Глава 29. Речь Иова (11-я и последняя, в притчах). Убежденный, что «благочестие есть премудрость», и, положив такую премудрость в основу своей мысли и жизни, Иов получил все дары благости Божией: он был благоустроен и благополучен дома, пользовался высшими правами и величайшим почетом в городе, глубоким уважением и благословением во всем народе, – был праведен и славен

Ст. 1. Еще же приложив Иов, рече в притчах. Верное понятие об источнике премудрости и высокое представление о её неоцененных достоинствах, что так живо, крайне задушевно высказал мудрейший из сынов Востока, внушили его благородным друзьям мысль прекратить пререкания, не высказывать своих подозрительных суждений о нечестии человека, правда, страждущего, но имеющего такое сердечное прекрасное убеждение, что драгоценнейшее благо человека есть богобоязненность и сопровождающее оную незлобие (гл. 28, ст. 28). Поэтому теперь уже никто из трех друзей не решался произнести ответной речи Иову. Желая еще более успокоить друзей и примирить их мысль со своим ужасным положением, страдалец обращается к воспоминанию о своей прошедшей жизни – счастливой и славной и ставит ее лучшим свидетельством своей богобоязненности и добролюбия. И это вполне целесообразно. Если, по мнению друзей, праведник, по закону правды Божией, должен быть награжден благополучием; то чрезвычайно счастливая жизнь служит лучшим свидетельством праведности человека; а жизнь Иова была такова; следовательно, и по мнению друзей, Иов должен быть признан праведным, как и действительно был признаваем всеми до бедствий.

Ст. 2. Кто мя устроит по месяцам – преждних дней, в них же мя Бог храняше, Дни прежней жизни Иова – до бедствий и страданий – проходили мирно и счастливо. Каждый; месяц приносил ему новые блага и большие; радости: прибавление члена семейства или родства, семейный праздник, дружеское свидание, получение новой должности, удачное решение трудного судебного дела, выражение общественной признательности, или: размножение стад, сбор винограда, жатву пшеницы, или отправление и возвращение каравана и пр. Вместе с таким благополучием сохранялись здоровье и честь Иова. По всему видно было, что Бог хранил Иова как избраннейшего своего друга и всем полезного человека. И такая – жизнь, прошла бесследной безвозвратно. Если бы кто, проникаясь глубоким сочувствием к добродетельнейшему страдальцу, и пожелал ему помочь, то все усилия его были бы тщетны: уже никто не поможет тому, кого Господь, не хранит. Цари – друзья Иова могли бы дать (ему денег, доставить здоровую пищу, покрыть драгоценной одеждой, повелеть своим рабам предупредительно исполнять все желания страдальца, но – увы ! не нужно, золото лишившемуся золотых дней счастливой жизни, не нужна пища тому, кто может проглотить только воздух, не нужна одежда покрытому заразным гноем собственного тела; нет, никто не возвратит здоровья разбитому прах, а без здоровья ничто – все блага! Как дивно Бог устроил жизнь Иова, так Он же изумительно и разрушил его благоденствие; а если разрушил Всемогущий, то кто воссоздаст?!...

Ст. 3 . Якоже егда светяшеся светилник его над главою моею, егда светом его хождах во тме. Жизнь бедного страдальца Иова никто не может устроить снова так, как она шла прежде, когда светильник Божий, лучезарное солнце, сиял над его головой или свет ясной луны служил ему в ночное время: То было время полного благополучия. И как бывает счастлив человек, когда его зрение свободно открыто для света солнечного, и путник бывает благополучен, когда ночью в дороге ему светит полная луна; так был благополучен и страдалец Иов, которому всегда светили вера, совесть и разум, озаряемые божественным откровением. То были дни счастья Иова, они шли в полной радости, чуждые всяких опасностей, препятствий, столкновений и несчастий.

Ст. 4. Егда бех, тяжек (ἐπιβρίθων) в путех, егда Бог посещение творите дому моему. В древности было обыкновение, при посещении знакомых и родных, приносить им подарки: так и Бог «посещал» Иова, подавая в его дом щедрые дары Свои каждый месяц. Иов был обременён этими дарами на всех путях, со всех сторон к его дому стекалось богатство, то шли волы, тяжело нагруженные пшеницей, то верблюды, навьюченные товарами городской торговли, то – пастухи с табунами и огромными стадами коров и коз, обремененных молоком, то – рабы с громадными корзинами винограда, в изобилии снятого на холмах знаменитого властелина... Такова была милость Божия к Иову.

