19. Заметка о хомовом пении

(Из письма)

Вам благоугодно было знать мое мнение о напечатанной во Пскове, в типографии К. Голубова, книжке, содержащей сочинения о хомовом пении Ивана Алексеева, стародубского, автора Истории о бегствующем священстве, и Андреяна Сергеева московского.

Автор первой статьи Иван Алексеев, хотя был человек начитанный; однако, как видится из этого его сочинения, не был знаком с историей хомового пения и не знал, что у нас, в России, оно появилось до патриарха Никона не с большим за сто лет, в шестнадцатом столетии, и что оно русского происхождения, изобретено русскими певцами, а прежде того у нас существовало пение наречное, которое и теперь неизменно содержат старообрядцы-поповцы и единоверцы, о каковом существовали у нас с древнейших времен наречного пения свидетельствуют русские старописьменные нотные книги, во множестве находящиеся в знаменитых наших библиотеках, особенно в библиотеке Троицкой Сергиевой лавры³²1). Алексеев же, не зная того, приписал происхождение хомового пения первым нашим переводчикам богослужебных книг, т. е. отнес к самому началу крещения русской земли; между тем, как человек, видевший и понимавший неправильность этого пения, сделал заключение, что древние переводчики, не зная вполне русского языка, сделали именно ошибку, вводя хомовое пение. Но этим своим замечанием Алексеев ставит себя в большое затруднение и даже противоречие самому себе. Если бы ошибки, существующие в хомовом пении, были допущены первыми переводчиками по незнанию русского языка, то ошибки эти оказались бы во всех переведенных ими книгах. Но таких ошибок в четьих книгах, ими переведенных, нет, а встречаются они только в одних певчих. Значит, хомовое пение, если оно происходит от древних переводчиков, сделано ими не по ошибке, а по какому-нибудь особому побуждению. Если же так, если хомовое пение введено еще первыми после крещения русской земли переводчиками, и не по неведению, а сознательно, намеренно, если потом оно существовало при всех явившихся в России чудотворцах, то нужно его и держаться, чего однако Алексеев не допускает, а наречное, как новое, не должно быть принимаемо, тогда как Алексеев требует, напротив, употреблять именно наречное пение. Итак, его статья и неверна исторически и приводит, по этому самому, не к той цели, какую он имел, т. е. не к указанию превосходства наречного пения пред хомовым.

Также и статья Сергеева не имеет доказательств недавности хомового пения, почему на старообрядцев, употребляющих это пение, не может иметь влияния. Он сопоставляет хомовое пение с наречным: это сличение и сопоставление могло бы иметь хорошее последствие, если бы сделано было надлежащим образом; но Сергеевым оно сделано не везде верно, отчего и не имеет силы. А помещенные в его статье стихи и насмешки над употребляющими хомовое пение ни один основательный человек не одобрит.

Нужна была бы такая книжица о хомовом пении, в которой были бы изложены доказательства, что оно возникло внове, в шестнадцатом столетии, от русских певцов, и в которой было бы сделано сопоставление его с наречным пением, показующее его неправильность и полное преимущество пред ним наречного пения; но такой книжицы еще не имеется.