1. Сведения об обосновании Саровской пустыни и начальнике ее иеросхимонахе Иоанне

Не много нужно слов там, дела свидетельствуют ясно. Так и о достопамятном подвижнике иеромонахе Иоанне высокое и назидательное можно получить сведение, если только вспомнить, что им основана цветущая благолепием и устройством, Саровская пустынная монашествующих обитель.

Основание Саровской пустыни положено в 1700 году, как пишет в своей истории¹ сам первоначальник обители сей иеромонах Иоанн. В начале по ночам были чудесные явления: сходил иногда с неба великий свет на то самое место, где ныне стоят соборные церкви, а также не редко слышен был колокольный звон, хотя тогда не было ещё на сем месте жилищ человеческих, и вся окрестность покрыта была густым, непроницаемым лесом. Это было до прихода сюда первого монаха Феодосия и по нем монахов Герасима и Илариона, живших один по другом. К сему-то Илариону, жившему в сих непроницаемых дебрях, пришел основатель Саровской обители первоначальник Исаакий, в схиме переименованный Иоанном. По происхождению своему он был звания церковно-служительского; уроженец Арзамасского уезда, села называемого Красного.

С 19-ти лет возлюбив монашеское житие и из любви к Богу оставив мир, он водворился в убогом монастыре Введенском, который находится в городе Арзамасе, где в 1692 году и пострижен в монашеский чин. Добродетельная, смиренная и благоискусная жизнь его, всецело посвященная на служение Богу, вскоре обратила на него внимание Начальства. В 1692 году, при Святейшем Патриархе Адриане, рукоположен он Преосвященным Евфимием, Митрополитом Сарским и Подонским, в сан иеромонаха, а в последствии избран и в Строители сему монастырю. Но Промысл Божий руководил старца сего на иные спасительные подвиги; душа его стремилась к безмолвию пустынному, – и по довольном управлении той обителью, из желания и любви к безмолвному житию, избрав на место свое в Строителя ученика своего, того Введенского монастыря иеромонаха Афиногена, сам удалился в непроходимую тогда дебрь дремучего бора, в пустынное Саровское место к монаху Илариону, чтобы получить от него не только убогое наследство – его хижину, но и богатое достояние – пустынное безмолвие.

Не вместе они жили, упомянутые отшельники: Феодосий, Герасим и Иларион, но каждый отдельно от других хранил молитвенное свое уединение, и их жизнь, скажем словом Апостольским, сокрыта была со Христом в Боге (Колосс. 3: 3). Хотя отшельники сии не остались до конца дней своих в избранном ими жилище, но в 1689 году отошли в иные места, однако они все согласно прорекали друг другу о будущей славе этого места. И явился муж на то от Бога как бы предназначенный – муж, которого уже не устрашили страхования ночные и коварные человеков озлобления; он принял благословение Илариона и безвыходно поселился в его кельи, в глубоком уединении, среди дремучих лесов.

