Из писем и наставлений о монашестве и жизни в миру

Дорогой мой друг, ты просишь, чтобы я поделился с тобой своими чувствами, которыми я жил до времени пострижения и в последующее время. С радостью исполняю твою просьбу, хотя и нелегко ее исполнить.

Как выражу я то, что переживала и чем теперь живет моя душа? Какими словами выскажу я то, что преисполняло и преисполняет мое сердце? Я так бесконечно богат небесными благодатными сокровищами, дарованными мне Господом, что не в состоянии сосчитать их. Монах я теперь, как это ни странно... непостижимо! Новая одежда, новое имя, новое, доселе неведомое, никогда не испытанное чувство, новый внутренний мир, новое настроение, все новое, – весь я новый и обновленный.

О, какое дивное и сверхъестественное действие благодати! Всего меня переплавила, всего меня преобразила. Пойми ты, родной, меня, – прежнего Николая. (Как не хочется повторять мирское имя!) Нет его больше, совсем нет, взяли и куда-то глубоко зарыли так, что самого маленького следа не осталось. Иногда является желание представить себя Николаем, нет, никак не выходит; воображение напряжено до предела, а прежнего Николая гак и не вообразишь. Словно уснул я крепким сном... Потом, пробудившись от сна, гляжу кругом, хочу припомнить, что было до погружения в сон, и не могу припомнить прежнее состояние, словно вытравил его кто из моего сознания, а на место прежнего вложил новое, совершенно новое. Осталось только настоящее новое, доселе неведомое, да далекое будущее. Дитя, родившееся на свет, не помнит своей утробной жизни. Так вот и я. Благодаря пострижению я почувствовал себя младенцем и теперь не помню своей мирской жизни.

На свет-то словно сейчас родился, а прошлое все было как сон. Отдельные воспоминания прошлого, отрывки сохранились, но нет прежней сущности, душа стала совсем другая.

Расскажу тебе, как постепенно я подходил, или, лучше сказать, как постепенно благодать Божия вела меня к тому, что есть теперь. Это воспоминание полезно и мне самому, ибо подкрепит, ободрит и окрылит меня. Сознание того, что ты посвятил себя на служение Господу Богу, что ты никому не принадлежишь, кроме Господа Бога, – в минуты размышления о бренности всего земного – может давать приток новых сил на дальнейшие подвиги, может ободрить и сделать духовно счастливым.

Признаки счастья заключаются в любви к Богу и ближнему: усваивая смирение, не замечать того, что тебя обижают, огорчают, унижают. С восьмилетнего возраста, по неисповедимым путям Промысла Всевышнего, благодать Божия призывала меня к этой возвышенной цели – к иноческой жизни, но осуществить иноческий постриг мне пришлось значительно позже. Изобразить пути водительства Божия затруднялись многие святые отцы, опытно пережившие моменты призвания и обращения. Не меньшая опасность ожидает меня, пытающегося передать словами то, что не подлежит описанию, облечь в обыденные понятия то, что не исчерпывается ими. Пристально всматриваясь в прошлое, могу сказать тебе, мой друг, твердо, что время не стерло неизгладимо, наоборот, отшлифовало, выявило сокровенные действия Промысла Божия. Они проявились во всем: и в формировании моего характера (под воздействием особо сложившихся обстоятельств), и в развитии душевных качеств, и в появлении настойчивой мысли – найти истинный смысл жизни.

Процесс внутреннего созревания для новой жизни осуществлялся непостижимым образом в моей душе. Я чувствовал, как невидимая рука Великого Художника наносила благодатию Святаго Духа небесные образы в моем сердце, которые влекли меня к новой жизни. Полем сокровенной деятельности благодати Божией было мое сердце. Именно отсюда услышал я чудные звуки небесной гармонии, отсюда же прозвучал и суровый голос обличения, указавший на мое недостоинство и греховность. Здесь, в сердце, началась жестокая борьба нового человека с ветхим. Неведомые, неиспытанные состояния охватили мою сущность. Разум мой недоумевал: «Что это со мною?» Часто под действием страстей он восставал против нового переживаемого сердцем, с молниеносной быстротой нанося удар за ударом сердцу. Бедное сердце, борясь и страдая, верило. В минуты изнеможения оно чувствовало, как неведомая благодатная сила, вливаясь в него, превращала горечь страданий в источник неземной радости. Сам Утешитель Дух Святый в немощи являл Свою силу. Тогда смирялся высокий ум, познавая величие открывающегося ему духовного мира.

Таковы, друг мой, истинные причины, приведшие меня к новой жизни. Убедительны ли они? Думаю, что не для всех, как не для всех открыты тайны духовной жизни. Не считая нужным утруждать твое внимание хронологией событий моей жизни, приступаю к самому основному – к изложению чувств, пережитых при постриге.

По зачислении в Троице-Сергиеву лавру мне предложили подать прошение на иноческий постриг. 25 октября (ст. ст.) 1948 года за всенощным бдением, накануне праздника святого великомученика Димитрия Солунского (Мироточивого), мне назначен постриг. Пошел я на исповедь. Исповедь самая подробная: вся жизнь с шестилетнего возраста.

После исповеди отстоял литургию, пришел к себе в келью и пережил то, что во всю жизнь не придется уже переживать, разве только накануне смерти. Лаврские часы пробили полдень. Еще несколько часов, и должен начаться иноческий постриг. О, если бы ты знал, как дорога мне была каждая минута, как старался я эти минуты не потерять напрасно! Я заполнял их молитвой, или размышлением, или чтением святых отцов.

Читал, размышлял и вспоминал, особенно святых отцов: преподобного Сергия Радонежского, Серафима Саровского, иеросхимонаха Амвросия Оптинского, епископа Феофана Затворника.

Говорят, что человек перед смертью невольно вспоминает всю свою прошлую жизнь. Так и я: в одно мгновение в ясных картинах представилась вся моя жизнь. И что чувствовал! Что переживал! Одному Богу известно!... Никогда и ни за что, если не коснется благодать Божия, не поймет этих переживаний самонадеянный мир.

Перед рассветом началось томление души, и какое ужасное томление души, и какое ужасное томление, страшно вспоминать! Какая-то сплошная тоска, словно что-то сосало сердце, томило, грызло; что-то мрачное и безнадежное – и ниоткуда помощи, ниоткуда утешения. Так будет еще только перед смертью. То демон борол последней и самой страшной борьбой. И, веришь ли, если бы не помощь Божия, я бы не вынес этой борьбы.

Но Господь всегда близ человека. Смотрит Он, как идет борьба, и едва увидит, что человек изнемогает, посылает сейчас же Свою благодатную помощь. Так и мне в самые решительные минуты попущено было пережить полную оставленность, но потом внезапно даровано было подкрепление.

Душа моя исполнилась необыкновенного умиления и благодатной теплоты: в изнеможении упал я ниц пред святым образом и заплакал сладкими слезами.

Обрадованный и восхищенный, я стал читать Евангелие. Ударил колокол, возвещая о начале вечернего богослужения. После краткой келейной молитвы Спасителю и Божией Матери душа умилилась. Если бы ты знал, что делалось с моею душою!.. Послышался тихий стук в дверь моей кельи. Вошел инок, говоря: «Пора, идем». Я встал, еще раз, вместе с иноком, помолился Спасителю, Божией Матери и поклонился Спасителю, Божией Матери и образу святителя Николая Чудотворца.

Вошли в церковь. В преддверии храма полумрак, тихо мерцают лампады. Я остался один в стороне, отделенный занавесью, где стоял аналой; на аналое находился образ Спасителя, перед образом горела свеча. На столике увидел власяницу, носки... Надо было переодеваться. Всю прежнюю одежду снял, совлек с себя ветхого человека, облекся в нового, надев власяницу. Во власянице и в носках стоял всенощную за занавесью перед образом Спасителя.

С упованием и верою взирал я на Божественный Лик; и Он, Иисус Христос, кроткий и смиренный сердцем, смотрел на меня. Хорошо мне было: мирно и отрадно. Взглянешь на себя – весь белый, власяница до пят, стоишь раздетый в сознании своего ничтожества перед своим Творцом.

Припадешь к иконе, охватишь голову руками... и утопаешь в созерцании Бога... «Святый Боже, – последний раз тихо и плавно, как при погребении, пропел хор, – Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас». Мерными торжественными шагами приближался ко мне сонм иноков в клобуках, в длинных мантиях, с возжженными свечами в руках; подошли ко мне и повели меня к солее. На амвоне у аналоя стоял с крестом и Евангелием отец архимандрит, наместник лавры. «Объятия Отча отверсти ми потщися», – тихо и грустно пел хор.

Войдя в притвор, закрытый мантиями, я пал ниц, касаясь лицом самого пола, крестообразно раскинул руки, не помню хорошо, что со мной было, все помутилось... Снова упал. Вдруг, когда я уже лежал у амвона, слышу особое чтение, положенное при совершении чина пострижения.

«Бог Милосердый, яко Отец чадолюбивый, зря твое смирение и истинное покаяние, чадо, яко блуднаго сына приемлет тя кающагося и к Нему от сердца припадаю- щаго». Отец архимандрит, наместник лавры, подошел ко мне и поднял меня. Затем я давал всенародно, перед лицом Бога, великие и трудные иноческие обеты.

После этого облекли меня в иноческие одеяния, на рамена мои надели параман, черный с белым крестом, а вокруг него написаны были дивные слова: «Аз язвы Господа моего Иисуса Христа на теле моем ношу». Порою так сильно дают себя ощущать эти слова... Надели мне на грудь деревянный крест во всегдашнее воспоминание злострадания и уничижения, оплевания, поношения, заушения, распинания и смерти Господа Иисуса Христа.

Надели подрясник, опоясали кожаным поясом, облекли в мантию и клобук. Потом вручили горящую свечу и деревянный крест. Так погребли меня для мира! Я умер и перешел в духовный мир, хотя телом остаюсь еще на земле.

Что чувствовал и переживал я, когда в монашеском одеянии стоял пред образом Спасителя у иконостаса с крестом и свечой, – не поддается описанию. Моя душа почувствовала, что в Иисусе Христе сокрыт источник вечных благ. И цель иночества – чрез непрестанное призывание спасительного имени Господа нашего Иисуса Христа – быть причастником небесных благ. Пять суток безвыходно провел в храме, каждый день приобщаясь Святых Христовых Таин. Я пережил, передумал за это время столько, что не переживу, наверное, за всю последующую жизнь. Все тут было: и блаженство небесное, и мука адская, но больше блаженства.

Кратко скажу тебе, друг мой, о моей теперешней новой иноческой жизни. Скажу словами одного отца Церкви, инока: «Если бы мирские люди знали все те радости и душевные утешения, кои приходится переживать монаху, то в миру никого не осталось бы; но если бы мирские люди наперед ведали те скорби и муки, которые постигают монаха, тогда никакая плоть не дерзнула бы принять на себя иноческие обеты, никто из смертных не решился бы на это».

Глубокая правда, великая истина! В 1949 году, в день Благовещения Пресвятой Богородицы, Святейший Патриарх рукоположил меня в сан иеродиакона, а потом в иеромонаха.

В 1954 году Святейший Патриарх всея Руси Алексий направил меня в Псково-Печерский монастырь, где я и пребываю, выполняя священно-иноческое послушание.

На литургии держу с любовью и радостью, со страхом Божиим в своих недостойных руках «Содержащего вся». Вкушаю Безсмертную Трапезу. Каждый день – праздник для меня!

Священнодействуя у жертвенника, вынимая частицы из просфор, я вспоминаю тебя, друг мой, и всех ближних, как живых, так и умерших, испрашиваю при этом у Господа прощения всех их грехов и своих личных. Во время причащения Святых Христовых Таин, пребывая в благодатном настроении и небесном осенений, воздавая поклонение приближающемуся к нам Господу, сподобляясь неземной радости, я готов воскликнуть подобно апостолу Фоме: «Господь мой и Бог мой!»

О, какое счастье и какой, в то же время, великий и долгий подвиг!

Вот, друг мой, чувства и переживания, испытанные мною до пострига и после.

Когда я все это вспоминаю, мне становится страшно: если б не помогла мне благодать Божия, не вынес бы я того, что пережил в те никогда не забываемые мною дни.

«Смотри, брате, запасайся, – ласково приговаривал одному новопостриженному монаху некий старец, – на всю жизнь теперь запасайся. Того не будет уже больше, что теперь переживешь! Вот пойдут скорби, тогда вспоминай эти минуты, и тебе хватит на всю жизнь». Боже! Какая это глубокая, дивная правда! Слава Богу за все!

