Иеромонаха Прокопия воспоминание о переходе о. Павла из раскола в православие и о своем присоединении к Церкви

Иеромонаха Прокопия воспоминания о переходе о. Павла из раскола в православие и о своем присоединении к церкви¹

В первые годы нашего в Пруссии житель­ства мы принадлежали к безбрачному Федосеевкому согласию, женатых не принимали на совокупное с нами моление, не допускали сообщения с ними в пище и питии. Неподалеку от нашего монастыря находилось несколько русских деревень, тоже безбрачного федосеевского согласия: в этих деревнях были две федосеевские молельни. Возбранение брачной жизни в миру, среди молодых людей, приносило плоды нежелательные. Это заставило нас много подумать о федосеевском безбрачии и много у нас было об этом толков и споров. Наконец мы решились перейти на сторону брачных безпоповцев, и постановили допускать женатых на совокупное моление. Это учение о браке через отца Павла многие федосеевцы приняли и в России: в Пскове, Петербурге, в Рыбинске, в Казани, и во иных местах; некоторые из братии нашего монастыря к принявшим браки безпоповцам некоторых мест были посланы на время за наставником. Тогда по просьбе петербургских купцов, бывших прежде федосеевцами, а теперь принявших учение о браке, послан был отцом Павлом и я, Прокопий, в Петербург, быть здесь брачному обществу за наставника. Наше петербургское брачное общество постепенно увеличивалось и хорошо устроилось. Служба у нас в моленной отправлялась чинно, пение было стройное, с подголосками. Это пение было устроено тщанием купца Мартьянова, более из его прикащиков. Жил я в Петербурге около десяти лет. Отец Павел по временам приезжал к нам из Пруссии, иногда чрез год, а иногда чрез два и три.

Каждый раз, как бывало приедет он в Петербург, происходили у него беседы с разными лицами, начетчиками разных старообрядческих согласий: Аристова, Филиппова, Федосеева, – беседовали то о браках, то об антихристе и о пришествии пророков Илии и Еноха. А в последнюю зиму моего пребывания в Петербурге у о. Павла происходили беседы с поповцами австрийского согласия, в доме Осипа Иванова, на Боровой улице. О. Павел доказал австрийцам, что их священство не может быть признано истинным, от Христа основанным, ибо у них не было епископа около двух сот лет, и появилось их священство только с 1846 года, и потому оно не имеет свойств вечного, непрестающего, от Христа преданного священства. О вечности священства, Христом преданного, о том, что как Христос не умирает, так и священство его будет пребывать непрерывно, было им прочитано в Благовестном Евангелии от Луки (толкование на зач. 95), в книге Кирилловой (на листе 77) и были представлены другие твердые доказательства, так что поповцы не в состоянии были защитить законность своего священства. Тогда они начали требовать от отца Павла, чтобы показал им, где же находится церковь Христова с вечным, законным священством. Отец Павел ответил: «Мы теперь, на первый раз, довольно побеседовали: оказалось, что у нас, безпоповцев, вовсе нет священства, у вас же священство не Христом преданное, законное и вечное, под окормлением которого можно было бы надеяться несуменного спасения. Поэтому и вы и мы должны просить Господа, чтобы Он открыл нам очи сердечные и показал святую свою церковь, имущую вечное, законное священство Христово. Когда впредь Бог велит нам видеться, тогда, помолясь Господу Богу, будем говорить о том, где имеется вечное Христово священство; а на сей раз довольно». Так о. Павел ответил поповцам потому, что уже в уме своем обдумал тогда и решил присоединиться к св. церкви, как впоследствии оказалось; только он еще скрывал до времени свое намерение, ибо желал обсудить его с монастырскими своими братьями.

      В этот проезд свой чрез Петербург он уже не входил в словопрения с безпоповцами разных толков. Случилось только, что один из безпоповцев спросил его о совокупном яденни с еретиками, то есть церковными, и о ношении немецкой одежды, жалуясь, что ныне все христиане, то есть перекрещеванцы, этим заразились и христианство ослабло, стали только по имени христиане. О. Павел ответил: «Если бы св. отцы теперь послушали нашей беседы, то непременно сказали бы: это собрались какие-то суеверы; они не спрашивают о заповедях Божиих и не тщатся, како-бы соблюсти их, а пекутся только о преданиях человеческих, – не спрашивают, как получить оставление грехов и наследить царствие небесное чрез таинства, Христом преданные, а говорят о чашках, да о косых сапогах, да о покрое одежды! Великое тщание полагают о чашке, которую носят за пазухой, а о том, что не имеют чаши Христовой, которая подает живот вечный, никто не воспомянул и не возскорбел! Не видится в вас признаков истинного христианства, но одно суеверие». Сим и кончил свою беседу о. Павел. Это он сказал так потому, что и всегда своему обществу напоминал, что бы пеклись более о заповедях Божиих, нежели о обрядах и одежде; но мало видел в сем успеха.

Однакоже из этой беседы о. Павла некоторые ревнители безпоповства заметили тогда, что о. Павел о причастии св. Таи стал говорить более решительно, чем прежде. Вскоре затем он уехал Пруссию. Это был последний приезд его в Петербург безпоповским наставником, и было это перед Рождественским постом 1866 года.