Хотя нелегко было принять на себя такой подвиг, которого не могли понести многие любители уединения; ибо искушения вражии наипаче страшны бывают в одиночестве и в пустынной жизни, где стрелы сильного изощрены (Пс. 119, 4): но бодрый, неутомимый воин Христов Иоанн, веруя, что уже настало время прославиться этому месту, потому что и его самого посещали откровения свыше, возложа крепко упование на Бога, и пребывая постоянно в подвигах молитвенных, положил в душе своей или одержать совершенную победу над вражескими искушениями, или умереть на месте своего подвига. Чего не вытерпел он в брани с духами злобы поднебесными! Он знал, по словам Апостольским, чтоб брань его была не с кровью и плотью, но с миродержателями тьмы века сего, с духами злобы поднебесными (Ефес. 7: 12). Каких ужасных от них страхований, каких духовных томлений не перенес он! Различными способами этот враг рода человеческого нападал на него, непрестанно усиливался наводить страхования ночные и томления духовные, которым он подвергался в своей тяжкой борьбе. Иногда являлось ему целое полчище бесов, духов злобы, с криком хотевших изгнать его из пустыни, якобы им принадлежавшей; всеми мерами старались удалить его от молитвенного подвига; иногда наносили ему разными соблазнительными внушениями крайнее смущение, злокозненно склоняли его оставить пустыню; представлялось, например ему, что его мать и ближние родственники со слезами приступали к нему, умоляя оставить неудобоисполнимое желание и возвратиться на жительство в обитель, где они могли бы пользоваться его беседою. Враг рода человеческого когда таким образом не успевал смутить и поколебать отшельника невидимого миру, но знаемого Богу, иными сильнейшими средствами многократно покушался устрашить его: вас двигал внутреннюю бурю в сердце его. Вольный страдалец чувствовал мрачную тоску и убийственное уныние, поражающая душу и тело каким-то мертвенным оцепенением, так что и самая молитва не скоро могла разогнать тоску сию. Бывали такие минуты, что келья пустынная казалась ему смрадной темницей, и даже чувственный смрад наполнял её внезапно так, что отшельник иногда принужден был выходить из неё на свежий воздух; и когда возвращался в нее, то всякое рукоделие и чтение делалось совсем невозможным от глубокого уныния. Однажды, по действию духа искусителя, так сильно было волнение духа юного отшельника, что вся его пустынная келья, казалось как бы колебалась вокруг его, сам он весь от головы до ног будто окружён был пламенем огня и почувствовал жестокую в себе болезнь. Исаакий против страха привидений в одиночестве, надежные употреблял средства – как сильно духовное оружие – строгий пост и теплую молитву к Подвигоположнику, и сими духовными оружиями победил совершенно всякие искушения, так что и в его жизни явилось победоносным слово Евангельское: Сей же род ничим же может изыти, точию постом и молитвою (Мар. 9: 22). Дух нечистый со всеми кознями далеко бежал от Исаакия, постоянно вооруженного молитвой и постом. Хотя благочестивый отшельник сей сокрыл себя в пустыни, но не мог закрыть своих добродетелей. Семь лет провел в глубоком уединении Исаакий, препоровождая Богоугодную жизнь, не мог укрыться, как светильник, горящий на свешнике, как град верху горы дел добрых стояй. По слуху о нём и побуждаемые святостью его жизни стали к нему приходить люди, желающие с ним пустынножительствовать и подражать благочестивой его жизни. Таким образом собралось несколько человек боголюбивой братии, которые пожелали иметь и церковь; да и нужда им в том настояла: ибо тогда вышел указ, коим повелено всех живших в лесах, где монастырей и церквей не имелось, признавать за раскольников. И так пустыннолюбивый иеросхимонах Иоанн убеждён был духовною, истинно благоговейною мыслию – в этом пустынном в своём месте построить церковь и возградить монастырь не для себя только и не для духовной своей дружины, но и для будущих монахов. Старец сей поселился в пустыню, яко един от нищих о Христе, не имея никаких внешних средств не только на построение, но и на приобретение малого участка земли под монастырь, что необходимо нужно было на первый раз (так что и на первоначальнике Саровской обители оправдались слова преподобного черноризца Печерского от твердости обителей, которые воздвизаются не златом и сребром, но молитвенным потом и слезами пустынножителей): однако твердая надежда на всесильного Господа в благом предприятии умудрила и одушевила старца, и он ревностно приступил к делу. Узнав, что земля между речками Саровом и Сатисом (где ныне монастырь) принадлежит владельцу Князю Кугушеву, жительствовавшему в Кадомском уезде, он