Исполняя твое желание, дорогой друг, я открыл тебе переживания моего сердца – чувства, пережитые при совершении надо мною пострига. В этом мне помог промыслительный случай – в мои руки попалась рукопись преосвященного Серафима Звездинского, в которой владыка поделился своими переживаниями при совершении над ним пострига.

Дивное совпадение описанного преосвященным Серафимом с моими личными переживаниями, к тому же – одно место пострига, одинаковое время стояния в алтаре, даже одно и то же имя до пострига – все это не только придало мне решимости изложить пережитое, но и с прежней силой воскресило былые чувства. Нахлынувшие впечатления переполнили мое сердце, и вот я поведал тебе, мой друг, о великих благодатных переживаниях.

Призываю благословение Божие на малый труд сей и прошу, да отверзутся благодатию Его ум и сердца читающих, стремящихся ко спасению и заботящихся об исполнении святой воли Его, по реченному: «Пути Твоя, Господи, скажи ми, и стезям Твоим научи мя».

Дорогой мой, вседушевно воспоминаемый друг, ты благодаришь меня за услугу, то есть за то, что но твоей просьбе я написал тебе свои воспоминания об иноческом постриге, а теперь ты просишь сообщить тебе еще краткое описание Псково-Печерского монастыря.

С радостью исполняю твою просьбу, так как настоящая наша жизнь есть время сеяния для жизни будущей; будущая жизнь есть время жатвы: мы здесь сеем, а там будем жать. Господь ничего не оставляет без награды; и доброе слово, в пользу ближнего нами сказанное, Он вспомнит, и ласковый взгляд наш Он не забудет... Но прежде чем перейти к непосредственному описанию нашей святой обители, я хочу остановить твое благочестивое внимание на сущности монашества.

У нас в России имеется несколько мужских и женских монастырей, в которых неугасимо теплится лампада близкого для православного человека монашеского подвига. Из мужских обителей я назову тебе: Троице-Сергиеву лавру, Почаевскую Успенскую лавру, Псково-Печерский монастырь, Жировицкий Успенский

монастырь, Одесский Успенский монастырь. В духовной юрисдикции патриарха Константинопольского находится русский монастырь во имя Святаго великомученика Пантелеймона на Святой Горе Афон.

Из числа женских монастырей назову Покровский и Флоровский монастыри в Киеве, Пюхтицкий Успенский монастырь, Мукачевский Троицкий монастырь в Ровенской области. В Святой Земле находится русский женский Горненский монастырь.

Посвящая всю свою жизнь служению Богу, монашествующие служат в Русской Православной Церкви примером христианского доброделания. Уединенная, безмолвная, самоуглубленная, богомысленная жизнь инока ценна, обильна и отрадна многими минутами божественно-благодатного озарения, богопознания и самопознания, составляющими все его счастье на земле и залог спасения и будущего блаженства на небе.

Монах – это очнувшийся сын, для которого все прошедшее, настоящее и будущее слилось и замерло в один нескончаемо долгий момент сладчайшего самозабвения на груди Отеческой... Вопль покаянной мольбы еще на устах, но сердце – сердце уже давно услыхало ответ и само успело ответить своим воплем, воплем счастия от исчезновения в неисследимой бездне всепрощения и милосердия Божия!..

Как человек, несведущий в музыке, не может познать и сполна насладиться стройными нежными звуками, так и не познавший Бога, отрицающий религию не может понять истинного смысла монашества: ему недоступны возвышенные чувства аскета, обретшего в душе своей Царство Небесное и носящего в себе Бога Живаго. Музыка услаждает наш слух, вызывает благородное чувство – чувство радости и восторга, а религия, то есть Дух Божий, Своими благодатными лучами и любовью услаждает все наше существо, вызывая неописуемый восторг и умиление с большею силою, поэтому чувство это еще возвышеннее, благороднее, так что проявлять лишь любопытство и шутить над религией нельзя. Наоборот, надо тянуться к этому благородному чувству. Когда мы молимся, то на нас нисходят благодатные лучи и не только слух освящается, но и все наши чувства: зрение, обоняние, вкус, осязание – все существо человека, и тогда человек делается благородным.

Когда слушаешь какое-нибудь трогательное пение или речь, затаиваешь дыхание, замираешь сердцем и стоишь как оцепенелый, боясь малейшего шороха. Вот так точно должно, с затаенным дыханием и сердцем, замершим для всего внешнего, внимать Господу, присутствие Свое в сердце заявляющему сладкозвучными глашениями духа и умиленными чувствами.

Сколько красок, поэзии, какая глубина чувства, какая сила умиления сокрыта в стихирах, канонах и других песнопениях Церкви! А обряды и священнодействия? Целое море всяких сокровищ, утешения и сладости. Как пуста, бездушна без них жизнь, со всеми ее заботами и стремлениями.

Чтобы познать Господа, не надо ни богатства, ни учености, но надо быть послушным и воздержанным, иметь смиренный дух и любить ближнего, и Господь возлюбит такую душу, и Сам явит Себя душе, и будет учить ее любви и смирению, и все полезное даст ей, чтобы обрела она покой в Боге.

Хотя самая цель монашества и есть обновление Святым Духом принявшего монашество, но святые отцы предлагают идти к этой цели покаянием и смирением, стяжать плач о себе и молитву мытаря, настолько раскрыть в себе греховность, чтоб совесть наша свидетельствовала нам, что мы – рабы непотребные и нуждаемся в милости.

Чем тяжело монашество? Не тем, что стали запретными все удовольствия и блага суетного мира! Не тем, что долг и сердце требуют борьбы, чтобы не вернуться к ним, не повторять, не искать их! Не тем, что отрицаемся своей воли и несем иногда действительно тяжелые послушания! Не тем, что иногда вынужденно обязаны

соблюдать строжайшее целомудрие – эту нелегкую победу над природою! Не тем,что данные обеты– нищеты, послушания и целомудрия, поста, молитвы и строжайшего воздержания, – постоянно нами нарушаемые, – вопиют в совести нашей мучительными укорами!

Нет, не этим всем тяжело монашество! Это все результаты другой тяжелой стороны его!.. Тяжело оно своею постоянной неудовлетворенностью в достижении своего положительного результата – теснейшего сообщения с Господом и чувства этого сообщения, чувствования в себе Господа! Это удел совершенных (по достижении которого для них поэтому и исчезает всякая тяжесть монашества); чувство общения с Господом, уверенность в обладании Им, дерзновенное сознание Его покровительства, силы благоволения – вот что жизнь монаха, и между тем ему не дано полного ощущения этой жизни; ему дана постоянная жажда Его, искание Его, делающее его жизнь подвигом обретения Христа, не подвигом соблюдения целомудрия и прочих обетов монашества – это лишь условие, а цель – сообщение, сообразование, слияние со Христом так, чтобы каждое слово, действие, мысль, поступок смело могли быть считаемы возможными во Христе, не исключающими Его, не оскорбляющими Его святыню. А разве это достижимо?.. И вот чем тяжела жизнь отрекшихся во имя Христа от всяких препятствий к Его усвоению!

Очень полезно и даже необходимо монаху, да и всякому христианину, приступать к Святым Тайнам как можно чаще – если можно, каждую неделю, и кто может, каждый день; если кто может по условиям жизни своей быть готовым приступать к чаше жизни. Если кто не сознает других благ этого, по крайней мере может сказать с апостолом: гоню, аще и постигну Господа моего!.. Ищу Его, и, если не нахожу пока всею очевидностью, то – вот Он вдруг воссияет при конце моей жизни и при расставании с миром, ради Него оставленным, воссияет как желанное избавление от всякой туги сердечной.

Истинный путь к Богу совершается в чувстве глубокой веры, сыновнего, смиреннейшего припадания ко Господу, полного сердечного сокрушения, покаяния и насильного творения всех заповедей, без всякой разглядки добрых дел и подвигов при постоянном славословии и благодарении Господа с жаждой блаженного общения с Ним – Единым. Случающиеся грехи, немощи будут только углублять спасительные покаяние и смирение. Человек тогда, вместе с псалмопевцем, будет в радостном плаче взывать к Богу: «Благо мне, яко смирил мя еси».

Великое и нелегкое (а необходимое!) дело – сохранять себя во всегдашнем благоговеинстве и строгосерьезном, благочестиво-тихом, молчаливом настроении! Великих трудов, самонаблюдения и самообладания требует это каждую минуту, на каждом шагу, особенно в обращении с другими. Но зато каким довольством, миром и радостью дышит всегда лицо праведника! До какой степени оно может усвоять в себе и отражать в своих чертах беспредельную любовь, кротость, милосердие

и прочие свойства божественные, разливая их обильно на все окружающее! И как он, этот праведник, удободвижен, легок, скор и рассудителен на все доброе и возвышенное! Какая неодолимая сила влечет его всюду, где славится имя Божие и призывается Его благодать! И как влекутся к нему сердца всех людей, верных и падающих в борьбе со грехом!

Какая же досада, поистине адски-злобная, мучительнейшая, постигнет тех, кто при самом конце жизни увидит, что его жизненная работа вся никуда не годна, ни к чему прочному, доброму не привела и ни на что сколько-нибудь полезное, доброе уже не может быть переделана. Вот довольный источник для вечных страшных, адских мучений, которых уже не исцелит время, ибо уже не будет времени, а одна мертвая неумолимая, молчаливо унылая вечность...

Есть над чем задуматься каждому христианину... И многие познают истину...

Есть у нас два течения жизни: жизнь по впечатлениям и законам мира внешнего и жизнь по дарованиям и способностям мира внутреннего. Эта двойственность распространяется на все дальнейшее в нашей жизни: есть в нас, например, два спасения – внешнее и внутреннее; два покаяния, две добродетели, две греховности, два помилования, два боговидения, два богоугождения. Да не преобладает над внутренним внешнее! Наша жизнь во Христе да будет сокровенна со Христом в Боге! Внешнее наше поведение пусть будет определяться внутренним преуспеянием в Боге и следовать за ним, вытекать из него естественно, а не предварять его...

Трудно найти слова, которые пояснили бы необходимость доведения внутреннего состояния до возможно последней степени, с тем чтобы раскрылись глубины души. Как покажешь в словах необходимость совмещения в нашей душе одновременно пребывания во аде и в Боге? Как объяснить, что только при этом условии достигается полнота человеческой жизни и вместе та устойчивость подлинно здорового духа, которая устраняет внутренние колебания? Кто из нас не знает болезненности смены духовных «восхождений» и «падений»? И вот, когда человек нисходит во ад внутренней борьбы, нося в себе Бога, тогда избегает он колебаний и бурь.

Слияние всех трех обетов (послушания, целомудрия и нестяжания) в единое целое создает условия, благоприятствующие достижению главной цели монаха – бесстрастия и чистой молитвы.

Святые отцы поучают: «Ни пастыри Церкви, ни монахи не должны заниматься мирскими делами, но подражать Божией Матери, Которая в храме во Святая Святых день и ночь поучалась в законе Господнем и пребывала в молитве за народ».

«Мирские думают, что монахи бесполезный род, но напрасно они так думают. Они не знают, что монах – молитвенник за весь мир; они не видят его молитв и не знают, как милостиво Господь принимает их».

Монахи ведут великую брань со страстями, и за эту борьбу Господь благоволит к ним еще при жизни их земной, и великими будут они в жизни вечной!

В монахах сохранится остаток благочестия до кончины мира.

По великому милосердию Божию достигли вы, чада духовные, высоты и глубины монашеского звания. Высоты, – так как чин монашеский есть чин ангельский, и может ли быть на земле что выше сего? Глубины, – так как основание монашества есть: самоуничижение, вменение себя ни во что, постоянное мысленное лежание долу и покаяние до последнего издыхания.

«Аз же есмь червь, а не человек, поношение человеков и уничижение людей» (Пс 21.7) – вот какое мнение о себе должен усвоить воспринявший монашество; вот какие слова должен он запечатлеть в уме своем, внедрить в сердце свое, воплотить во всем существе своем.

Не подневольно, а добровольно пришли вы на подвиг сей, на служение ангельское. Добровольно, с великим усердием вступили вы в ряды воинствующих под знаменем Христова Креста, принесли свои обеты Богу – пребыть верными Ему до конца, все терпеть из любви к Нему: всякую злобу, всякое озлобление, всякое поношение, клевету, напраслину. Сдержите же слово свое, исполните обеты и не падайте духом от приключающихся искушений и скорбей, которыми душа очищается, как золото в горниле.

