Слова на случай выборов по Владимирской губернии чиновников, при собрании Владимирского дворянства

И почто в сем храме Господнем, в месте селения славы Божией, почто столь многочисленное, блистательное, великоименитое Сословие? – Вот, и мечи при бедрах – почесть или доблести подвизавшейся за благо отечества противу врагов внешних, или правды, поборающей поистине противу коварства в ограждение мирных граждан! Вот, и блистающие на персях отличия – стяжание достохвальных заслуг, или тяжких, кровавых подвигов! Почто весь сей блеск знаменитости, достоинств и благородства? – Но для чего вопрошаю? Се крест Святый и Евангелие – наидрагоценнейший залог всемирного Искупителя! Так, здесь должны быть произнесены клятвенные обеты; – должны: ибо кончилось трехлетнее поприще призванных на дело общеполезного служения, и чреда – вступишь на подобное поприще тем, на коих падет жребий избрания. Но для чего клятвенные обеты? Уже ли честь, долг и совесть не достаточны к утверждению истины в беспристрастном и нелицеприятном избирании? для чего? – Клятва не есть вымысел человеческого ума, или дальновидной политики. Во все времена и у всех просвещенных народов она была священнейшим долгом. Начало ее и установление истекает от Высочайшего, Вседержавного Законодавца. Изрекши устами Пророка сию непререкаемую святую волю: Господа Бога Твоего да убоишися, и Тому Единому послужиши, и к Нему прилелишися, приложил Он и сию заповедь: и именем Его клянешися¹. Убо сколь непременна обязанность благоговеть пред Господем, яко Вездесущим, Всеведущим, и вся Собою исполняющим, служить Ему, как Создателю и Верховному Владыке всяческих, всем сердцем любить Его, яко Бога сердца нашего, яко Отца щедрот, и Бога всякие утехи: столь же непременная обязанность – запечатлевать свидетельство истины святейшим Его именем.

Нужны ли примеры? Кто был праведнее Авраама, отца верующих, когда Сам Господь благоволил именовать Себя Богом Авраамовым? Кто был угоднее Богу Вождя Израилева и Пророка Моисея, удостоившегося беседовать с Ним лицом к лицу, и нареченного Боговидцем? Кто был любезнее Господу Давида, избраннейшего из всех Царей земных? – но и сии святейшие мужи, когда требовала важность дела, клялись Господем Богом небесе и Босом земли².

Да умолкнет мудрование, будто бы клятва несовместна с благородным духом, с истинною лестию и с правою совестию! Напротив, она освящает, она печатлеет их, и полагает конец всякому пререканию, всякому недоверию, по слову Божию: всякому прекословию в подтверждение истины кончина клятва ест³. К чести Россиян верность и правота совести были их отличительным характером. Вместо тяжкой ответственности и наказания наши предки тому угрожали одним бесславием и стыдом, на кого падало подозрение в несоблюдении верности: Да будет тому стыдно. Так! – ты благороден, и добросовестен, ты дорожишь своею честию; но тебе не верят. Чем же удостоверишь подозревающего, как не призванием во свидетельство твоей верности Всевысочайшего Имени, как не клятвою? И какое сильнее, какое разительнее может быть для тебя побуждение к соблюдению истины и правоты? Так Великий Князь Владимир Мономах, благопоспешный распространитель сего Града, ему соименитого, в назидательном завещании детям своим внушая, чтобы утверждая клятву крестным целованием, не преступали оные, подал им собою убедительный пример верности в хранении клятвы: Братья сказали мне: изгоним Ростиславичей, и возьмем их облает; или ты нам не союзник? но я ответствовал: не могу забыт крестного целования⁴. Так Смоленский Князь Мстислав Давыдович, учинив договор с иноплеменными, заключил оный угрозою прещения Божия: кто из Россиян или Немцев нарушит наш устав, будет противен Богу⁵. Вот сколь важны, сколь святы были и должны быть клятвенные обеты для незазорной совести, для благородного духа! –