является к нему с челобитной и мудрыми своими словами убедил Князя уступить ему эту землю под монастырь. Получив от него крепостной акт на землю и составив устав о житии монашеском сообразно с правилами Апостолов и Святых Отцов, представил оные – акт на землю и устав общежительный тогдашнему блюстителю Патриаршего престола, Преосвященному Стефану, Митрополиту Рязанскому и Муромскому. В просьбе от себя и от братии первоначальник испрашивал благословение на общежитие по составленным правилам и дозволение построить церковь и соградить монастырь, и получил от него храмоздательную и храмосветительную грамоту. Приступая к построению церкви и монастыря, Строитель иеросхимонах Иоанн встретил было сильные препятствия со стороны жителей ближних селений, по зависти возникшие; потому что они издавна имели свободный въезд в леса и пользовались звериной ловлей и бортями пчелиными. Но и в этом случае благоразумное, короткое и духовное увещание старца сего усмирило буих, и вместо того, чтобы препятствовать, они стали помогать ему своими трудами в строении. Таким образом, многими трудами и попечением доблественного старца Иеросхимонаха Иоанна посреди глухой дебри, в самой чаще бора, построена первая деревянная церковь, освящена 1706 года июня в 16 день, во имя Божией Матери Живоносного Ея Источника, и основался монастырь общежительный. Особливо чудным Божиим Промыслом первоначальное создание церкви во имя Пресвятые Богородицы Живоносного Ея Источника есть самое достопамятнейшее происшествие, которое должно почитать явным доказательством особенного Божия Промысла и ходатайства Пресвятыя Богородицы о святой обители сей. Ибо в пустом, от селений людских отдаленном, необитаемом месте, покрытом густым лесом, приступить к оному казалось совсем неудобно, не имев на такое строение никакой суммы; но при Божией помощи сия первая церковь собственными трудами первоначальника и всего братства в пятьдесят дней была приготовлена к освящению. И как скоро разнеслась о том весть в окрестности, отвсюду собралось несколько тысяч боголюбивых людей, которые принесли с собою всю необходимую утварь для храма, даже колокола и самую пищу для столь многолюдного собрания. Ибо у пустынножительствующих ещё не было ни утвари для церкви, не пищи для пришельцев. Таким образом, при содействии доброхотных дателей церковь украшена благолепно, и затем и в обители братство начало умножаться. «И собрашася тамо жити монахи, говорит История Саровской пустыни, пользы ради души своея, постнического жития, в прославление имени Божия чиновным церкви Господней установленным пением.» А добродетельный строитель первоначальник Иоанн, назидая и укрепляя души, предложил братии и о внутреннем для них устройстве, как бы житие свое препровождать по установлению Св. Отец и ради любви Божией; «вси бо восхотеша тамо пребывати, и благоискусно монашествовати; угождати же Всевышнему Богу потщашася различными образы; в чистоте душ и телес своих прибываху, целомудренное изобраше житие, горяще духом Господеви во еже имети непрестанную молитву, пост нелицемерный, в нищете благодушие, во всём благоразсудное воздержание и царицу добродетели рассуждение, тоже в заповедях Господних, в церковном благочестивом предании и учении истинном церкви, и в послушании ея быти, без всякого смышления своего и воссылати благодарение Господу Богу день и нощь; отлучающие же Святой церкви, единой Православной и единого ее мудрования и чиновного всех тайн установления, развратники вся отвергати. И тако уставиша житие общее и положиша себе в устав, да во всю первую седмицу Св. Великого поста исправляется непрестанно пение во дни и в нощи по чину обители неусыпающих, якоже писано в житиях Св. Отец: Феодора Студита и Маркелла из обители не уступающих»; что и доныне неупустительно в Сарове исправляется, и всю первую неделю женскому полу в обитель входа нет до субботы. Таковый общежительный устав, изложеный сообразно Божественному писанию, правилам Св. Апостол и Св. Отец, подан был вышеупомянутому Преосвященного Стефану Митрополиту Рязанскому и Муромскому на рассмотрение. Он, рассмотрев его, повелел дати грамоту во утверждение: «да работают Господу Богу в страсе и радуются во трепете, присно свое спасение содевающе, яко Псалмопевец Давид поёт и Апостол Св. Павел учит и прочие; да что Св. Апостолы и Св. Отцы утвердиша и церкви Святей предаша и тако во всём и содевают; за что вечныя жизни от Христа Бога да сподобятся». К грамоте приложено было и особенное послание в стихах, которые, как произведение тогдашнего времени, заслуживают особенное внимание, а потому для благочестивых читателей сей книги прилагаются.

