16. Положительное решение вопроса о происхождении первых трех канонических Евангелий

Теории Эвальда и Гольцмана, предполагающие письменные источники для канонических Евангелий от Матфея, Марка и Луки, должны быть признаны научно несостоятельными. Но так как эти теории, по своей полноте и последовательному развитию лежащих в их основе принципов, суть лучшие и совершеннейшие в ряду всех теорий того же рода, то следует думать, что и сами их принципы заимствования и дополнения неприложимы к делу, потому что ложны. Если же нет возможности удовлетворительно объяснить отношение сходства и различия синоптических Евангелий при помощи теорий заимствования (компиляции) и дополнения, то остается принять для них такой источник, при котором они должны быть независимы, но могут быть и весьма сходны, именно – личное воспоминание и предание апостолов и сотрудников их. Этот взгляд основывается на более твердых и строго научных началах и соображениях, нежели гипотетические взгляды Эвальда и Гольцмана.

Действительно, в самих синоптических Евангелиях нет указания на то, что в основании их положены письменные источники. Нет в них явных признаков зависимости одного от другого или всех трех от одного письменного источника. Даже в тех случаях, когда всего скорее они должны бы обнаруживать свою компилятивность, как, например, в приведении родословных таблиц (у Матфея и Луки), нет и нельзя предположить такой зависимости. Не находится никаких и внешних или исторических свидетельств о существовании предполагаемых письменных источников для Евангелий. Самое время апостольской деятельности было таково, что компилятивное направление Ев. литературы не могло быть ему свойственно. По всему этому можно и должно предположить, что источником первых трех канонических Евангелий было личное воспоминание самих писателей евангелистов и собственно апостольское предание, сложившееся в определенные виды рассказов и речей, более или менее неизменно передаваемые из уст в уста в церкви апостольской, а потому и записанные тремя евангелистами до некоторой степени сходно и различно.

Но при этом объяснении дела и решении вопроса о взаимном отношении синоптических Евангелий, как происшедших из устного апостольского предания, наперед должно быть признано несомненным, что:

а) Учение свое Иисус Христос преподавал устно; поэтому как деятельность, так и собственно проповедь Его сохранялись сначала только в памяти непосредственных очевидцев и слушателей Его, каковыми по преимуществу были апостолы.

б) Твердое хранение учения и дел Господа в памяти апостолов имело все необходимые для себя условия.

В самом деле, то и другое положение вполне верны, потому что каждое подтверждается прямыми и ясными свидетельствами самих же синоптических Евангелий, и писании св. Отцов.

По свидетельству первых трех канонических Евангелий от Матфея, Марка и Луки, несомненно, что учение Иисуса Христа сначала было предметом запоминания и только устного предания апостолов. Иисус Христос, во исполнение о Нем ветхозаветных пророчеств, проповедывал Свое учение устно (Мф. 13:35; ср. Пс. 77:2; Лк. 4:18–19; ср. Ис. 61:1, 2). А так как Спаситель предлагал Свое учение слушателям или в виде изречений и речей, или в беседах со Своими учениками, с народом и с известными частными лицами, то следует, что Евангелие вначале было только устным словом. Спаситель не только Сам преподавал свое учение устно, но и ученикам Своим завещал проповедовать его так же: «Он заповедал им, говоря: ходя, проповедуйте, говоря, – κηρυσσετε λεγοντες: приблизилось Царство небесное Мф. 10:5–6)». И они, впоследствии, действительно «пошли и проповедовали везде, при Господнем содействии и подкреплении слова последующими знамениями (Мк. 16:20)».

Устная проповедь апостолов предполагает все необходимые условия для точного усвоения и воспоминания учения и дел Спасителя. Такие условия апостольского воспоминания действительно были в достаточной мере и силе.