Но не видим ли, скажет оскорбленное неправдою прямодушие, не знаем ли из опытов, что клянущиеся Именем Божиим не редко действовали, и действуют не по правде, а по движению страстей, или корысти и честолюбия, или лицеприятия, или ненависти? Ах! кого обманет предатель истины? Собратий своих? Нет! они преследуют его укоризнами и презрением. Могу ли быть с тобою в одном месте, говорил Великий Князь Мстислав Изяславич матери Князя Владимира Мстиславича, могу ли, когда сын твой смеется над святостию крестных обетов? Вельможи, продолжает история, устыдились повиноваться клятвопреступнику⁶. Гнушаясь сам собою, отверженный всеми, несчастный обратился к Святому и Благоверному Князю Андрею Боголюбскому; сей дал ему убежище, но не хотел видеть. Обманывает ли Бога, ложно призывающий Его во свидетели? но Он Сердцеведец. Очи Его на всех путех: ни сокровенна от лица Его беззакония⁷. Рано ли, поздно ли, но открывается гнев Божий с небесе на всякое нечестие и неправду человеков⁸. – Не велик был крест⁹, говорил с посмеянием Князь Галицкий Владимирко посланному от Великого Князя Изяслава боярину, который напоминал о клятве, запечатленной крестным целованием; не велик был Крест, возразил ему посол, но сила оного велика; и, вероломный, пользуясь совершенным здравием, постигнут был внезапною смертию. Бог наш есть Бог отмщенний¹⁰: судьбы Его бездна многа¹¹. Долготерпелив? но долготерпение Его для нераскаянных усугубляет тяжесть наказания. Клятвы лживые не любите; зане вся сия возненавидех, глаголет Господь Вседержитель¹².

И так, Почтеннейшее Сословие, познав важность клятвенных обетов, устройте сердца ваши ко истине; заставьте умолкнуть страсти недостойные истинной чести, и благородства; одушевитесь правотою совести, и в чувстве страха Божия, в чувстве глубочайшего благоговения к Сердцеведцу, призирающему на ваши клятвы, клянитесь; Благодать же Божия да будет с вами! Аминь

Говорено 17 дня, Декабря 1826 года.

Возвистися тебе, человече, сто добро, пли чесого Господь ищет от тебе, разве еже творити суд, и любити милость, и готову быти, еже ходити с Господем Богом твоим.

Мих.6:8.

И так на вас пал жребий избрания, Почтеннейшие Сановники; за вас клялись Избиратели пред Сердцеведцем Богом, что не иных облекут доверием избрания на общеполезное служение, разве отличных по доблести и заслугам, благородных по духу, уважаемых по благонамеренности и правоте; за вас клялись Избиратели! – Казалось бы, вы и должны уже обонять сей фимиам уважения, пользоваться честию избрания, вступить на поприще служения, и принять весы, чтобы на них взвешивать судьбу вверяемых вашей власти. Почто ж паки вы притекли в храм сей? Уже ли не довлеет клятва за вас Избирателей? Уже ли

еще их клятву вы должны подтвердит, и запечатлеть собственною клятвою, что оправдаете надежду Избирателей, что будете проходить служение во истине и с правым сердцем? Так! вожделенно доверие, но велики и обязанности; приятны почести, но страшна ответственность пред Богом, пред Августейшим нашим монархом, пред отечеством и ближними. Убо, прежде, ежели приступите к совершению клятвенных обетов, почитаю пастырским долгом напутствовать вас наставлением, как должны проходить ваше служение.

Урок, излагающий главнейшие наши обязанности, состоит в сих чертах слова Божия: возвестися тебе, человече, кто добро, или чесого Госпоьд ищет от тебе, разве еже творити суд, и любити милость, и готову быти, еже ходити с Господем Богом твоим; но урок сей: творити суд, любити милость, и ходити с Господем Богом ¹³, сколь приличнее, сколь необходимее призванным на дело общеполезного служения! –

И так первая обязанность званиеносцев – творити суд; но творить суд не значит играть жребием других; но быть судиею не значит быть полномочным властелином, действующим по одной своей воле, по одному повелительному манию, чтоб все заставить пред собою благоговеть и раболепствовать. Суд есть святилище истины. Судия есть доверенный от лица Отечества, и обязанный клятвою слуга для споспешествования общему благу. Самодержавная Власть¹⁴, как верховный ум Державы; учрежденные, посредствующие власти и судилища¹⁵, – только органы Монаршей воли, – только пружины Верховного законодательства. Изречет ли судия суд? Изречет не гласом собственного мудрования, но гласом законов. Подписует ли приговор? Над ним Свидетель Всевидящий; пред ним зерцало истины; на устах его – клятва, запечатленная крестным лобзанием; самые подписующие персты освящены знамением Триипостасного Божества, призванного во свидетельство истины. И какой же другой подпишет он приговор, как не во имя правды? Убо судия с первым шагом в Судилище должен повергнуть к подножию законов и собственную волю, движимую властолюбием, и собственный разум, увлекаемый мудрованием. Убо законы, предписанные Скиптродержавною рукою, и Государственные постановления суть те священные скрижали истины, с которыми судящий должен соображать свои суждения, соглашать свои мысли, намерения, свои поступки. Но кто обнял их много различность, постиг смысл их во всем пространстве, сообразил со всеми случаями, происшествиями и действиями человеческими? – Отзовется ли судия неведением? но неведение не оправдывает, а осуждает: ибо для чего в руках его весы правосудия? для чего выставляет себя на позорище подобно идолу, и имея очи, не видит, имея уши, не слышит? – Что ж остается для судящего? Неослабно упражняться в познании законов, приникать в их смысл, и силу, наблюдать, соображать; и тако творити суд в правде и с неколебимою верностию.

