Протоиерею М. К. Павловскому от 25 октября 1854 г.

Священный друг мой! Устроив себе временное гнездо в Александро-Невской лавре, в этом прежнем перепутье моем, отвечаю на письмо ваше от 14 сентября. Вы говорите, что, не взирая на изменение времен и событий, любите меня, как любили 21 год назад. Я верю этим вишневым словам вашим, а верю потому, что сам люблю, уважаю и величаю вас, или лучше, те дарования ваши, коими вы наделены нескудно от Бога.

Сей Бог, Который ведает удельный вес солнца и звезд и о Котором сказано, что Он есть болий сердца нашего, лучше меня знает, кого я люблю сильнее, вас ли, или блаженной памяти друга нашего Александра Скарлатовича (Стурдзу), о потере которого вы скорбите. Скорблю и я, лишившись в нем благодетеля, и к рыданиям вашим присоединяю вопль мой. Умолкла цевница православия, расторглась цепь, соединявшая Восток с Севером. На небо отлетела душа, которой вера, надежда и любовь из ничего созидали приюты для сирых и недугующих. Но во многих сердцах и в моем, как в светлом чертоге, хранится нерукотворенный образ сего благодатного христианина. Вечная память ему.

На вопрос ваш, что с вами, мой святый странник? не знаю, что отвечать. Ибо я пока подобен кораблю, борющемуся с треволнением в непроницаемом мраке. Лишь один тринадцатый вал разложился и исчез подо мной: это распространенная здесь одним сановником тревога, будто я в Риме сделаюсь папистом. Прочие же волны обуревают меня сильно. Но поскольку кормчий мой – Господь, то я ничего и никого не боюсь и бестрепетно плыву к пристанищу, какое для меня избрано Им, всеведцем и владыкой моим.

В 17-й день октября здесь волею Божией скончался мой верный и добрый домочадец Иван. Я оплакал его и похоронил честно. Теперь мне служит юный абиссинец Фрументий, черный телом, но белый душой. Бог послал его мне для того, чтобы я воспитал, образовал и отправил его в Абиссинию в сане священника.

Кланяюсь вашему архипастырю и лобызаю жертвоприносящую и благодать источающую десницу его, вас же обнимаю крепко и прошу ваших молитв.