Если же смущение закралось в сердце и скорбь и уныние овладели душой, то знайте, что в предыдущем поведении вашем случилось какое-нибудь немалое упущение, какая-нибудь внутренняя неисправность, подготовившие место настоящему обуреванию, так как, по мнению святых отцов, «всякому падению предшествует гордыня» или какая-нибудь другая страсть.

Часто, по принятии великого пострига, вместо уничтожения своего собственного «Я», появляются помыслы самомнения и гордыни. Вместо напоминания о том, что, повергаясь на землю и распинаясь, обещались смирить себя даже до смерти, сознавать себя как нижайшую и последнюю тварь, недостойную воззреть на высоту небесную, поддаемся помыслам превозношения и смиренную ангельскую одежду представляем хитоном величия и гордыни.

Приняв постриг, должно размышлять так: «Господь мой туне помиловал меня недостойного, туне даровал мне, обнаженному отдел благих, Свою одежду оправдания и ею прикрыл всю наготу души моей: чем же мне за это воздать Ему? Буду же, при помощи Божией, помнить свое ничтожество и всю неисправность свою и, не смея поднимать очей не только на небо, но и на людей, буду все более и более смиряться и доказывать благодарность и смирение мое всяким могущим появиться к этому поводом».

А поводов будет немало: всякому надо уступить, всякому покориться, пред всяким смолчать, на всякое послушание быть готовым, – все это нужно делать с любовью в сердце. Что бы ни говорил вам помысл в самооправдание и самозащиту, нужно отгонять его воспоминанием о своем добровольном распятии и о том ничтожестве, из которого это распятие воздвигло вас. На каждую укоризну отвечайте в сердце своем: «Воистину я достоин сего по грехам моим».

Таким образом, при помощи Божией, вы отразите приступы первейшего искушения новопостриженных: помыслов тщеславия и величания своим постригом и ложного мнения, будто этот постриг служит не ступенью к усовершенствованию себя и обучению в глубочайшем смирении, а причиною самолюбия и самохвальства.

После первоначального ревностного горения духа и усердия к выполнению нового молитвенного правила, возлагаемого по принятии великого пострига, и неотступного хождения на все церковные службы является иногда некоторое охлаждение или разленение. Помысл начинает побуждать дать себе некоторые льготы: отдохнуть, повидать людей, побеседовать с ними, иначе говоря, – поразвлечься.

Бойтесь этого, чада возлюбленные, ибо это редко проходит даром, не оставляя за собою следа, – горького осадка в уме и сердце всего виденного и слышанного. Держитесь своей кельи, в которую монах никогда не войдет таким, каким из нее вышел. Бойтесь дать себе поблажку опущением или сокращением молитвенного правила, держитесь за него, как за якорь, который один в силах удержать от конечного расслабления обуреваемую душу. Держитесь за него крепко, молитесь, хотя с трудом и против желания, – как можете, – и Господь, всегда готовый прийти на помощь обуреваемым, вскоре явит и вам Свою всесильную помощь. Пусть ваша молитва будет подневольная, холодная и даже рассеянная, – не переставайте неуклонно исправлять свое молитвенное правило, которое, впрочем, не должно превышать меру, так как малое правило, постоянно выполняемое, лучше большого или продолжительного, но прерываемого. В храм Божий продолжайте ходить неопустительно (кроме случаев истинной болезненности или исполнения возложенного послушания), и увидите, как не нужен окажется вам отдых, как снова окрылится дух ваш и возгорится жар ревности к молитве. Тогда как, если не поостережетесь, – но возвращении в келью она покажется вам затвором, а на душе почувствуете так много тяготящего, а в памяти и воображении так много лишнего, а иногда и нечистого, что на очищение, обновление и приведение в порядок своего внутреннего потребуется гораздо более времени и труда, нежели на исполнение обычного правила.

Молитесь же неленостно, чада мои, взывая из глубины души к Сладчайшему Господу Иисусу, да отженет Он от вас «уныние, забвение и окамененное нечувствие» и да утвердит на пути спасительном стопы ваша.

Как сначала первым грехом падшего ангела была гордыня, за которою непосредственно последовало охлаждение или отвращение от Бога и нехотение исполнять волю Его, а вслед за этим и озлобление на все живущее и зависть к оставшимся верными Творцу и Богу своему и не лишенным Его благоволения и вечного блаженства, – так и по восприятии иноческого, ангельского чина после первых двух упомянутых страстей (гордость, леность) начинает чаще всего бороть душу третья и самая мучительная страсть из страстей – зависть.

В сердце приявшего постриг закрадывается неприязненное, враждебное чувство к окружающим, оказавшим предпочтение не ему, а другим, душу его начинает томить неестественная, непонятная, но тем не менее трудно подавляемая печаль о благополучии другого. В помыслах начинается сравнение себя с другими, приравнивание своих заслуг и трудов к заслугам и трудам предпочтенных, является жалость к самому себе, и раздаются сперва тихие, а потом во услышание всех громкие жалобы на несправедливость и пристрастие окружающих, – жалобы, вкрадывающиеся даже и в молитвенные к Богу воззвания.

Что тут делать? Чем удержать развитие страшной и душепагубной болезни?

Прежде всего необходимо приневолить себя помолиться за тех, которые возбуждают чувство зависти, и положить три поклона с молитвой:

«Господи, помилуй и спаси раба Твоего (имя) и меня грешного за святые его молитвы!» Потом припасть усердно к Богу с горячею молитвою об избавлении от мучительного недоброжелательного чувства и о насаждении, на место его, чувств любви и благожелательства. И сделать это не раз и не два, а продолжать так делать, пока не умилосердится Господь, всегда готовый утишить всякую бурю, и пока чувство не изменится.

Должно помогать излечению своему размышлением о том, насколько неразумно чувство зависти к существу себе подобному, себе сродному, соединенному с тобою и святыми Таинствами, и обетами, и сослужением Единому Владыке, и с которым заодно искуплены вы Животворящею Кровию, волею закланного за нас Безгрешного и Пречистого Агнца – Христа.

Притом рассудите: есть ли основание завидовать кому-нибудь другому, во-первых, потому, что благополучие другого ничего не может отнять или убавить от определенной человеку от Бога доли, так как у Него щедрот бездна, яко море, а от моря сколько ни черпай, ничего не убавится; а во-вторых, кто может знать, что именно для человека лучше и что обратится ему на пользу и на радость и что – на вред или печаль?

Главное же средство против зависти, после искренней молитвы, – это смиренное о себе мудрование, самоуничижение и избежание «приравнивания» себя к другим, которое на первых же порах должно быть пресекаемо вопросом, задаваемым самому себе: «Кто я, ничтожнейший из тварей и недостойнейший, чтобы мне дерзать сравниваться с кем бы то ни было? Один Сердцеведец

Господь мой знает меня, и чего я стою, и ведает всю греховность мою; я же по ослеплению своему не могу рассмотреть ее всю! От тайных моих очисти мя и от чуждих пощади раба Твоего».

За получением мантии обычно следует назначение высшего и более ответственного послушания.

Принимайте его с покорностью и благодарением, но без особой радости, а напротив, с некоторым сожалением и опасением; чем выше дерево, тем более оно подвергается насилию ветра и непогоды. Чем более у начальствующего подчиненных, тем менее у него покоя и свободы; чем более власти, тем более трудов, соблазнов и огорчений.

Тут прежде всего старайтесь о том, чтобы забыть себя и свое собственное «Я», то есть заботу о своем покое и благосостоянии. На первом плане у вас должно быть то дело, которое вам поручено.

Забыть себя надо настолько, чтобы не только ничем не воспользоваться лично из врученного вам, но и того, что есть у вас своего, то есть Богом данного: здоровья, сил, способностей или вещественного имущества, – не жалеть для общей пользы и общего блага. На подчиненных влияйте более примером, нежели словами. Покрывайте их немощи любовью, но слабостям не потакайте из человекоугодия, а когда нужно – с благоразумием употребите и некоторую строгость. Заботьтесь об исправлении вверенных вашему попечению, обличайте, запрещайте, умоляйте со всяким долготерпением и учением, особенно слабых, и всеми мерами старайтесь удержать их в обители, не допуская изгнания или выхода из нее. Разделяйте с ними их заботы, радости и скорби; выслушивайте их жалобы на себя и на свои личные печали, но не допускайте жалоб на других и не выспрашивайте о действиях или словах прочих братьев или сестер.

Лучше, чтоб подчиненные любили вас, нежели боялись, потому что от боязни рождается ложь и лицемерие, а от любви – истина и усердие.

Вещественное имущество монастырское берегите сами и не допускайте небрежного или недобросовестного отношения к нему и других: за все, за все, до малейшего, придется давать Богу ответ, а Он – близ.

Не стыдитесь спросить совета у опытнейших, если сами чего не знаете или не умеете, и без ложного стыда выслушивайте мнение других. Этим не унизите себя.

Помните час смертный! Думайте, что он так близок: вот вы лежите трупом, жалким, бездыханным, холодным, страшным для всех! Недвижимы руки на спокойной груди... закрыты глаза! На всем ужасная печать таинства смерти! Позаботьтесь, где будет тогда душа ваша? Не пожалеете ли о загубленном напрасно времени, о силах, затраченных на пустое и неполезное, о небрежении и лености в подвиге стяжания неосужденного предстатия у страшного Престола Господа Славы?

К сказанному о молитвенном правиле прибавлю лишь напоминание заповеди премудрого сына Сирахова: «Сыне, даждь Богу сердце свое», и молитва ваша усовершится сама собою. Произнося в молитве страшное и пресладкое имя Господа нашего Иисуса Христа, взирайте мысленным оком на волею Распеншагося за вас на Кресте и на грехи свои – и бойтесь произносить Святейшее имя Его без участия ума и сердца и, призывая Пресвятую и Пренепорочную Матерь Господню, смотрите на Нее как на Единую свою непостыдную надежду и упование и мысленно простирайте к Ней руки за помощью, окормлением и заступлением; а призывая на помощь святых угодников, вспоминайте об их подвигах, искушениях и страданиях и примером их воодушевляйте себя к подражанию им и к терпению в молитве. Таким образом, каждое свое славословие, каждое моление, каждое слово, произносимое в молитве, одушевляйте, оживляйте, одухотворяйте глубочайшим проникновением, стараясь не только обнять умом, но и почувствовать сердцем, что вы говорите Богу или Его угодникам; иначе как услышит вас Бог, если вы сами не слышите того, что говорите Ему?

Сразу ничего не делается, а тем более совершенная молитва. Трудитесь, терпите в молитве, и, быть может, трудиться придется не малое время, но Подвигоположник наш Христос будет взирать на труд ваш и не оставит его втуне (без награды) и в свое время, «даяй молитву молящемуся», даст и вам настоящую, Ему угодную, благодатную молитву излиянием Пресвятого Своего Духа, Который научит вас и миром наполнит ваше посвященное Ему сердце.

Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный.

Мф 5,48

Девство, нестяжание, пост, труд, деятельная любовь – это орудия, средства, но не само совершенство.

Христианское совершенство не заключено в тварной природе человека и потому не может быть достигнуто простым развитием возможностей природы в самой себе, в своей ограниченности.

Совершенство наше лишь в самом Боге и есть дар Святого Духа. Страдания человеческие растут – это следствие греха. Все неизбежно страдают. Одни в отрицательном смысле, включаясь в общий поток страстей мира сего; другие – в положительном, то есть в силу любви своей к человечеству. Смысл нашего бытия не в страданиях, а в преодолении их.

Православный христианин лишь тот, кто принимает Христа как абсолютную Истину и Правду, кто следует Его учению и идет по Его стопам. «Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть» (Мф п. 27); или: «Никто не приходит к Отцу, как только чрез Меня» (Ин и, 6); или: «Если не уверуете, что это Я, то умрете во грехах своих» (Ин 8,24) – и другие.

Заповеди Христа суть отражение в нашем мире Вечной Божественной Жизни – путь к ней.

Первая заповедь – «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею...» Вторая, подобная ей – «возлюби ближнего твоего, как самого Себя»... (Мф 22. 37–39).

Мужество, долготерпение и смирение, сострадание и милостыня – как выражение любви к Богу и ближнему, вера, как тот же подвиг любви, – все это должно быть разумно свободным подвигом человека, но доколе не придет всеутверждающее действие Божественной благодати, все это остается лишь человеческим действием и, следовательно, – тленным.

В силу этого все в нашем подвиге сводится к исканию слияния нашей воли и нашей жизни с волею и жизнью Самого Бога.

