Поездка в Почаев, в Кременец и в Дубно в 1882 году

Первая половина сей статьи была напечатана в журнал: Душеполезное Чтение, в Августовской книжке за 1883 год, под заглавием: «Поездка в Почаев в 1882 году». Согласно желанию, высказанному некоторыми из читателей той статейки, теперь издается она мною полнее. Автор.

В 6-ть часов вечера 19-го Августа отправился я из Киева с подорожным билетом в Почаевскую лавру. В 8 часов вечера 20-го был я уже в Почаеве. Скоро летать по земле научились мы, люди ХIХ века. Но не забыли ли мы учиться, каким образом можно нам достигнуть небесных жилищ, уготованных нам Господом Спасом мира? Помним ли о том, что Он сам придет взять в оные своих верных учеников и последователей? (Ин.14:2–3). – В киевском вокзале железной дороги, в ожидании поезда на Брест-Литовск, оправляющегося в 8 часов вечера, познакомился я с двумя прекрасными молодыми людьми. Первый из них – молодой солдат доброй русской армии. Он с любовью и благодарностью вспоминал о М.Д. Скобелеве, под начальством которого служил, одушевленно рассказывал о храбрости и благоразумии незабвенного победителя Текинцев и о его истинно отеческих отношениях к солдатам, которых весть о неожиданной кончине славного генерала поразила как гром небесный. «О, батюшка, заключил рассказ свой о Скобелеве мой добрый собеседник, – не жалко ли таких людей, как М.Д., терять особенно в наше время, когда из ста человек можно найти не более пяти истинно добрых, честных и бескорыстных деятелей и когда против таких благодарных тружеников вооружается злоба прочих, доходящая до преступного желания извести и сжить их со света». Впрочем от желания заподозрить преждевременную кончину генера С-ва в неестественности добрый и благородный его подчиненный был далек: он объяснил мне, что М.Д. умер от давно полученной им раны в ногу. Пожелав юному герою долгой и славной службы на благо родины, вручил я на память ему книгу поучений на В.П., изданную в пользу Симоно-Кананитского монастыря на Кавказе. Подарил книжку религиозного содержания и другому моему собеседнику в вокзале, ожидавшему приезда родных, 17-ти летнему юноше-гимназисту, которому на утро наступал день его ангела. На совет мой поступить ему по окончании курса в гимназии в К. Д. Академию, юноша предложил вопрос: «можно ли поступить в монахи и учиться в Академии? Во мне есть желание быть иноком». – «Прекрасны желания ваши, был мой ответ молодому человеку, и дай Господи, чтобы они исполнились; чтобы вы и в Академии учились, и в монахи поступили: в монашестве удобнее заниматься науками, особенно богословскими, чем в жизни семьянина».

