Откуда мы знаем, что Иисус – Бог?

Вопрос из области христианской догматики – кто такой Иисус – иногда кажется людям, далеким от Церкви, чем-то неважным. Иисус учил (каким-то) нравственным максимам, что-то такое про любовь к ближнему, а вот считать ли Его Богом... Что это меняет?

На самом деле, всё.

Христианская вера резко отличается от любой другой системы убеждений. Вы можете быть марксистом, или конфуцианцем, или буддистом, или даосом, вполне понимая, что основатели соответствующих мировоззрений давно умерли. С ними невозможно вступить в общение.

От них остались написанные ими (или их учениками) тексты, традиции, выросшие из того, как люди осмысляли их наследие, сообщества, в которых это наследие хранится и развивается, – но их самих давно уже нет.

Христианство – это отношения не с наследием, а с живой Личностью. Как отмечает один исследователь Нового Завета, ранних христиан объединяло убеждение, что Иисус «могущественно жив», с Ним можно войти в общение, которое преображает человеческие жизни настолько радикальным образом, что это можно описать только как «новое рождение» или даже «новое сотворение».

Хотя мы можем говорить об «учении Иисуса», нам не стоит путать Его с другими учителями. Он подает не только учение – но жизнь вечную и блаженную. Его воскресение – залог того, что Он воскресит в жизнь и нас: тех, кто доверится Ему и последует за Ним.

Речь идет не о жизни «в памяти потомков» или еще чем-нибудь иносказательном. Библия обещает нам жизнь вечную в самом прямом и буквальном смысле – если вы и я пребудем в правой вере в Него, мы обретем жизнь, в отношении которой слово «счастливая» будет недопустимо бледным. Бог воскресит нас в «нетленных», то есть не подверженных болезни, увяданию и смерти, телах и введет в преображенное, прославленное и исцеленное мироздание, где мы будем жить вечно, одной бесконечно счастливой семьей, глава которой – Сам Бог.

Как говорит праведный Иов, «А я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию, и я во плоти моей узрю Бога. Я узрю Его сам; мои глаза, не глаза другого, увидят Его» (Иов.19:25–27).

Причем вхождение в эту новую жизнь начинается уже сейчас – через общение с Богом и исправление жизни.

Поэтому вопрос о том, кто такой Иисус, может быть для нас не очень важен, только пока мы живем без надежды – смерть есть смерть, наше увядание кончится небытием. Но если мы приоткрыли дверь, если почувствовали аромат неба, то нам очень важно знать – правда ли это? Можем ли мы на это надеяться?

А это неизбежно приводит нас к вопросу – может ли Иисус оправдать те надежды, которые на Него возлагают?

Действительно ли Он тот, кто может даровать и прощение грехов, и усыновление Богу, и воскресение из мертвых, и жизнь вечную и блаженную?

Если Иисус – просто великий мыслитель и смелый религиозный реформатор, который умер, как и все остальные, разве что особенно трагической смертью, то надеяться нам не на что. Он в таком случае вовсе не Победитель смерти – а такая же её жертва, как и все мы. Взывать к Нему, уповать на Него, искать Его присутствия бессмысленно.

Впрочем, даже если предположить, что в Иисусе мы встречаем кого-то большего, чем человека, – архангела или еще кого-то (тут древние и современные ереси предлагают разные варианты), – Он едва ли может быть основанием нашей надежды.

Владычество над жизнью и смертью есть только у Бога – «во власти Господа Вседержителя врата смерти» (Пс.67:21).

Чтобы спасти нас, и очистить, и исцелить, и ввести нас в вечную и блаженную жизнь самого Бога, нужен Бог.

Именно на это и указывали Отцы Церкви, когда они настаивали на том, что Иисус Христос – целиком и полностью Бог, Он обладает божественной природой, той же, что и Отец.

Более того, вера апостолов в то, что «Бог есть любовь», основана именно на том, что Тот, Кто пострадал и умер за нас – Бог, и жертва Христа есть Жертва со стороны Бога.

Тот, Кто взошел ради нас на Крест, есть истинный Бог – эта вера носит абсолютно центральный характер в нашем понимании Бога, в нашей надежде, в нашей жизни как христиан.

Это фундамент, без которого немыслимо всё остальное.