Другая обязанность для званиеносца – любити милость. Дело милости, составляя общую всех обязанность – помогать требующим помощи, есть особенное дело судии, чуждого пристрастия и лицеприятия¹⁶. Неравенство состояний и званий уравновешивается силою законной справедливости; за щитом гонимый от гонителя, сильного, простодушный от коварного. Какая милость больше сея щит – в руках судии беспристрастного, нелицеприятного. Вот, внес в судилище прю свою именитый саном и силою, прю с малым и немощным; робость твердит тебе: он отмстит, есть ли не исполнишь волю его; надежда обольщает: он будет тебе покровителем, есть ли направишь весы правосудия на его сторону: но в тоже время воззопиеши притесняемая немощь к Богу отмщений: воздажь воздаяние и притеснителю и судие неправедному! Что ж должен делать судящий? Быть верным своему долгу и обязанности. Да не познаеши лица в суде, малому и великому судити¹⁷ ниже посудитися лицу могущаго¹⁸ . Вот, богатый в борьбе с убогим; на стороне первого ходатай – тяжеловесное, блестящее золото: на стороне убогого – только слезы и воздыхания. Возьмешь золото: будешь жить в довольстве и обилии: но бойся, чтобы из вздохов бедного, проникающих небеса до Престола Господа Господствующих, не изшел гром, и не разразился над главою судии корыстолюбца. Вот, твой друг умоляет тебя именем всегдашней приязни споспешествовать его неправедным видам; любовь твоя, твое сердце говорят за него: какой лучший случай оказать дружбе услугу? Но совесть напоминает тебе: ты дал клятву – дружбе не дружит; – не дружи, или ты – клятвопреступник! Дорога дружба, но дороже должна быть для тебя справедливость. Вот, враг твой в твоих руках; любомщение торжествует, видя у ног своих жертву; оно вопиет к тебе: подвигни против него весы, и меч правосудия: но ты должен быть беспристрастен, как закон ; а закон велит, уважать и во враге справедливость: восторжествуй над собою, и за зло отмсти добром. Вот, ябеда и клевета, подобно лукавому духу, распростирает тьму на зерцало истины; простодушие опутано сетьми коварства; одна надежда на прозорливость, и правоту твою. Заступи уловленного хитростию; или слезы его падут на твою совесть, и отмстятся Праведным Мздовоздаятелем. Что сказать о долге званиеносцев к сирым и вдовицам? Сам Бог именуется Отцем сирых: убо они должны быть особенным, священнейшим предметом попечения. В стяжание сирот не вниди; избавляли их Господ, крепок ест, и рассудит суд их с тобою¹⁹. Сам Бог именуется Судиею вдовиц: убо вдовицу и сира оправдайте. Созидали дом свой имением чуждим, собирает камение на гроб себе²⁰.

Оставалось бы побеседовать о главнейшей обязанности сановников – страхе Божием, и благоговейном прохождении служения; но обязанность сия есть обязанность общая всем Христианам. Излишне напоминать избраннейшим из Христиан, чтобы готовы были ходити с Господом Богом своим; только да запечатлеют и в уме и в сердце своем, что суд, им вверенный, суд Божий есть²¹; что Бог присно стоит посреди судящих и судимых, яко Свидетель Вездесущий и Всеведущий; что дав власть, и силу, крепко истяжет дела их²²; и путь нечестивых погибнет.

И так, неослабное и неуклонное наблюдение законной справедливости, беспристрастие и нелицеприятие, уравновешивающие немощь с силою, убожество с богатством, и прохождение служения под взором Всевидящего, по манию и воле Всевышнего Законодавца, в Его же руце и жизнь, и жребий и судимых и судящего – вот те святые обязанности, в непременном исполнении коих должны произнесть клятвенные обеты призванные на служение отечеству. – Господь посреди вас, Избранные Сановники! – внемлите во страхе гласу Его: не кленитеся именем Моим в неправди; и да не оскверните имене Святого Бога вашего: Аз Господь Бог ваш²³; Ты же, Душе Благий и Истинный, посли свет Твой и истину, да наставят их судити людям Твоим в правде; согрей сердца их любовию к ближним, попалив терние своекорыстия и пристрастия; всели в них начало премудрости и всех добродетелей – страх Твой; да тако почиеш на главах их Твое благословение! Аминь.

Говорено 22 дня, Декабря 1826 года.