Главнейшие и существенные условия точного воспоминания, с психологической точки зрения, суть ясность и интерес воспринимаемых впечатлений и воспоминаемых представлений. Все воспринятые душою впечатления становятся её достоянием, а затем представления получают определенную твердую связь, если восприятие сопровождалось ясным, отчетливым сознанием, что обусловливается достаточной степенью внимания. Но известная степень напряженности внимания зависит от интереса в содержании воспринимаемого и сознаваемого. Что важно для известного лица, при его чувственном влечении или возвышенном стремлении к чему-либо, то возбуждает в соответственной мере и степени его внимание к впечатлениям, полученным от интересующих его предметов. А это возбуждение внимания делает в соответственной мере ясными и отчетливыми все восприятия, что обусловливает силу и прочность запоминания, и точность воспроизведения воспринятых впечатлений и представлений. Такие условия и для апостольского воспоминания были и имели свое полнейшее значение: относительно этого прямо и ясно свидетельствуют синоптические Евангелия.

Слушатели Иисуса Христа были в то же время и очевидцами дел Его, поэтому и слова и дела Господа глубоко напечатлевались в их душе. Правда, по разным причинам, не все слушатели одинаково много и внимательно слышали, видели, понимали и усваивали умом и сердцем слова и дела Спасителя, но нет сомнения, что некоторые, хотя немногие, могли и действительно запоминать так и то, как и что «видели и слышали от начала». Многочисленные слушатели божественного Учителя видели, что Его слова свидетельствуются Его делами. И эти дела имели решительное значение для воспринимающих само учение. Как само учение, так еще более, соединенные с ним дела производили глубочайшее и самое искреннее впечатление в душах целых сонмов народа ³⁸⁷. «И ходил Иисус по всем городам и селениям, уча и проповедуя Евангелие (Мф. 9:35; cp. 4:23, 24, 25)». Когда Господь оканчивал слова Свои, то «народ дивился учению Его, ибо Он учил их, как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи (7:28–29). Народ, удивляясь, говорил: никогда не было такого явления в Израиле (9:33; ср. 12:23, 13:54). Народ дивился, видя немых говорящими, увечных здоровыми, хромых ходящими, слепых видящими и прославлял Бога Израилева (15:31)». Очевидно, учение Иисуса Христа во всем народе и всюду возбуждало самое усиленное внимание к себе, по силе слова в устах Самого Учителя и Чудотворца Господа. Его слово само по себе в умах и сердцах слушателей было истиной, законом, откровением или богодарованной святыней...

При этой внутренней силе слова Христова были и многоразличные внешние побуждения, которые Сам Господь представлял Своим ученикам с целью запечатлеть в них Свои слова, именно – увещание, обличение, прещение и обетования. Желая научить Своих слушателей божественным истинам Своего откровения, Господь внушал им и даже требовал от них, чтобы они были внимательны к Его слову. Он неоднократно повторял им: «кто имеет уши слышать, да слышит» (Мф. 11:15; 13:9, 43 и др.), или говорил: «слушайте и разумейте» (15:10) ³⁸⁸! В противном случае Господь обличал Своих слушателей в невнимании. Так, однажды Симон Петр, обратившись к Иисусу Христу, сказал от лица всех учеников: изъясни нам притчу... Иисус сказал: неужели и вы еще не разумеете? Еще ли не понимаете... (15:15–16, 17)?» Или: «еще ли не помните и не понимате о пяти хлебах на пять тысяч человек, и сколько коробов вы набрали (16:9)?» Обличение невнимания и непонимания принимало вид угрозы, когда это требовалось. Так, например, заметив в Симоне Петре мысль, далеко несогласную со Своим и его назначением, Господь грозно сказал ему: «отойди от меня, сатана, ты мне соблазн, потому что думаешь не о том, что Божье, но что человеческое... (16:23–28) ³⁸⁹». Но насколько строги были прещения Господа к невнимавшим слову Его, настолько же отрадны и утешительны были обетования его искренно внимательным слушателям Евангелия. Предметом Евангелия Иисуса Христа были тайны царства Божья. Но эти тайны сам Господь уподоблял «сокровищу, сокрытому на поле, которое, найдя, человек утаил (13:44; ср. 45–46)». Это ли сокровище недостойно было всякого хранения? Однажды Симон Петр сказал Спасителю от лица всех учеников: «вот мы оставили все и последовали за Тобою, что же будет нам? Иисус же сказал им: истинно говорю вам, что вы, последовавшие за Мною, в пакибытии, когда сядет Сын человеческий на престоле славы своей, сядите и вы на двенадцати престолах, судить двенадцать колен Израилевых. И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат, и наследует жизнь вечную (19:27–29)… Ибо кто хочет душу сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее (16:25; cp. 10:32)».