И именно это резко отделяет нас от всего мира. Другие религии и мировоззрения готовы признать Иисуса кем-то достопочтенным – великим Пророком, или Учителем, или Просветленным. Но наша вера в то, что в Его лице мы встречаем самого Бога, не помещается в сознании у большинства людей. Впрочем, и нам самим бывает трудно её осознать.

Критики нашей веры говорят о том, что она, должно быть, придумана позже и является искажением «простого учения Иисуса».

Почему мы уверены, что Иисус – Бог? Этот вопрос стоит рассмотреть подробно.

Нередко, впрочем, возражения против божества Иисуса связаны с непониманием, во что же христиане верят в этом вопросе. Возьмем, например, один из популярных тезисов: «Бог не может быть рождённым. Он не имеет начала. Между тем, Иисус рожден, христиане празднуют Его Рождество».

Можно согласиться, что Бог существует всегда, у Него нет и не может быть начала во времени. Тот, кто начал существовать, по определению не Бог.

Но в Рождество мы празднуем вовсе не начало существования Сына Божия как личности; Он существовал до этого. Он существовал всегда.

Как говорит Он сам, «истинно, истинно говорю вам: прежде нежели был Авраам, Я есмь» (Ин.8:58).

Бог всегда пребывает как Святая Троица – Отец, Сын и Святой Дух. На «Азбуке веры» есть более подробная статья о Троице, здесь мы скажем только несколько слов о Сыне Божием.

Как сказано у Евангелиста Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть» (Ин.1:1–3).

Тот, кого Евангелист называет «Словом», всегда пребывает с Отцом; не было времени, когда Его не было. Это видно еще и из того, что «все, что начало быть», начало быть через Него – то есть Он сам не относится к тому, что имело начало во времени.

В человеческом языке слово «сын» всегда означает кого-то, кто появился во времени – и при этом заметно позже отца. Сначала должен родиться отец, потом пройти еще лет двадцать, пока он вступит в брак, и у него будет сын.

К сожалению, у нас нет другого языка – и говоря о духовных реальностях, мы неизбежно используем аналогии. Что-то из нашего опыта, что в каком-то отношении помогает нам понять духовный мир. Любые аналогии неполны – например, когда мы говорим, что чемпион по бегу быстр, как гепард, мы не имеем в виду, что он бегает на четвереньках.

Так и слово «Сын» применительно к Сыну Божию не означает, что Он появился во времени. Оно, скорее, о том, что Отца и Сына связывают отношения порождения. Как, например, человек связан со своим словом. Или – наверное, это более близкая аналогия – солнце связано со своими лучами. Солнце порождает свет – но это не значит, что было время, когда солнце было, а света у него не было. Солнце всегда пребывает со своим светом – и Бог всегда пребывает со Своим Словом.

Поэтому, когда мы говорим, что Сын Божий «рожден от Отца прежде всех веков», мы не имеем в виду, что это было событие во времени, до которого Его не было. Напротив, Он был всегда.

Рождество Господа Иисуса Христа есть Его Рождение не по Божескому, а по человеческому естеству. Как говорит Евангелист Иоанн,

«И Слово стало плотию и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца» (Ин.1:14).

Это предвечное Слово стало «плотию», то есть человеком.

Господь Иисус обладает двумя природами – Он одновременно Бог и человек. Как говорится в афанасьевском Символе веры, «В том истинная вера, чтобы верить, что наш Господь Иисус Христос, Сын Божий, одинаково как Бог, так и Человек. Бог Он, как рожденный от Отца прежде начала времен, и Человек, как рожденный от Матери в свое время».

В рамках этого учения разъясняются и другие недоумения, которые нередко высказывают критики нашей веры. Например, такое: «Иисус, как и все другие люди, ел, спал и молился. Господь же самодостаточен и не нуждается ни в чём из перечисленного. Его молитва – это что, молитва, обращённая, к самому себе? Тот, кто в чём-то нуждается для поддержания своего существования, не является богом».

Новый Завет не оставляет сомнений, что Господь Иисус – целиком и полностью человек, Он действительно нуждался в пище и страдал от голода, уставал и нуждался в отдыхе, наконец, страдал и умер на Кресте. Попытки отрицать (или хотя бы преуменьшать) полноту Его человечности были категорически отвергнуты Церковью.

Но то, что Он нуждался и страдал, относится к Его человеческой природе. Критики исходят из предположения, что Иисус является «только Богом». Но это – не возвещение Библии и не вера Церкви. Мы верим в то, что Иисус – одновременно и полностью и Бог, и Человек. Ему присуще и то, что свойственно Богу (например, судить народы и прощать грехи), и то, что свойственно человеку.

