Усекновение главы святого Иоанна, Предтечи и Крестителя Господня...  (Мф. 14:1–13)

В ТО ВРЕМЯ, когда Иисус Христос проповедовал по берегам озера Галилейского, слух о Нем дошел до правителя Галилеи Ирода Антипы, который убил Предтечу Господня Иоанна. Ирод мог слышать о Нем и раньше, вероятно и слышал, но из-за беспечности и суетности своей вовсе не обращал внимания на Того, Кого считал простым раввином из Назарета. А теперь заговорила в нем преступная совесть: ИРОД ЧЕТВЕРТОВЛАСТНИК УСЛЫШАЛ МОЛВУ ОБ ИИСУСЕ И СКАЗАЛ СЛУЖАЩИМ ПРИ НЕМ, своим придворным: «Кто это, о Котором я слышу столько чудесного? Наверное, ЭТО ИОАНН КРЕСТИТЕЛЬ, Которому я отсек голову, ОН ВОСКРЕС ИЗ МЕРТВЫХ, И ПОТОМУ (так как Он не обыкновенный человек, а – воскресший из мертвых) ЧУДЕСА ДЕЛАЮТСЯ ИМ, т.е. совершаются Им.

Что если Он вздумает возмущать народ, чтобы отомстить мне за свою смерть?» «Так человек злой боится и мертвых, а человек добродетельный возбуждает к себе страх в живых и после своей смерти», – замечает один древний толковник. «Примечай, – говорит святитель Златоуст, – сильное действие страха; Ирод не смеет еще выговорить всенародно, но все же говорит своим придворным; он как бы ищет у них уверенности и успокоения себе, что Иисус не есть воскресший Иоанн, что поэтому и бояться Его нет причины». Евангелист Лука (Лк. 9:9) говорит, что Ирод даже искал случая увидеть Иисуса Христа, но Господь удалился из Галилеи. Далее святой Матфей рассказывает нам о самом событии. «Почему же он не описал его прежде? – вопрошает святитель Златоуст и отвечает; – Потому что единственным намерением его было говорить о делах Христовых, а евангелисты ничего не говорили лишнего и постороннего; и теперь они не упомянули бы о происшествии, если бы оно не касалось Христа, и Ирод не сказал, что Иоанн воскрес». ИБО ИРОД, ВЗЯВ ИОАННА, СВЯЗАЛ ЕГО, заковал его в узы, И ПОСАДИЛ В мрачную ТЕМНИЦУ в крепости Махерус или Махеронт, находившейся на границах пустынной Аравии, к северо-востоку от Мертвого моря, за Иорданом. Развратный властелин не мог перенести обличений грозного пустынника-пророка, ЗА ИРОДИАДУ, ЖЕНУ ФИЛИППА, БРАТА СВОЕГО, которую Ирод отнял у живого мужа; ПОТОМУ ЧТО ИОАНН ГОВОРИЛ ЕМУ: НЕ ДОЛЖНО ТЕБЕ ИМЕТЬ ЕЕ. «Обличая Ирода, святой Иоанн хотел разрешить его душу, связанную грехом, а Ирод связал того, кто хотел разрешить его; но пророк Божий, и связанный, не переставал говорить, и заключенный в темницу продолжал обличать и учить» (свт. Иоанн Златоуст). В беседах со своими учениками и другими слушателями, которые могли иметь доступ к святому узнику, нередко слышалась и обличительная речь его против Ирода. Слух об этом мог доходить и до Иродиады, возмущать ее и подстрекать, чтобы она настойчиво требовала у Ирода смерти пророка-обличителя. Ирод не мог не слушать злых наговоров своей любимой сожительницы, и сам желал освободиться от ненавистного ему обличителя, но все еще не решался исполнить свое намерение. И ХОТЕЛ УБИТЬ ЕГО, НО БОЯЛСЯ НАРОДА, ПОТОМУ ЧТО ЕГО ПОЧИТАЛИ ЗА ПРОРОКА, ибо он и в самом деле был больше, чем пророк. Бывали минуты, когда даже сам Ирод, этот бессовестный сластолюбец, ни во что ставивший Божий законы, невольно внимал прямому, вдохновенному слову Иоанна и многое делал, слушаясь его, как пишет евангелист Марк.

