Б. П. Мансурову от 26 февраля 1858 г.

Вот еще тетрадь! Прикажите переписать ее. Надеюсь скоро кончить сочинение, которое пишу днем и ночью.

Бог вам на помощь!

P. S. Мне, взятому с боя, приятно оставаться в плену у Великого Князя.

Графу А. П. Толстому от 1 марта 1858 г.¹⁹¹

По поводу записки о приобретении рукописей у Лейпцигского профессора Тишендорфа и о предполагаемой поездке его на Восток, вам угодно было знать мое мнение о сем деле.

Я прочел эту записку, обдумал дело и изложил свое мнение о нем, которое и представляется на благоусмотрение ваше.

Г. Тишендорф желает совершить путешествие по Востоку и приобрести там для русского правительства важнейшие для науки рукописи греческие, славянские, сирийские, арабские, коптские, эфиопские и другие, а в случае невозможности таких приобретений, составить из них возможно полный критический каталог (Catalogue raisonné). Для достижения этой цели он признает нужным, чтобы наше правительство исходатайствовало ему письменное дозволение константинопольского патриарха и синайского архиепископа уступать ему, Тишендорфу, «все те рукописи, кои не служат ни в пользу, ни особым украшением монастырей, или же не поддерживают права их в документальном смысле, а состоят из одних только отрывков». Места, кои этот богослов намерен посетить, суть следующие: Каир, Синай, Иерусалим, Крестный монастырь близ св. Града, обитель св. Саввы у Мертвого моря, остров Патмос, Константинополь, Принцевы острова, Афон, свободная Греция, Албания и монастыри Трикальский и Мегаспилеон.

Достохвально намерение г. Тишендорфа, полезны для нас ученые труды его, благоприятны услуги, кои он предлагает нам. Но обращение его к посредничеству нашего правительства в предпринимаемом им деле происходит от безнадежности приобрести в греческих монастырях те сокровища, кои он знает и ценит. Эта безнадежность есть плод неудач, испытанных им во время прежних путешествий по Востоку. Известно даже из описаний поездки его на Синай, что греческие иноки под разными предлогами не показывали ему драгоценных рукописей, хранимых в тайниках святых обителей их. Эти иноки, давно напуганные фирманами Порты, уполномочивающими европейских путешественников проникать в ризницы и книгохранилища православных монастырей, и обижаемые неблагоприятными отзывами о них в описаниях путешествий, отчасти справедливо уклонялись от исполнения просьб г. Тишендорфа, который не имел и не имеет главной привлекательной силы, т. е. исповедания православной веры. Этот недостаток в нем пожизнен. Он чувствует и сознает его и потому желает прикрыться нашей броней и нашим шлемом и щитом. Но наше предстательство за него в Константинополе не скроет личности его, запечатленной иноверием, а в цареградском патриархе и в синайском архиепископе произведет неприятное впечатление с оттенком сожаления о поручении церковно-православного дела иноверному иностранцу, как будто в целой России нет ни одного ученого и единоверного с ними мужа, которого можно было бы призвать к сему делу. Притом трудно угадать, как г. Тишендорф воспользуется дозволением этих иерархов, если бы испросили оное, кротко или настойчиво, братски или насильственно. Еще труднее видеть глубь души его и усмотреть недовес охоты его изучить дух Фотия и Марка Ефесского и перевес желания его услужить нам собранием рукописей, дабы после поездки его на Восток получить от него целые книги, а не оборыши, и книги нужные нам, а не ему. Итак, не благоугодно ли будет правительству дать сему делу совершенно иной оборот?

По зрелом размышлении о нем излагаются здесь следующие соображения:

1. Не лучше ли упросить патриархов константинопольского, александрийского и иерусалимского и синайского архиепископа, чтобы они усилили свои прежние повеления никому не продавать никаких рукописей, хранящихся в православных монастырях, и чтобы приказали составить подробные описи их, дабы по ним могли мы наблюдать за сохранением древностей, кои, как свет и теплота, принадлежат всем?

2. Не надежнее ли отправить на Восток трех русских ученых мужей с исключительным поручением осмотреть все тамошние библиотеки, скрытые и открытые и описать их подробно, дабы нам известно было, что где хранится?

3. Не справедливее ли снабдить сих избранников письменным дозволением помянутых иерархов брать из монастырей важнейшие рукописи (напр. синайский текст 70 толковников V века, Ватопедскую Библию с раскрашенными рисунками XII или XIII в.) не навсегда, а на известное время для воспроизведения древних текстов, каким бы то ни было способом и брать под ручательством нашей Императорской миссии в Константинополе и местных консулов наших с обещанием возвратить их в свои места не без благодарности?

4. Нет ли в России ученого мужа, который долго жил на Востоке и имел личные и письменные сношения не только с православными патриархами, но и с духовными главами армян, коптов, сириано-иаковитов и несториан-халдеев? И ежели обретается такой муж, то не лучше ли его с двумя сотрудниками отправить на Восток для обозрения тамошних книгохранилищ и для дружеского внушения патриархам несторианскому, армянскому, иаковитскому и коптскому, чтобы и они берегли свои рукописи?

5. Приобретение замечательных книг, рукописей и всяких древностей от частных лиц на Востоке предполагается; следовательно, наши ученые путешественники должны иметь особую сумму, напр., 2.000 р. сер. для покупки их.