Совершая дело нашего спасения, Бог становится одним из нас, людей, во всем подобным нам, кроме греха; Он входит в нашу ситуацию, порожденную грехом, и спасает нас изнутри нашего рода, заступая на наше место. Как человек Он проявляет совершенную верность Богу там, где мы неверны; как человек Он избирает волю Божию там, где мы избирали свою; как человек Он искупает наш мятеж Своим совершенным послушанием.

Из любви к нам Бог пожелал стать одним из нас, претерпеть все тяготы нашей человеческой жизни и, наконец, нашу человеческую смерть – как человек.

Здесь и ответ на вопрос «кому молился Иисус». Он молился небесному Отцу как человек, представитель человеческого рода, и Предстоятель перед Богом за всех нас.

В Ветхом Завете праведный Иов воздыхает: «Нет между нами посредника, который положил бы руку свою на обоих нас» (Иов. 9:33).

Иисус Христос и есть такой Посредник – как истинный Бог Он принадлежит Троице, как истинный человек – человеческому роду.

Как сказано в Писании, «Ибо един Бог, един и посредник между Богом и человеками, человек Христос Иисус» (1Тим.2:5).

При этом в Иисусе Христе Бог и человек являются одной Личностью. Как это формулирует, например, святой Кирилл Иерусалимский,

«Мы научены от Божественного Писания и Святых Отцов исповедовать Одного Сына, Христа и Господа, то есть Слово от Бога Отца, Рожденное от Него прежде веков, образом неизреченным и подобающим только Богу, и Его же в последние времена нас ради Рожденного от Святой Девы по плоти, и так как она родила Бога Вочеловечившегося и Воплотившегося, то именуем Её Богородицей. Один есть Сын, Один Господь Иисус Христос и до воплощения, и после. Не было двух различных сынов: одного Слова от Бога Отца, а другого – от Святой Девы. Но веруем, что Тот же Самый предвечный и по плоти от Девы рожден».

Поэтому мы можем говорить о том, что Мария Богородица родила Бога, или Бог страдал за нас, в том смысле, что человек Иисус, Который родился от Марии и умер на Кресте, есть в то же время и Бог.

Это не означает, конечно, что Мария родила Бога по Божескому естеству, или что Бог умер на Кресте по Своей Божеской сущности: поскольку во Христе Бог и человек являются одной Личностью. Мы можем говорить, что Мария родила Бога (но не по Божескому, а по человеческому естеству), и что Сам Бог (опять же, по человеческому естеству) страдал и умер на Кресте.

Другой вопрос, который часто ставят, – почему в Евангелиях мы не находим прямого утверждения самого Иисуса: «Я Бог, поклоняйтесь мне»? Почему, напротив, мы находим высказывания, в которых Иисус говорит о Боге, как о Ком-то отличном от Него? Например,

«Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа. Я прославил Тебя на земле, совершил дело, которое Ты поручил Мне исполнить» (Ин.17:3–4).

«Иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему» (Ин.20:17).

Почему, в конце концов, Иисус в Евангелии не говорит формулировками Святых Отцов и Вселенских соборов – «Я совершенный Бог и совершенный человек, предвечно пребывающий в Троице»?

Ответ достаточно прост – потому что, если бы Иисус использовал такой язык, Его современники были бы не в состоянии Его понять. Но если мы поставим вопрос чуть иначе – претендовал ли Иисус на божественность, равенство с Отцом, на то, что Он пребывает вечно и есть высший Законодатель и Судия – то ответ, который мы находим в Евангелиях, это однозначное «да».

Его слова невозможно интерпретировать иначе.

Он принимает исповедание Фомы, который обращается к Нему со словами: «Господь мой и Бог мой!» (Ин.20:28).

Возможно, нам бы хотелось, чтобы Иисус чаще называл себя словом «Бог». Но это привело бы к недоразумению. Слово «Бог» для современников Иисуса означало только Бога-Отца, и прямое утверждение «Я Бог» было бы воспринято как «во мне воплотился Бог-Отец», что было бы совершенно неверно.

Сын – не Отец, это разные Лица Божественной Троицы. Поэтому Иисус говорит о Своих уникальных отношениях с Отцом – но избегает создавать ложное впечатление, что Он и есть Отец.