Прошло немного времени, не более двух месяцев, по отъезде о. Павла из Петербурга в Пруссию, как начали в народе носиться слухи, что он похваляет церковь великороссийскую. Этот слух так напугал нас, в Петербурге, что у многих купцов, преданных, о. Павлу, умы поколебал. Один из них на несколько времени сна и пищи лишился жалея его. Если случалось ему заснуть днем, или ночью, то как проснется, и вскрикнет вслух супруге и детям: «Кого мы, кого мы лишились»! Сперва мы этим слухам и не верили, полагая, что кто-нибудь по ненависти к о. Павлу распускал их. Но потом приехал в Петербург из Режиц тамошний купец Лука Иванович Маслеников и сообщил нам, что ему присланы из Пруссии три письма с известием что о. Павел похваляет великороссийскую церковь; он прибавил, что такие же письма получил во Пскове Хмелинский. Тогда и в Петербург к Мартьянову присланы были такие же письма. Тут стало достоверно всем, что слухи об отце Павле были справедливы. Тогда собралось ко мне, Прокопию, в Боровую улицу, в молитвенный дом, на совет об отце Павле все общество нашей моленной.

Один из первых попечителей, который более всех жалел о. Павла, стал говорить: Удивления достойно, что слышится об отце Павле! Если бы во сне приснилось, и тогда бы испугался; а то на самом деле исполняется! Пускай бы кто любил роскошно жить, и сладкую пищу есть, и хорошо наряжаться, и случилось бы с ним такое событие, – это было бы не диво. Но разве отец Павел такой человек? Как же и отчего случилось с ним такое событие? Разве он когда-нибудь похвалял великороссийскую церковь?

Тут режицкий Лука Иваныч Маслеников сказал: О. Павел, когда проезжал чрез наш город в Петербург и когда возвращался обратно в Пруссию, всегда в доме у меня останавливался дня на два. В последний проезд свой из Петербурга вот что он говорил мне: «Я с младых лет удалился из своего дому, от родителя и родственников, ради Евангелия, дабы наследовать в будущем веке жизнь вечную; но меня страшат теперь слова Евангелия: аще не снесте плоти Сына человеческаго, ни пиете крове Его, живота не имате в себе(Иоан. зач. 23). Хотя некоторые из наших наставников и уверяют нас, что эти слова Христовы будто бы на нынешнее время не лежат, но Сам Господь о своих Евангельских словесех сказал: небо и земля мимо идет, а словеса Моя не мимо идут (Матф. зач. 101). Небо и земля мимо не прошли; а если бы и прошли, то и тогда словеса Евангелия не мимо идут. И посему, Господне прещение: аще не снесте плоти Сына человеческаго, ни пиете крове Его, живота не имате в себе, остается в полной своей силе, как прежде, так и ныне. Вот эти слова Христовы и приводят меня в трепет. Наши наставники в успокоение совести говорят, и я прежде также говорил, что недостаток причастия св. Тайн можно пополнить желанием причастия, и что, имея желание причаститься св. Тайн, можно иметь несуменную надежду на спасение; а теперь я понял, что это мнение не согласно с Христовым изречением. Спаситель не сказал: кто не желает причаститься Моего тела и Моей крови, не имеет живота в себе; но сказал: аще не снесте плоти Сына человеческаго, ни пиете крове Его, живота не имате в себе. По сему слову Спасителя для получения живота вечного не только нужно иметь желание, но и действительно кушать тело Его и пить св. Его кровь». Да, – прибавил Лука Иваныч, – я убедился, что о. Павел сильно верил в слова Христовы, поэтому и ушел от нас искать церковь и причастия св. Тайн. Нам бывало со стороны безбрачных говорили: ваш проповедник крепко себя основывает на Евангелии; смотрите, – не ушел бы он скоро в церковь²! Мы им не верили,– думали, что они говорят так по ненависти к отцу Павлу; а теперь вот признаки сближения его с церковью ясно обнаружились. В этот же последний свой проезд о. Павел загадочно говорил мне: «Почему у нас есть неверности в Евангелии? Надобно бы их поправить». А я в ответ ему и сказал: когда патриархи наши того не исправили, как же мы, миряне, можем неточности в Евангелии поправить? Он мне ответил: «У патриархов все было в Евангелии исправно, потому что все творилось согласно с Евангелием. Патриархи имели ключи неба; а у нас их нет, и мы и без ключей неба думаем получить царство небесное. А это несогласно с Евангелием. У патриархов была Христова чаша, и причащаясь оной, согласно Евангелию, они имели себе живот вечный; а у нас ее нет, и мы без нее надеемся получить живот вечный. А это опять несогласно с Евангелием». Я сказал ему: Где же нам того искать, чего ныне нет? А он мне ответил: «Мы имеем Евангелие; среди моленной оно полагается у нас на анолое, каждое воскресенье целуем его, и полагая пред ним поклоны, говорим: «верую, Господи, во св. Евангелие; Христе Боже, помози ми и спаси мя». А когда мы не веруем тому, чему в Евангелии написано быть во веки, и говорим, что ныне того нет уже, значит, мы несправедливо произносим устами: верую, Господи, во святое Евангелие. Мы больше верим «Щиту» и другим поморскими отцами написанным книгам, нежели Евангелию». Я опять ему повторил мои слова: где нам взять того, чего у нас нет! А он мне ответил: «Спаситель сказал: созижду церковь Мою, и врата адова не одолеют ей (Матф. зач. 67). По сим неизменным словам Спасителя церковь должна пребывать неодоленно во всей полноте, как создана, т. е. и с таинством тела и крови Христовы; а мы говорим, что его уже нет и взять негде. И еще Спаситель сказал, что Он будет судить по Евангелию: Слово, еже глаголах, то судить в последний день (Иоан. зач. 43). Когда Христос будет судить по Евангелию, то явственно, что слова его: аще не снесте плоти Сына человеческаго, ни пиете крове Его, живота не имате в себе, будут на суде Его для нас осуждением». Когда все это отец Павел говорил мне с большею скорбию, я, по своей к нему приверженности, не мог тогда подумать, что это признаки его приближения к церкви греко-российской, но полагал, что он только скорбит о нашей скудости, о том, что лишены мы таинств. А теперь стало мне понятно, что в последний проезд свой он уже имел расположение к церкви, и только прямо того не высказал.