Таково было величие духа этого большего в рожденных женами мужа! Тем не менее Ирод продолжал держать Иоанна в темнице, может быть, оберегая и от мстительности Иродиады, а в то же время надеясь, что народ, мало-помалу, если не забудет пророка, то, по крайней мере, охладеет к нему. Это было совершенно согласно с характером Антипы, которого Христос Спаситель назвал лисицей. Но мстительная Иродиада, эта новая Иезавель, нашла удобный случай ускорить кровавую месть над своим безстрашным обличителем. По случаю войны с прежним своим тестем, аравийским князем Аретой, который в союзе с соседними пустынными племенами мстил Ироду за безчестие своей дочери, Ирод переехал из Тивериады в Махеронт. ВО ВРЕМЯ ЖЕ ПРАЗДНОВАНИЯ ДНЯ РОЖДЕНИЯ ИРОДА он давал пир вельможам своим, тысяченачалъникам или офицерам римских легионов, помогавшим ему в войне против Ареты, и старейшинам Галилейским. У Иудеев не было обычая праздновать день рождения; но Ирод хотел во всем подражать обычаям восточных властителей, которые пышно отмечали дни своего рождения. По примеру Римлян были приглашены для развлечения гостей музыканты, певцы, лицедеи и танцовщики. Столы были переполнены всевозможной роскошью, вино лилось рекой. Сама Иродиада, по восточному обычаю, не присутствовала за пиршественным столом, но она постаралась доставить царю-мужу неожиданное удовольствие, которое должно было привести в восхищение его гостей. В конце пира, когда сердца собеседников Иродовых разгорячены были вином, вдруг появляется Саломия, дочь Иродиады от Филиппа. На Востоке гостей обыкновенно рассаживали полукругом; Саломия вошла в этот полукруг и под звуки музыки начала танцевать, воспламеняя страстные чувства в гостях: ДОЧЬ ИРОДИАДЫ ПЛЯСАЛА ПЕРЕД СОБРАНИЕМ И УГОДИЛА ИРОДУ и гостям его. «Позорище было сатанинское, – говорит святитель Златоуст. – Побуждением к нему было пьянство и сластолюбие; зрители были люди развратные, а дающий пиршество всех безчестнее; забава была безумная; девица, через которую брак Ирода делался противозаконным, и которой надлежало скрываться от света по причине позора своей матери, пышно является в собрание и, отложив девический стыд, всех блудниц затмевает собою». «И угодила Ироду» и гостям его. Ничтожный властелин воскликнул: «проси у меня, чего хочешь и дам тебе... даже до половины моего царства» (Мк. 6:23). ПОСЕМУ ОН С КЛЯТВОЮ ОБЕЩАЛ ЕЙ ДАТЬ, ЧЕГО ОНА НИ ПОПРОСИТ. Вот до чего может ослепить страсть! Ирод обещает отдать полцарства – за что? За пляску безстыдной девицы!

Она не высказала дяде никакого желания, а тотчас вышла из залы пирующих к своей матери и обратилась к ней с вопросом: «чего просить?» (Мк. 6:24). Трудно представить, какой сатанинской радостью затрепетало сердце Иродиады при этих словах. Ответ у нее был давно готов. Настал для нее желанный час утолить мучившую ее жажду крови пророка-обличителя!.. И вот Иродиада спешно хватает первое попавшееся ей блюдо из-под кушаний, сует его в руки дочери и, посылая ее к Ироду, говорит: «Чтобы сейчас же, здесь, на пиру, вот на этом самом блюде была тебе дана голова Иоанна Крестителя!» «Что может быть хуже такого зверства, – говорит святитель Златоуст, – просить об убийстве, как о милости, просить об убийстве беззаконном, просить об убийстве среди пиршества, просить об убийстве безстыдно?» О, однако ж, девица поспешно исполняет волю своей злой матери: ОНА ЖЕ, ПО НАУЩЕНИЮ МАТЕРИ СВОЕЙ тотчас, с поспешностью отправилась к царю, и с хладнокровием потерявшего всякое человеческое чувство разбойника СКАЗАЛА: ДАЙ МНЕ ЗДЕСЬ, прикажи немедленно принести сюда, вот НА этом БЛЮДЕ ГОЛОВУ ИОАННА КРЕСТИТЕЛЯ. «Видишь ли, – восклицает святитель Златоуст, – как она потеряла весь стыд, как вполне предалась диаволу? И о достоинстве Крестителя помнит, и этого, однако же, не стыдится; но, будто говоря о какой-нибудь снеди, просит принести на блюде эту священную и блаженную голову. Даже не присовокупляет причины, почему просит, так как никакой и не имела; но просто изъявляет желание, чтобы в уважение ей было сделано зло другому. Не сказала, – приведи его сюда и умертви, потому что не вынесла бы дерзновения готовящегося к смерти Иоанна; она боялась услышать грозный голос умерщвляемого, ибо Иоанн не умолчал бы и перед усечением. Поэтому сказала: «дай мне здесь на блюде». Хочу видеть этот язык молчащим! Она не только желала освободиться от обличений, но и наступить на лежащего и посмеяться над ним». Не без смущения принял Ирод ее ужасную просьбу: И ОПЕЧАЛИЛСЯ ЦАРЬ. «Он, может быть, полагал, что дочь Иродиады попросит у него какого-нибудь изящного и блестящего подарка: дорогого платья, ожерелья, дворцов и подобного; но обманулся. Когда же увидел зло, какое из этого вышло, «опечалился»... Почему же опечалился? Такова добродетель, что и по суду злых людей она достойна удивления и похвал». Но искренняя ли, нелицемерная ли была самая печаль Ирода? «Смотри, – o говорит блаженный Феофилакт, – какое безрассудство у Ирода: он поклялся дать плясавшей все, чего бы ни попросила. Но дал ли бы ты ей, безумный, если бы она попросила у тебя твою же голову?» Ирод не мог не понимать, что жизнь одного человека нельзя делать подарком другому. Вот почему блаженный Иероним прямо говорит, что печаль Ирода была только на лице...