Вместо этого Он говорит о том, что пребывал с Отцом прежде бытия мира, например:

«И ныне прославь Меня Ты, Отче, у Тебя Самого славою, которую Я имел у Тебя прежде бытия мира» (Ин.17:5). Или: «Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою, которую Ты дал Мне, потому что возлюбил Меня прежде основания мира» (Ин.17:24).

Кто еще существовал прежде бытия мира, если не Бог?

Он говорит о том, что Он и Отец – одно, причем окружающие понимают Его слова вполне недвусмысленно – как притязания на божественность.

«Я и Отец – одно. Тут опять Иудеи схватили каменья, чтобы побить Его. Иисус отвечал им: много добрых дел показал Я вам от Отца Моего; за которое из них хотите побить Меня камнями? Иудеи сказали Ему в ответ: не за доброе дело хотим побить Тебя камнями, но за богохульство и за то, что Ты, будучи человек, делаешь Себя Богом» (Ин.10:30–33).

Но – иногда говорят в таком случае – Евангелие от Иоанна написано, по мнению ученых, позже других, возможно, оно отражает процесс постепенного обожествления Иисуса в общине Его учеников.

Но указания на божество Иисуса находятся и в других книгах Нового Завета.

Иисус синоптических Евангелий (то есть от Матфея, Марка и Луки) ничуть не менее решительно говорит о Своих божественных прерогативах, чем у Иоанна.

Рассмотрим, например, сцену в Евангелии от Марка (Мк.2:3–12, тот же рассказ есть в Мф.9:2–6).

«И пришли к Нему с расслабленным, которого несли четверо; и, не имея возможности приблизиться к Нему за многолюдством, раскрыли кровлю [дома], где Он находился, и, прокопав ее, спустили постель, на которой лежал расслабленный. Иисус, видя веру их, говорит расслабленному: чадо! прощаются тебе грехи твои. Тут сидели некоторые из книжников и помышляли в сердцах своих: что Он так богохульствует? кто может прощать грехи, кроме одного Бога? Иисус, тотчас узнав духом Своим, что они так помышляют в себе, сказал им: для чего так помышляете в сердцах ваших? Что легче? сказать ли расслабленному: прощаются тебе грехи? или сказать: встань, возьми свою постель и ходи? Но чтобы вы знали, что Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи, – говорит расслабленному: тебе говорю: встань, возьми постель твою и иди в дом твой. Он тотчас встал и, взяв постель, вышел перед всеми, так что все изумлялись и прославляли Бога, говоря: никогда ничего такого мы не видали».

Реакция книжников понятна – слова Иисуса выглядят возмутительной узурпацией того, что может делать только Бог.

Но более всего показательна реакция самого Иисуса, Который сверхъестественным образом узнал их мысли.

Он не говорит: «Вы напрасно подозреваете меня в похищении того, что принадлежит Богу; Я не это имел в виду». Напротив, Он настаивает на Своей власти: «Но чтобы вы знали, что Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи... »

Важно и то, как Он Себя при этом называет – «Сын Человеческий». Это понятная Его слушателям отсылка к пророчеству Даниила: «Видел я в ночных видениях, вот, с облаками небесными шел как бы Сын человеческий, дошел до Ветхого днями и подведен был к Нему. И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему; владычество Его – владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится» (Дан.7:13,14).

Иисус не только настаивает на Своем праве прощать грехи – но и указывает на Себя как на вечного Царя, Которому Отцом дана власть над всеми народами.

В Нагорной проповеди Иисус постоянно говорит от первого лица – «Я говорю вам», например:

«Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас» (Мф.5:43,44).

Это вызывало немалое удивление: «И когда Иисус окончил слова сии, народ дивился учению Его, ибо Он учил их, как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи» (Мф.7:28,29).

В самом деле, любой религиозный учитель говорит не от своего лица, а от лица традиции, которую он представляет. Он ссылается на Писание или на его авторитетных толкователей.

Даже пророки, лично избранные и посланные Богом, не говорят от первого лица. Они провозглашают: «Так говорит Господь» – и это повергает их слушателей в трепет. Сейчас нам передадут слова Самого Бога!

Но Иисус не передает людям слова Господа от третьего лица – Он говорит от первого, давая понять, что Он и есть Господь.

В этом отношении характерно повеление любить врагов. Иногда говорят о том, что оно относится только к личным обидчикам. Это не так – запрет на ненависть к личным врагам (из среды израильского народа) есть уже в Ветхом Завете: «Не мсти и не имей злобы на сынов народа твоего, но люби ближнего твоего, как самого себя» (Лев.19:18).