Выражается это и достигается главным образом в молитве, и потому молитва есть вершина всех деланий; она есть центр, от которого всякое иное действие черпает свою силу и утверждение.

Чрез истинную молитву совершается наше вхождение в Божественное бытие силою Духа Святого.

Молитва очень разнообразна как по форме, так и по достоинству. Наиболее совершенной является так называемая чистая молитва.

Ради достижения этой чистой молитвы христианин- подвижник оставляет все прочее как бы позади себя. Отрекается от мира.

Отречение от мира – это монашество. Монашество не есть иная вера, чем у прочих христиан. Монашество есть лишь иной образ жизни, вытекающий из тех же заповедей Христа, соблюдение которых является подвигом. Нет христианина – нет подвижника.

Отречение от мира многие, и особенно современные люди, понимают как нечто отрицательное – отречение от деятельной жизни, что-то скорбное, тяжелое, мрачное. Не так смотрели и смотрят те, кто избрал этот путь. Монашествующие считают отречение от мира – отречением от страстей, от обычаев, противных заповедям Христа.

«Мир лежит во зле», – говорит Писание (1Ин 5. 19). Дело в том, что человек стал рабом греха.

Вследствие падения человека в нас действует «закон греховный». Освобождение – возрождение человека к вечной Божественной жизни. Преображение его бытия – обожение – происходит чрез соединение Божественного и человеческого. Именно это сочетание – есть монашеская жизнь.

Феодор Студит, будучи в восторге от этого образа жизни, назвал его «третьей благодатью». Первая благодать – это закон Моисея. Вторая – «благодать на благодать», которую все мы приняли от полноты Христа, по слову Иоанна Богослова (Ин 1,16). И наконец, третья – монашеский образ жизни как сведение ангельского чина на землю.

Епископ Игнатий (Брянчанинов) так говорит о монашестве: совершенство христианское состоит в чистоте сердечной. Достигший сего совершенства есть светильник, не телесным служением, но служением Духа исполняющий заповедь любви к ближнему, руководящий спасающихся, восставляющий от падений, целящий их духовные раны.

Монашеский лик доставил Церкви Христовой пастырей, которые не словесами человеческой мудрости, но словесами Духа, споспешествуя учению чудесами, пасли и утверждали Церковь. Кто были Иоанн Златоуст, Василий Великий, Епифаний, Алексий и Филипп митрополиты, – словом, все святые пастыри. Но и не в чине архиерейском, а в простом монашестве есть много светильников – от Антония Великого, Иоанна Дамаскина до Сергия Радонежского и Георгия Затворника, которые веру утверждали, ереси обличали и попирали. Без монахов пропало бы христианство в мирянах.

Вот сколь необходимо в Церкви Христовой совершенство, без коего и спасение с самою верою легко может утратиться, ибо нужны чувства, обученные долгим временем в различии добра от зла.

Есть три образа призвания к монашеству: первое призвание – непосредственно от Бога; второе – чрез людей и, наконец, третье – по нужде.

Для первого призвания характерно некое вдохновение, которое исполняет сердце человека даже во сне, – неудержимо влечет его к любви Божией, к заповедям Христа. Второе призвание – чрез людей, когда кто воспламеняется желанием божественным посредством слова человеческого или влияния святых людей. Третье – по нужде, в силу постигающих нас бедствий, несчастий, потери близких родных, что толкает человека обратиться к Богу.

Некоторые люди, воспитывающиеся в Церкви и как бы питающиеся от Божественной Трапезы, без бурных надломов, как бы естественно, приходят к монашеству.

Совершенно другое с теми, которые теряли Бога, далеко уходили от Него или даже боролись с Ним. Их обращение обычно принимает форму острого внутреннего кризиса. Духовное обращение таких людей происходит под действием благодати.

Благодать вводит человека в мир Божественного света; при всей своей влекущей силе, не лишает свободы воли и не совершенно освобождает от дальнейшей брани и даже колебаний. И познавшие благодать подвергаются искушениям.

Иногда излияние благодати бывает настолько обильно, что душа в глубоком чувстве явно ощущает свое воскресение.

Тогда внутреннее свидетельство Духа об истине бывает столь очевидно, что в душе не остается места для сомнений или колебаний. Любовь к Богу заполняет все существо и влечет к Нему, преобладая над всем прочим. В таких случаях душа бывает утвержденною на всю последующую жизнь и получает свободу от сомнений – нет в ней мучительных исканий истины.

Святые отцы никогда не умаляли никакого рода призвания. История Церкви знает немало случаев, когда призванные по нужде достигали большего совершенства, чем призванные непосредственно Богом.

Итак, не на начало пути, а на конец и завершение его смотрели святые отцы.

В некотором соответствии трем родам призвания находятся и три отречения – три ступени монашеского посвящения.

По святому Пафнутию, эти три отречения идут в таком порядке:

– первое, когда мы телесно оставляем стяжание мира сего;

– второе, когда оставляем прежние нравы и страсти, телесные и душевные;

– третье, когда отвлекаем ум от всего видимого и временного и погружаемся духом в созерцание невидимого и вечного.

Авва Пафнутий говорит: «Каждое отречение – есть восприятие креста».

По слову епископа Феофана Затворника, первый вид креста – беды и скорби, постигающие человека в земной жизни. Второй крест – это внутренняя борьба со страстями и похотями. И третий: предание себя на волю Божию.

Последний крест есть следствие духовных благодатных дарований и свойствен лишь совершенным.

Первый постриг совершается без произнесения обетов. В этом чине дается новоначальному монаху право носить рясу, откуда и название «рясофор», то есть ря- соношение. Перед совершением этого пострига дается наставление о смысле монашества и о необходимости отречения от мира и родных. Обетов вступающий не произносит, и, таким образом, эта степень есть по существу еще период испытания в подвижничестве.

Второй постриг – «малая схима», или «мантия». При постриге в мантию уже произносят обеты. При постриге в высшую степень монашества, в «великую схиму», обычно именуемую просто «схима», те же обеты повторяются в несколько измененной форме.

Три обета связаны единством цели, как и три отречения, а именно: послушание, целомудрие и нестяжание.

Мы заповедь имеем от Христа уподобиться Богу, и жизнь эта у святых отцов именуется «наука из наук» и «искусство из искусств». И познается она не иначе, как из опыта.

Трудно определить по одному названию всю сущность содержания.

Так, например, многие кротость понимают как естественный «тихий нрав». Иначе определяет ее Иоанн Лествичник. Он говорит: «Кротость есть такое состояние ума, когда он непоколебимым пребывает и в чести, и в бесчестии, кротость есть неподвижная скала, возвышающаяся над морем раздражительности... утверждение терпения; дверь и даже матерь любви, дерзновение в молитве, вместилище Святого Духа, узда неистовства, подательница радости, подражание Христу...»; это есть мужество, берущее на себя тяготы и немощи других. Это есть постоянная готовность терпеть поношения или не поколебаться внутренне при прославлении. Кротость есть спокойная решимость на всякую скорбь и даже смерть. В ней заключена великая сила и победа над миром.

Христос говорит: «Блажени кротцыи, яко тии наследят землю», то есть победят и овладеют миром в высшем смысле этого слова.

В душе человека порождаются всякие бури, и всякий, кто не имеет за собой надлежащего руководства, истекающего из тысячелетнего опыта Церкви, может не только недоумевать, но и потеряться.

Святой Иоанн, игумен Синайский, в своем творении «Лествица» говорит: «Необходимо, чтобы море сие (жизнь души нашей) задвигалось, возмутилось и рассвирепело, дабы посредством этой бури извергнуть на землю... все то гнилое, что реки страстей внесли в него. Рассмотрим внимательно и увидим, что после бури на море бывает глубокая тишина».

Трудно найти слова, которые пояснили бы необходимость доведения внутреннего состояния до возможно последней степени, с тем чтобы раскрылись глубины души. Как покажешь в словах необходимость совмещения в нашей душе одновременного пребывания и во аде, и в Боге? Как объяснить, что только при этом условии достигается полнота человеческой жизни и вместе та устойчивость подлинно здорового духа, которая устраняет внутренние колебания? Кто из нас не знает болезненность смены духовных «восхождений» и «падений»? И вот, когда человек нисходит во ад внутренней борьбы, нося в себе Бога, тогда избегает он колебаний и бурь.

Слияние всех трех обетов в единое целое создает условия, благоприятствующие достижению главной цели подвижника – бесстрастия и чистой молитвы.

Послушание – есть тайна, которая открывается только Духом Святым.

Послушание, как отречение от своей воли и разума, потеря своей личности, может на первый взгляд показаться каким-то рабством, самоуничтожением, как бы противным замыслу Божию о человеке, который наделен свободной волей. Но тем, которые последовали с верою учению Православной Церкви и совершили такое отречение в духе этого учения, – послушание открылось как невыразимо великий дар свыше.

Послушник – это орел, на своих крыльях поднявшийся в высоту. Он чувствует свою безопасность, господство, которое другим недоступно и страшно. С доверием, с готовностью, с любовью, с радостью отдавай свою волю и всякий суд над собою духовному отцу, тем самым ты сбросишь тяжелый груз земной заботы и познаешь то, чему невозможно определить цену – чистоту ума в Боге.

Монашество – это чистота ума, что не достигается без послушания. Без послушания нет монашества. Вне монашества возможны достижения великих дарований Божиих, вплоть до мученического совершенства, но чистота ума есть особый дар монашеству, неведомый на иных путях, и познает монах это состояние не иначе, как чрез подвиг послушания.

Послушник уклонением от мира и отвержением своей воли, как златыми крыльями, восходит на небо бесстрастия.

Отношения между старцем и послушником имеют священный характер.

Послушник поучается творить волю Божию и тем приобщается божественной жизни; старец молитвою и подвигом своей жизни приводит послушника к познанию этого пути, воспитывает в нем истинную свободу, без которой невозможно спасение.

Истинная свобода там, где Дух Господень. Цель послушания, как и вообще христианской жизни, – стяжание Духа Святого.

Старец не порабощает волю послушника своей «человеческой» воле, а поэтому старайтесь не доводить старца до необходимости приказывать.

Подвиг старца тяжелее подвига послушника в силу великой ответственности его перед Богом. Но ответственность перед Богом падает на старца только в том случае, когда ученик творит послушание старцу; если же нет послушания, то всю тяжесть ответственности за свои действия несет сам послушник, теряя все, что достигается послушанием. Цель старца, однако, не в том, чтобы освободить ученика от ответственности, но в том, чтобы научить послушника подлинной христианской жизни и подлинной христианской свободе.

Послушание освобождает от страсти любоначалия и властолюбия.

Одно из главнейших препятствий к достижению того состояния, к которому зовут нас заповеди Христовы, есть – наша самость, эгоизм.

Послушание – путь к победе над этим последствием первородного в нас греха.

Отсекая свою волю пред Богом, предаваясь в волю Божию, становимся способными вместить и носить в себе действие Божественной воли.

Совершенствуясь в послушании и Богу и ближнему, мы совершенствуемся в любви.

Современный интеллигентный человек, со своим критическим подходом ко всему, – к подвигу монашеского послушания несравненно менее способен, чем простой человек, не искушенный любопытством ума.

Образованному человеку, полюбившему свой критический ум, привыкшему смотреть на него как на свое главное достоинство, прежде чем стать послушником, нужно отречься от этого своего «богатства».

«Как отречься? Пред кем отсекать волю, пред тем, кто даже ниже меня? – начинает рассуждать такой монах. – Да что же, старец – оракул? Откуда он знает волю Божию? Нам дан от Бога разум, мы должны сами рассуждать. Вот, например, то, что мне теперь сказал старец, совсем неблагоразумно» – и подобное. Он судит по внешности, как свойственно судить «рассудочному» человеку, и потому не находит пути живой веры.

Кто добровольно вручил свою волю и рассуждения духовному отцу, тот опытно познает несовершенство своего ума – рассудка – и с радостью убеждается, что пришел к источнику воды, текущей в жизнь вечную.

Послушник, продающий себя в добровольное рабство, взамен получает истинную свободу.

Добрый послушник ощущает присутствие Духа Божия, Который дает душе не только глубокий мир, но и несомненное чувство «перехода от смерти в жизнь».

Второй основной обет монашества – девство и целомудрие.

Понятие о девстве как о жизни по образу Иисуса Христа, «образ бо дах вам» (Ин 13,15), настолько мало усвоено современным миром, даже христианской частью, что не прекращаются извращенные толкования монашеского целомудрия и даже сопротивления ему как явлению якобы патологически противоестественному.