Божиею милостию смиренный Стефан Митрополит Рязанский и Муромский

Саровской пустыни Настоятелю, и еже о Христе с братиею.

Братие, блюдитеся, черну нося ризу

Имейте смирение, око держа низу.

Убегайте гордыни, тщеславия злаго,

Еже погуляет всем небесно благо.

Зависть, славолюбие и гнев отлагайте;

Постом и молитвой оных погоняйте;

Лицемерства, лености лишитися тщитесь;

Но смиренно постяся, в молитвах трудитесь;

Едино и общее всем вам да будет;

Не сумнитесь, понеже Бог вас не забудет.

Высший брат над низким не высокомудрствуй,

Но всегда себе равна быти умствуй.

Сице образ показа и Христос Собою,

Аще, рек, кто вас вящший, да будет слугою.

Сего ради благость, мир в вас да пребывает;

Кротость, воздержание в вас да водворяет..

Имейте же наипаче любовь между собою

Истинну, а не лестну, с совестью благою:

Сия бо вас представит небесному трону,

И даст нескончаемой радости корону.

Во окончании же сего моего завещания мир и благословение вам оставляю».

Таким образом соединив братство во единомыслии, Иоанн предназначил братии многотрудные подвиги; учинил положение, чтобы проходящих и приезжающих богомольцев всякого звания довольствовать общей трапезой, не взирая на число их; что самое и доныне, во славу Божию, в обители Саровской исполняется. В великие праздники иногда до пяти тысяч и более народу питаются без всякой за то платы или мздовоздаяния.

Кроме учреждения общежительного устава первоначальник Саровской пустыни Иеросхимонах Иоанн имел неусыпное попечение изустно поучать братию нижеследующими словами Св. Василия Великого, которые, яко душеполезные, здесь прилагаются:

«Да имут чистоту душевную, бесстрастие телесное, ступание кроткое, глас умерен, слово благочинное, пищу и питие не мятежное, при старейших молчание, при мудрейших внимание, к начальникам повиновение, к равным себе и к меньшим любовь нелицемерную, от злых и страстных и любоплотных отлучатися, мало вещати, множайше же разумевати, не безрассудным быти в слове, не избыточевствовати беседою, не дерзым быти на смех, стыдением украшатися, к женам нечистым не беседовати, долу зрение имети, горе же душу, бегати сопротисловия, учительского сана не искати, честь мира сего вменяти ни во чтоже; аще же кто благо что на пользу иным сотворит, от Бога мзды да ожидает, и вечного воздаяния от Христа Иисуса, Господа нашего».

Положив таким образом прочное духовное основание своей пустыни, заботился старец Исаакий и о том, чтобы дать ей средства к существованию на все будущие времена: любовью приобрел обители он от соседних помещиков лесу и сенные покосы. По времени строгая благочестивая жизнь сего опера первоначальника с братией у многих и окрестных жителей назидала и пользовала так, что некоторые из них из усердия давали вклады в монастырь, жертвовали вещами и землями, каковые земли и угодья потом Высочайше утверждены за обителью по крепостям; от сих угодий и поныне обитель имеет неоскудное содержание. 1730 года октября 25 блаженной памяти Государыня Императрица Анна Иоанновна благоволила именным своим указом навсегда утвердить во владении земли, сенные покосы, рыбные ловли и другие угодья. По получении указа, в память его, установил всякий год отправлять 25 числа месяца октября благодарственное всенощное бдение и молебствие Пресвятой Богородице, что и доныне исполняется.

Сей добродетельный неутомимый Старец Иоанн, с таким трудом позаботившийся о благосостоянии обители, под конец своей жизни, чувствуя изнеможение сил своих, избрал в Настоятели благочестивого своего сподвижника иеромонаха Дорофея, а сам пожелал провести остаток дней в безмолвной молитве, в 1716 году марта 13 дня облекшись в схиму. Пожив краткое время в покое, дряхлый старец думал только о мирной кончине; но Промысл Божий судил о нём иначе. Шестидесятисемилетнему Старцу предстояло последнее искушение, лишившее его любимой пустыни. По попущению Божию, он подвержен был великой напасти, верно, чтобы под конец дней своих быть испытану для того, да яко злато в горниле искушено обрящется пред Верховным Судиею. По некоему ложному на него доносу внезапно, против всякого чаяния, он был вытребован в Санкт-Петербург, где и скончался 4 июля 1737 года, и погребен при церкви Преображения Господня, что в Котловской.

Жития его в сей маловременной жизни было шестьдесят семь лет. В Саровской пустыни братия в чувствах признательности к своему отцу, благодетельному приснопамятному основателю обители, поныне совершают память о нем, июля 4-го дня отправляют соборную панихида о упокоении души его в небесном царствии.