Если в Ветхом Завете мы и находим повеление ненавидеть – то только врагов Бога и Его народа, например: «Мне ли не возненавидеть ненавидящих Тебя, Господи, и не возгнушаться восстающими на Тебя? Полною ненавистью ненавижу их: враги они мне» (Пс.138:21,22).

Иисус полагает Себя вправе интерпретировать ветхозаветный Закон так, как если бы Сам был его автором.

Иисус говорит, что это Он посылает пророков: «Посему, вот, Я посылаю к вам пророков, и мудрых, и книжников; и вы иных убьете и распнете, а иных будете бить в синагогах ваших и гнать из города в город» (Мф.23:34).

В Евангелии от Матфея Иисус выступает как эсхатологический Судия:

«Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов – по левую» (Мф.25:31–33).

Это парафраз текста из пророка Иоиля:

«Пусть воспрянут народы и низойдут в долину Иосафата; ибо там Я воссяду, чтобы судить все народы отовсюду» (Иоил.3:12).

В библейском контексте Судией всех народов может выступать только Бог – и Иисус говорит, что Он и есть этот Судия.

Такова прямая речь Иисуса. Но, что тоже важно, евангелисты не менее отчетливо говорят о Нём как о Боге.

Евангелие от Марка начинается со слов:

«Как написано у пророков: вот, Я посылаю Ангела Моего пред лицем Твоим, который приготовит путь Твой пред Тобою» (Мк.1:2).

Это цитата из пророчества Малахии, где Ангел будет послан пред Яхве, Яхве придет в Храм.

«Вот, Я посылаю Ангела Моего, и он приготовит путь предо Мною, и внезапно придет в храм Свой Господь, Которого вы ищете, и Ангел завета, Которого вы желаете; вот, Он идет, говорит Господь Саваоф» (Мал. 3:1).

Евангелист Лука (и это характерно для Нового Завета вообще) прилагает к Иисусу титул «Господь» (греч. Кириос). Это слово и в дохристианском греческом переводе Ветхого Завета (Септуагинте), и в Новом Завете означает Бога.

Например, в сцене встречи благословенной Девы Марии и Елисаветы слово «Господь» одинаково употребляется и по отношению к Богу, и по отношению к Иисусу:

«Когда Елисавета услышала приветствие Марии, взыграл младенец во чреве ее; и Елисавета исполнилась Святаго Духа, и воскликнула громким голосом, и сказала: благословенна Ты между женами, и благословен плод чрева Твоего! И откуда это мне, что пришла Матерь Господа моего ко мне? Ибо когда голос приветствия Твоего дошел до слуха моего, взыграл младенец радостно во чреве моем. И блаженна Уверовавшая, потому что совершится сказанное Ей от Господа. И сказала Мария: величит душа Моя Господа, и возрадовался дух Мой о Боге, Спасителе Моем» (Лк.1:41–47).

Благословенная Дева Мария, как прозревает Елисавета, – «Матерь Господа», в то же время «совершится сказанное Ей от Господа», Её душа «величит Господа».

Другой титул, указывающий на Бога, – «Спаситель». Как сказано в Ветхом Завете, «Я, Я Господь, и нет Спасителя кроме Меня» (Ис.43:11). Дева Мария говорит: «Возрадовался дух Мой о Боге, Спасителе Моем».

Слово «Господь» тут явно употребляется в значении «Бог», и, называя Деву Марию «Матерью Божией», мы вполне следуем Писанию.

Но тот же титул «Спаситель» у святого Луки постоянно прилагается к Иисусу, например: «ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь» (Лк. 2:11).

В этом тексте узнается ветхозаветное пророчество Исайи, который за столетия возвещает рождение Младенца, являющегося одновременно и Богом: «Ибо младенец родился нам – Сын дан нам; владычество на раменах Его, и нарекут имя Ему: Чудный, Советник, Бог крепкий, Отец вечности, Князь мира» (Ис. 9:6).

Но есть ли у нас еще более ранние свидетельства того, что ученики верили в Иисуса как в Бога? Да; апостольские послания, хотя в изданиях Нового Завета они печатаются после Евангелий и Деяний, написаны раньше их.