Это извращенное толкование не имеет никакой обоснованности, тогда как тысячелетний опыт Церкви

с неоспоримой достоверностью показал, что сохранение девства не только не влечет за собой вреда, но правильное прохождение этого подвига повышает физическую выносливость, и долговременность жизни, и психическое здоровье, и духовное развитие.

Святой Варсонофий Великий говорит о послушании, что оно «возводит на небо, а приобретших его делает подобными Сыну Божию». То же должно сказать и о девстве, и о целомудрии.

Утроба святого девства носила Господа нашего Иисуса Христа, Сына Божия, и в тело, которое восприял Господь наш, Он облекся от Святой Девы.

Познайте же в этом величие и славу девства.

Пророк и Креститель Господень Иоанн и другой Иоанн, любимый ученик Господа, который возлежал на персях Его, – были святыми девственниками. Затем идут Павел, Варнава, Тимофей и другие, имена коих написаны в Книге Жизни.

Девство – радость Матери-Церкви.

Если брак есть Таинство, то и девство также есть Таинство Церкви.

Девство и целомудрие близки по существу, но это не одно и то же.

При постриге лицами, пришедшими к монашеству после брака или незаконной связи, дается обет целомудрия, то есть дальнейшего полного воздержания; для девственников – обет девства.

Целомудрие, как показывает самое слово, понимается как целостность или полнота мудрости. Целомудрие есть не только преодоление плотского влечения, – это есть чистота ума и сердца.

Девство же подлинное святыми отцами определяется как состояние вышеестественное.

В своей совершенной форме оно понимается как непрерывное пребывание в Божественной любви, как осуществление заповеди Христа – «любите Бога всем сердцем, всем умом, всей душой, всею крепостию».

Всякое отступление ума и сердца от любви Божией рассматривается как духовное «прелюбодеяние», то есть преступление против любви.

Девство не есть наивное неведение, как это видно из жизни Приснодевы Марии, Которая на благовестие Ангела о рождении от Нее Сына ответила вопросом: «Как будет это, когда Я мужа не знаю?» И тем показала Свою ненаивность (Лк 1,34).

Нравственность по плоти – не есть еще девство. Один из величайших святых нашей Православной Церкви, Василий Великий, с горечью говорил о себе: «Хоть жены я не познал, но я не девственник», то есть в более совершенном смысле этого слова.

По церковному представлению есть три степени духовного состояния человека: вышеестественное, естественное и, наконец, ниже, – или противоестественное.

К первому относится девство и монашеское целомудрие, понимаемое как дар благодати; всякая же иная форма плотской жизни – духовно будет или ниже, или даже противоестественною.

Сказано у святых отцов: «Не посягай на вышеестественное, чтобы не попасть в противоестественное». Отсюда правило: никого не должно допускать к монашеству без предварительного испытания.

Монах, не хранящий целомудрие, в деле спасения стоит много ниже благочестного брака, почитаемого Православной Церковью спасительным путем.

Принявший обет монашества лишается права на освященный церковью брак, а всякое нарушение монахом целомудрия рассматривается как падение, и притом падение в нижеестественное.

Нормальный неизвращенный брак сохраняет человека и физически и нравственно, тогда как всякое извращение, даже мечтание о грехе, разлагающе действует на всего человека, то есть и на психику, и на телесное здоровье.

Это разрушительное действие особенно усиливается, когда преткновению подвергается монах, нарушающий тем самым данный пред Богом обет, что влечет за собой потерю благодати, – а мучительные угрызения совести могут довести его до мрачного отчаяния.

Подвиг девства есть некое искусство и сила божественной жизни, научающая живущих во плоти уподобиться бесплотному естеству.

Самым существенным моментом в этом «искусстве» является «хранение ума». Важнейшее правило в этом подвиге – не отдать ума. Без этого никакие телесные подвиги не достигают цели. Аскетически воспитанный ум может сохранить не только свою чистоту и свободу, но и покой тела, и даже в таких условиях, при которых другим это дело покажется невозможным. «Не все вмещают слово сие» (Мф 19.11).

Святой Пимен Великий сказал: «Мы – не телоубийцы, а страстеубийцы», ибо от Бога нас удаляет не тело, призванное быть сосудом или храмом живущего в нас Духа Святого, а сладострастие, то есть страсти с их услаждениями.

Великий Иоанн Лествичник говорит: «Кто, будучи во плоти, получил и здесь победную почесть, тот умер и воскрес и еще здесь познал начало будущего нетления».

Для достижения совершенной чистоты не имей привязанности, даже духовной, ни к человеку, ниже к вещи; люби всякого любовью совершенною, как самого себя, но без пристрастия, то есть не пожелай присутствия или видения любимого человека и не услаждайся мыслью о нем.

Чистое супружество – похвально, но выше супружества– нерастленность. Супружество – уступка немощна чистота – светлость жизни!

Сколько девство предпочтительнее супружества, столько непорочный брак предпочтительнее сомнительного девства.

Посему и ты, ревнитель совершенства, или вполне возлюби чистое девство, если имеешь к тому и силу и расположение, или избери супружество.

Нестяжание – третий из основных обетов монашества, является естественным дополнением первых двух, составляя с ними неразрывное единство в целях достижения чистой молитвы и наибольшего уподобления Богу, чрез уподобление Иисусу Христу, настолько не искавшему стяжаний на земле, что не имел где приклонити главу (см.: Мф 8. 20).

Опыт показал, что для чистой молитвы необходимо ум освободить от отягощающих его образов вещества.

В монашеском обете нестяжания ударение падает на борьбу со страстью «любостяжания», или «сребролюбия» и «вещелюбия». При этом монах обещает не столько жить в нищете, сколько освободить свой дух от желания «иметь», знаком достижения чего является сильное желание «не иметь» до такой степени, что истинный подвижник нестяжания перестает щадить и самое тело свое. Только при этом условии и возможна подлинно царственная жизнь духа.

Вначале это покажется непонятным, как можно освободиться совсем от вещей – они необходимы. Не об этом и речь идет, чтобы упразднить абсолютно всякую вещь, но чтобы ограничить себя в вещах и иметь только самые необходимые, без которых жизнь стала бы уже невозможною. Причем мера этой возможности различная у каждого. Современный мир не мог построить свою жизнь так, чтобы иметь достаточно свободного времени на молитву и на духовное созерцание Божественного бытия.

Причина этому – алчная страсть «иметь». Эту страсть любостяжания апостол Павел назвал идоло- служением (см.: Кол з, 5), а Иоанн Лествичник – «дщерью неверия», «хулою на Евангелие, отступлением от Бога» (Слово 16).

Подлинное христианское нестяжание миру неведомо, непонятно, а оно – подлинное и несравненное богатство, приносящее великий покой.

Любовь к стяжанию изгоняет любовь к Богу и человеку.

Сребролюбие, то есть любостяжание, есть и называется «корень всех зол» (1Тим 6. Ю), и действительно оно таково, ибо порождает хищения, зависть, разлучения, вражды, жестокость, ненависть, убийства, войны.

Итак, чтобы вырваться из плена низменных забот, очистить свой ум и дать духу наслаждаться богоподобною свободою, вкусить высшие блага, легко презирать земное... иметь беспристрастие – все, что имеется, считать за ничто и не имея не печалиться, но жить так же, как бы имел, молиться чистою молитвою – конечная цель нестяжания.

Мир находится в состоянии дремоты, греховного сна, спит. Будит его Бог войнами, моровыми поветриями, пожарами, бурями сокрушительными, землетрясениями, наводнениями, неурожаями... Увы! Не слышит он гласа Божия!

Люди почивают на одре лени самообольщения, а о спасении и думать забыли. Некогда: надо то пороптать, то поспать, то посудить других, а других-то много, ну и некогда подумать о душе своей и о вечности!

Люди в продолжение всей земной жизни всего ищут, кроме Христа Жизнодавца, оттого и преданы всяким страстям: безверию, маловерию, корыстолюбию, зависти, ненависти, честолюбию, удовольствиям в пище и питии и другим страстям.

Только при конце своей жизни ищут Христа в причащении, и то по вопиющей необходимости, и то как бы по принятому другими обычаю.

Странно и жалко видеть, из-за каких пустых причин диавол лишает нас любви к Богу и ближнему: из-за земного праха, из-за денег, из-за пищи и пития, одежды, жилища. Стремящийся ко спасению не должен и меть пристрастия не только к пище и питию, к одежде, к просторному и благоукрашенному жилищу, к богатой утвари домашней, но к своему здоровью, даже к своей жизни не должен иметь ни малейшего пристрастия, предав всю жизнь свою в волю Господню.

Пристрастие ко временной жизни, к здоровью ведет ко многим уклонениям от заповедей Божиих, к потворству плоти, к нарушению постов, к унынию, нетерпению, раздражительности.

Злополучен, кто любит чрез меру удобства в жизни. Обставив себя всевозможными удобствами, он будет чуждаться всякого неудобства, изнежится и не привыкнет к терпению. Между тем жизнь христианина вся есть неудобство, путь узкий и шероховатый, есть крест, требующий неудобства и великого терпения.

Его сердце полюбит удобства мира сего, а не Христа Крестоносца. Терпи неудобства, привыкай к неудобствам. «Навыкох, в них же есмь, доволен быти», – говорит апостол.

Злополучен, кто любит украшения для тела своего и ищет почестей: он сделает из себя постыдный кумир.

Завидовать почестям, богатству, одежде – есть безумие.

Богатство – самый проворный приспешник в худом, потому что при могуществе всего сподручнее сделать зло.

Подарок заставляет и мудрецов видя не видеть. Золото – такая ловушка для людей, как сеть для птиц.

Ум озабоченный – это моль, которая точит кости. Ослепляется ум тремя страстями: сребролюбием, тщеславием и сластолюбием.

Не питай пристрастно плоть свою, не ласкай ее, не угождай ей и не усиливай ее тем против духа. Невольником будет дух у плоти.

Ничто так скоро не погашает в нас духа веры, как невоздержание, лакомство и пресыщение, рассеянная, разгульная жизнь.

Отказывай себе в чувственных удовольствиях в той надежде, что вместо них получишь удовольствия высшие, духовные, божественные.

Всякое пристрастие к земному – мечта диавола и мечта нашего самолюбия. Эгоистическое веление чего-либо для других и смущение, порыв к велению – от диавола.

Ревнующий о благочестии! Тебе придется слышать, и может быть нередко, более от своих домашних, что ты тяжелый, невыносимый человек. Ты увидишь к себе сильное нерасположение, вражду за свое благочестие, хотя враждующие и не будут выражать, что именно за благочестие они враждуют против тебя, – не возмущайся этим и не приходи в отчаяние, потому что диавол в самом деле может преувеличивать до огромных размеров некоторые слабости твои, от которых и ты не свободен, как человек, но припомни слова Спасителя: «Враги человеку домашние его» (Мф ю. 36), и от недостатков исправляйся, а благочестие держи твердо.

Смотри на себя беспристрастно. В самом деле, не тяжел ли ты по своему характеру, особенно для домашних своих?

Может быть, ты угрюм, неласков, необщителен, неразговорчив? Распространи свое сердце для общительности и ласки, но не для потворства.

Будь кроток, нераздражителен. Будь терпелив. Только спокойные и кроткие обличения вразумляют людей. Жестокие более раздражают, нежели пользуют.

Дар прощать выше дара исправлять наказанием. Не за все выговаривай – иное сноси, проходя молчанием, и смотри на то сквозь пальцы: «Любы все покрывает и все терпит».

Мы всюду окружены соблазнами, но можно жить среди грешных, а самому не грешить. Надо поддерживать всегда и везде горение души, и тогда легко будет переносить все обиды.

Когда у нас есть Христос в сердце, то мы всем довольны бываем: и неудобство для нас – как лучшее удобство, и горькое – как сладкое, и бедность – как богатством голод – как сытость, и скорбь – как радость!

Душа человеческая есть свободная сила, ибо она может сделаться или доброю, или злою силою, смотря по тому, какое ты сам даешь ей направление.

Злая сила заставляет гордого человека в других видеть только плохое, и он радуется, когда говорят о них худо, а ты иначе поступай: ревнуй о взаимной любви и никого не осуждай. Каждый за себя даст Богу ответ, а ты в себя смотри! Злобы берегись! Отыщи в злом человеке что-либо доброе и порадуйся об этом добре и с радостью говори о его добрых качествах.

Нет человека, в котором не было бы какого-нибудь добра. Зло же, находящееся в нем, покрывай любовью и молись за него Богу.