Такие увещания, обличения, угрозы и обетования в отношении к слушателям Спасителя имели, несомненно, большое значение при усвоении и запоминании Его слов и дел. Но эти условия имели еще большее значение в отношении собственно к избранным ученикам Христовым, призванным на дело Евангельской проповеди. Спаситель говорил, что в Его учении «нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, что не было бы узнано». Что Он говорил апостолам «в темноте, то они должны были говорить при свете, что слышали на ухо, то проповедовать на кровлях. . . (10:26–27)». Он говорил ученикам своим: «вы соль земли… вы свет миру… да светит свет ваш пред людьми (5:13, 14, 16)». Он предрекал апостолам, что через них «проповедано будет Евангелие царствия по всей вселенной во свидетельство всем народам (24:14) ³⁹⁰».

Все эти условия точного усвоения и запоминания учения Христова усиливались и условливались еще высшим – представлением авторитета Самого Господа Иисуса Христа, какой он, несомненно, имел в глазах народа и, особенно, своих учеников. Как народ, так и ученики исповедывали Его Господом и Владыкою жизни. Однажды Иисус Христос спросил учеников своих: «за кого люди почитают Меня, Сына человеческого? Они сказали: одни за Иоанна Крестителя, другие за Илию, а иные за Иеремию, или за одного из пророков. Он говорит им: а вы за кого почитаете Меня? Симон же Петр, отвечая, сказал: Ты Христос, Сын Бога живого». Господь утвердил исповедание первоверховного апостола, сказав: блажен ты, Симон, сын Ионин; потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, сущий на небесах. И Я говорю тебе: ты Петр, и на сем камне Я создам церковь Мою и врага ада не одолеют её (26:13–18) ³⁹¹.

Возбуждая в своих слушателях надлежащее внимание к своему учению, Господь Иисус делал вполне возможным и возможно полным восприятие его, приспособляя лучшие средства к запоминанию Своей устной речи. В этом отношении замечательны Его указания на прежде совершившиеся факты и приточный образ изложения Евангельскнх истин в проповеди. Так однажды, обличая учеников своих, Спаситель сказал им: «еще ли не понимаете, и не помните о пяти хлебах на пять тысяч человек, и сколько коробов вы набрали?... Тогда, замечает евангелист, они поняли, что он говорил… (16:9–10, 12)». Но если заметно было или предвиделось в апостолах недостаточное понимание и неточное усвоение известных истин, то Господь предлагал их в притчах. «Он поучал притчами… да сбудется реченное чрез пророка, который говорит: отверзу в притчах уста Мои, изреку сокровенное от создания мира (13:3, 34, 35). Он потому говорил народу притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат и не разумеют… ибо огрубело сердце людей сих (т. е. слушателей), и ушами с трудом слышат, и глаза свои сомкнули, да не увидят глазами и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и да не обратятся, чтобы я исцелил их (13:13, 15; Ис.: 6:9–10)». Но, обращаясь к апостолам, Спаситель говорил: ваши же блаженны очи, что видят, и уши ваши, что слышат (13:16)». Если же и притча недостаточно была понята, то или ученики сами просили Господа изъяснить им притчу (напр. о плевелах на поле: 13:36), или Сам Господь, обращаясь к ним с подобным объяснением, говорил: «вы же выслушайте значение притчи (напр. о сеятеле: 13:18 и др.)».

