Глава 40. Пастырские проблемы межвероисповедных отношений
Православная Церковь вот уже несколько столетий своего исторического пути сосуществует с целым рядом инославных христианских исповеданий. Сюда относятся, в первую очередь, римо-католики, последователи Мартина Лютера, Кальвина, евангельские христиане-баптисты, адвентисты седьмого дня, пятидесятники и другие, менее значительные по числу сторонников, конфессии. На протяжении пятивекового опыта взаимоотношений между православными и отошедшими от кафолической Церкви христианами были тяжелые периоды вражды и взаимных обличений, периоды взаимотерпимости и внешнего примирения, но вплоть до середины XX в., по-видимому, не было подлинного диалога на основе исповедуемой обеими сторонами Любви Христовой и стремления служить Богу в Духе и Истине. Возникшее в 20–30-х гг. двадцатого века экуменическое движение растопило лед взаимного отчуждения и предвзятости по крайней мере в личных контактах представителей Православия и сторонников протестантских исповеданий. Совместная миротворческая и социальная деятельность сблизила инаковерующих христиан и православных, показала, несмотря на догматические, канонические, обрядовые и мировоззренческие различия, огромное поле общих проблем и возможностей для их совместного решения ради торжества любви и братства на земле и спасения самого́ священного дара жизни от угрозы возможного уничтожения в ядерной катастрофе.
Богословские собеседования дали возможность объективного и глубокого анализа духовного опыта богопознания, накопленного каждой стороной, выявив (меньшие, чем считалось ранее), догматические и канонические различия. Эти собеседования не выявили, однако, и возможности объединения в ближайшем будущем. Помимо непреодолимых пока догматических и канонических расхождений, дали знать о себе и разногласия Православия и Протестантизма, утратившего, по мнению православных, евангельский и святоотеческий дух вселенской церковности, противопоставившего ему безгранично разросшийся религиозный индивидуализм и несоборный волюнтаризм. Однако дух разделения, противоположный духу соборности, свойственен не только сектантству, ибо он является следствием недостаточной укорененности в вере, охлаждения любви и греховного человеческого желания самоутверждения, отсутствия смирения; именно здесь православных подстерегает опасность уподобиться фарисею из евангельской притчи, внешне благочестивому и праведному, но гордому и высокомерному душою.
Не всякий православный по имени таков и по духу, и не всякий сектант по имени таков и по духу. Можно встретить «православного», кичащегося своею ортодоксальностью, тем самым сектанта по духу своему: фанатичного, нелюбящего, рационально-узкого, сосредоточившегося на земной человеческой законнической правде, не алчущего, не жаждущего высшей Правды Божией, но насыщенного своей горделивой, внешне-догматической «праведностью» и строго судящего людей с вершины этой своей мнимой правды, лишенной Духа Божия. И, напротив, можно встретить сектанта, не понимающего смысл православного служения Богу в Духе и Истине, формально не признающего тο или иное выражение церковной истины, но таящего в себе много истинно христианского духа, любвеобильного и братского. Наличие таких пневматологических смешений в христианском сообществе не позволяет пастырю легкомысленно и поверхностно подходить к вопросам межвероисповедных отношений.
Узкий, гордый и больной разум человеческий, не преображенный в Духе Божием, одинаково стремится к разделению и ищет к нему повода, кому бы ни принадлежал этот разум, православному или сектанту.
Православные христиане веруют, видят духовными очами, что их Церковь имеет полноту человечески выраженной Богоданной Истины. Но это вовсе не значит, что каждый из них уже следует этой полноте и носит ее в себе. К сожалению, это далеко не так. Истину мы имеем в полноте, но жить по ней не хотим или не умеем, и даже зачастую отталкиваемся от нее, ибо она очень стеснительна для нашего «ветхого человека». При этом мы не прочь повеличаться и погордиться своей православностью.