Живи со всеми в мире, согласии, любви, тишине, уважая других, снисходи к их слабостям, не гордись, не завидуй, не враждуй, плотские похоти обуздывай, целомудрствуй, воздерживайся от всякого излишества, делись с неимущим, за всех молись, как за себя, особенно за тех, кто тебе в тягость, кто унижает, огорчает, оскорбляет тебя, возводит напраслину. Они тебе зло, а ты им добро делай. Никому не желай и не делай зла.

Врагов надо любить: ведь их диавол учит и подстрекает враждовать, чтобы тебя испытать, любишь ли ты ближнего по Евангелию. Обращай на себя внимание в то время, когда люди обижают тебя, ругают, смеются над тобою. Если ты в это время спокоен, не исполняешься духом вражды, ненависти, нетерпения, если продолжаешь любить этих людей так же, как и прежде, то ты любишь ближнего по Евангелию, а если раздражаешься, то не любишь. «Аще любите други ваши токмо, кая вам благодать есть?»

Ничто так не уподобляет нас Богу, как то, когда мы прощаем людей злых, которые обижают нас.

Молитва за врагов – это милость (милостыня) выше всякой милостыни, подаваемой неимущим.

Если нищие ежедневно преследуют тебя, это значит – милость Божия непрестанно преследует тебя:

«Блажени милостивии, яко тии помиловани будут» (Мф 5,7). Кто же будет убегать от милости Божией? Все жерт вы и милостыни нищим не заменяют любви к ближнему, если нет ее в сердце, поэтому при подаянии милостыни всегда нужно заботиться о том, чтобы она подаваема была с любовью, от искреннего сердца, охотно, а не с досадой и огорчением. Самое слово «милостыня» показывает, что она должна быть делом и жертвою сердца и подаваема с умилением или сожалением о бедственном состоянии нищего и с сокрушением о своих грехах, в очищение которых подается милостыня, ибо милостыня очищает всяк грех.

Кто подает милостыню неохотно и с досадою, скупо, тот не познал своих грехов, не познал самого себя.

Милостыня есть благодеяние прежде всего тому, кто ее подает. Милостыни заглаждают грехи, умерщвляют смерть, угашают вечный огонь мучений.

Когда подаешь милостыню, подавай с великодушием, с ласковостью в лице, снабди в большей мере, нежели сколько просят. Не старайся распознать достойного от недостойного: пусть все люди будут у тебя равны для доброго дела. Ибо сим способом можешь и недостойных привлечь к добру, потому что душа, посредством телесного, скоро привлекается в страх Божий.

Сохрани тебя Бог от того, чтобы пожалеть вещественного твоего достояния в жертву Господу, или Пречистой Его Материи, или другим святым Божиим и, таким образом, предпочесть вещество духу. Смотри, чтобы достояние твое не было тебе в погибель.

Ты должен твердо верить, что вместо тленных благ Господь или святые Его воздадут тебе нетленными благами вместо временных благ – вечными. А блага духовные: свет духовный, прощение грехов, дар живой веры, надежды крепкой и любви нелицемерной, мира и радости в Духе Святом, – бесконечно выше вещественных даров.

С радктью расточай стяжания свои в жертву Господу и святых Его.

Если чрез чьи-либо руки пересылаешь их, верь, что они дойдут до принадлежности, и если люди утаят жертву Господню, Сам Господь взыщет с них, и ни едина лепта не пропадет туне, но принесет тебе соразмерный вере и расположению сердца твоего дар от Господа.

Доброхотное даяние предполагает в даятеле душу чувствительную, сердце нежное и открытое для всего доброго, а потому и способную для вмещения даров благодатных. Можно ли не любить такую душу и такое сердце?

Как тяжело в час кончины бывает человеку, который не давал милостыню и который в этой жизни имел идолом деньги, или пищу, или питие, или земные почести.

Сласти, деньги – хуже обыкновенного праха, сора, потому что они засоряют душу, тогда как обыкновенный сор засоряет только тело, одежду, жилище.

Теперь это все ему не нужно, а между тем сердце крепко привязано к ним. Истинного же сокровища, дающего жизнь вечную, то есть добродетелей нестяжания и милосердия, он не имеет. Может ли он надеяться на милость Божию, не оказавши сам милость ближнему? «Какою мерою мерите, такою и вам будут мерить» (Мф 7,2).

Итак, чтобы легче было умирать, – а умирать надо всем, – не должно иметь пристрастия ни к чему в мире, надо обуздывать страсти, иметь во всем воздержание, проявлять милосердие к ближним.

Когда видишь болезненное разрушение тела, не ропщи на Господа, а говори: «Господь даде. Господь отъят. Буди имя Господне благословенно». Вы привыкли смотреть на тело свое как на неотъемлемую собственность, но это крайне несправедливо, потому что ваше тело – Божие здание.

Много есть у человека вредных для тела и пагубных для души привычек. Из этих греховных привычек едва ли не самые отвратительные – пьянство и курение табака.

Вид до безобразия напившегося человека вызывает в нас невольное отвращение, и если мы не презираем его, несчастного, а сожалеем о нем, то делаем эго голько потому, что Любвеобильнейший Господь наш Иисус Христос заповедал нам любить ближнего.

Курение табака так же грешно и вредно для здоровья, как и пьянство, однако многие называют это невинной забавой. Разве можно назвать невинной забавой страсть к табаку, когда от него страдает не только тот, кто курит, но и тот, кто принужден бывает дышать смрадным воздухом, отравленным табачным дымом? Печальнее же всего то, что курящий табак подает дурной пример детям.

Еще одна из скверных привычек – ругательство матерным словом. Во время ругательства у сквернословца уста кровыо закапаются, горят веною, и паром скверным смрад исходит из уст его: такому человеку, если не раскается, нельзя в церковь Божию входить и прикасаться к святыне. Ангел Хранитель такого человека плачет, а диавол радуется. От такого человека Матерь Божия молитвенный покров Свой отнимает и Сама отступает от него. Такой человек проклятью себя подвергает. С таким человеком нельзя нам есть и пить, пока не перестанет браниться матерным словом.

За срамословие Бог попускает на человека беды, болезни и многие напасти. Поэтому отстанем от обычая нечестивых людей и послушаем апостола Павла, увещевающего: «Всяко слово гнило да не исходит из уст ваших» (Еф 4,29), но лучше Иисусову молитву восприимем в уста свои и в сердце и тем избавлены будем вечной муки во веки веков. Аминь.

Не засматривайся на красоту лица человеческого, а смотри на душу его.

Накрашенное лицо – безмолвный обвинитель внутренних пороков.

Не смотри на женские лица (женщина – на лица мужские), избегай воспоминания о них, – гони и отсекай тотчас же всякий нечистый помысл, лишь только он появится в душе твоей. Бегай непристойных шуток, разговоров, не читай книг, в которых описывается нечистая любовь.

Неприлично женщинам показывать в себе мужеский нрав, всякое другое правило, кроме стыдливости, чуждо благонравной женщине.

А вы, на кого в этой жизни наложил свои узы честный брак, приложите ума, как бы вам больше плодов внести в небесные точила!

Человек есть дом Божий, но мы своею похотью превращаем свой дом в жилище страстей, за что и получаем в наказание мертвые плоды при родах жен.

Родители должны хранить себя в чистоте еще прежде зачатия во утробе матерней младенца, должны удаляться неумеренного плотского общения, должны иметь раздельное ложе друг от друга в ночи, предваряющие праздники и воскресные дни, под среды и мод пятки и во все четыре поста, установленные Святою Церковью, наипаче же в Великий пост, и неотложно по зачатии плода, во все время беременности до самого рождения и даже до вскармливания младенца матерним молоком, жить в чистоте, решительно не имея сожития.

Во время беременности мать должна все внимание свое сосредоточить на том, как бы сохранить во чреве младенца, вспоминая, что он – будущий храм Божий и жилище Духа Святого.

Мать-христианка должна беречь не только физическую жизнь и здоровье, но особенно духовно-нравственную жизнь, помня, что во время утробной жизни младенец воспринимает духовно-нравственные качества своей матери. Питаясь ее физическими соками, он питается и ее духовною природою, живя ее жизнью. Вот почему христианка во время ношения должна как можно чаще и усерднее Богу молиться, почаще и подольше размышлять о премудрых свойствах и делах Божиих, а также непременно должна вести жизнь умеренную и строго воздержную, помня, что от всего этого зависит характер и нравственно-духовный облик ее младенца.

Родители должны крестить своих детей по возможности сейчас же по рождении.

Святейшее Таинство крещения – есть главнейший дар человечеству нашего Искупителя. Таинство крещения уничтожает первородный грех, то есть ту нравственную порчу нашей природы, которая переходит через естественное рождение от предков к потомкам и которая препятствует человеку нравственно развиваться и совершенствоваться в добре.

Некрещеные дети должны быть рассматриваемы наравне с мертворожденными. Давать им христианские имена и поминать их на церковных богослужениях также не следует; судьба их такова же, как и мертворожденных, то есть они не будут наказаны, так как не сотворили еще по малолетству грехов, но и полного блаженства не могут быть удостоены, как не очищенные от первородного греха.

Велик грех родителей, если по их вине, особенно по небрежности, дети умирают некрещеными. Если нет поблизости священника, а новорожденное дитя слабо и можно ожидать его смерти, то пусть совершит над ним крещение кто-нибудь из присутствующих здесь православных христиан – мирянин или монах.

Крещение совершается так: погружают, а если младенец больной, то окропляют его священною (крещенскою) водой троекратно, произнося:

«Крещается раб (или раба Божия – дается христианское имя) во имя Отца. Аминь. И Сына. Аминь. И Святаго Духа. Аминь».

Если после этого младенец останется живым, то его нужно представить священнику и заявить о том, что над ним такой-то совершил святое крещение. Священник не повторяет, а только дополняет крещение и совершает над младенцем святое Таинство миропомазания.

За нарушение чистоты супружеской жизни родителями родятся дети не на утешение, а на скорбь и слезы им и во вред отечеству своему: они бывают растленны нравом, способны воспринять всякое зло от юности своей, также часто родятся мертвыми. Нередко же в родах с ними и сама мать умирает в тяжких страданиях.

Таковы плоды за нарушение супружеских правил, за несоблюдение постов и всякое невоздержание, ибо чадородие есть дар Божий, а не человеческое изобретение.

Господь дал жену мужу в помощницу для взаимного сожития, благословив их, рече им: «Растите и множитесь» по естественному закону природы, для всех тварей Богом данному, а не ради похотного сладострастия, не ведающего ни времени, ни меры. Бессловесные животные поднесь строго соблюдают сей закон, ибо по зачатии плода до времени исхода его, и даже до вскармливания млеком, решительно не допускают сожития.

Человек же бывает иногда хуже скота несмысленного, увлекаясь страстным похотением, забывая свое достоинство, данное ему от Бога, создавшего человека по образу и подобию Своему. Злоупотребляя природою в оскорбление чести своей, человек вызывает на весь род свой (до четвертого колена) праведный гнев Божий.

Каким страшным бедствиям подвергается семейство, нарушившее правило и чистоту супружества! Предает их Господь в неискусен ум творити неподобная: является неверность супругов, нестроения и всякие беды. Детей постигают неисцелимые болезни, затем преждевременная смерть мужа или жены, а также чад их возлюбленных.

Посему умоляю вас, покайтесь от всего сердца вашего, исповедуйте свои грехи отцу духовному, исправьте житие свое во всем и храните свято супружество во всякой чистоте и правде Божией, ходя по заповедям Божиим, тогда узрите на себе и на чадах ваших благословение свыше в род и род, по неложному обещанию Господа нашего Иисуса Христа.

Из видения Григория, ученика святого Василия Нового, о Страшном Суде, видно, что младенцам, не просвещенным святым крещением, Господь в будущей жизни дает покойное место и участь наслаждений вечной жизни в небесных селениях. Эти свидетельства дают некоторое утешение для родителей, скорбящих о загробной

участи умерших младенцев, не просвещенных святым крещением.

С другой стороны, такая смерть младенцев попущена Богом не иначе, как за грехи их родителей, а потому родители должны принести чистосердечное покаяние свое пред Богом в грехах, исправить свою жизнь частыми и усердными молитвами в церкви и дома, соблюдением постов, любовью к ближним, подаянием милостыни.

Молитва матери за мертворожденное дитя: «Боже Милосердный, помилуй чадо мое, умершее во утробе моей, и за веру и слезы мои, не лиши его света Твоего Божественного».