Ст. 5. Егда бех богат (ὑλώδης) зело, окрест же мене раби (евр. nearaj греч. οἱ παῖδες) Обширное хозяйство Иова требовало множество прислуги, и он, действительно, был окружен рабами. Шатры рабов Иова были раскинуты около его дома, так что его поместье было целым селением, всегда людным и шумным, как лес. Одни из рабов занимались в виноградинках, другие пахали в поле, иные пасли стада, некоторые прислуживали семейству властителя в его доме. И эти многочисленные рабы, составлявшие также богатство Иова, сами пользовались всеми благами богатейшего дома своего добрейшего хозяина.

Ст. 6. Егда обливахуся путие мои маслом кравиимъ, горы же мои обливахуся млеком. Обыкновенный предмет восточного хозяйства – стада коз, овец, коров и верблюдов. У Иова были обширные стада; они паслись всюду – в долинах и на горах. Вполне здоровые и тучные козы, овцы, коровы давали такое множество молока, что его не успевали выдаивать многочисленные рабы; не собранное, оно выливалось на землю. И собранного молока было так много, что им можно было облить склоны холмов, на которых паслись стада. Так много средств для здоровья у Иова было прежде, когда Господь хранил его стада и рабов. Обремененный таким богатством, Иов пользовался и высоким почетом от всех в своем городе.

Ст. 7. Егда исхождах изутра (ὄρθριος) во град, на стогнах же (ἐν δὲ πλατειαις) поставляшеся ми престол (μου ὁ διφρος). Богатое поместье Иова было расположено близь города (вероятно, известного теперь под названием Нэве), в котором Иов был старейшим и почетнейшим начальником. Живя за городом, Иов должен был приходить в город для совершения дел по отправлению своей обязанности – может быть, ежедневно. И вот едва солнце поднималось над окрестностью владений Иова, этот почтенный властелин уже бодрствовал, поспешно отправлялся в город и являлся в народное собрание, как солнце правды. Вероятно, город был разделен на несколько частей, в которых попеременно производился суд. Местом судебного разбирательства была открытая для всех площадка. Здесь для судьи ставился «престол» ( как можно представлять, более высокое и широкое, чем обыкновенное, седалище). Здесь восседал глава народа Иов: и народ был рад ему как свету белому, даже благоговел пред ним.

Ст. 8–9. Видяще мя, юноши скрывашася, старейшины же вси воставаша: вельможи же преставаху глаголати перст возложше на уста своя. Одно появление и присутствие Иова в городе переменяло настроение общества. Человек ума, прекрасно воспитанный, высоко благочестивый. постоянно деятельный, строго правдивый, ревнитель нести и честности, одаренный могучим красноречием, Иов останавливал на себе общее внимание и на всех производил глубокое впечатление: одни страшились его, другие радовались ему, иные благоговели пред ним, а некоторые благословляли его. Так, юноши, встав утром, должны были отправляться к своим занятиям: тем охотнее они отправлялись к делу, когда встречали столь трудолюбивого своего повелителя: но, смущаясь его присутствия, как бы страшась за свое недостоинство, они поспешно скрывались от его проницательного взора. Старейшины, призванные к делам общественным, также утром выходили на площадь и здесь, в ожидании своего главы, по слабости, естественной в их возрасте, садились: но, как только их взор встречал руководителя их совета – Иова, они все тотчас вставали. Это – знак, что они тотчас готовы служить исполнению его велений. Вельможи – представители древних, богатых и почтенных родов, также, в ожидании Иова, занимались беседой о делах общественных, какие надлежало разбирать и решать в ближайшем заседании совета: но, как скоро Иов появлялся среди них и восседал на свой престол, все они «полагали перст на уста"---знак совершенного молчания в ожидании, о чем и как ему угодно будет повести речь. Так благоговели почетнейшие граждане пред «знаменитейшим между сынами востока».

Ст. 10 – 11. Слышавший же блажиша мя, и язык их прилпе гортани их: яко ухо слыша, и ублажи мя, око же видя мя, уклонися. Речь, какую произносил Иов пред народным собранием в совете старейшин и вельмож, была так обдуманна, основательна, обстоятельна, понятна и приятна, что не оставляла никаких недоразумений и, даже предупреждая их, устраняла спор сторон. Оттого слушателям оставалось только соглашаться с ней и одобрять своего мудрого и красноречивого князя. И они, действительно, глубоко молчали, как будто и самый язык их не мог пошевелиться. Это – знак, что у них не было нн малейшего желания даже про себя сказать что-либо против Иова. А если они что и высказывали, так только восторженную и благодарную похвалу начальнику совета. Складная, отчетливая и скромная, но выразительная речь Иова была всем приятна, как нежные звуки пастушьей свирели: слушатели невольно обращали свои взоры к говорящему. Но и впечатление зрения не менее поразительно действовало на них. Благообразный, во всем приличный, благоговейно – серьезный и одушевленный предметом дела, увлеченный стороной его правды, Иов восхищал присутствующих и благообразием лица, в котором сияла чистота его правды и добродетели. И вот, как бы не вынося его проницательно – огненного взора, очи зрителей благоговейно склонялись вниз... Так высокое благородство порождает большую скромность и глубочайшее внимание.

