Слово на 12 января 1875 года, говоренное в церкви МГУ

Итак, братия мои возлюбленные, будьте тверды,

непоколебимы, всегда преуспевайте в деле Господнем,

зная, что труд ваш не тщетен пред Господом.

(1Кор.15:58)

Вступая в новый год, уже сто двадцатый год своего существования, старейший русский университет, по не изменному благочестивому обычаю, первее всего торжествует в храме Премудрости Божьей, благодарит Бога за прошедший год и взыскует Божье благословение наступающему году. Это святое торжество да будет свидетельством, что русский университет, действуя в виду своей великой цели высшего образования, просвещения народного, не забывает отношения своей деятельности к цели еще высшей, к цели просвещения всечеловеческого, христианского, что университет не должен чуждаться Церкви, этого единственного истинно-вселенского училища, первейшего всех университетов, что университетская наука не должна разрывать жизненных связей истины, то есть связи истинного знания с истинною Верою, как с самой истинной стороною жизни человечества.

Высшей науке, стремящейся обнять все стороны бытия и жизни, конечно, известны все те предубеждения, которыми поддерживается борьба лжи неверия против истины Веры, – борьба, фальшиво переносимая в разное время на почву разных наук, то умозрительных, то исторических, то так называемых точных наук. Науки, объемлющие все стороны и всю судьбу видения, без сомнения известно, что все эти предубеждения до селе всегда разрушались уже собственным ее преуспеванием, неизменно падая в тень пред светом восходящего и восполняющегося познания, что поэтому за временем предубеждений неверия всегда следовали времена возбуждения веры, что в след за мраком этих предубеждений всегда светлее воссиял свет верховной, истинно-всеобъемлющей Христовой истины. Так было, так и ныне уже есть, и иначе быть не может. По домостроительству Божьей Премудрости, и человеческое знание в целости его истины предназначено быть пестуном ко Христу, пролагать, а не заграждать пути к Нему, светить на этих путях к руководству, а не мимо их, мерцать к совращению на распутья.

Не скажу, к несчастию – потому что иное что-либо исторически было невозможно, но должно сказать, что путями Проведения – некогда Россия должна была вступить в союз общения с западом Европы, и русский университет образовался по образцам училищ сего рода на западе, заимствовался учеными с запада, и постоянно посылал своих ученых для усовершенствования в науках на тот же запад, так что судьба русской науки до селе находится в более или менее тесной связи с судьбой западного просвещения. По этим обстоятельствам исторической судьбы нашей жизни и нашего образования, не то удивительно, что вместе с светлым потоком благотворного влияния истины заимствованного просвещения к нам доходили иногда путем жизни некоторые мутные потоки заблуждений маловерия или даже неверия, но удивительно то, как слабо, как поверхностно было у нас их течение, как скоро оно было иссушаемо и пропадало как-бы без следа. Чья это заслуга? – Не сомневаясь скажу, здесь труд выше русской науки, скажу словом апостольским, труд ваш не тщетен пред Господом, она просветляла слепоту подражательных, неразборчивых увлечений, с самого начала ее делания, несмотря на необходимость заимствования внешних познаний, она умела отличать необходимое от случайного, соблюдала свои пределы и хранила истину своих отношений к высшей, внутренней истине, то есть к Вере. Первая по времени, может быть, простая осторожность в этом великом деле, которую, однако, мы должны признать благоговейной, верующей, и потому истинной осторожностью со стороны науки, – наконец, кажется, раскрылась для нее уже в сознательное, твердое отношение. Благодаря успехам высшего русского просвещения, мы можем наконец понять, что западная мысль, воспитанная в чуждых нам формах вероисповедания, по необходимости выражает совсем иное отношение к вере, нежели в каком пребывает и должна пребывать наша мысль, порожденная совершенно иным, высшим веро-просветительным началом. Западная мысль, воспитанная вне совершенных формах латинства и протестантства, приходя к сознанию этого несовершенства, вела и ведет свою работу собственно в отношении к этим формам Веры, и так как пред собой она не видела еще до сих пор ясно не видит иного, истинного образа христианства, хранимого на презираемом от Запада Востоке: то вот причина начала, развития, постепенного образования и распространения систем неверия на Западе. Впрочем, и там эти системы, на месте их образования, хотя имеют указанный внутренний смысл, но не имеют безусловной истины против Веры, насколько хранится еще истина христианства даже в несовершенных его формах западных исповеданий. У нас же эти системы неверия не имели бы и не имеют никакого смысла в отношении к нашему исповеданию, – разве только смысл отрицательного поучения к более твердому хранению драгоценного залога нашей Веры, православного образа исповедания Веры, не уязвимого ни этими, ни другими какими-либо системами.

Правда, последняя по времени система неверия, как последний горький плод систем мысли, выродившейся в систему страсти, усиливается противостать уже не только формам исповедания, но самым основанием или сущности христианства, правда, благовидно приодетая в одежду точной науки, это система с большей против прежних силой пришла и к нам, казалось, в порывистом и широко захватывающем потоке, она угрожала большей прежней опасностью и нашему просвещению, по причине переплетения ее лжеучений, льстящих еще чувственности людской, с открытиями, изысканиями, предположениями научными. Но что же? – Скажу опять, не то удивительно, как эта язва времени не прошла мимо нас, но удивительно то, что она поражала у нас почти только слабых детей, да взрослых и без того бывших уже больными или полузнанием, или даже решительным незнанием, силы крепкие, здоровые устояли, иные временно заболевши восстали и восстают, и подают руку другим к восстанию. Чье это здравие, каким врачеством совершилось и совершается это исцеление? – Не сомневаясь скажу опять словом апостольским: во всем этом труд нашей высшей науки не тщетен пред Господом. С самого появления у нас зла последнего стихийного мудрования, она действовала против него крепкими мужественными силами, обнажала лесть лжезнания, полузнания, невежества, не жертвуя научной истиной, не скрадывая ее, наша высшая наука умела отделять зерно от шелухи, истину от лжи, не позволяя лжи восхищать равенство с истиной. Не сомневаясь скажу, этим деланием света даже во время ночи прошедшей, – истинная мудрость человеческая в лице многих и многих своих делателей совершала службу Премудрости Божией. В храме Премудрости, посвящённом имени святой Мученицы за истину сия Премудрости, да благословятся ведомые ей имена живых ее соработников, и да помянутся имена всех усопших от самого основания сего университета и до сих пор.

Для праздничного слова довольно.

Христос Господь, Вечная Божия Премудрость, изначальный свет и жизнь человеков, и ныне да не спосылает Свой животворный свет всем труждающимся здесь в деле высшего учения как в деле руководственном к Его собственному величайшему делу спасения всего мира Высочайшею истиной.

Итак, братия мои возлюбленные, будьте тверды, непоколебимы, всегда преуспевайте в деле Господнем, зная, что труд ваш не тщетен пред Господом. Аминь.