Петербургский купец Максим Ерофеев начал также, припоминая, говорить: Отец Павел хаживал ко мне на квартиру, а иногда и ночевал. Он говорил: «Если кто не верит в Евангелии сказанным словесам Христовым, тот явный еретик». Он же говорил: «Мы, предстоя пред Богом и осеняя лицо свое крестным знамением, говорим, что веруем во едину, святую, соборную и апостольскую церковь. Предстоя пред Богом, мы должны говорить это не лживо, но с чистой верою. А что мы скажем, если кто нас спросит: в такую ли церковь вы веруете? можно ли такою церковью признать ваше общество? Соборная и апостольская церковь, по учению Катихизиса, должна иметь полноту священства и семь таинств: а наше общество того не имеет, посему не может именоваться и быть соборною и апостольскою церковью. Подумай же, где та соборная, апостольская церковь, в которую мы свою веру ежедневно исповедуем пред Богом?» Теперь вот, из этих слов о. Павла, мне стало понятно, какая причина побудила его оставить нас сиротами.

Потом все стали разсуждать: что же теперь делать? Маслеников и Ерофеев сказали: надобно непременно позвать отца Павла и с ним лично побеседовать, – он столько добра нам сделал, нам забывать его и оставлять в таком положении не следует! Михаил Ефимов, портной, который впоследствии поступил вместо меня наставником, сказал тогда: «Зачем нам его звать? Кому у нас говорить с ним? У нас никто с ним не сговорит! Ведь он теперь будет говорить прямо по Евангелию, как в нем написано; а нам нужно будет выдумывать, что сказать против Евангелия!» Услышав эти слова многие засмеялись.

Потом все сказали: надобно спросить отца Прокопия;. как вы, отец Прокопий, присоветуете, – звать, или не звать отца Павла?

Я ответил: По моему разсуждению, вам не следует звать его.

– Почему же, – спросили меня, ты не советуешь звать отца Павла?

Я ответил: Потому, что он может вас совсем разстроить и привести в сомнение.

Они спросили: А почему вы знаете, что он может нас разстроить и привести в сомнение?

Я ответил: Вот почему я знаю: при отъезде своем из Петербурга, в последний вечер, отпустивши народ, он завлек меня в беседу с собой о церкви российской³. Он сказал мне: «Отец Прокопий! я заутра уезжаю от вас в Пруссию; вы здесь остаетесь в Петербурге, среди разных согласий, разномыслящих о вере. Знаю, что вы можете дать ответ начетчикам различных старообрядческих согласий: а можете ли вы, если бы случилось говорить с церковными, доказать им свою правоту?» Я ответил: Могу выдержать и противу церковных, если бы пришлось с ними говорить. Отец Павел сказал: «Попробуем, – поговори со мной: ты защищай свою сторону, а я, говорит, буду защищать сторону церковных». И составилась у нас беседа. Я против него выстоять не мог и мне стало стыдно, – от стыда я спрятался за ширму, на кровать; а отец Павел сказал мне: «Такой-то, брат, ты проповедник,– бежать от меня! Вот и надейся на тебя!»

Я ему сказал: против церковных я выдержу; а против тебя говорить не могу.

Он мне ответил: «Это ты выдерживал против тех, которые мало знают; а кто знает поболее, против того не выдержишь, как не выдержал и против меня. С церковными из сведущих говорить не то, что с старообрядцами: у них оружие посильнее!»

На это я ничего не мог ему ответить. Вот таким-то образом я и узнал, что с ним говорить нам невозможно. Потому и вам не советую призывать его для беседы.

Прихожане стали просить меня: Отец Прокопий, разскажи подробно, как ты беседовал с отцом Павлом, какими доказательствами он сделал тебя безгласным, так что от стыда пришлось тебе спрятаться за ширму!

И я разсказал, как была у нас беседа.

О. Павел сказал мне: Выбирай себе любое,– или ты прежде обвиняй церковь, а я буду оправдывать: или я буду обвинять наше положение, а ты его оправдывай.

Я решился прежде обвинять церковь, потому что чрез это лучше надеялся одержать победу. Я начал обвинение церкви с главного пункта. Церковь российская, сказал я, изменила сложение перстов для крестного знамения, а потому в ней и крестное знамение без истинного сложения перстов не совершается, а без крестного знамения и никакая тайна не совершается. – Отвечайте мне на это!

О. Павел сказал: По твоему мнению, крестное знамение имеет силу только от двуперстного сложения, а без того оно уже силы и не имеет?

Я ответил: Да, так.