Среди инославных христиан есть множество живущих практически в истине Православия – духом. Есть сектанты, горящие любовью к Богу и к ближним гораздо более, чем иные православные, и вот этот дух любви есть признак истинного жизненного Православия. Не имеющий этого духа не истинный православный, а кто имеет его среди неправославных, тот в некоем важном отношении православный. Он может по-человечески заблуждаться, не понимать того или иного явления в природе духовного мира, но по духу, как внутренний человек, он может быть «верным и истинным», нелицемерной любовью до смерти преданным Богу Живому, Господу Иисусу Христу. Такие подлинно православные христиане встречаются как среди сознательно православных по исповеданию, так и среди католиков и протестантов, среди которых есть и наши соотечественники. Они отделились от догматического исповедания Церкви из-за непонимания его в Духе и отчасти из-за дурных примеров осуществления этого исповедания в жизни. К прискорбию, известно, что православный по исповеданию иногда является не только не назиданием для окружающих, но прямым соблазном.
В истории Церкви бывало, что на поверхность ее жизни всплывало «легковесное», гнилое, соблазнительное, оно более бросалось в глаза, чем истинно смиренный, самоотреченный труд множества пастырей и исповедников подлинного Православия, жизнью своей шедших за Христом и умиравших во имя Его.
Кто-то сказал, что наличие сектантства показывает религиозность народа. Можно сказать и так: наличие сектантства показывает горение народного духа, его стремление к духовному идеалу, его жажду не внешней религии, но внутренней, жажду личного завета с Богом. И это, по существу, есть Православие. В наличии сектантства каждый православный христианин, а тем более пастырь, виноват более, чем уклонившиеся. Кто как не православный пастырь должен взять на себя вину и ответственность за отделившихся братьев? По человеческому, мирскому разумению проще всего признать виновными самих уклонившихся, но Христова правда иная, «безумная» для мира, мудрая лишь для Бога.
Ни спорами, ни грубыми обличениями нельзя показать ту положительную силу Духа Божиего, живущего в Православии и являющего его. Дух Божий можно выявить лишь в «безумном» отречении от своих разумных прав и предоставлении Суда Господу.
В православной апологетике пастырю надо прежде всего делать ясное и твердое ударение на разъяснении смысла православного вероучения и на проявлении его в жизни. Надо ясно понять, что Православие – это Огонь, который преображает или сжигает принимающих его в сердце.
Сектантство – это неправославное искание путей истинного Православия. По немощи человека оно совершается не «вглубь», а уходит «в сторону», то есть не в догматике, а около догмата. Догматическая (чистая) жизнь около догмата являет, конечно, большее Православие, чем недогматическая (блудная) жизнь в догмате. Это надо понять со всей ясностью, со всей определенностью Слова Божиего, прямо указывающего на это, например, в притче о двух сыновьях, из которых один сказал, что не исполнит воли отчей, но исполнил ее, а другой сказал, что исполнит, но не исполнил (Мф. 21:28–31). Исповедание Православного Символа веры есть запечатление Евангелия. Однако Символ веры должен совершаться в жизни, стать реальностью. У одного человека он совершенно не реален в жизни, хотя произносится им каждый день на молитве; у другого вера является в жизни, в любви его ко Господу Иисусу Христу, к Отцу Небесному и Духу Святому, и она запечатлевается на его лице, в словах и во всех поступках. Кто же ближе к Царствию Божию? – Конечно, второй, «неправославный» по имени, но православный по духу и Истине, наученный Самим Духом Святым.
Тем, кто исповедует себя православным, следует понять, что Православие – это отнюдь не привилегия, не личная заслуга и не повод к горделивому осуждению других. Напротив, исповедовать Православие – значит смиренно являть своею жизнью полноту Истины в любви и правде. Православие должно побеждать только своим сиянием, как Сам Господь, а отнюдь не в спорах и заушениях. Православие затмевается в том, кто им гордится; но оно сияет на лице верующего, смиренного в своем Православии, кто чистоту веры исповедует не только разумом человеческим, но духом и всею жизнью.
Истина Православия открыта ради спасения людей, а не для их осуждения и наказания. Православие – это солнечный свет, падающий на землю. Оно светит для всех, но не все освещаются им, ибо тот, кто спустился в подвал, кто закрыл окна и не открывает глаз, сам выбрал тьму.
