Елисавете Павловне Эйлер от 20 февраля 1858 г.

Бога ради не подумайте, что на душе моей тенью легла неустойчивость Марии Фредерикс¹⁸⁹ в своем слове. Я очень хорошо понимаю, что воля ее подчинена воле такой особы, которой самые желания должны быть предупреждаемы, и извиняю ее вполне. Даже мне приятно, что она встречает нечаянные препятствия к тому, чтобы видеть человека, уважавшего мать ее. Почему же приятно? потому что без этих препятствий я видел бы вас редко. Неволя Маши мое счастье! Она служит поводом к частой и никем не стесняемой беседы моей с вами, после которой я бываю как-то спокойнее, почерпнув полное утешение в том искреннем участии, которое вы принимаете во мне злополучном.

Вчера вы вспомнили о г-же Ширман. Побывайте у нее. Она дорожит вашими посещениями. Это я знаю и не скрываю от вас и того, что ей хочется иметь портрет великой сестры милосердия. Потешьте ее этим подарком.

Меня тревожит печальное воспоминание о давнем, весьма давнем видении, которое начинает сбываться. В 1829 году (da war ich ein freyes Waldvögelein)¹⁹⁰ мне открыто было через сновидение, что я должен погибнуть от нашего Царственного семейства. Как теперь помню, тогда пять звезд ярко сияли вокруг головы моей; потом Александра отрезала ее серпом и труп мой столкнула с моста в черную речку, протекающую подле лавры. Ужасно. А сон в руку! Неумолимая судьба уже приблизила меня к Великим! Александра, Мария, Елена, Константин и Мария. Вот пять ярких звезд! А потом?

Время обнаружит истинность или ложность видения моего.

Изорвите это письмо. А на христианскую твердость души моей надейтесь!

P. S. Маша Фредерикс пусть ни слова не говорит обо мне Александре. Я боюсь ее. Она столкнет меня в черную речку, и на душе вашей останется грех.