С г. 12. Спасох бо убогаго от руки сильнаго, и сироте, ему же не бе помощника, помогох. Высокая похвала и глубочайшее почтение к Иону были вполне заслужены его добродетелями. Как «убогий» – имеющий недостаток телесных сил, так и «сирота» – не имеющий о себе родительского попечения, оба очень несчастны: один покорно терпит притеснение от сильнейших, другой не видит искренней любви в окружающих; оба чувствуют себя беспомощными и одинокими. Наблюдательный и рассудительный, Иов, хорошо знакомый с бытом и жизнью своих сограждан, входил в грустное положение таких несчастных «убогих и сирот», принимал участие в их судьбе, становился помощником в их нуждах, делался защитником и бывал спасителем их на суде в таких тяжебных делах, в которых они не могли бы избавиться от смертного приговора – именно и только по своему бессилию и сиротству.

Ст. 13. Благословение погибающаго на мя да приидет, уста же вдовича благословиша мя. От своих ли заблуждений и пороков, от людской ли злобы, от неисповедимой ли воли Промыслителя "погибающий» человек в скорби и отчаянии склонен проклинать себя и других. До такого решительного, исступлённого отчаяния нередко доходят многосемейные, но бедные, оскорблённые и притесняемые, но честные вдовы и сироты. Что, если подобный «погибающий» неожиданно увидит над собой руку спасительной помощи? – тогда к нему быстро возвращается благоразумие; им овладевает надежда спасения; он со слезами радостно взирает снова на мир Божий. Дорога тогда такая помощь такому «погибающему». Сострадательный Иов чувствовал, как тяжело расстаться с жизнью, как прискорбно терпеть крайнее унижение и незаслуженное оскорбление, и, наслаждаясь семейным счастьем сам, он делился им с несчастными, одним находил дело в своем. хозяйстве, другим дарил что либо из своего имущества, иным содействовал в устроении семейного союза, а многих защищал на суде от жестоких приговоров. За все такие благодеяния Иова благодарили искренним благословением.

Ст. 14. В правду же облачахся, одевахся же в суд яко в ризу. Иов ревностно охранял справедливость, и она хранила его: он руководствовался законом постоянно, правда была так постоянно близка к его душе, как одежда к телу, законность так охраняла все намерения и действия сто, как одежда покрывает и защищает члены тела. Утром, вставая с ложа и одеваясь, чтобы идти в народное собрание, Иов в тоже время весь одушевлялся ревностью к правде, -она делалась непременным условием ото слова и поступка.

Ст. 15. Око бех слепым, нога же хромым. Крайнего сожаления достойны слепой и хромой; один не видит красот природы, лиц и выражений ласк родных и друзей, не предусматривает опасностей и наталкивается на препятствия, а другой нередко замечает резкие насмешки толпы и, хотя видит опасности, но не может своевременно скрыться от них. Однако еще большего сожаления достоин тот, кто заблуждается в понимании добра и зла, или понимает то и другое, но не может твердо и неуклонно вести добродетельную и благочестивую жизнь. Всех таких несчастных в своем городе Иов охранял, защищал, просвещал, руководил и поддерживал.

Ст. 16. Аз бых отец немощным, распрю же, еяже не ведях, изследих Не только увечным – слепым и хромым, но и всяким «немощным» – по малолетству или болезни, или бедности, или старости – Иов был помощником, особенно при охранении их прав на суде: здесь он с отеческою любовью и ревностью защищал несчастных подсудимых. Нередко люди сильные и хитрые пользуются какими либо запутанными обстоятельствами своих ближних, делают спорным их владение и предъявляют права на их имущество. Такие искательные люди нередко весьма затрудняют и опытных судей. В делах затруднительных и сбивчивых Иов, по требованию совести, поступал обдуманно и предосторожно: все показания спорящих сторон проверял продолжительным и тщательным расследованием и уже по окончании оного полагал свой решительный приговор по делу. Но всякий судья может с достоинством и открыто указать на такое свое терпение и уменье в разбирательстве недоуменных «распрей» – единственно по отеческой любви к ближним.

Ст. 17. Сотрох же членовныя ( – челюсти, греч. μύλας) неправедных, от среды (из средины) же зубов их грабление изъях. Как бдительный, зоркий и мужественный пастырь стада, видя овцу в зубастой пасти хищного зверя, готового растерзать и проглотить добычу, неустрашимо преследует хищника, настигает и принуждает его оставить похищенное: так Иов с пастырскою ревностью, не страшась сильных и богатых, вступался за всякого своего подданного, особенно за «немощного», едва только слышал его жалобный вопль, расследовал преступное оскорбление и принуждал грабителей возвратить насильственно похищенное – даже и тогда, когда лютые зубы алчных хищников уже терзали свою жертву так беспощадно и спешно, как неудержимо быстро мельничные жернова раздробляют и перетирают сухие зерна пшеницы.

