3. Надо ли держаться за негодный аргумент?

Я хотел бы, чтобы меня правильно поняли. Я не собираюсь говорить чего-то вроде “атеисты погубили миллионы людей, так что пускай теперь помалкивают в тряпочку”. Я не считаю, что одних людей – в частности, одних атеистов – можно обвинять в преступлениях других. Большинство моих атеистических оппонентов никого не губило и губительства не одобряет. Более того, я не сомневаюсь в праве атеистов оспаривать мою веру; я считаю, что спор с верой – это необходимая часть поиска веры. Но я сейчас даже не о вере; я об элементарной интеллектуальной добросовестности.

Я признаю, что порочные люди могут использовать религию в порочных целях, и более того, даже искренние верующие могут ужасным образом грешить и ошибаться. Я не считаю это свидетельством против Евангелия – где как не в Евангелии Спаситель говорит о том, что всякий, убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу (Ин. 16:2), и что некоторых из тех, кто вещает от Его имени, Он на самом деле никогда не знал (Мф. 7:23). Писание не обещает ни Церкви чистоты рядов, ни церковным людям – личной безгрешности, но скорее готовит нас к обратному.

Хотя многое можно отнести на счет “черных легенд” и пропагандистских преувеличений, в истории Церкви действительно много греха; Бог имеет дело не с пластилином, а с грешными людьми, живущими в рамках грешного общества. Под знаменами христианства действительно совершались тяжкие жестокости и несправедливости, которые я не собираюсь оправдывать.

Мне кажется, было бы естественным и для атеистов признать – да, под атеистическими знаменами были совершены массовые злодеяния, среди атеистов были изуверы самого мрачного свойства, атеизм отнюдь не охраняет своих приверженцев ни от ненависти, ни от фанатизма, ни от слепого доверия вождям. Некоторые атеисты это и признают. Валерий Кувакин, например, пишет, что любые идеи – в том числе идеи атеизма и светского гуманизма – можно извратить самым античеловеческим образом. Признание того, что под знаменами атеистических идеологий крови было пролито еще больше, чем под знаменами религии, никак не означает согласия с реальностью бытия Божиего. Можно оставаться атеистом – в смысле непризнания сверхъестественной реальности – и признавать эти преступления. Однако для определенного типа атеистов такое признание неприемлемо – и здесь, я думаю, проходит граница между атеизмом как мировоззрением и атеизмом как фобией, между аргументацией и пропагандой, между желанием разобраться и желанием простых (и неверных) ответов.