Младенец, мать которого умерла вместе с ним во время чревоношения, при воскресении предстанет совершенным мужем и узнает матерь свою, а она – детище свое. Не видевшие здесь друг друга увидятся там. В воскресении не будет ни старых, ни малых. Преждевременно родившиеся предстанут такими же, как и совершеннолетние.

Любодейца, которая извела зачатый ею во чреве плод, чтобы не видел он здешнего мира, и сама не увидит будущий век. Как она не дозволила ему насладиться жизнью и светом в этом веке, так и он лишит ее жизни и света в оном веке. Поскольку она решилась погубить плод свой во чреве преждевременно, чтобы сокрыть его во мраке земли, то и сама, как мертвый плод, извергнута будет во тьму кромешную. Таково воздаяние любодейцам, которые посягают на жизнь детей своих. Судия накажет их вечною смертию и низринет в бездну мучения, полную зловонного тления.

Родители и воспитатели! Со всею заботливостью остерегайте детей своих от капризов, иначе дети скоро забудут цену вашей любви, заразят сердце свое злобою, заглушат совесть, рано потеряют святую, искреннюю, горячую любовь сердца, а по достижении совершенного возраста горько будут жаловаться на то, что в юности слишком много лелеяли их, потворствовали капризам их сердца.

Каприз – зародыш сердечной порчи, ржа сердца, моль любви, семя злобы, мерзость Господу.

Родители не только за грехи свои будут наказаны, но и за детей своих, если не воспитали их в благочестии.

Обращайте особое внимание на сохранение чистоты совести ваших детей и воспитанников. Совесть для них должна быть добрым руководителем и судией в продолжение всей их жизни. Следите, чтобы они не возросли бессовестными и не сделались язвою общества и причиною ваших слез.

Человек бессовестный (в смысле заглушения ее голоса нерадением и увлечением греховным) есть самый лукавый и потому самый страшный для других и самый несчастный для себя.

Дивная сила в человеке – совесть! От нее никуда не уйдешь, нигде не скроешься – она везде с нами, все видит, все: не только дела, но и мысли и намерения наши – знает; для нее нет ничего тайного, у нее и ночь и день – как день. Вот какой чудный страж поставлен над человеком от Творца.

Совесть – есть зеркало, пред которым нельзя скрыть ни одного порока; обвинитель, который не дает покоя; свидетель, которому нельзя противоречить; судья, пред которым нельзя устоять. Совесть, по словам Иоанна Златоуста, есть не умолкающий в нас обличитель, которого ни обмануть, ни обольстить нельзя.

Человек, учинивший грех и совершивший беззаконное дело, успеет скрыться от всех людей, но от этого судии укрыться он не может, напротив, всегда носит в себе этого обличителя, который беспокоит его, мучит и никогда не утихает. Как усердный врач, она не перестает прилагать свои врачевства, и пусть не послушают ее, она и тогда не отстает, но продолжает постоянно заботиться, непрерывно напоминая о грехе, не давая грешнику дойти до забвения, чтобы хотя чрез это сделать нас не столь склонными к прежним грехам.

Человек с чистой совестью, даже и необразованный, выше всякого образованного, заглушившего свою совесть.

В необразованном человеке простота сердца, кротость, незлобие, молчаливость, терпение – дороже пред Богом всех наших познаний, всего внешнего лоска, всех заученных выражений, всех приторных учтивостей, всех хитросплетенных речей, даже самые грехи их, как грехи неведения, извинительнее. Потому уважай простую необразованность и учись у нее простоте, незлобию, терпению и прочим добродетелям.

Необразованные – младенцы о Христе, которым иногда Господь открывает тайны Свои.

Когда Спаситель мира восхотел, по бесконечной благости Своей, исполнить в кончину веков Предвечный Совет о спасении погибающего грехом рода человеческого и найти пропавшую царскую драхму, взыскать погибшую овцу Своего словесного стада, тогда, приняв на Себя человеческий образ и облекшись во всего человека от Духа Святого и Марии Девы, Он избрал в помощники Себе, Своему великому делу, простых учеников и апостолов, рыбарей по занятию, и через них на деле показал, что дело спасения нашего не зависит от мирской знатности, учености или от земной мудрости, а что оно есть единственно дело Божие, дело Его благости, премудрости, силы, милосердия.

Напрасно мы привыкли представлять себе святых не иначе, как окруженных разными знамениями и чудесами небесными, ничего не ядущими, никогда не спящими, ходящими по водам и пр. Не все святые были чудотворцами, как и не все прославившиеся в жизни чудотворен ия ми были святыми. Бог только того и хочет и требует от нас, чтобы мы были святыми. Святыми можно быть не удаляясь от общества и не бросая мир. Веруй от души всему тому, чему учит Святая Церковь, и живи так, как она требует; иначе – будь истинным христианином, и ты будешь святым.

Безмолвие, конечно, вещь хорошая, но кто призван послужить в обществе, не должен уходить от сего без особенного указания от Провидения Божия.

Когда увидишь, что многие жадно ищут своего счастья в чувственных благах и чувственных удовольствиях, в неге, в роскоши и выдают это за мудрость, когда увидишь, что многие для своего земного счастья употребляют всякую ложь и всякий обман, защищают ненависть, мстительность и другие страсти, а отказ от удовлетворения чувственными удовольствиями считают за глупость, – тогда нам должно твердо помнить в сердце своем и говорить, как учили апостолы: «Мы христиане, нам должно жить но закону Христову» (Гал 6. 2), а закон Христов требует, чтобы мы плоть свою распинали с ее страстьми и похотьми (см.: Гал 5. 24), отложили ложь и говорили истину (см.: Еф 4, 25), всякое же мщение предоставили Господу Богу, сказавшему: «Мне отмщение, Аз воздам» (Рим 12.19).

Вообще при всех представляющихся худых примерах тотчас смотри на Иисуса Христа, Который имеет полное право требовать от нас последования Своему примеру, а потом смотри на миллионы людей, подражавших Его жизни, сделавшихся святыми и достойными всякого нашего подражания. Подражай не примеру языческой жизни, которая в нашем мире так часто видна, но примеру благонравия, скромности, стыдливости, воздержности, порядка, ревности о богоугождении, которыми отличались святые или истинные христиане, непрестанно старавшиеся жить и жившие не по правилам мира, а по учению Иисуса Христа.

Житейских дел весьма много, и они различны, смотря по тем состояниям и званиям, в которых мы живем.

Все не противные нравственному закону житейские дела, какие нам должно делать по нашему званию и состоянию, – должно признавать делами Божиими, делами, порученными нам от Самого Господа, ибо Бог, как Царь всея земли (см.: Пс46.8), установил разные законные звания и состояния, и Он же, а не мы сами, попустил и попускает нам стать в те житейские звания и состояния, в каких все мы находимся.

Без Божией воли или без Божия попущения ничего на свете не бывает. Итак, какие бы ты ни делал дела, все эти дела делай как бы для Самого Бога, и награду за это получишь от Бога. Кто же трудится не для Бога, того труд весьма жалок, ибо награда ему не от Бога, а от себя или от людей. А от себя и от людей какая награда? Земная, временная, ничтожная.

Делая все свои дела для Самого Господа Бога, непременно делай их так, как должно делать дела Божии, то есть делай все свои дела от души, с полною охотою и удовольствием, старательно, не допуская в них никакой медлительности и нерадения, по чистой совести, ибо сказано: «Проклят творяй дело Господне с небрежением» (Иср 48. 10).

Если твои дела идут успешно, то не гордись этим, а особенно – не приписывай успеха в делах своих собственным силам и умению, ибо Сам Господь сказал ученикам Своим: «Без Мене не можете творити ничесоже»

(Ин 15,5).

Если дело, которым тебе должно заниматься, трудно, неприятно, низко, малоуважительно, не ладится, замедляется, требует особенного терпения или ведет тебя к унынию, то не будь малодушен, не ленись, не досадуй, не предавайся гневу, нетерпеливости, ропоту и т.п., а оживляй и укрепляй себя мыслью, что эти труды, которые так тяготят тебя, так неприятны и досадны тебе, продолжатся не вечно. С земною жизнью все они кончатся, а там Господь «воздаст коемуждо по делом его» (Рим 2. 6). При этом поддерживай себя в трудах твоих каким-нибудь назидательным пением, тайною молитвою, размышлением о христианских истинах, рассуждением о делах, которыми мы занимаемся, вообще возвышением сердца к Господу Богу в кратких молитвенных воздыханиях к Нему. Например, весьма полезны следующие воззвания:

– Как беспредельно любит нас Господь!

– Чего Он не делал и не делает для нас?

– Чего Он не дает нам?!

– Боже, как нам должно быть благодарными Тебе!

– Господи, благослови меня! Очисти меня! Освяти меня!

– Только Ты, Господи, так много любишь нас!..

– Ах, если бы все люди узнали, как благ Ты, Господи!

– О, если бы я возлюбил Тебя, Господи, всем моим сердцем!

– Господи, когда я буду вечно хвалить Тебя вместе со всеми святыми?

– Господи! Ты мое прибежище, Ты мое утешение, Ты моя надежда, Ты мое спокойствие. Ты мой свет. Ты моя слава. Ты моя радость. Ты мое блаженство!

Такие и подобные воззвания, если обратятся в навык, во время труда бесценны. Непрерывно держи душу в соединении с Богом, они непрестанно оживляют ее, отгоняют от нее всякое зло, укрепляют ее в добре и весьма благотворно подкрепляют самые телесные силы.

Кто так трудится над совершением своих житейских дел, тот трудится, как и должно трудиться во славу Божию.

Само собою разумеется, что прежде всего должно делать дела важнейшие, не терпящие отлагательства, прежде обдумавши, как лучше сделать их, и что никогда не должно делать дел, несообразных с законом Божиим.

Приступая ко всякому делу, надо прежде всего усердно помолиться Богу о ниспослании Божия благословения на труд наш. Надо прочитать молитву «Перед началом всякого дела», затем хорошо продумать, как лучше сделать начинаемое дело, и тогда только приступать к труду.

После обычных трудов следует обед и отдых. Христианину нужно знать и то, как вести себя во время обеда и во время отдыха после обеда.

Перед обедом и ужином всегда возноси ко Господу Богу усердную молитву; молись также и после обеда, и после ужина. Ибо не кто другой, а Сам Господь доставляет нам пищу и питие. Он же доставляет нашей нище питательную силу для нашего тела, а нашему телу дает способность обращать эту питательную силу нищи нам на здоровье. Не молиться перед обедом и ужином и после оных может только или не понимающий сего, или же отъявленный эгоист.

Стол наш всегда должен быть умеренным. Пища для тела необходима. В необходимой пище не должно отказывать телу, но для соблюдения умеренности всего лучше прекращать употребление пищи в то время, когда позыв на пищу еще не совсем кончился. «Ешь столько, чтобы утолить голод», – говорит святой Иоанн Златоуст. «Воздержно пий, мало яждь, здрав будеши», – говорит другой святитель Божий, Митрофан. Опыт также свидетельствует, что только воздержные живут здраво, долговечно и хорошо.

Весьма неразумно поступают те, которые дозволяют себе пресыщаться пищею весьма питательною, горячительною, неудобоваримою, вкусною, сладкою, ибо пресыщение весьма вредно и для нашего тела и для нашей души. Расстройство желудка, порча крови, разные болезни, преждевременная смерть – суть следствие пресыщения. Невоздержный не способен ни к каким духовным упражнениям: он не может ни молиться, ни размышлять о Божественном. У пресыщенного бог – его чрево и целая бездна нечистых мыслей и пожеланий.

Во время обеда и ужина никогда не говори чего-либо греховного. Эго оскорбительно для Бога, Которого дары вкушаешь, и соблазнительно для твоих ближних. Напротив, за обедом всегда должно рассказывать или слушать что-нибудь назидательное или в глубоком молчании, с благоговением принимать пищу. Истинные христиане, преимущественно во время принятия пищи, старались живее вспоминать свою смерть и Страшный Суд. Пустая болтовня – признак людей неразумных и пустых; всегдашняя назидательность – удел людей мудрых.

Кто так употребляет свой обед и ужин, то есть умеренно и с благодарностью Богу, тот поступает, как требует долг, праведно и богоугодно.

После обеда, без сомнения, нужен отдых. Но отдых всегда нужно употреблять как лекарство для восстановления сил душевных и телесных, поэтому отдых не должен быть продолжительным. Во время отдыха всякому должно думать: «Какой отдых в здешней жизни, отдохнем за гробом!»