Ст. 18 – 19. Рех же (т. е. думал) возраст мой состарестся яко же стебло финиково (ствол, точнее пень финиковой пальмы), многа лета (πολὺν δε χρόνον) поживу. Корень (гр. μου) разверзеся (διήνοικται) при воде, и роса пребудет (αὐλισθήσεται: – водворится) на жатве моей. Большое богатство, благоустроенное семейство, правильный образ жизни, высокое общественное звание, полезная общественная деятельность, общее внимание и глубокое почтение, благотворительность и всеобщая благодарность, вот – залоги счастья! Видимо, Бог и люди любили Иова, и здоровье его охранялось Богом, честь – справедливостью, нужды удовлетворялись богатством, имущество ограждалось честностью и благотворительностью. В виду величайшей милости Божией Иов основательно и отрадно размышлял, что Господь дарует ему прожить так долго, как долго растет при постоянной воде финиковая пальма, – целые сотни лет... Основанием отрадной надежды этой служило действительное благополучие жизни, все более и более развивавшееся и укоренявшееся. Долгоденствие постоянно отлично обеспечивалось преизобилием во всем: всякий «корень», насажденный Иовом, раскрывался и развивался при источнике воды (сад, виноградник); все нивы его были как бы домом неоскудевающей росы, крайне благотворной для посевов пшеницы (на востоке). И вот эта неиссякаемая влага была источником неистощимых благ!

Ст. 20. Слава моя. нова со мною, и лук мой в руке моей пойдет. Свое высокое достоинство Иов поддерживал постоянно безукоризненным поведением и добрыми делами, какие находили себе большие и большие похвалы. Поэтому его снова и снова избирали верховным судьей народа, главою старейшин, а потом, как хорошего и честного правителя, делали князем и вождем войска против соседних враждебных племен. И лук этого доблестного князя – символ его власти и одоления врагов – постепенно делался крепче и грознее...

Ст. 21 – 22. (Старейшины) слышавшии мя внимаху, молчаху же о моем совете: к моему глаголу не прилагаху, радовахуся же, егда к ним глаголах. Если Иов, как судья и князь, высказывал свой план действий в общественных важных обстоятельствах, то все обращали внимание на его слова; если он решал, как поступить, то все беспрекословно исполняли его определение; к его совету не умели и не смели прибавить ни одного слова; напротив, радовались, если Иов сам говорил много.

Ст. 23. Яко же земля жаждущая ожидает дождя, тако сии моего глаголания. В знойный летний день земля высыхает, растительность вянет и склоняет вниз свои ветви и вершины; все выражает какое то томление. Подобную же картину представляло народное собрание и совет старейшин, когда не было в их среде Иова: все томились ожиданием, сомнением, опасением и, склоня голову, потупив взоры, опустив руки, выражали сильнейшее желание слышать речь мудрого, опытного, беспристрастного князя. И вот, как обильное орошение возбуждает силу растительности, так многоумная речь Иова восстановляла духовные силы народа, – возбуждала бодрость и любовь к труду и подвигу, воспламеняла геройскую отвагу.

Ст. 24. Аще возсмеюся к ним, невериша: и свет лица моею не отпадаше. Сила-мысли, глубина понимания дела, разумность плана, полезность совета, твердость доказательств и беспристрастие слова, проникнутого сердечным сочувствием к правде, все это, превосходно и постоянно совмещенное в душе Иова, не только порождало к нему глубокое уважение, но и возбуждало благоговевший страх до такой степени, что его добродушная улыбка и радушный блеск очей были уже невероятны для всех, кто видел, насколько серьезно Иов занят делом, глубоко сосредоточен на его решении, благоговейно служит правде Божией и проверяет совестью каждое движение мысли, уст и взора.

Ст. 25. И избрал путь их (в рус. пер.: я назначал пути им), и седех князь, и вселялся яко же царь посреде храбрых, аки утешаяй печальных. Превосходный образ мысли и жизни Иова был примером для его подданных: его указания принимались в руководство, определения признавались заповедями. Приобретши такое влияние и значение, Иов восседал на княжеском престоле в своем городе, выходил к народу как царь, окруженный полководцами, но главное – как утешитель, отец и защитник бедствующих, огорченных, осиротелых, оклеветанных. Так высок, славен, честен и достолюбезен был Иов на своем общественном служении: и, по-видимому, не было причин поколебаться столь прочному счастью. Но, созидавший свое и охранявший общественно благополучие, страдалец – князь всего лишен, всеми покинут, и весь разбит в прах!,..