Но при всех этих условиях, хотя и весьма сильных, при всех этих средствах, хотя и весьма важных, однако, оставалось место немощи человеческой, по которой многое из того, что было сделано и сказано Спасителем, могло придти в забвение даже в памяти апостолов. Против этой естественной человеческой немощи была дарована апостолам всесильная и владетельная благодать Св. Духа, которая была всесовершенно достаточна, чтобы подкрепить естественно слабую душу каждого из слушателей и апостолов Христовых, чтобы ни одна иота новозаветного закона не исчезла из мысли и сердца их. Спаситель, исцеляя всякую немощь, дал и апостолам власть над нечистыми духами, чтобы изгонять их и врачевать всякую болезнь и немощь... (Мф. 10:1). После этого, ужели они не в состоянии были помогать сами себе в деле проповеди Евангельской, для которой и были призваны, ужели их при таком чрезвычайно важном деле оставлял Дух Святой? Нет, сам Господь, молитвенно обращаясь к Отцу небесному, сказал: «славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли! Что ты утаил сие (т. е. тайны царствия Божья) от мудрых и разумных, и открыл то младенцам. Ей, Отче! Ибо таково было Твое благоволение (11:25–26)». Тайны царствия Божья открыты были по преимуществу апостолам, потому что они должны были проповедовать «Евангелие царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам (Мф. 24:14; ср. 26:13, Мк. 13:10)». «Вас, говорит Спаситель апостолам, будут предавать в судилища, и бить в синагогах, и пред правителями и царями поставят вас за Меня, для свидетельства пред ними... Когда же поведут предавать вас, не заботьтесь наперед, что вам говорить, и не обдумывайте; но что дано будет вам в тот час, то и говорите: ибо не вы будете говорить, но Дух Святый (Мк. 13:9–11; особенно же ср. Ин. 15:26).

Итак, сила впечатлений от слов и дел Иисуса Христа, значение Его учения, как истинно божественного откровенного закона, особые побуждения к внимательному слушанию слова Евангельского, как-то: увещание, обличение, угрозы и обетования, при всем этом высочайший авторитет Спасителя, как Сына Божья, особо применяемые им способы учения, как то: повторение, приточный образ изложения и пр., наконец, благодатное содействие Св. Духа, – все эти условия и средства делали вполне возможным и действительным, что апостолы точно и совершенно хранили в своей памяти слова и дела Христовы. Поэтому Спаситель, по воскресении Своем, дал апостолам прямое повеление, сказав им: «идите по всему миру, и проповедуйте Евангелие всей твари... А они пошли, и проповедывали везде, при Господнем содействии и подкреплении слова последующими знамениями (Мк. 16:15, 20)».

О том, что Иисус Христос проповедовал свое учение устно, и что апостолы точно знали и хранили в своей памяти Его слова и дела, которые потом были записаны в Евангелиях, об этом единогласно свидетельствуют и древнейшие Отцы церкви. Так св. Иустин философ и мученик († 163 г.) говорит прямо: «апостолы в оставшихся от них повествованиях (воспоминаниях – απομνημονεύματα), которые называются Евангелиями, передали, что им было заповедано»... Или: «так повествуют те, которые описали все, касающееся до Спасителя нашего, и мы верим им ³⁹²»... Святой Ириней, еп. Лионский (2-го в.), свидетельствует: «об устроении нашего спасения мы узнали не через кого другого, а через тех, через которых дошло к нам Евангелие, которое они тогда проповедывали (устно), потом же по воле Божьей предали нам в писаниях, как будущее основание и столп нашей веры... После того, как Господь наш воскрес из мертвых и они облечены были свыше силою нисходящего Св. Духа, исполнились всеми (дарами его) и получили совершенное знание, – они вышли в концы земли, благовествуя о благах (дарованных) нам от Бога, и возвещая небесный мир людям, которые и все вместе, и каждый порознь, имеют Евангелие Божие. Так Матфей издал у Евреев на их собственном языке писание Евангелия в то время, как Петр и Павел в Риме благовествовали и основали церковь. После их отшествия Марк, ученик и истолкователь Петра, предал нам письменно то, что было проповедано Петром. И Лука, спутник Павла, изложил в книге проповеданное им Евангелие ³⁹³…». Папий, еп. Иерапольский († 120 г.), свидетельствует, что «Марк, истолкователь Петра, с точностию записал, сколько запомнил, то, чему учил и что творил Христос, хотя и не по порядку (времени), потому что сам не слушал Господа и не сопутствовал Ему ³⁹⁴.