О. Павел: А как же в таинстве миропомазания и помазания больного освященным елеем чрез крестовидное помазание спицею таинство совершается? Значит, и без двуперстного сложения крест имеет силу к совершению таинств, и потому замечание твое, будто в церкви православной под видом крестного знамения без двуперстного сложения не может совершиться таинство, несправедливо. Если допустить, что аки бы без двуперстного сложения крест не имеет силы, это будет уничижение силы креста.

Я сказал о. Павлу: Пусть будет по-твоему, что и без двуперстного сложения крест имеет свою силу; но за изменение перстосложения в крестном знамении церковь виновата.

О. Павел сказал: В чем ты винишь церковь за изменение перстосложения, – в изменении образуемых перстосложением мыслей, или только в замене одних перстов другими?

Я молчал.

О. Павел еще спросил: А ты веруешь в самые персты, или не веруешь?

Я застыдился и должен был сказать: Не верую.

О. Павел сказал: А когда ты и сам не веруешь в самые персты, то по совести ли будет обвинять церковь в ереси за изменение перстов, ибо и церковь только другими перстами, а то же исповедует, что и мы в двуперстном сложении? А притом, двуперстное сложение ни на котором вселенском соборе не утверждено, и потому изменение перстов не только не есть изменение догматов веры или ересь, но и не есть изменение определения вселенского собора.

Я перешел к другому предмету, сказал: Церковь изменила имя Спасителя с похулением. Это ересь не менее, если не более ариевой.

О. Павел спросил: Арий что уничижал во Христе?

Я ответил: Уничижал Божество единородного Сына Божия и называл Его тварию.

О. Павел сказал: А церковь российская, подобно Арию, уничижает ли Божество единородного Сына Божия и называет ли Его тварию?

Я ответил: Я этого не знаю.

О. Павел сказал: Не знаешь, а обвиняешь церковь, – отделился от нее, перекрещеваешь!

Я ответил: Я этой хулы в их книгах не читал, и не знаю, есть ли она, или нет.

О. Павел сказал: Вы маленькие дробности о мыле и золе находите, а этой хулы еще не нашли. Это значит, что нет ее; и церковь явно в Символе веры исповедует Сына Божия единосущна Отцу, а не тварь по-ариански.

Я сказал: Пусть будете так, – положим, что церковь Сына Божия исповедует Богом.

О. Павел сказал: А как же ты, отец Прокопий, изменение литеры в имени Спасителя, чрез что не отметается Божество единородного Сына Божия, признал ересью злее арианской, которая отметала Божество Сына Божия? справедливо ли это?

Я сказал: Пусть это ересь не такая, какая у ариан; но все же ересь.

О. Павел ответил: Вселенскими соборами неправославное учение о Божестве Сына Божия и о воплощении названо ересью; а на котором соборе изменение буквы в имени Спасителя названо ересью и какая в этом ересь?

Я сказал: Изменение буквы в имени Спасителя хотя и не ересь, но все же неточность? а имя Спасителево имеет значение, потому и неточность в этом имени важна.

О. Павел ответил: Ты правду сказал; я с этим согласен, что в имени Спасителя и неточность важна, хотя не составляет ереси. Но скажи, на которой стороне неточность?

Я сказал: Вестимо в исправленных книгах неточность, а в старых печатных точность, потому что они старые.

О. Павел ответил: А что ты думаешь о тех книгах, которые старее еще и тех, на которые ты ссылаешься, – каковы: Евангелие Остромирово, Мстиславово, Юрьевское и прочие древние рукописи харатейные? Они старее тех печатных книг, на которых ты утверждаешься; а в них имя Спасителя обретается с двумя гласными буквами Иисус. Притом же, надобно знать, что это имя еврейское и справедливо разрешить спор можно только при основательном знании еврейского языка, или расположиться на первые рукописные книги, писанные ближе к началу принятия русскими христианства.

Я оставил и этот предмет; перешел к другому.

– В церкви, говорю, латинская ересь, четверят аллилуия.

Отец Павел сказал: Как четверят аллилуия? разскажи мне.

Я ответил: Так,– четверят! трижды говорят аллилуия, а в четвертое слава тебе Боже! Аллилуия есть слово еврейское, а по- славянски, по сказанию Стоглавного собора, значит: слава тебе Боже, И так аллилуия и слава тебе Боже есть одно и то же, и посему сказать аллилуия трижды, а в четвертое слава тебе Боже, значить четверить аллилуия.

Отец Павел: Стоглавный собор на чем основал свое определение о двойственной аллилуии?

Я ответил: На откровении списателя жития преподобного Евфросина, которому явилась Пресвятая Богородица и изъяснила тайну аллилуии. А что Стоглавный собор действительно основался на откровении списателя жития преподобного Евфросина, о том сам этот собор повествует сице: «Известно уведехом от списателя жития преподобного Евфросина, нового чудотворца Псковского, как его ради молитв извести и запрети Пречистая Богородица о трегубом аллилуия, и повеле православным христианам говорити сугубую аллилуию. а втретие слава тебе Боже». Итак вот основание двойственного аллилуия!

Отец Павел: В откровении списателю жития преподобного Евфросина как растолковано еврейское слово аллилуия?

Я ответил: В откровении списателю жития преп. Евфросина сама Пресв. Богородица растолковала еврейское слово аллилуия: воскресе, и сказала, что дважды аллилуия значит дважды слово воскресе: «воскресе в Божестве и человечестве, и слава Ему».