Возьмем для примера молитвенное почитание святых. Протестант – неразумно, не по духу – отрицает эту ветвь духовной жизни. Мы утверждаем ее духовную реальность во Христе. Может ли спастись человек, не признающий этой реальности? – Странный вопрос. Может ли помощь в спасении стать предлогом осуждения, если ею пользоваться? Святые искали не своего прославления, а подвизались ради вящей славы Божией. И всякое прославление святого – это прежде всего прославление Господа: «Дивен Бог во святых Своих». Значит, если некто истинно и нелицемерно прославляет непосредственно Бога, – святые и ангелы ликуют, радуются и духовно лобзают прославляющего. Наоборот, если человек поет величания и акафисты святым, а в жизни не имеет любви к Духу Христовой чистоты, правды и любви, то он – медь звенящая или кимвал звучащий (1Кор. 13:1). Его лицемерные славословия служат скорее поруганию святых. Соблазненные им и уклонившиеся от Вселенской Церкви, быть может, перестали прославлять святых, видя его духовную порочность и по своей человеческой ограниченности перенося ее и на почитаемых им праведников. Сколь косно и грубо бывает плотское мудрование человеческое, как распинается чистейший, животворящий Дух Господень в людях!
Все благодатные сокровища Православной Церкви должны животворить и одухотворять человека; и вина его, если он приземляется. Православный пастырь – учитель во Христе, ибо и у него самого и его пасомых – Один Учитель, Господь наш Иисус Христос; и никто вне Его не может быть учителем. Пастырь учит не во имя свое, а во имя Христово и учит лишь тому, как повиноваться Единому Учителю. Но если пастырь видит, что кто-то выучился быть учеником Христовым без его помощи, что же, будет ли он против него восставать, как хотели восстать апостолы против человека, который именем Христовым изгонял бесов, и запретили ему, потому что он нс ходил с ними? Иисус же сказал им: не запрещайте, ибо кто не против вас, тот за вас (Лк. 9:49). Эта достойная отповедь Учителя годится и для православных пастырей. Они должны радоваться тому, что человек силою Всемогущего Духа, Который дышит, где хочет, чудесно преобразил свою жизнь и приносит Богу плод. Жаль, конечно, что не в нашем вертограде; но разве мы поставлены судить о путях Духа в этом человеке, или плоды Духа ясны нашим глазам? Слово Божие повелевает по плодам узнавать древо и называет их. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит (1Кор. 13:4–7).
Лишь один грех непрощаем – хула на Духа Святого, противление Ему. Любящий неправду, восхваляющий грех, наслаждающийся злобой повинен в этом грехе, но никак не тот, кто умственно и душой признает или не признает той или иной истины. Духовный дальтоник, не видящий того или иного цвета в природе духовного мира, но остальные цвета видящий, должен быть предметом особых попечений, особого сострадания отца духовного. Сектант, который верует в Пресвятую Троицу, в необходимость духовного рождения, сознательного отношения к Крещению, не стыдится своей веры среди равнодушных, но исповедует ее перед всеми, верует каждому слову Священного Писания (баптисты-фундаменталисты) и из ревности по этой вере считает лишним все иные проявления откровений Духа Святого в Церкви за два тысячелетия (откровений, которые не противоречат, но разъясняют скрытое в Евангелии) – неужели этот уклонившийся брат должен быть злобно обличаем? Не только сектантов, этих братьев наших по вере в Единого Спасителя и Искупителя мира, но никого из людей мы не должны раздражительно обличать, грубо гнать и осуждать. Осуждать и гнать мы можем только грех. Мы можем заметить ошибку, слабость, если сами чисты и соболезнуем ошибающемуся. Немилосердно следует изгонять из сердца своего только грубый дух противления Истине. Тогда засияет наше Православие. Ибо высокой целью не оправдать нечистых средств. Нельзя защищать и обретать Православие по-язычески или по-законнически, фарисейски. Чистота Евангельского Духа, пронизывающая святое Православие, должна защищаться по евангельски, бесстрастно, мудро, с великой любовью к той душе, за которую пролита Святая Кровь Богочеловека.
Легко кинуть камень в отступника. И ветхий человек в нас ищет дозволенного предлога для бросания камня. Ревность о вере – самый удобный предлог, ибо защищается великая святыня – чистота исповедания Истины. Но именно здесь, защищая святыню, должен человек облечься святостью, препоясать чресла постом и милостью духа. Это и будет явлением Православия в жизни.