Так, по свидетельству Отцев церкви, устная проповедь Спасителя первоначально сохранялась в памяти апостолов и их сотрудников, а потом была изложена письменно в Евангелиях. Это, наконец, подтверждается словами и самих апостолов. Св. ап. Павел говорит Коринфянам: «напоминаю вам, братие, Евангелие, которое я благовествовал вам, которое вы и приняли, в котором и утвердились, которым и спасаетесь, если преподанное удерживаете так, как я благовествовал вам... Ибо я первоначально преподал вам, что и сам принял (1Кор. 15:1–3)». Апостол и евангелист Иоанн говорит: «о том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши, о Слове жизни (ибо жизнь явилась, и мы видели и свидетельствуем, и возвещаем вам сию вечную жизнь, которая была у Отца и явилась нам), о том, что мы видели и слышали, возвещаем вам, чтобы и вы имели общение с нами, а наше общение со Отцем и Сыном Его, Иисусом Христом. И сие пишем вам, чтобы радость ваша была совершенна. И вот благовествование, которое мы слышали от Него, и возвещаем вам (1Ин. 1:1–5)».

Итак, несомненно, что при всех, вполне достаточных для того условиях, устная проповедь Спасителя и все Его деяния твердо сохранялись в памяти Его апостолов, – их предание было точным воспроизведением Евангельской истории. Точное воспроизведение Ев. событий и точное воспоминание апостолами подлинных слов Спасителя были главною причиною того, что устное предание апостолов и сотрудников их было весьма сходно изложено в их писаниях или Евангелиях. Но точностью апостольского воспоминания объясняется сходство синоптических Евангелий главным образом в изложении изречений и речей Иисуса Христа, чем же объяснить синоптическое сходство в изложений собственно Ев. рассказов? Величайшее сходство синоптических Евангелий в изложении собственно рассказов зависело от того, что апостолам весьма часто приходилось рассказывать об одних и тех же событиях с одной и той же целью. Неоднократное повторение рассказа об одном и том же событии с одной и той же целью, естественно, делает изложение его однообразным, как устное, так и письменное ³⁹⁵.

Подобное сходство было и в изложении устных Евангельских рассказов об одних и тех же событиях из жизни Господа. Конечно, это сходство зависело также от многократного повторения таких рассказов. Относительно Евангельских рассказов это вполне справедливо. По свидетельству древнейшего отца церкви Иринея, еп. Лионского, устные Ев. рассказы, которые ему приходилось слышать из уст св. Поликарпа, еп. Смирнского, мужа апостольского, были вполне согласны с письменными Евангелиями. Вот это свидетельство. В письме к Флорину Ириней говорит: «такого (т. е. гностического) учения не передали нам предшествовавшие нам пресвитеры, которые обращались с самими апостолами. Я был еще отроком, когда видел тебя в Малой Азии у Поликарпа, тогда ты был знаменит при царском дворе и старался снискать благоволение его (Поликарпа). Что было в то время, я помню живее, чем недавно случившееся. Что мы слышали в детстве, то укрепляется вместе с душою и укореняется в ней. Так я мог бы теперь изобразить место, где сидел и разговаривал блаженный Поликарп, изобразить его походку, его образ жизни и внешний вид, его беседы к народу, как он рассказывал о своем обращении с Иоанном и прочими самовидцами Господа, как он припоминал слова их и пересказывал, что слышал от них о Господе, Его учении и чудесах. Так как он слышал от самовидцев жизни Слова, то он рассказывал согласно с писанием. По милости Божией ко мне, я тогда еще внимательно слушал Поликарпа и записывал слова его не на бумаге, но в моем сердце и по милости Божией всегда сохраняю их в свежей памяти ³⁹⁶. Из этого свидетельства зыаменитейшего отца церкви очевидно, что как он сам твердо помнил рассказы Поликарпа об учении и чудесах Иисуса Христа, так и Поликарп неизменно хранил в своей памяти устное апостольское предание о жизни Господа, – так точно, как оно было изложено в письменном Евангелии. Следовательно, апостольское предание о жизни Спасителя, сложившееся в виде определенных устных рассказов, сохранялось в памяти евангелистов также точно, как и в их писаниях. А потому, устное предание апостолов о жизни Иисуса Христа, записанное различными евангелистами, должно быть и было более или менее одинаково записано.