Отец Павел опять меня спросил: А Стоглавный собор как растолковал еврейское слово аллилуия?

Я ответил: Стоглавный соборъ аллилуия растолковал: слава тебе Боже. В Стоглаве сказано: «понеже бо по-еврейски аллилуия, а по нашему по-русски: слава тебе Боже».

Отец Павел: Почему же Стоглавный собор не последовал толкованию Богородицы об аллилуии: воскресе, но дал свое толкование: слава те6е Боже? И как мог Стоглав переменить толкование Богородицы? Богородица толкует аллилуия «воскресе», а Стоглав толкует: «слава тебе Боже!» Этим собор Стоглавный подает повод думать, что он и сам не твердо держался толкования в явлении Богородицы списателю жития преподобного Евфросина; если бы он твердо держался его, то не осмелился бы изменять толкование Богородицы. Кому же теперь верить: списателю жития преподобного Евфросина, аки-бы слышавшему от Пресв. Богородицы, что аллилуия значит воскресе, на чем и сам Стоглавный собор основался, или Стоглаву, что аллилуия значит слава тебе Боже?–Скажи мне, отец Прокопий?

Я молчал.

Отец Павел опять спросил меня: Твердо ли ты уверен, что списателю жития преподобного Евфросина действительно явилась Пресв. Богородица и растолковала ему тайну аллилуия?

Я ответил: Твердо уверен, что Пресв. Богородица действительно явилась списателю жития преподобного Евфросина и растолковала ему об аллилуии; если тому не верить, то и определению Стоглавного собора об аллилуии, основанному на сем откровении, верить нельзя.

Отец Павел заметил: Это сказал ты правду, что если не верить сказанному об аллилуии списателем жития преподобного Евфросина, то тем уже подрывается доверие и к определению об аллилуии Стоглавнрго собора, потому что определение Стоглава основано на этом откровении.

Потом отец Павел продолжал: Скажи мне, отец Прокопий по совести, веришь ли ты написанному в откровении списателю жития Евфросинова, что и Дух Святый вочеловечился? Ибо в откровении этом говорится о «вочеловечеии Св. Духа».

Я ответил: Не верю, потому что это учение противно вере христианской: по учение веры христианской вочеловечился не Отец и не Дух Святый, а только Сын, Слово Божие⁴. Если иначе веровать, подпадешь под клятвы вселенских соборов.

Отец Павел: Как же ты не веришь тому, когда так именно говорится в том же откровении списателю жития Евфросинова, которое находится и в Макарьевских Минеях? А Макарий был председатель Стоглавного собора, и эти слова: «вочеловечение Св. Духа» в Макарьевских Минеях в том откровении повторяются неоднократно.

Я опять отказался верить учению о воплощении Св. Духа, и сказал отцу Павлу: Где бы ни было такое учение написано, хотя бы и ангел с небеси пришедший сказал так, я и ему верить не могу: потому что это учение противно вере христианской. И если я скажу, что верю этому учению, ты прямо назовешь меня еретиком.

Отец Павел еще спросил меня: А тому учению, находящемуся в том же откровении, что Христос в двух естествах воскрес, в Божестве и в человечестве, то-есть, что он и Божеством воскрес, – веришь ты, или не веришь?

Я подумал, и сказал: Не верю этому, потому что Христос Божеством не страдал; не умерло Божество, потому и не воскресло. Христос умер и воскрес по человечеству.⁵

Тогда отец Павел сказал : Когда ты сам таким учениям, находящимся в откровении списателю жития преподобного Евфросина, не веришь и еще называешь их прямо неправославными, то этим своим неверием ты отвергаешь и самое явление Пресвятой Богородицы списателю жития, как недостоверное и даже несогласное с учением православной веры, а с тем вместе отвергаешь и определение Стоглавного собора об аллилуии, как основанное на неправославном учении и недостоверном сказании. А когда ты и сам, откровению, описанному в житии преп. Евфросина не веришь и зазреваешь его, как несогласное с православным учением, то как же ты хочешь, чтобы я доверился Стоглавному собору, утвердившему свое определение о двойственности аллилуиа на таком, несогласном с православною верою, откровении?

Я молчал.

Отец Павел продолжал: Собор 1667 года учению о трегубом аллилуия не такое положил основание, какое Стоглавный собор положил своему учению о сугубом. Он привел во свидетельство серафимскую песнь, слышанную Исаием пророком, в которой трижды воспето: свят, свят, свят, в честь трех лиц Св. Троицы, и единожды Господь, в честь единого Божества. И аллилуия собор повелел петь, согласно ангельскому славословию, по-трижды в честь трех лиц Божества, а Боже, то-есть слава тебе Боже, петь единожды в честь единого Божества. Это учение православно, согласно учению всех соборов вселенских о Троице лиц и единице Божества. Посему тройственное пение аллилуия в честь трех Божественных ипостасей, и потом слава тебе Боже в честь единого Божества в трех лицах, ты несправедливо зазираешь и считаешь неправославным.

Я обратился к другому предмету, – и сказал: Церковь российская в св. литургии отложила две просфоры, – вместо седми служить на пяти, и чрез то уменьшила значение таинства св. литургии.

О. Павел ответил мне: Ты сказал, что чрез отложение двух просфор на проскомидии уменьшается таинство св. литургии. Это значит, что, по твоему мнению, без седми просфор на проскомидии не может совершиться таинство тела и крови Христовы. Так ли я понял твои слова?

