О видениях штундистов
На одной из миссионерских бесед, когда сектанты хвалились тем, что они составляют истинную Церковь, и что среди них Христос и Дух Святый, открывающий им Свои тайны и раздающий Свои разные дары, даже дар языков и видение, один из штундистов стал хвалиться своими видениями, якобы от Бога бывшими.
«Слышу я, – говорил рассказчик–штундист, – появились в нашем селе верующие, или, как их зовут теперь, штундисты и читают и проповедуют в своих собраниях слово Божие; а я от всей души желаю и ищу спасения. Иду я в их собрание. Вижу, – все сидят, а один читает слово Божие. Я у порога пал на колени, слушал и молился. Слёзы сами собой бежали из моих глаз; меня обняло такое восторженное сладкое чувство, что я готов был отдать Богу и душу и тело, готов бы целовать всех, и своих врагов. Поднимаю глаза на читающего и вижу, к своему великому удивлению, что у него нет ни глаз, ни ушей, ни бровей, нет всего лица, и только глотка и уста, и чтение явственно. Я слышу того человека, который начал читать. Это меня очень озадачило и омрачило то моё блаженное состояние, в которое я был приведён чтением слова Божия: я пришёл в сильнейший гнев и вскричал: уйди из хаты и перестань читать, иначе я тебя вышвырну из дому, взяв тебя за твою безобразную глотку. Братия видела, что я не был ни пьян, ни болен, ни расстроен, что я молился усердно, с плачем, что я разбирал хорошо, что читалось и как изъяснялось, что прекрасно помню и теперь. Я был в полном уме и ясной памяти, как вот и теперь вы меня видите. Не знаю, что это только было, что читавшей для меня терял своё человеческое лицо, и почему мне так противны были та глотка и уста, что я с крайним отвращением смотрел на это чудовище или уродство и каждый раз хотел его выбросить, но боялся поднять безчинство и тем оскорбить братию, к которой я уже решил присоединиться, да и боялся, что братия не дозволит мне здесь самоуправничать, да ещё, пожалуй, после того и принять не захочет меня в свою общину. Среди таких волнений я встал с колен и всё-таки не переставал видеть глотку и противные мне уста. Наконец, я почувствовал, что совершенно переменился; я бил себя по телу, рвал на себе волосы и не чувствовал совершенно никакой боли. Разве это не видение? Разве оно не от Бога? воскликнул рассказчик. Из этого я понял, что с братиями живёт Бог. Я понял, что здесь у братии услада для души от чтения слова Божия, такая услада, при которой никакая мука, никакие страдания не ощутимы и не страшны. С той поры я и решил быть верующим, и никакие муки и никакие страдания не возвратят меня в прежнюю веру, закончил рассказчик.
Когда мною были опрошены штундисты, свидетели такого видения, подтвердившие истину всего рассказанного, и когда они, подобно имевшему видение, давали ему такое же толкование, то, выслушав всё, я от себя по поводу этого повёл такую речь – толкование.
Видение это не от Бога, и если и от Бога, то оно тебе, заблудшей брат, дано для вразумления, чтобы ты крепче держался веры Православной, а совсем не на то, чтобы оставлял её. Изволь видеть. Ты слышал слово Божие: оно тебе показалось сладким, Действительно, оно и есть таково. Оно слаще мёда и сота. Но вот ты видишь – чтец–толкователь лишился образа Божия, и имел только глотку и уста, очень тебе сделавшиеся противными, такими, что их нужно было вышвырнуть совсем из собрания, чтобы они не только не читали, но чтобы и не видеть их в собрании, и как долго они ни читали, как хорошо ни толковали, всё равно ты на них не видел образа человека или образа Божия, и их нужно было выбросить. И не показало ли тебе это видение, что слово Божие действительно сладко, но что читать его и толковать должны не штундисты или вообще миряне, а кто-то другой, ибо штундисты ни более, ни менее, как только глотка и уста, не более, как горланы и говоруны, и за то, что берутся за такое великое дело, как толкование слова Божия, лишаются образа Божия сами, и послушающих их приводят в безчувственное состояние, дважды пагубное. Слушающие их не приходят в сверхчеловеческое состояние, как бы подобало приходить и как и приходят миряне от чтения его в церкви и пастырями, а приходят в безчувственное состояние в одеревенение; приходят, по удалении из православия в штунду, в такое ожесточённое упорство противления истинам Православной веры, что подверженные ему, что ни говори, как ясно ни убеждай, они точно дерево, тебя не послушают, даже, случалось, родные или власти таких били, но они не чувствовали этого; тогда как Христос, страдая за нас, или исповедники, терпя за веру, чувствовали всю боль от мучения. С таким моим объяснением православные согласились, и штундисты не возражали.
На дальнейший вопрос штундистов, как штундистские толковники лишаются или лишают образа Божия, я отвечал: падшей человек помрачил в себе образ Божий, и возобновлён этот образ о Христе Иисусе, через Его искупление, Его страданиями, и обновляется в каждом родящемся и будет обновляться в человечестве до скончания века теми благодатными средствами, оставленными на земле, который зовутся святыми таинствами. Без них человек – не человек, не облагодатствованный, от Бога удалён, чадо гнева Божие и лица Божия недостоин видеть, и на страшном суде, когда праведники, люди искупленные Кровью Сына Божия, люди Христовы, узрят Его лицом к лицу, отверженцы Его не узрят. He имея таинств и не имея Божия полномочия совершать их для обновления грешников, толковники, штундистские вожаки, лишают послушающих их образа Божия, – ибо мёртвый ничего не может дать живому, и, как неимущие, положительно ничего благодатного сами ничего не могут дать своим последователям. Послушающие вожаков не могут оживотвориться от их проповеди, напротив, с той поры, как вполне предадутся послушанию такой проповеди, приходят в безчувствие, в состояние нравственного одеревенения.
Миссионер Священник Савва Богдано́вич