Погребение Христово... (Мф. 27:57–61)

Едва первосвященники вышли из претории Пилата с жалким позволением сократить жизнь распятых новым мучительным средством, как перед Пилатом явился новый проситель, желавший иметь позволение снять со креста и предать погребению тело Иисусово. Это был Иосиф Аримафейский. КОГДА ЖЕ НАСТАЛ ВЕЧЕР, ПРИШЕЛ БОГАТЫЙ ЧЕЛОВЕК ИЗ АРИМАФЕИ (города Иудейского, в котором родился пророк Самуил), ИМЕНЕМ ИОСИФ, знаменитый член синедриона, человек почтенный и праведный, не принимавший никакого участия в богоубийственном совете синедриона, но ожидавший Царствия Божия, КОТОРЫЙ ТАКЖЕ УЧИЛСЯ У ИИСУСА, т.е. был учеником Иисуса, но тайным, из страха от Иудеев. Город Аримафея лежал на пути из Иерусалима в Галилею; может быть, Господь не раз проходил через него, и Иосиф имел возможность беседовать с Ним незаметно для подозрительных глаз синедриона. Не видя никаких средств спасти Невинного, Иосиф и не являлся на заседания верховного судилища, а может быть хитрые первосвященники, подозревая его в сношениях с Господом, нашли средство совершенно устранить его от этого дела. «Впрочем, бездействие в то время, когда столь ужасным образом решалась судьба Иисуса Христа, без сомнения, было весьма тяжко для сердца благородного, которое стыдится малодушия – оставить без защиты невинного даже и тогда, когда знает, что и защита не могла бы спасти его» (Иннокентий, архиепископ Херсонский). Очень могло быть, что Иосиф с сердечным участием сопровождал Господа на Голгофу, видел Его страдания, слышал Его молитву за врагов, Его предсмертные восклицания, видел, как Его Божественный Учитель, «преклонив главу, предал дух» (Ин. 19:30)... И вот, в его сердце возгорается непреодолимое желание – не допустить, по крайней мере, того поругания, которое грозило бездыханному телу Иисуса Христа от Его врагов. Обыкновенно тела казненных оставались добычей хищных зверей и птиц, или же погребались на особых кладбищах, вместе с другими преступниками. Без сомнения, синедрион распорядился бы похоронить тело Иисусово на кладбище для повешенных злодеев. Благородная душа Иосифа возмутилась от одной мысли о возможности такого погребения для благоговейно чтимого им Учителя. Он вдруг воодушевился необыкновенным мужеством. «Пусть, – рассуждал он, – Пилат и синедрион думают обо мне, что хотят, пусть восстанут на меня с ненавистью члены синедриона; я сделаю свое дело, отдам последний долг моему Учителю. Люди безжалостны были к Нему живому; как можно быть без жалости и к мертвому?» (Филарет, архиеп. Черниговский)