К. М. Базили от 4 мая 1849 г.

Я получил все письма ваши, мой друже, из коих при одном приложена арабская книжка М. Мшаки. Радуюсь, что вы и дети ваши здоровы, и молю Бога, да благословит Он всех вас всяким благословением. Теперь вы утешены прибытием родной сестры вашей. Она будет заботиться de focis (об очаге), а вы de oris et musis (о светлом и музах). Уведомляю вас, что о. Спиридон прибыл к нам в св. Град, что англичане приобретают себе последователей между православными иерусалимитами⁸¹, и что патриарх Максим жестоко страдает каменной болезнью, но все-таки думает соборовать в св. Граде с своими епископами, которые прибывают к нему один за другим. О шуме иерусалимских евреев перед домом английского консула и о криках их: vivat rex Austriae, et pereat Finn⁸² (да здравствует австрийский император и погибнет Финн) вероятно вы извещены. Патриарх наш здравствует. Митрополиту Мелетию (20 апреля) я дружески говорил, между прочим, следующее: «В России все дела истекают от одного начала и к нему возвращаются. Посему мы любим единоначалие и порядок и по этой любви желаем, чтобы и чужие сносились с нами по делам через свое главное начальство. Итак, не удивляйтесь или не подозревайте ничего худого, когда наш генеральный консул хочет сноситься по делам палестинских церквей только с патриархом, как с главным владыкой, а не с подчиненными ему лицами. Консул, как представитель царя, есть лицо важное, и ему некогда, да и не следует без особенной надобности переписываться с разными архиереями; довольно ему знать одного патриарха. Если же он по дружбе примет на себя какое-либо частное дело ваше, то примет его не как консул, а как ближний ваш. Нам, духовным особам, надобно подавать мирянам пример совершенного послушания главной власти». Само собой разумеется, что дружеская речь моя произвела краску в лице митрополита, еще не привыкшего к единоначалию. Повод к такому разговору подал сам Мелетий, заметив, что вы хотите знать лишь одного патриарха. Желал бы я иметь подобен вашего представления об увеличении нашей миссии. Но сам не буду писать об этом без приказания предержащих. Ибо не властен я выходить за черту малого круга, в котором поставлен.

Здоровье мое изрядно. Но глаза мои все еще тяжки. Дружина моя в стройном чине. Все мы непрестанно трудимся, как пчелки в улье.