Протоиерею М. К. Павловскому от 17 ноября 1844 г.

В первый день сентября я приехал из Бейрута в Константинополь и до сей поры проживаю в этом нечестивом городе. Из Сирии и Палестины принесены мною три горы. Две из них уже передвинуты на север, а третья еще тяготеет на мне. По причине этой тяжкой и непрерывной работы я не мог удосужиться для вас и напомнить вам о себе несколькими дружескими строками. Теперь мне легче, и вот я посвящаю несколько минут заочной беседе с вами. В Палестине я провел слишком 7 месяцев и в течение всего этого времени испытал много духовных наслаждений и мало огорчений. Здоровье ни на мгновенье не изменило мне. Природа употребила какую-то особенную закалку в моем теле; ибо оно в переменах воздушных, в трудах и опасностях крепнет, а не слабеет. Из Иерусалима я выехал 7 августа по дороге в Бейрут. Хотелось было мне напиться водицы из Евфрата и помолиться Богу на Афоне, да опоздал. Время и дела призывали меня в Царьград. Итак, из великана я сделался крохоткою. Это призвание невольно излилось под перо при воспоминании о последнем письме моем к Стурдзе. Помнится, я извещал его, что с Ливана шагну на Евфрат, а оттуда на Афон. Вот, я думаю, он посмеялся вместе с вами над моим исполинским шаганьем. И мне теперь забавно, что сам я чуть было не поверил в свою жизнь мировую. Кажется, я пробуду в Царьграде до нового года. А потом? Вот уж и не знаю, что речет о мне Господь. Сам-то я чаю, что мне придется провести несколько месяцев сего года на вершинах Синая, у пирамид египетских, в гробилищах фараонов, в обителях коптов, под тенью кедров Ливана, на родине Авраама, в монастырях афонских и мало ли где. Впрочем, человек предполагает, а Бог располагает.

В 20-й день прошлого сентября ужасный пожар испепелил ту часть города, в которой довелось мне жить. Посему я целую ночь провел на турецком кладбище, на свежей могиле какого-то правоверного, сторожа свою рухлядь от искр, головней и воров. Страшная ночь! Это вторая ночь в моей скитальческой жизни, а первая была проведена в Палестине, недалеко от Газы, где я от заката до восхода солнца страшился нападения бедуинов, даром что несколько воинов сторожили мою скинию среди чистого поля. Так-то, милый друг мой, я кочую. А вы покойно дома сидите, да крепкую думу думаете. Впрочем, не завидую вам. А прошу вас известить меня о себе и о всем, что делается в Одессе. С нетерпением ожидаю от вас письма и целую ваши сахарные уста. До свидания!

P. S. Во имя дружбы прошу переслать приложенное при сем письмо к моей матери.