Я ответил: Действительно так: без седми просфор на литургии не совершится таинство.

О. Павел сказал: Спаситель на тайной вечери, по свидетельству трех Евангелистов (Матфея зач. 108, Марка зач. 64, Луки зач. 108), предал совершать таинство на одном хлебе: прием (Исус) хлеб, и благословив, преломи, и даяше учеником, и рече: приимите, ядите: сие есть тело Мое. Видишь, что повествуют Евангелисты: прием хлеб, а не хлебы. Это Христово предание совершать таинство евхаристии на одном хлебе неизменно соблюдали и св. Апостолы, о чем свидетельствуется в первом послании Апостола Павла к Коринфянам (зач. 145): хлеб, егоже ломим, не общение ли тела Христова есть? Яко един хлеб, едино тело есмы мнози: вси бо от единого хлеба причащаемся. Видишь, что Апостол глаголет: хлеб ломим, а не хлебы. И паки еще яснее: вси бо от единого хлеба причащаемся, – от единого, а не от нескольких хлебов. И церковь, как приняла от Христа Спасителя и Его Апостолов совершать таинство на едином хлебе, так и содержит поныне, совершая оное священнодейство на едином хлебе и от единого хлеба причащая желающих приступить к тайнам святым. Что на едином хлебе совершается таинство, о том свидетельствуют все старописьменные и старопечатные Служебники. Прочия просфоры точию при таинстве приносимы бывают; таинство же, как предали Спаситель и Апостолы, всегда на одном хлебе совершается. А ты вводишь новое учение, не согласное с Евангелием, с писаниями Апостолов и со всеми древними Служебниками, аки бы таинство тела и крови Христовы совершалось и должно совершаться на седми просфорах; а без того, в противность св. Евангелию, не исповедуешь быть и преложения хлеба в тело Христово.

Я опять перешел к новому предмету, – сказал: Российская церковь в книгах: «Жезле» и «Увете» повелевает крест четвероконечный почитать наравне с осмиконечным крестом Христовым.

О. Павел спросил меня: Из твоих слов видно, что ты четвероконечный крест не признаешь за крест Христов,– так ли?

Я ответил: Только осмиконечный крест есть животворящий крест Христов.

О. Павел еще спросил: А веруешь ли ты, что в таинстве миропомазания полагается на крещенного печать Христова, которая в будущем веке будет различать верующих во Христа от неверных?⁶

Я ответил: верую.

О. Павел еще спросил меня: Веруешь ли ты, что в таинстве помазания маслом отпущаются грехи и даруется телесное здравие, по слову Апостола Иакова: и воздвигнет его Господь и аще грехи будет сотворил, отпустятся ему (зач. 57)?

Я ответил: верую.

О. Павел сказал: эти оба таинства, и помазание миром и помазание елеем, совершаются под печатию креста четвероконечного. И когда под печатию сего креста, полагаемого в миропомазании, различаются верующие во Христа от неверующих, то как же ты называешь его не Христовым крестом? И в таинстве освящения елеем под печатию креста четвероконечного болящим подается исцеление и оставление грехов: как же ты называешь его не животворящими?

Я молчал, и видя, что в главных пунктах обвинения на церковь получил поражение, уже не осмеливался обвинять церковь в более мелких недостатках.

О. Павел сказал: Твое молчание доказывает, что ты не имеешь достаточных доказательств в обвинении церкви; а если так, то значит ты не имеешь и законной причины к отделению от церкви, и повинен в том, что незаконно отделяешься от церкви. Доселе ты обвинял церковь, а я отвечал тебе в защиту ее. Теперь я буду обвинять наше общество, а ты отвечай мне, оправдывай его.

Тут я подумал сам в себе: если я не мог выстоять против о. Павла, обвиняя церковь, то уже свое общество защитить смогу. Потому и сказал ему смело: Обвиняй, я буду оправдывать!

О. Павел сказал: Вы не имеете законно поставленных совершителей таинства св. крещения; у вас таинство крещения совершают простолюдины: скажи, – было ли когда, во все времена христианства, чтобы вселенская церковь осталась с одним крещением простолюдинов?

Я ответил: По нужде поведено совершать св. крещение и простолюдинам.

О. Павел сказал: Действительно, в случае нужды позволяется крещение совершать простолюдину; так, по слабости новорожденного младенца, могут крестить и повивальные бабки. Но это в церкви только случаи; а всегда, обдержно, таинство крещения в церкви должны совершать священные лица. Вы именуете свое общество церковью, а всеобдержно пользуетесь таким правилом, коим более пользуются повивальные бабки. Притом нужно еще заметить, что ваше общество, именующее себя церковью, не имеет достоинства и повивальной бабки. Повивальная бабка дщерь православной церкви, помазана св. миром и есть совершенная христианка; а в вашем обществе все до единого, не исключая и самых наставников ваших, св. миром не помазаны. По учению же св. церкви, изложенному в старопечатном Катихизисе (в главе 75) «без сея тайны никтоже совершен христианин может быти». По сему учению церкви все ваше общество не только не составляет собой церкви, но вы еще и не совершенные христиане, не имеете достоинства и повивальной бабки. Посему правило оное, повелевающее в случае нужды простому мирянину крестити, к вам не лежит: вы еще не совершенные христиане, и оно положено на случай, а не обдержно, или в постоянное руководство для церкви, каковым именем и вы себя величаете.

