополит католический¹⁰⁸⁴ – мессу в 8 ½ часа утра и молебствие о даровании победы Русской армии, за которой присутствовал я и несколько пансионеров, а за ½ ч. перед обедом в столовой служил молебен я при участии всех пансионеров в присутствии митрополита. Пели хорошо, и весь день 8 июля прошёл в приподнятом настроении. Чувствую себя хорошо и поправляюсь.

Целую тебя крепко, крепко... Благословение Господне да будет со всеми вами.

Горячо любящий тебя твой папа.

***

...Я чувствую себя хорошо, очень поправился, за меня не беспокойся, береги, дорогой, только себя, у нас всё, слава Богу, хорошо. Пробуду в Кастрополе до 1 августа.

***

26 июля.

...Поправился и чувствую себя способным вполне продолжать своё служение. Благословение Господне да почиет над всеми вами, да сохранит Он, Милосердный, всех вас целыми и невредимыми и да возвратит на радость и утешение каждого из вас к своим семьям.

...Осенью надеюсь видеться с тобой...