Великий дар – прозорливость⁴⁶. Игумен Роман (Загребнев)

Дорогой батюшка давно уже стяжал великую молитву и целую толпу добродетелей и всю свою жизнь поучался в блаженных добродетелях. Он воспитал в себе редкие качества, как то: любовь к Богу и ближним, назидательность, простоту и доступность к нему каждого, жертвенность, милосердие и ко всем и ко всему сострадание. За такую жертвенную любовь к Богу и ближним Бог украсил его редкостною добродетелию, или, проще сказать, даровал ему дар прозорливости, который сиял в нем, как солнце. Но давно ли замечалась в нем эта Божественная красота? Это известно Единому Богу, когда Он сообщил ему этот великий дар. Но мы можем догадываться по фактам. Например, игумения Варвара, управляющая и по сей день знаменитою обителью в честь Успения Пресвятыя Богородицы в местечке Куремяэ, в Эстонии, раньше жила среди монахинь Виленского монастыря, Свято-Духовского, будучи уже монахиней. После воскресного богослужения состоялся сестрический обед, вместе с ними был и служащий батюшка, отец Николай. Во время трапезы отец Николай обращается к монахине Варваре, будущей игуменье, с такими словами:

Матушка Варвара, а как если будут вас сватать-то? Соглашаться надо.

Что вы, батюшка, такое говорите? – отвечала та, – Я ведь в постриге, обет Господу дала!

Отец Николай свои слова повторил:

Матушка Варвара, а как если будут вас сватать-то, то соглашаться надо. Тогда не отказывайтесь!

Батюшка, я тридцать лет в монашестве, а вы такое говорите!

Через некоторое время виленская монахиня стала пюхтицкой игуменьей, и вот только тогда уразумела, о каком именно сватовстве шла речь за трапезным столом в Свято-Духовском монастыре. Апостол Павел говорит: «Бог наш, Который был вчера, Он тот же и ныне, Он тот же и во веки».

И дары Его Божественные живут вечно в человеке, если сам человек не потеряет его, недостоинства своего ради. Но батюшка все земное считал за мусор, его ничто не прельщало и не привлекало, и поэтому этот бесценный сладчайший дар он берег как зеницу ока. Сего ради и дар Божественный в полноте обитал в любимце Христовом. Об этом свидетельствует Сам же Спаситель: «Кто любит Мя, будет возлюблен Отцем Моим, и Я возлюблю его. Я и Отец Мой придем к нему и обитель у него сотворим». Если логически мы проведем линию, то приведем один фрагмент из жизни старца и в настоящее время, что батюшка наш такой же прозорливец есть, как и был прежде. И пусть в этих чудесах славится наш Дивный, Чудный, Славный, Вечно Царствующий Бог, в Троице прославляемый, Ему же слава во веки. Аминь.

Однажды рано утром катер доставил меня вместе с большой группой паломников на остров Залит. От пристани я прямо направился к сторожке, что у храма святителя Николая, где жила тогда алтарница Анастасия, ныне уже покойная. За мной плелся какой-то друг по несчастию. Мы оба вошли в домик, по-христиански приветствовали хозяйку, добрую и скромную, а потом обратились к ней с вопросом:

Скажите, мать Анастасия, как нам лучше – здесь посидеть или дойти до домика батюшки?

Мать Анастасия, по происхождению украинка, на украинском наречии и сказала:

Посидите трошки тут, чай и сам прииде! Только успела промолвить эти слова, как вдруг открывается дверь и, словно легкокрылый Ангел, входит желанный отец Николай.

Здравствуйте, мои драгоценности! Да хранит вас всех милосердие Божие, – сказал он, весело улыбаясь.

Он присел на лавку, стоящую недалеко от порога, и усадил нас на ней. Меня справа, а того слева. Завелась теплая беседа, батюшка и сам нас спрашивал, и мы его спрашивали, вопросов было много и различных по характеру. Он нам все отвечал, а потом показалось, что вопросы исчерпались, а если признаться по честности, все забываешь, когда увидишь батюшку. Он, лучезарный, как появляется, тут и радость какая-то приходит, и все тучи мысленные улетучиваются, нужды исчезают, вопросы пропадают, и думаешь: «Ну что спросить?» А потом решаешь: «Да ничего не буду, какой я счастливый, что батюшка рядом!» Здесь уместно вспомнить аналогичный случай, бывший у преподобного Антония. Приходили любители аскезы к преподобному и вопрошали его о художестве духовного спасения, а один брат приходил и, ничего не спросив, уходил, и так много раз. Однажды преподобный Антоний спросил его: «Почему же ты, брат, приходя ко мне, ничего не спрашиваешь меня и ни с чем уходишь?» Брат отвечал: «Авва Антоний, для меня достаточно и того, что я сподобляюсь видеть вас!»

Воистину отец Николай был сосудом Святаго Духа, и благодарим Господа, Который в наше нелегкое время даровал Церкви такого светильника, излучающего свет и тепло. Его душа имела животворящую любовь ко всем людям без исключения, ибо в каждом видел образ Божий и подобие Божие, желая всем помочь и чтобы каждый пришел ко Христу и обрел в Нем спасение вечное. Слово батюшки исполнено четкости и ясности, оно затрагивало самые сокровенные струны души, врачуя, обличая и наставляя. В нем особо виднелись дары: молитвы, исцеления, рассуждения, прозорливости, постничества, бдения и дар любви. Вот этот благодатный свет, как облако, исходит от отца Николая и с отцом Николаем и обволакивает пришедших, как на Фаворе апостолов, и человек забывает все, что ему мешало, что надо разрешить, у него все управлено, ничего ему не надо, вместе с пророком Давидом говорит: «Благо же, благо же душе нашей», а со апостолами взывает: «Как нам с Тобой хорошо, Господи!»

Так случилось и в этот раз.

Ну что ж, – говорю я, – пора бы нам и отпустить старца-трудолюбца. Ведь он многим нужен, подобным нам, и наверняка уже ждут его святыню, желая лицезреть его, получить благословение его и разрешение недоуменных вопросов.

Мы оба встали, чтобы уходить, но вдруг старец обращается к моему товарищу и говорит, глядя на него пристально:

Скажи мне, разве это дело, дома писал-писал хартию с вопросами, положил в карман и, не разрешив ни одного вопроса, уезжаешь! Разве это дело, сейчас сядешь в «Ракету» и поплывешь, а вопросы в кармане. Ну-ка, доставай сейчас же. А то ведь поплывешь до Пскова, руку случайно сунешь в карман, сердечко-то так и екнет. Чтобы оно было спокойно, и нужда есть разрешить вопросы. Понял?!

Упал в ноги мой товарищ по несчастию, слезы побежали из глаз, прося прощения и терпения на разрешение написанных вопросов. Они сели на лавочку, а я, чтобы не мешать и не вводить в затруднение товарища, ушел. Видите, факт остается фактом!