«Антипа боялся быть клятвопреступником, а не страшился поступка безчеловечнейшего; боялся иметь свидетелей своего клятвопреступления, а не страшился иметь так много свидетелей столь беззаконного убийства!» (свт. Иоанн Златоуст). НО, РАДИ КЛЯТВЫ И ВОЗЛЕЖАЩИХ С НИМ, ради гостей, пирующих с ним, Ирод решил не отказывать племяннице и ПОВЕЛЕЛ ДАТЬ ЕЙ, чего просила. Он тотчас подозвал одного из телохранителей и приказал немедленно принести голову Иоанна: И ПОСЛАЛ ОТСЕЧЬ ИОАННУ ГОЛОВУ В ТЕМНИЦЕ. Святая глава его еще дымилась кровью, когда внесли ее в пиршественную палату. И ПРИНЕСЛИ ГОЛОВУ ЕГО НА БЛЮДЕ, как приносили на этот пир разные кушанья, И ДАЛИ ДЕВИЦЕ... «Кто бы не ужаснулся, видя сию священную главу, лежащую в крови среди пира? – говорит святитель Златоуст. – Что должны были чувствовать присутствующие, когда среди общего веселья увидели кровь, капающую с главы, только что усеченной?» Едва ли могли долго выносить это зрелище даже и опьяненные собеседники Ирода; но не смутилась девица-плясавица: Аона сама, собственными руками приняла блюдо с головой Иоанна, ОНА ОТНЕСЛА, понесла, как дорогой подарок, преступнице МАТЕРИ СВОЕЙ. А эта кровопийца со злобной радостью схватила блюдо из рук дочери и, как пишет блаженный Иероним, иглой начала колоть язык, обличавший ее беззакония... Поистине – «диавольское пиршество, – восклицает святитель Златоуст, – сатанинское позорище! Беззаконная пляска, награда за пляску – беззаконнейшая! Да обратят на это внимание те из девиц, особенно из замужних женщин, которые на чужих браках не отказываются срамить свой пол! Да обратят также внимание те из мужчин, которые любят роскошные и проводимые в пьянстве пиршества! Да убоятся они бездны, изрытой диаволом! Но как ни беззаконно поступил Ирод, однако, жена была всех беззаконнее. И дочь из повиновения ей безчинствовала, плясала, просила об убийстве. Видишь ли, как справедливо сказал Христос: «кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня» (Мф. 10:37). Если бы дочь Иродиады соблюла этот закон, то не совершила бы этого гнусного убийства. И Бог потерпел это, не послал молнии свыше, – не повелел расступиться земле и поглотить злое это сонмище, чтобы и праведника увенчать больше, и тем, которые впредь будут терпеть неправду, доставить обильное утешение». «Попуская праведникам страдать невинно, Господь показывает нам и то, какой строгостью суда поразит Он грешников, если испытывает страданиями жизнь тех, коих Сам Он преисполняет похвалами» (свт. Григорий Великий). В самом деле, страдания святого Иоанна могут ли сравниться даже с тем прославлением, какое воздается ему еще здесь, на земле?