Потом еще, – продолжал о. Павел,– вы незаконно совершаете таинство исповеди, и приводите в свое оправдание «старческую исповедь». Я знаю, что старческая исповедь для руководства в помыслах юному иноку весьма полезна, даже настолько полезно юному подвижнику наставление искусного старца, что и священник, не искусный в подвигах иноческих, заменить его в этом не может. Но ты скажи мне, может ли простолюдин исповедующемуся у него подать разрешение грехов, и где о том есть доказательство в Божественном писании?

Я того доказать но мог, да и нет того в священном писании.

О. Павел продолжал: Ты и сам, когда исповедуешь своих духовных детей, разрешительных, молитв не читаешь: значит, ты их не разрешаешь во грехах? значит, они и после исповеди также остаются неразрешенные, как и до исповеди?

Я ответил: Разрешительных молитв читать я не могу, – это мне не дано; я только даю наставление исповеднику, сколько помолиться за грехи.

О. Павел сказал: Вот и сам ты признаешься, что тебе разрешительных молитв читать не дано. Это значит, что тебе и разрешать грехи не дано. А помолиться за грехи каждый может и без твоего распоряжения.

Потом о. Павел спросил: Твои дети духовные зовут тебя отцом духовным; что означает это название?– скажи мне.

Я ответил: Они так называют меня потому, что предо мной раскаиваются Богу во грехах.

О. Павел возразил: Раскаиваться пред тобою во грехах, или разсказать грехи, это есть действие исповедующегося, а не твое; потому он и именуется кающимся. А я спрашиваю о тебе самом, почему тебя дети духовные называют отцом духовным?

Я ответил: Я их распрашиваю о грехах и наставляю, чтобы все говорили подробно.

О. Павел опять возразил: Поэтому ты только вопроситель; можешь ли ты доказать, что за одни вопрошения имеешь право именоваться отцом духовным?

Я этого доказать не мог и молчал.

О. Павел продолжал: Я тебе скажу, почему отцом духовным называется отец духовный. Спаситель, по воскресении своем, явившись св. своим Апостолам, дунул на них и рече: приимите Дух Свят, имже отпустите грехи, отпустятся им (Иоан. зач. 65). Этот дар Духа Св. отпущать грехи, который Апостолы прияли от Христа, они сообщили своим преемникам епископам, а епископы сообщают и пресвитерам. Имеющие тот дар Св. Духа разрешать грехи и суть отцы духовные для тех, кому разрешают грехи, т. е. получающий от такового разрешение своих грехов, зовет то духоносное лице своим духовником и духовным отцом. А ты имеешь ли по преемству от Апостолов дар Св. Духа разрешать грехи кающихся?

Я должен был сознаться, что не имею.

О. Павел продолжал: Простой народ, не зная священного писания, ошибочно называет тебя отцом духовным, и ты, не имея того дара и присвояя себе то имя, восхищаешь не дарованная. А ведь ты и сам знаешь? какой в Номоканоне положен суд на восхищающих не дарованная!

Потом о. Павел еще спросил: Ты свое общество признаешь церковью, или нет?

Я ответил: Признаю церковью верных: писано есть у Апостола: вы есте церкви Боги жива(к Коринф, зач. 182).

О. Павел спросил: А что церковь ваша,– живая, или мертвая?

Я ответил: Живая. У живого Бога должна быть живая и церковь.

О. Павел спросил: А у вас совершается приношение безкровной жертвы тела и крови Христовы? Вы причащаетесь св. тайн, как Коринфяне, к которым писал Апостол Павел, называя их церковью Бога живого?

Я ответил: Наше общество того лишилось.

О. Павел сказал: Спаситель в Евангелии глаголет: аще не снесте плоти Сына человеческаго, ни пиете крови Его, живота не имате в себе. По сим неложным словам Спасителя, ваше общество, не имеющее совершения св. тайн и не причащающееся тела и крови Христовы, есть общество не имущее живота в себе, есть труп, мертвое тело, а не живой храм Богу, – и еще тело не целое, а только остатки тела, или частей тела.

Я с горестию сказал: Пусть нет у нас причастия святых тайн, и ты еще можешь за это назвать наше общество мертвым телом; но почему ты называешь нас только остатками частей тела?

Он ответил: Апостол Павел в первом послании к Коринфянам (зач. 152) пишет: тело несть един уд, но мнози; и прибавляет: тако и Христос. По толкованию Златоуста (на апостольское 55 правило) епископы в церкви Христовой имеют подобие главы, а пресвитеры и диаконы по подобию рук. Ваше общество не только что есть мертвое тело, не имущее живота в себе, ибо не имеет причастия св. тайн, но и не целое тело, ибо не имеет главнейших удов церковных,– оно представляет точию остатки мертвого телеси.

Я увидел, что как не смог обвинить в ересях великороссийскую церковь, чтобы оправдать наше от нее отделение, так же не смог оправдать и своего общества, – доказать, что его существование согласно с священным писанием. Вот тут-то, как я вам прежде сказал, и ушел я, – со стыда спрятался за ширму от отца Павла.

Выслушав это, прихожане спросили меня: Отец Прокопий! Вы имеете все старопечатные книги и в них начитаны: почему же вы не могли ответить о. Павлу, когда он вызвал вас с собой на беседу и взял на себя защищать сторону церкви?