«Праздность научила многому худому» (Сир 33, 28). «Мерзок пред Господом покой телесный», – говорит святой Варсонофий Великий. Так должно думать всем вставшим из-за стола, поблагодарить Бога и, немного отдохнувши, снова приниматься за дело.

Времени отдыха отнюдь не употребляй, как поступают многие неразумные, на какие-нибудь удовольствия или на какие-нибудь порочные забавы, бесполезные игры. Игра и христианин – две вещи непримиримые. Чтобы во время нужного отдыха не вошли в голову какие-нибудь богопротивные мысли, а в сердце богопротивные желания, христианин, смотря по состоянию своей души, старается питать себя разными духовными размышлениями, и особенно сердечным воззванием ко Господу Богу:

«Господи, как велика Твоя Премудрость и Благость! Всякий день питаешь Ты неисчетное множество живых созданий на земле: людей, птиц, скот, зверей, насекомых, – и все они сыты, никто не умирает с голоду».

Такие размышления и воззвания несравненно скорее восстанавливают наши телесные силы, нежели все другие способы восстановления их. А кроме того, такие размышления и воззвания чрезвычайно укрепляют душу в добре.

Вечером, по окончании всех дневных дел, благодари Бога за все благодеяния, полученные тобою в течение дня, именно: за то, что остаешься живым, за твои духовные и телесные силы, за здоровье, за пищу, питие, за все душеспасительные мысли, за все святые желания, за земной и небесный свет, за помощь и защиту – за всякое благодеяние.

Потом займи свое сердце следующими духовными мыслями: «Вот я целым днем стал ближе к смерти. Что, ежели Господу угодно будет поставить меня в наступающую ночь на Свой Праведный Суд? Устою ли я? Поутру намеревался я провести весь день свято, как же я провел его? Не прогневал ли чем-нибудь Господа Бога?»

После таких вопросов:

а) молись в своем сердце Всесвятому Духу, чтобы Он просветил твой ум и верно, до мельчайших подробностей привел тебе на память: как ты провел весь прошедший день, как ты встал поутру, как убирался, как совершал утреннюю молитву, как вел себя во время утренних занятий по твоему званию, как во время обеда и отдыха, как в обращении с домашними, с соседями, с посторонними, особенно в случаях, для тебя опасных; не подвергся ли греху, не ослабил ли намерения уклоняться от греха, как ты вел себя, когда тебе грубили, не слушали тебя, смеялись над тобой и т.н.;

б) молись, чтобы Святой Дух верно привел тебе на память: что ты в нынешний день думал, что говорил, что делал; как старался или не старался сохранять принятое тобою поутру святое намерение удаляться от греха; что особенно вовлекало или вовлекло тебя во грех; какой способ предпринимал ты против греха или против препятствий исполнить волю Божию и почему этот способ оказался недостаточным;

в) молись, чтобы Святой Дух привел тебе на память: в чем и почему ты согрешил, чего и почему не исполнил; не согрешил ли питанием в себе дурных мыслей и желаний, не согрешил ли опущением сделать что-нибудь доброе или должное; не согрешил ли против заповедей первой, второй, третьей и т.д. Не принимал ли участия в каких-либо чужих грехах и т.п. Наконец,

г) особенно молись, чтобы Дух Святой привел тебе на память, какое тобою принято было поутру святое намерение, что тебе способствовало исполнить его, если ты его исполнил; в противном случае – что препятствовало или воспрепятствовало тебе исполнить его; предпринимал ли ты что-нибудь против представлявшихся тебе препятствий, что именно и почему предпринятое тобою оказалось несильным.

Дело это чрезвычайно важное. Никогда не оставляй его без внимания. Именно от такого примерного исследования себя зависит наше нравственное, духовное усовершенствование себя. Без такого точного исследования себя никогда нельзя ожидать нам нравственного усовершенствования.

Вспоминая, как ты вел себя в прошедший день, ты найдешь в себе и доброе и худое. Доброе все приписывай Богу, а худое – себе. И снова принимай решительное намерение противиться греху, особенно твоему любимому греху. Придумывай всевозможные меры и способы избавиться от него. Но в то же время моли и проси Господа Бога, чтобы Он Сам открыл тебе надежнейшие способы утвердиться в твоем добронамерении так крепко, чтобы ты готов был бы лучше умереть, чем снова совершить прежние грехи свои и снова оскорблять Господа Бога.

Отходя ко сну, соверши вечернюю молитву по готовым церковным молитвам или своими словами, только смотри, чтобы твои молитвы были непременно святы и обстоятельны:

а) прежде всего благодари Бога за все оказанные Им тебе и всем людям благодеяния: за искупление, за святую веру, за Святые Таинства и за все святые внушения ко спасению;

б) молись, чтобы Господь Бог простил тебе все твои грехи и не попустил тебе умереть во грехах;

в) молись, чтобы Он избавил тебя от вражеских искушений во сне и в нощи, но послал тебе Своего Ангела Хранителя, да сохранит он душу и тело твое от всякого зла;

г) молись, чтобы Господь благословил всех близких твоему сердцу: родителей, братьев, сестер, сродников, знакомых, благодетелей, начальников. Помолись и за врагов своих;

д) молись, чтобы Он помог бедным, скорбящим, путешествующим, больным, обиженным, чтобы утешил несчастных, приютил сирот, укрепил надеждою умирающих, чтобы благословил всех детей, направил к добру всех юношей, укрепил в святой жизни возрастных и всех старцев сделал образцом святой жизни, чтобы всех грешников привел к покаянию, истребил тьму, в которой живут язычники, неверующие, еретики и раскольники, чтобы просветил их Своим светом, всех ввел в познание Своей Истины, всех направил на истинный путь спасения и спас.

Наконец, предай себя Господу Богу совершенно. Ознаменуй себя крестным знамением, ложись в постель и засыпай, памятуя смерть и Суд Божий. Старайся засыпать с хорошими мыслями. Хорошо почитать какую-либо назидательную книгу или житие святого, который празднуется завтра. Старайся засыпать в преданности Господу Богу. Тогда, что бы ни случилось с тобой во время сна, тебе нечего бояться; тогда ты спишь как бы на руках Божиих; тогда Господь Сам смотрит за тобою и бережет тебя; тогда, какое бы бедствие ни постигло твое тело, твоя душа безопасна, она у Господа Бога.

В случае бессонницы, когда долго не можешь заснуть, опять размышляй и опять молись. Размышляй о судьбах правды Божией и неправды человеческой и извлекай отсюда полезные уроки для своей жизни. Молись внутреннею молитвою сердечною: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного».

Если пойдут в голову и сердце дурные мысли, встань и клади поклоны с молитвою: «Помилуй мя, Боже...» (Пс 50), пока не утомишься. Если усердно помолишься – скоро заснешь, а не заснешь, так душевную пользу получишь.

Вот как добрые люди препровождают жизнь свою богоугодно, свято. Здесь показан тебе способ, как проводить свято только один день. Так проводи другой и третий – все дни твоей жизни. Всегда имей себе сей указатель перед глазами и по нему располагай дни твоей жизни. Если так будешь поступать, то в конце концов сделаешься совершенным, истинным христианином и получишь венец заслуженной славы. Сначала это дело покажется, быть может, трудным, но ты всеми мерами победи это искушение, чтобы это главное и необходимое для тебя дело сделалось легким.

Помни, что леность – мать всех пороков и, следовательно, погибели, а труд, бодрость и бдительность – необходимые условия добродетели и, следовательно, спасения. И в свете человек без правил считается негодным человеком, тем более христианину нельзя жить без правил, как попало. А эти правила несомненно и верно доведут тебя до цели твоего назначения временного и вечного.

Ежедневные правила

1) Быть ко всем справедливым и беспристрастным до мелочей.

2) Никогда, даже шутя, никого не обманывать.

3) Быть бескорыстным даже в мелочах.

4) Искать случая, где только можно, быть кому-нибудь полезным.

5) Во всех неприятностях судить строже всех самого себя и быть снисходительным к другим.

6) Никогда и ни над кем не шутить и не насмехаться.

7) О себе никогда ничего хорошего не говорить и забывать самого себя для других.

8) Более молчать, нежели говорить, выслушивать других и, по возможности, избегать споров.

9) Всегда стараться не быть праздным.

10) Не горячиться, а ежели будешь чувствовать, что гнев так овладел тобой, что тяжело преодолеть себя, то тотчас замолчать и, если можно, уйти.

Да, прискорбно жить тебе, боголюбивая матушка Д., в обстановке, не сродной духу твоему, и твоя жалоба на одиночество меня не удивляет. Но в назидание должен сказать тебе, что человек бывает одинок только тогда, когда он никого не любит.

Любовь наподобие нити притягивает нас к любимому человеку и согревает сердце. Кто любит, у того сердце цветет и благоухает, и он дарит свою любовь всем, как цветок свой запах. Такой человек не может чувствовать себя одиноким, потому что сердце его с теми, кого он любит. Он думает о них, заботится о них, радуется их радостью и страдает их страданиями. У такого человека нет времени на размышление о том, одинок он или нет, и чтобы прочувствовать свое одиночество. В любви человек забывает себя. Он живет с другими, он живет для других, он живет в других, и в этом его счастье.

А человек, который не любит других, чувствует вокруг себя пустоту, не проникнутую и не согретую лучами его сердца. Это передается и другим. Они чувствуют, что вокруг него пусто, холодно и жестко, поэтому отворачиваются от него и не ждут от него тепла. Это его еще больше ожесточает, и вот он сидит в полном одиночестве, отвергнутый и несчастный. В душе мрак, теснота, уныние, а иногда и отчаяние. Избави Господи!

А это все отчего? Оттого, что себя человек любит больше, чем других, и любовь к самому себе, то есть самолюбие, поглощает любовь к ближним. За это благодать отходит от человека, и вот получается такое тяжелое состояние...

Надо переродиться. Надо будить людей своей любовью, надо любить всех горячо, искренно, самоотверженно и этим призывать их к любви.

Любить – это великое счастье! Только признай это, и начнутся вокруг тебя чудеса. Отдайся призыву своего сердца, отпусти свою любовь на свободу, пусть лучи ее светят и греют во все стороны, и тогда ты скоро почувствуешь, что к тебе отовсюду текут струи ответной любви. Почему? Да потому, что твоя нелицемерная, непосредственная, непреднамеренная доброта, твоя непрерывная и бескорыстная любовь будут незаметно вызывать в людях тоже доброту и любовь. И тогда ты испытаешь этот ответный, обратный поток любви не только как истинное, полное счастье, но и как незаслуженное вечное блаженство.

На пути твоем встретится еще много огорчений, скорбей и искушений. Злая сила до самой смерти будет смущать и тревожить тебя, но ты не смущайся, не падай духом. Проси у Господа помощи, проси горячо, неотступно, с дерзновением, и Он непременно поможет тебе. Ведь ты посвятила Ему всю свою жизнь, отдала Ему свое сердце, ради Него презрела и оставила все земное, так неужели Он не помилует и не спасет тебя?! Только возлюби ближних, как возлюбила Господа, и возрадуется сердце твое.

Если по немощи телесной ты не можешь выполнять полностью свое молитвенное правило и положенное число поклонов, то смирением, терпением и неосуждением, а также верным исполнением обетов иноческих восполняй пробел.

Монах, не исполняющий обетов своих, бывает поруганием монашества и соблазном для мирян на свою погибель. Исполняющий же обеты иноческие просветится как солнце во Царствии Небесном и получит награду, которая и на ум человеку не может прийти. «Иже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яко уготова Бог любящим Его» (1Кор 2,9).

Не смущайся, что в своем описании о монашестве я обращался не лично к тебе, инокине, а к иноку. Ведь читать будут и другие. Тот, кто интересуется монашеской жизнью, но не знает даже самых начальных и основных понятий о монашестве, найдет здесь достаточно пищи для себя.

А ты, когда будешь читать обращение к «нему», а не к «ней», мысленно представляй, что это относится к понятию «человек». Значит, относится не только к мужам, но и ко всякому человеку. Так и инок, когда читает что- либо с обращением не к «нему», а к «ней», то он представляет, что обращение относится к его душе.

Вот все, что с Божией помощью я смог пояснить, удовлетворяя твою просьбу. Старался писать кратко, чтобы не утомить тебя. Другие книги помогут разобраться в этих вопросах более подробно. Прошу прощения и святых молитв.

С детской доверчивостью и с дерзновением веры в простоте сердца будем единодушно следовать за Христом по пути в Царство Небесное.

Мир тебе и Божие благословение.