Он оставил обители драгоценный, незабвенный памятник, обитель хранит устав его, содержащий в себе чин церковный, правил келейное монашеское и различные духовные увещания, из коих особенно назидательное есть нижеследующее: «Молю отцы и братия и чада возлюбленные аз недостойный брат ваш и раб, за любовь Господа нашего Иисуса Христа, давшего Себе о грехах наших, плачем и рыдаем, леность свою видяще, и ко всякому благому слабое и немощное расположение, оскорбимся о мимошедших, подвигнемся о будущих благих, да не леностию и нерадением здешнее житие провождающе, осуждени будем в страшное и второе пришествие Господне. Како же убо видети имамы очима день Господень великий и страшное Христово лице, сияющее паче солнца, праведным отдающее неизреченная благая, грешным же томление и муки. Что же есть сего окаяннейши, или что сея скорби и печали горчайши, якоже Св. Ефрем глаголет? Егда видим мирские человеки, жившие с женами и детьми, и мирскими пекшихся, царства небесного сподобившихся; мы же остальше вся, сиречь, отца и матерь, жену и чада, и други и любовныя, и весь мир и яже в нем красная и сладкая, в скорбях и бедах пребывающе, и с телесными страстьми, яко во львом и змием, борющеся день и нощь, и малого ради небрежения и слабости и преслушания, со блудники и с мытари и со грешники осуждени будем. Се же страждем от многого неразумия: ибо оставихом великая и преславная, и худыми и ничтоже мнимыми прельщаемся, и сих ради отпадаем любве всяческих Царя Христа Бога, и того ради в страшный час смертный люте истязани будем, яко нерадивии и ленивии; так бо глаголет Великий Василий. Мню убо, яко и велицыи светильницы и духовные отцы, и ниже Святии мученицы, в страшный час смертный, не без истязания преидоша бесовская мытарства. Темже убо братия, аще тако вси велицыи и в толице подвиге истязания ожидают в час смертный: мы же страстнии и окаяннии како убежим страшных оных истязаний? И кое помилование улучим, иже на всяк час прогневляюще Господа, и во всякой отраде и покои живуще, и о единой души не хощем попещися? И не токмо памяти не имеем, и како и чесо ради мира отвергохомся и Христу обещахомся терпети всяку скорбь и тесноту иноческого жития, и смирение и послушание и Христу подобную нищету имети; но ниже о малом своем правиле попечение имамы, еже в церкви и в келии, якоже подобает, ниже о трапезном и о монастырском благочинии, ниже о пищи и питии, ниже одеждах и обущах, ниже о вещах, яже имамы в монастыре и в келии без благословения, но просто живуще, яко мирстии, не имуще печали о спасении нашем. Велико сие мним точию, отрещися мира словом, делом же ни мало, небоящеся ниже будущия муки, ниже страшного часа смертного, ниже сего, яко помале умрети имамы, якоже отцы наши и братия, и предстати имамы нелицемерному судищу Христову и слово воздати должни есмы о нашем житии: о делех и о словесех и о помышлениих. Воистинну страшен и немилостив суд прияти нерадивым и ленивым! Аще бо праведник едва спасается, нечестивый же и грешник где явится? Сего ради пони отныне попечемся о Евангельских заповедях и Апостольских и отеческих писаниих и, еже во уставе о житии монашеском, написанных преданиих, по свидетельству Божественных Писаний, иже есть чин и устав², от недостоинства нашего изрученный, вашей же любви о Христе Бозе в вечное хранение врученный, и вам, и всем купно, иже во святей Обители сей отцем и братиям сие присно желаем и всеусердно молим, еже то предание восприяти и за благо хранити».

1711 года окончены первоначальником Иоанном с братией подземные в полугоре пещеры; они доведены до половины Монастыря под землею. Они начаты ещё в 1692 году отшельниками Феодосием и Герасимом. По разным местам устроены в них земляные келии, в коих прежде всего жили монашествующие; посреди оных сделана церковь для общего славословия Богу, во имя Преподобных отец Антония и Феодосия и всех Киево-Печерских чудотворцев, которая освящена того же 1711 года, по усердному желанию и при пособии двух царственных благодетельниц к сей обители – благоверных Царевен и Великих Княжон Марии и Феодосии Алексеевных.