Князю С. Н. Урусову от 26 октября 1859 г.

Вы уведомили меня письмом от 25-го дня прошлого месяца июля, что вами сделано сношение с министерством иностранных дел о снабжении меня и д. с. советника Севастьянова поручительными письмами вселенского патриарха и великого визиря к священной общине, управляющей афонскими монастырями, дабы оба мы не встретили там затруднений при ученых и художественных занятиях наших. После этого сношения вашего г. Севастьянову доставлено письмо его всесвятейшества. Но поскольку в нем заключается лишь одно сухое предписание афонским монастырям принимать обоих нас достодолжно, угощать (sic) и показывать священные утвари (ἱερὰ κειμήλια), а о допущении нас в ризницы, библиотеки и архивы не сказано ни слова, то оба мы решились не предъявлять в Протате такого угостительного письма, которое мало пособило бы и туристам узнать что-нибудь дельное об Афоне. По смыслу такого письма нас принимали бы здесь, как почетных поклонников, угощали бы сладким вареньем, вином и кофеем и водили бы в церкви поклоняться св. мощам в ожидании вкладов деньгами или вещами за поминовение родителей и родственников наших. Но не то нам нужно.

Никого не виню за беспомощное труженичество мое здесь (г. Севастьянову помогает по крайней мере письмо с.-петербургского митрополита), потому что не знаю, кто равнодушен к делу, которое поручено мне исполнить, или кто не сумел придать мне более сил, Горчаков ли, Лобанов, или цареградский патриарх; и хотя мог бы возразить, почему не испрошено требуемое мною визирское письмо, тогда как нашим дипломатам известно слабое влияние помянутого патриарха на св. горе, но предпочитаю молчание запоздалым спросам тем охотнее, что по слову Божию не надеюсь на князи и на сыны человеческие и возлагаю упование мое на ангела хранителя моего, который, как я верю, прежде меня является в каждый святогорский монастырь и говорит о мне благое слово душам преподобным. С ним одним я по сю пору искал духовных сокровищ и находил их; он один пособит мне приобретать их и впредь, надеюсь.