Я ответил: Когда о. Павел в разговоре принял на себя сторону церковную, ему стало со мной беседовать удобно, а мне защищать свою сторону весьма трудно, потому что все слова евангельские и апостольские и отцов церкви гласят прямо о полноте церкви, о вечности ее, во всей полноте священства и церковных тайн, о необходимости их употребления для спасения. Все это говорило в его пользу, он приводил эти свидетельства смело, и опровергать их было невозможно. А когда нужно было защищать наше положение, это мне потому трудно было сделать, что мы существуем без священства, крещение и исповедь у нас обдержно совершается простолюдинами, а совершение этих таинств простолюдинами обдержно в церкви христианской никогда не бывало. Еще, я не мог обвинить церковь российскую в ересях потому, что в ней таких ересей, которые бы были осуждены вселенскими соборами, не имеется. Есть в ней нововведения, но такие, какие не были осуждены вселенскими и поместными соборами, а некоторые из них обретаются и в древних старописьменных книгах. Когда я поносил ересью эти нововведения, отец Павел требовал на то доказательств от вселенских соборов; а они, как я уже сказал, вселенскими соборами не осуждены. Вот почему я и остался пред ним безответным. Хоть у меня и много книг, но все они говорят в его пользу – о священстве и причастии св. тайн. А. если мы предложим ему доказательства от Поморских Ответов, от поморского Щита и Меча духовного, их отец Павел не примет в доказательство, скажет: это не св. отец писания! эти писатели и сами в слове Божием именуются мертвецами, безживотными, по слову Спасителя: аще не снесте плоти Сына человеческаго, ни пиете крове Его, живота не имате в себе! Так вот почему я вам не советую звать отца Павла в Петербург на собеседование. Позовете: он вас поколеблет в вере!

Услышав это от меня, мои духовные дети решили не звать отца Павла для собеседования о вере.⁷

Затем старший попечитель сказал мне: Отец Прокопий! мы обще положили – ехать вам в Пруссию, в свой монастырь, поддержать там братию, насколько можете, от новой проповеди отца Павла. И если вы сами не развратитесь его учением (то-есть не будете верить евангельским словесам), то приезжайте к нам; а то у нас и к вам стало доверие теряться: вы тоже иногда поминаете о священстве и о причастии. Это для нас соблазнительно. Какое ныне может быть священство и причастие! Поморские наши отцы нам об этом не говорили, и мы о том слышать не желаем от вас.

Таким образом кончилась моя беседа с моими духовными детьми, и на третий день после того я отправился в Пруссию, в свой монастырь. Отца Павла в монастыре уже не застал. Он, сдавши монастырь и все монастырское имущество новоизбранному настоятелю, отправился в Киев, а братия разделилась на две части, – большая часть последовала учению отца Павла и жила в особом флигеле, не касаясь ни к какому монастырскому имуществу: так им было приказано отцом Павлом; только, доколе там будут жить, от монастыря велел получать пищу. И жили они там в монастыре после отца Павла месяцев пять. А на старом положении осталась меньшая часть: им отцом Павлом было передано все монастырское имущество, – земля и моленная, иконы и книги.

Приехавши в монастырь, хотел я последователей отца Павла возвратить на старое положение. Пошел в тот дом, в котором они жили, чтобы составить с ними беседу. Эту беседу захотели слушать и окрестные деревенские жители. Отец Павел оставил своим ученикам «Выписки» Озерского, книгу Григория митрополита, и митрополита Филарета «Беседы к глаголемому старообрядцу», и настолько поспел их утвердить, что они могли уже мне дать отпор. Потому моя беседа с ними была безуспешна. Да и окрестные жители говорили между собой, что которые приняли учение отца Павла, с теми говорить невозможно,– все писание на их стороне.

Итак я без успеха возвратился в Петербург. Это было в великом посте 1867 года. Дёти духовные меня приняли, и я с ними провел остальные недели поста, праздновал страсти Христовы и первые дни. Когда на светлой утрени читал я в поучении Златоустаго: «Трапеза церковная готова исполнь, насладитеся вси; телец упитанный предлежит, никтоже изыди алчен, вси насладитеся пира церковного», тогда, читая эти слова, я сам в себе подумал: ведь это я не принадлежащее безпоповскому обществу говорю! Объявляю всем, что телец упитанный предлежит, зову всех к трапезе, говорю: никтоже изыди алчен, насладитеся вси; а если б кто приступил ко мне теперь, прося напитать его тельцом упитанным, то я сейчас же должен был бы отказаться от своих слов, признаться, что нет у меня тельца упитанного, и он обличил бы меня во лжи! И так это запало мне в душу, что я неотступно думал о словах этих целые три дня; а потом уже совесть не позволила мне долее оставаться в безпоповском обществе и я совсем оставил не принадлежащее мне звание отца духовного. Я ушел на Волковское Единоверческое кладбище, и жил там всю весну до тех пор, как отец Павел приехал в Петербург. Когда отсюда он поехал обратно в Москву, тогда и я с ним отправился туда же в Никольский Единоверческий монастырь, и здесь присоединился к св. церкви. Итак сподобил меня Господь напитаться от трапезы церковной, тельца упитанного, к которому ложно и тщетно приглашал я прежде безпоповцев, будучи сам лишен сей трапезы! Да будет Ему слава и благодарение во веки, аминь.