Надо открыто признать, что среди всех исповеданий веры в Истинное Боговоплощение Сына Божия, совершившееся в Господе Иисусе Христе, умершем на Кресте и в третий день воскресшем, среди всех в Духе Святом призывающих Его Святое Имя есть близкие к Богу люди; и среди православных, и среди римо-католиков, и среди протестантов разных направлений и оттенков. Но верно и обратное – среди первых, вторых и третьих есть люди, не «родившиеся духом» во Христе, не возненавидевшие греха, не возлюбившие Бога всем сердцем, всем помышлением своим. Все те, кого Православная Церковь принимает без перекрещивания, все они суть христиане – братья православных во Христе, и отношение к ним должно быть исполнено любви. Как может православный обратить кого-либо к вере или вернуть в Церковь, если не будет у него для этого человека любви? Как узнает этот человек силу нашей веры, если не увидит любви у тех, кто ее проповедует?
Гордость мерзка пред Богом, и мы, православные, вразумляемся сейчас не только за грехи своей плоти, но и за грехи своего духа. Ты говоришь: «я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды»; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг (Откр. 3:17) – так говорит Господь возгордившемуся своей верой, мнимым благочестием и духовным богатством; эти слова относятся и к нам, православным. Когда засияет подлинное Православие во всех тех, кто прилагает к себе его святое имя? Засияет кротость, милостивость, чистота, любовь нелицемерная о Христе к каждому человеку, к каждой твари. Сияет вера православная в истинных сынах и дочерях Православия, но и в некоторых протестантах, и в римо-католиках, жизнью исповедующих свою веру, прославилось Православие, истинное, нелицемерное, гораздо более чистое и святое, чем в тысячах теплохладных, боязливых, носящих только имя, будто живых (Откр. 3:1), но на самом деле уклонившихся от нашего чистого догматического учения.
Православие на земле лишь отблеск, лишь отзвук Православия Небесного, его вечной Истины, вечных совершенств. Догматически оно чисто отражается в учении Православной Церкви, но оно есть дух и жизнь, и может быть явлено только жизнью. По плодам познается дерево. Пусть цвет его некрасив и неярок, пусть листья колючи и сухи, пусть само оно неказисто, но если плод его добрый, чистый и духовно питающий, то дерево православно в плодоносности своей. И, наоборот, пусть пышны цветы и листья, пусть огромно и чудно дерево, если плод его несъедобен и горек, ядовит или ничтожен, то ничто не явит истину Православия этого на вид привлекательного дерева. И жалко будет оно, если само станет выделять себя и превозноситься над другими деревьями.
Дух сектантства, уклонения от истинной Церкви, против которого надо вооружиться молитвою и трезвением, дух этот – душевная, плотская, недуховная ревность о вере. Эта рационализация веры, соблюдение ее чистоты за счет потери глубины, ущерб любви. Некоторые «православные» по-сектантски защищают свою Церковь, орудуя текстами Писания, догматами и канонами, как палками, браня инославных, защищая свою веру без надежды на Бога, без любви к человеку. И наоборот, в некоторых неправославных проявляется иногда православный дух терпения, кротости и любви. Имеем ли мы преимущество? Нисколько... Все под грехом, как написано: нет праведного ни одного; нет разумевающего (Рим. 3:9–11). Правда Божия через веру в Иисуса Христа вo вcex и на всех верующих, ибо нет различия, потому что все согрешили и лишены славы Божией, получая оправдание даром, по благодати Его. (Рим. 3:22–27).
Эти слова, обращенные апостолом Павлом к христианам римской общины, вышедшим из иудаизма, возгордившимся соблюдением Закона перед христианами, пришедшими ко Христу из язычества, из глубины веков обращены к нам. Не осуждать инославных, но помогать, учиться правде друг у друга. Сколько перегородок тогда падет!
Если бы Господь ограничил Себя теми законами спасения, которые понятны нашему земному человеческому уму, мы были бы обречены на гибель. К счастью, законы спасения Божиего бесконечно глубже и шире человеческого понимания. Ибо наш Спаситель – Господь Иисус Христос, а мы – люди, которые издавна грешили... и вся праведность наша – как запачканная одежда; и все мы поблекли, как лист, и беззакония наши, как ветер, уносят нас (Ис. 64:5–6). Сознание этого выявляет и подчеркивает безмерную истину, глубину и величие Православия. Долг православного пастыря – прививать своим духовным чадам смиренную веру в истину Церкви, неосуждающую любовь к отделившимся братьям с молитвенной надеждой о «соединении всех».
Все вышесказанное, однако, не снимает глубоких богословских проблем, стоящих перед Православием на пути экуменистического сближения с инославными.