Возьмем, например, Послание к Филиппийцам, написанное в 61–62 годах нашей эры. В нем, увещевая филиппийцев проявлять смирение, апостол пишет:

«Ибо в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе: Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной. Посему и Бог превознес Его и дал Ему имя выше всякого имени, дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних, и всякий язык исповедал, что Господь Иисус Христос в славу Бога Отца. Итак, возлюбленные мои, как вы всегда были послушны, не только в присутствии моем, но гораздо более ныне во время отсутствия моего, со страхом и трепетом совершайте свое спасение» (Флп.2:5–12).

Перевод греческого слово «морфе» как «образ» здесь не совсем точен – из-за того, что в русском (и других современных языках) этому слову нет точного соответствия. «Морфе» – это «полный набор свойств и характеристик, которые делают нечто тем, что оно есть».

Как пишет толкователь IV века Амвросиаст, «Когда Он жил среди людей, Он являлся Богом и в словах, и в делах. Ибо форма Бога ничем от Бога не отличается. В самом деле, Он потому зовется формой и образом Бога, чтобы дать понять, что Сам Он, хотя и различим с Богом Отцом, является всем тем, чем является Бог...».

Это слово указывает на природу, и в некоторых современных переводах так и пишут: «Он, по природе Бог, не держался за это равенство с Богом». Но обратим внимание на превознесенный статус Иисуса: «Бог превознес Его и дал Ему имя выше всякого имени, дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних, и всякий язык исповедал, что Господь Иисус Христос в славу Бога Отца».

Сын Божий, по природе совечный и равный Отцу, стал человеком – чтобы уже в качестве человека, члена нашего рода, нашего Собрата, Ходатая и Представителя быть превознесенным превыше всего. Но обратим внимание на то, что слова Апостола это прямая цитата из книги пророка Исайи:

«Ко Мне обратитесь, и будете спасены, все концы земли, ибо я Бог, и нет иного. Мною клянусь: из уст Моих исходит правда, слово неизменное, что предо Мною преклонится всякое колено, Мною будет клясться всякий язык» (Ис. 45:22,23).

Как видим, здесь Иисус отождествляется с Богом Ветхого Завета.

Имя, которое надлежит призывать для спасения, у ветхозаветных пророков – Имя Божие, у апостолов – имя Иисуса. Например:

«И будет: всякий, кто призовет имя Господне, спасется; ибо на горе Сионе и в Иерусалиме будет спасение, как сказал Господь, и у остальных, которых призовет Господь» (Иоил. 2:32).

В Новом Завете этот текст цитируется дважды, и в обоих случаях речь идет об имени Иисуса:

«И будет: всякий, кто призовет имя Господне, спасется» (Деян.2:21).

«Ибо если устами твоими будешь исповедывать Иисуса Господом и сердцем твоим веровать, что Бог воскресил Его из мертвых, то спасешься, потому что сердцем веруют к праведности, а устами исповедуют ко спасению. Ибо Писание говорит: всякий, верующий в Него, не постыдится. Здесь нет различия между Иудеем и Еллином, потому что один Господь у всех, богатый для всех, призывающих Его. Ибо всякий, кто призовет имя Господне, спасется» (Рим. 10:9–13).

Более того, для апостолов вообще нет другого спасительного имени, кроме имени Иисуса:

«Если от нас сегодня требуют ответа в благодеянии человеку немощному, как он исцелен, то да будет известно всем вам и всему народу Израильскому, что именем Иисуса Христа Назорея, Которого вы распяли, Которого Бог воскресил из мертвых, Им поставлен он перед вами здрав. Он есть камень, пренебреженный вами зиждущими, но сделавшийся главою угла, и нет ни в ком ином спасения, ибо нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись» (Деян.4:9–12).

Имя Иисуса, таким образом, есть имя Божие.

В книге Деяний мы видим, как первомученик Стефан обращается к Иисусу с молитвой:

«и побивали камнями Стефана, который молился и говорил: Господи Иисусе! приими дух мой. И, преклонив колени, воскликнул громким голосом: Господи! не вмени им греха сего. И, сказав сие, почил» (Деян.7:59,60).

Иисусу молится и Апостол Павел, что засвидетельствовано, в частности, во Втором послании к Коринфянам:

«И чтобы я не превозносился чрезвычайностью откровений, дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтобы я не превозносился. Трижды молил я Господа о том, чтобы удалил его от меня. Но [Господь] сказал мне: «довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи». И потому я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова. Посему я благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа, ибо, когда я немощен, тогда силен» (2Кор.12:7–10).