Святая Церковь не находит слов, чтобы достойно восхвалить Предтечу и Крестителя Господня – пророка честнейшего и из рожденных женами большего. Святой Иоанн был как в жизни своей, так и по смерти Предтечей Христа Спасителя. Он прежде Господа сошел во ад, благовестил там Бога, явившегося во плоти, и утешал души праведных. «Бренный сосуд Иоанна повержен был на землю, – говорит Златоуст, – но немерцающий светильник духа его облистал ярким светом веры и находившихся во аде». Когда разорен был ад, Иоанн исшел со Христом оттуда и сподобился многих венцов на Небе, как девственник, как пустынножитель, как проповедник покаяния, как пророк, как Христов Предтеча и Креститель, и, наконец, – как мученик. Обезглавленное тело его, как труп казненного, было выброшено из стен крепости в пустыню, но оно не осталось без погребения: УЧЕНИКИ ЖЕ ЕГО, ПРИДЯ, ВЗЯЛИ ТЕЛО ЕГО, перенесли в Самарию, И ПОГРЕБЛИ ЕГО с честью близ этого города вместе с пророками Елисеем и Авдием. Пораженные глубокой скорбью ученики Иоанновы надеялись найти себе утешение у Божественного Друга Иоаннова: И ПОШЛИ, ВОЗВЕСТИЛИ ИИСУСУ о всем, что произошло, а вместе с тем предупредили Его и о возможной для Него Самого опасности от Ирода, который считал Его воскресшим Иоанном. Всеведущий, конечно, знал все, что было с Иоанном, но как истинный Человек не мог без глубокой скорби принять весть о страдальческой кончине Своего друга и сродника. Ведал Он и то, что враги Его, книжники и фарисеи, наговаривают на Него Ироду, будто Он выдает Себя за Царя Мессию. И, так как не пришел еще час Его страданий, то – УСЛЫШАВ, ИИСУС УДАЛИЛСЯ ОТТУДА, из пределов Галилеи, НА ЛОДКЕ, через озеро Галилейское, В ПУСТЫННОЕ МЕСТО близ Вифсаиды ОДИН, но народ не хотел расстаться с Ним: А НАРОД,УСЛЫШАВ О ТОМ, ПОШЕЛ ЗА НИМ, берегом, ИЗ ГОРОДОВ ПЕШКОМ. Казнь Божия скоро постигла Ирода и его нечестивое семейство за убиение Предтечи и за поругание Самого Господа в день Его страданий. Предание говорит, что Ирод нигде не находил покоя, мучимый своей преступной совестью: на пирах – в лакомых блюдах, в чашах вина – везде ему виделась голова Иоанна и слышался грозный, обличительный его голос: «не должно тебе иметь жену Филиппа, брата твоего!» Его родной племянник, брат Иродиады, оклеветал дядю перед Римским императором, обвинив его в измене Римлянам, и Ирод был лишен царства, послан в ссылку сначала в Галлию, потом в Испанию, куда последовали за ним Иродиада и Саломия.

Однажды Саломия зимой переходила по льду реку Сикорис; посреди реки лед подломился и она погрузилась в воду так, что лед отрезал ей голову... Тело погрузилось в воду, а Ироду и Иродиаде принесена была голова погибшей. Ирод же с Иродиадой, по преданию, были поглощены живыми землей. Заканчивая свою беседу об усекновении главы Предтечи Господня, святитель Златоуст говорит: «Чем более хочешь утаить грех, по примеру Иродиады, тем более его обнаруживаешь. Ибо грех покрывается не присовокуплением греха, а покаянием и исповедью. Заметь при этом, как спокойно евангелист обо всем повествует, и даже все, что только может, приводит в оправдание. Об Ироде сказал: «ради клятвы и возлежащих с ним», и – «опечалился»; а о девице – что «по наущению матери своей» и «отнесла матери своей»... как бы желая тем сказать, что дочь исполняла приказ матери. Ибо и все праведники болезнуют не о терпящих, но о делающих зло, потому что делающие зло в большей мере и терпят его. И теперь не Иоанну сделано зло, а подверглись ему те, которые довели Иоанна до смерти. Будем и мы подражать праведникам, и не только остережемся осмеивать грехи ближнего, но постараемся, сколько должно, их прикрывать. Евангелист, говоря о развратной женщине и гнусной убийце, не показал негодования, не сказал, – наваждена (по-наущению) кровожадной и преступной матерью, но просто – «матерью», употребляя самое почтительное имя. А ты, когда бываешь в досаде, не хочешь так подумать о брате, как евангелист о блуднице, но называешь его злодеем, негодяем, безумцем... Не так поступают святые. Они больше плачут о согрешающих, чем проклинают их. Будем и мы поступать так же, будем плакать об Иродиаде и о подражающих ей!..»