Что устное предание может получать определенный вид (тип) в словесном выражении и что оно может в таком виде тщательно сохраняться и более или менее неизменно передаваться из уст в уста, доколе не будет изложено письменно, это объясняется и отчасти подтверждается некоторой аналогией, которую представляет в этом отношении образование и сохранение устного предания в так называемой народной литературе. Источником устной народной литературы были доисторические предания старины, из них народ слагал свои сказания, былины и т. п. Устное предание, сложившись в подобных определенных типах или формах, передавалось через ряд веков от предков до отдаленнейших потомков, более или менее неизменно и очень сходно. «Народ не помнит начала своим былинам и сказаниям. Ведутся они испокон веку и передаются из рода в род по преданию», как старина, как лучшее достояние ума и сердца, как мудрость и священный залог предков потомкам. Хранение предания было весьма тщательное, оно сопровождалось довольно частым затверживанием изречений и рассказов. Предание постоянно обращалось в народе, мысль его не отрешалась от предания в более или менее серьезные моменты его думы. «Старый рассказывал и поучал, малый слушал и поучался». Устное предание, при таком тщательном сохранении и постоянном повторении, переходя из уст в уста, получало свою определенную форму, меткое и округленное выражение, так что тем и другим устранялась всякая новая попытка переменить склад речи. Отсюда произошло весьма большое сходство повсеместно распространившихся преданий народа и в письменном изложении, когда разные виды устной литературы, с течением времени, стали записываться прямо в той форме, в какой они существовали в устах самого народа ³⁹⁷. При весьма тщательном сохранении устных сказаний народа, и записи зтих сказаний, естественно, были весьма сходны между собою в самом тексте, настолько, что по одной из таких записей можно было проверять и исправлять текст другой (варианты) ³⁹⁸. История народной литературы указывает многочисленные примеры сходных записей одних и тех же устных народных сказаний. Такими примерами особенно богаты сравнительно новейшие «Сборники народных сказаний» ³⁹⁹.

Подобным образом и устное апостольское предание, при тщательном его хранении и постоянном пересказывании, с течением времени, получило своего рода особый, строго определенный и постоянный тип, и, переходя из уст в уста в первенствующем христианском обществе, было неизменным по содержанию и более или менее однообразным по выражению в самом писании.

Общий результат всего исследования:

Сходство первых трех канонических Евангелий от Матфея, Марка и Луки в изложении речей Иисуса Христа и рассказов о событиях из Его жизни объясняется точностью апостольского воспоминания и однообразным выражением его в устном предании, которое и было единственным и непосредственным источником каждого из синоптиков. В частности, наше исследование о происхождении первых трех канонических Евангелий от Матфея, Марка и Луки, имеющее главной своей задачей определить источник этих Евангелий и отсюда – причины или условия их взаимного сходства, имеет своим результатом следующие главные положения:

а) Синоптические Евангелия от Матфея, Марка и Луки имеют между собой большое сходство в содержании и его изложении, но это сходство не дает основания предполагать для них какие бы то ни было письменные источники, как это принимается и доказывается в исследованиях Эвальда и Гольцмана и целого ряда их предшественников.

б) Сходство синоптиков в тексте и языке не настолько велико, чтобы оно было неизбежным следствием употребления письменных источников, напротив, в них есть такие разности, которые с этой точки зрения необъяснимы.

в) В исторических свидетельствах самих канонических Евангелий, апостольских и отеческих писаний нет прямого и достаточно ясного указания на зависимость (компилятивность) евангелистов от письменного источника.

г) Сходство устных, потом письменных Ев. рассказов вполне возможно объяснить при предположении, что они имели источником своим только устное предание, нечто аналогичное с этим представляют некоторые памятники устной народной литературы.

д) Из всего этого открывается, что первые три канонические Евангелия от Матфея, Марка и Луки не компиляции известных только по предположению письменных источников: Древнейшего Евангелия, Собрания изречений, 6, 7, 8-й книг Ев. истории, А, Λ и др., но самостоятельные, вполне независимые от них, записи личного и точного апостольского воспоминания и твердого непосредственного устного предания, составленные при участии как самих апостолов, так и сотрудников их, под условием всесовершенного содействия благодати Св. Духа.