То, что «Господь», к Которому здесь обращается Апостол, это именно Христос, видно из того, что, обращаясь к Апостолу, Он говорит: «сила Моя», а Апостол говорит: «сила Христова».

В послании святого Апостола Павла к Колоссянам об Иисусе сказано: «в Нем обитает вся полнота Божества телесно» (Кол. 2:9).

Христос у Апостола Павла (как и у Иоанна) является Создателем всего:

«ибо Им создано все, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое: престолы ли, господства ли, начальства ли, власти ли, – все Им и для Него создано; и Он есть прежде всего, и все Им стоит. И Он есть глава тела Церкви; Он – начаток, первенец из мертвых, дабы иметь Ему во всем первенство» (Кол.1:16–18).

В послании к Тимофею, как и в Евангелии от Матфея, Иисус – это эсхатологический Судия:

«Итак заклинаю тебя пред Богом и Господом нашим Иисусом Христом, Который будет судить живых и мертвых в явление Его и Царствие Его» (2Тим.4:1).

Божественное достоинство Сына провозглашается в Послании к Евреям:

«А о Сыне: престол Твой, Боже, в век века; жезл царствия Твоего – жезл правоты. Ты возлюбил правду и возненавидел беззаконие, посему помазал Тебя, Боже, Бог Твой елеем радости более соучастников Твоих. И: в начале Ты, Господи, основал землю, и небеса – дело рук Твоих; они погибнут, а Ты пребываешь; и все обветшают, как риза, и как одежду свернешь их, и изменятся; но Ты тот же, и лета Твои не кончатся» (Евр.1:8–12).

Как видим, здесь, как и во многих других местах Нового Завета, к Иисусу отнесены ветхозаветные стихи, которые в их первоначальном контексте могут относиться только к Богу:

«В начале Ты основал землю, и небеса – дело Твоих рук; они погибнут, а Ты пребудешь; и все они, как риза, обветшают, и, как одежду, Ты переменишь их, и изменятся; но Ты – Тот же, и лета Твои не кончатся» (Пс.101:26–28).

В том же послании Сын Божий описан как принимающий поклонение от ангелов:

«Также, когда вводит Первородного во вселенную, говорит: и да поклонятся Ему все Ангелы Божии» (Евр.1:6).

В Первом послании Петра Дух Божий назван «духом Христовым»:

«К сему-то спасению относились изыскания и исследования пророков, которые предсказывали о назначенной вам благодати, исследывая, на которое и на какое время указывал сущий в них Дух Христов, когда Он предвозвещал Христовы страдания и последующую за ними славу» (1Пет.1:10,11).

Список стихов, указывающих на Божество Иисуса, можно продолжить – но это потребовало бы объема книги, а не статьи.

Итак, Иисус, о котором говорят апостолы, это не мертвый учитель, оставивший нам свое наследие. Это Бог и Спаситель, с Которым каждый из нас может вступить в общение здесь и сейчас.

Митрополит Антоний Сурожский так вспоминает опыт своего обращения.

«Я решил ехать домой, попробовать обнаружить, есть ли у нас дома где-нибудь Евангелие, проверить и покончить с этим.

Я у мамы попросил Евангелие, заперся в своем углу... Сидел, читал и между началом первой и началом третьей глав Евангелия от Марка, которое я читал медленно, потому что язык был непривычный, вдруг почувствовал, что по ту сторону стола, тут, стоит Христос. И это было настолько разительное чувство, что мне пришлось остановиться, перестать читать и посмотреть».

Обратиться ко Христу – это значит, прежде всего, осознать реальность Его личного присутствия. Необязательно пережить его настолько ярко, как это случилось в жизни митрополита Антония, – но принять свидетельство апостолов как истину. Христос есть Бог, Он Тот, Кто сотворил меня – и весь мир, Тот, Кто терпеливо ожидает, когда я обращусь к Нему в покаянии и вере.

И я могу это сделать, обратившись к Нему напрямую, в молитве, и встретив Его там, где Он обещал пребывать во все дни до скончания века – в Его Церкви.

Он говорит: «Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф.16:18).

Мы входим в Его Церковь через Крещение «Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет» (Мк.16:16). И пребываем в ней через Евхаристию: «Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие» (Ин.6:54–55).

Именно Церковь – то место, где мы переходим от теоретического осознания божества Иисуса к практической встрече с Ним. Это самый важный шаг в нашей жизни, и его стоит сделать.