7. Надежда

Надежда есть вера в то, что впереди нас ожидает нечто хорошее, нечто, к чему стоит стремиться, нечто, что исполнит нас радости, что изгладит боль прежних горестей. Человек может надеяться на то, что он выздоровеет, или разбогатеет, или прославится, или совершит что-то великое, или встретит того, кто искренне и глубоко полюбит его. Человек может не достичь ничего из того, что он желает, и жить среди обломков рухнувших надежд. Но его надежды могут и осуществиться: он может добиться известности, богатства, он даже может (что несоизмеримо ценнее) встретить подлинную любовь и искреннюю дружбу. Это очень важно, но это недостаточно; кроме того, это трагически хрупко. Даже обретя то, о чем мечтали, мы продолжаем надеяться на что-то большее; и то, что мы имеем, мы обречены утратить. Наши любимые умрут; умрем и мы сами. Взрыв в вагоне, рухнувшая крыша, пьяный водитель могут в любой момент положить конец всем нашим надеждам и всем нашим достижениям; в любом случае им положит конец неизбежная старость и смерть.

Иная надежда следует из веры в Творение. Мы верим, что история мироздания – не хаос рассыпанных букв, а книга, и что у этой книги хороший конец. Творец благ, и цели Его благи. Бог приведет мироздание к чему-то настолько прекрасному, что мы теперь едва ли можем это уразуметь. Где-то в середине 9-тая симфония Бетховена звучит тревожно и трагично; однако когда мы дослушаем ее до конца, тревога и трагизм оборачиваются безграничным ликованием. У истории хороший конец, настолько хороший, что нам трудно это вообразить. Английский писатель Дж.Толкин вкладывает слова об этой надежде в уста эльфа Финрода, персонажа «Речей Финрода и Андрет».

– Что такое надежда? Когда ждешь чего-то хорошего, и знаешь, что оно может не сбыться, но может и сбыться, ибо есть основания тому. Нет у нас такой надежды.

– Есть две надежды, – ответил Финрод. – То, что зовут «надеждой» люди, мы называем «амдир», «взгляд вперед» (букв. «взгляд вверх»). Но есть еще другая надежда, ее основания глубже. «Эстэль», «вера», зовем мы ее. Никакие события в Мире не могут поколебать ее, ибо она зиждется не на опыте, но на нашем естестве и изначальном бытии. Ибо если мы воистину Эрухини, Дети Единого, Он не позволит лишить Себя Своего достояния – не позволит ни Врагу, ни даже нам самим. Вот первооснова эстэль, и мы не теряем ее даже в предвидении Конца: что все Его замыслы неизменно ведут к радости Его детей. (Дж. Толкин, «Речи Финрода и Андрет»).

Наши замыслы могут рухнуть; наши мечты погибнуть, мы можем столкнуться со всем ужасом и бессмыслицей, которую грех принес в мир – но Надежда, о которой мы говорим, не может быть разрушена. Как восклицает Иов:

«А я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию, и я во плоти моей узрю Бога. Я узрю Его сам; мои глаза, не глаза другого, увидят Его» (Иов.19:25–27).

Это Надежда, которая живет, когда рухнули все надежды; Надежда, которая живет перед лицом горя, крушения, увечья, боли, и смерти. Это Надежда, которая продолжает жить и в смертной тени, потому что это надежда на Того, кто «претворяет смертную тень в ясное утро» (Ам.5:8).

«Хотя бы не расцвела смоковница и не было плода на виноградных лозах, и маслина изменила, и нива не дала пищи, хотя бы не стало овец в загоне и рогатого скота в стойлах, – но и тогда я буду радоваться о Господе и веселиться о Боге спасения моего» (Авв.3:17–18).

Мы верим, что Творец благ, и Его замысел о мироздании и о каждом из нас – благ. У книги, внутри которой мы находимся, очень хороший конец.

«Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе, и лев, как вол, будет есть солому. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи. Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей, ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море» (Ис.11:6–9).

«Плачущие ... утешатся» (Мф.5:4), и отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло» (Откр.21:4).

Мы, как человеческие существа, обладаем неотъемлемой ценностью и достоинством; наша жизнь имеет глубокий смысл; наши поступки обладают абсолютной моральной значимостью; у нас есть надежда – все это основано не на чем-то, что могло бы измениться, но на реальности Творения.