В 8 часов тронулся поезд. «Мама, мама, мама»! лепетал на руках матери один крошка путешественник в вагоне, где я сел, и долго раздавались звуки его нежного младенческого лепета. При другой матери, сидевшей с двумя детьми, происходила подобная сцена выражения нежной любви: трехлетний сын ее с любовью стремился в объятия родной матери из рук няньки, а старший братец его 9-ти летний отрок с неменьшею любовью осыпал малютку братскими поцелуями. К матери своей якоже имать кто любовь, ко Господу тепльше люблением должни есмы – припомнился мне трогательный антифон сей (4 гл.); но вместе думалось еще и другое: уцелеет ли в детях такая нежность к своим матерям, когда вырастут? К утешению от грусти, навеянной при последней мысли разными горькими воспоминаниями о многих виданных мною стариком переменах чувств к родителям детей, послышались мне наставления целовавшему брата мальчику от матери, наставления истинно христианские. Из разговоров с соседями доброй наставницы детей своих оказалось, что она была воспитанницей одной из православных обителей женских и в монастырь, где воспитывалась, доселе имеет в живых тетку свою монахиню, с которой не только сама не прекращает общения, но и детей своих старается сближать, ради молитв и благословения почтенной старицы-монахини и для получения из ее уст наставлений. «Мама, мама, мама», продолжал звучать в вагоне лепет крохотного говоруна и в душе моей вызвал новое воспоминание о сравнении с отношениями младенцев естественных к матери наших отношений, как христиан, к Божией благодати, в творениях святого Макария В. Он раскрывает мысль следующую: как без матери дитя беспомощно и в чувстве беспомощности совей непрестанно обращается к родимой, зовя ее на помощь себе, так без Божией благодати христианин не может жить жизнию духовною, почему непрестанно взывает о благодатной помощи в себе к Спасителю-Богу. (Догм. Богосл. М. М. Макария т. 4). Среди таких размышлений слышу, что сосед мой 9-ти летний мальчик, говоря с матерью своей о чем-то, побожился. Умная и благочестивая мать не оставила так божбы сына; она дала ему наставление о том, чтобы помнил третью заповедь Десятословия. На первой станции благочестивые и добрые спутники сии оставили вагон. На местах их соседями моими оказались студент Киевского Университета – медик и воспитанник киевской семинарии. «Скажите, батюшка, спросил меня первый, за что не любят врачей»? – «Кто же их не любит? был мой ответ; напротив. Кажется, их у нас весьма любят и почитают, согласно со словами свящ. мудреца. Читали вы слова сии? Как прекрасно высказано в них и о досточтимости врачей и о том, какие из врачей могут пособить больным и какие больные могут надеяться на исцеление»¹. «Но врачей упрекают в корыстолюбии», сказал молодой человек. – «Что же из этого? Ответил я, и нас священников попрекают в том же. Но если и бывают из нас корыстолюбцы, то отсюда не следует еще, чтобы все священники предавались греху любостяжания. Найдется довольно еще пастырей бескорыстных. Так и в сословии врачей. Многие не только безвозмездно подают медицинские советы бедным больным, а и снабжают их безвозмездно лекарствами. Не забыть мне никогда А.И. М-го, врача в г. Владимире, как великого благодетеля в этом отношении несчастных». – «Мне интересно от вас это слышать, батюшка, продолжал собеседник; не знали ли вы кого еще из врачей, достойных благодарного воспоминания»? «Как не знать, знал я многих достойных и человеколюбивых врачей; на мне памятно, что все они были благочестивые люди». За сим рассказал я о Фр. Павловиче (из иноверцев), не приступавшему к лечению тяжко больных, доколе они не исповедуются и не причастятся св. таин; о А.И. Я-м (из поляков), произносившему молитву Отче наш пред входом в комнату больного; об А.Д. А-ве, поведавшем нам замечательные дела милосердия Божия над больными, которых он лечил, и о многих других врачах, исполненных веры и любви к Господу Богу и вместе любви к человечеству, добрых, честных самоотверженных. «Во всей моей жизни, заключил я рассказ свой, памятен мне только один врач, равнодушных к больному по той причине, что не равнодушен он был к игре в карты. Раз пригласили его к больному во время игры; несмотря на то, что положение больного требовало немедленной помощи, врач не оставил игры, замечая: «подождет, без меня не умрет». – «Благодарю вас, батюшка, сказал мне мой слушатель, вы возбудили во мне сочувствие и уважение к будущей моей профессии, которой, признаюсь вам, начал было я уже трусить в виду того, что многие обличают врачей в бессердечии, своекорыстии и пр.». «Не обращайте особенного внимания на эти обвинения, сказал я, знайте, что врачи – это лучшие друзья человечества и великие его благодетели. Служение их обществу – служение высокое, святое и богоугодное. Желаю и вам, от всей души, вполне ознакомиться с великою наукой медицины и стать одним из лучших врачей. – От медицины разговор на обратился к иному предмету: к причине неприязни между народами единоплеменными, напр. между Поляками и Русскими, хотя те и другие – Славяне. Собеседник мой (сам из Польской нации) утверждал, что причиною неприязни служит здесь религиозной разномыслие. «Малороссы, говорил он, под влиянием единой веры до того слились с Великоруссами, просвещенные Малороссияне считают себя за один с Великороссами народ». – «Вот бы, вы, люди просвещенные из Поляков, и постарались устранить из среды своей нации религиозную нетерпимость к Русским», сказал я. «Это должны бы сделать, батюшка, наши богословы, отвечал на мое замечание молодой человек; что касается меня, то я, к сожалению, не специалист по богословию».

От другого молодого человека, моего спутника, семинариста кишиневской семинарии, узнал я об одном из лучших наших товарищей по Киевской Академии (14 курса), ныне о. протоиерей Е.А. Г-ом и преподаватель греческой словесности в семинарии кишиневской. Приятно было мне услыхать, что сколько сам не укоризнен был в нравственности о. Г-ий в студентах академии, столь же нравственного и доброго юношу воспитал он в своем единственном сыне, ученике семинарии. Не менее утешительна для меня была весть о том, что педагоги и начальство кишиневской семинарии весьма мудрыми мерами умеют охранять умы и сердца воспитанников от преждевременного знакомства с ложными мнениями нашего через-чур либерального века. На прощание юноша-семинарист попросил у меня благословения и я от души, как бы родному сыну, пожелал доброму спутнику сему всех милостей небесного Отца. – От Козятина до Бердичева спутниками моими оказались многие Евреи. Между ними нельзя было не заметить той разности, что некоторые из них совершали и в вагоне свое богомолье, иной только в священных ремнях (русские Евреи), другие в полном облачении своем (австрийские)², другие же как бы забывали о молитве по внешности. Еще: богомольцы были из богатых людей, прочие и по виду бедность. Но интересно было при этом выслушать от последних, что первые в пришествие Мессии, ожидаемое Евреями, не веруют уже; и также достойно замечания было то обстоятельство, что богомольцы, совершив чин положенного молитвословия, не очень продолжительного впрочем, все остальное время дня курили табак, кроме часа кушанья. Для сей потребности в гостиницы не входили, но довольствовались самой скромною дорожною трапезой. Говорят, что и не в дороге только, но и в обыденной жизни не роскошно трапезуют Евреи. Но табак, табак…. О, как страстно пожирают они это наркотическое зелье, конечно не все, но богатые из них! Бедняки и этого лакомства себя лишают. Отцы вкушали когда-то манну – хлеб, ангелами подававшиеся от Бога им в пустыне; дети питаются горечью табачной. А как вредно действует табак на легкие, на сердце, на печень! Боже наш милостивый, как страшно вредит нам зелье, не на услаждение гортани, а на лекарственные потребы Тобою созданное! Одуряет табачный чад и голову, вредит и очам нашим. Но что нам до того? Нам бы только погортанобесить. Нужды нет нам, что табак склонят и к праздным мечтам, и к лени, за что любят его Турки; нужды нет, что он возбуждает позывы и к спиртным напиткам, – мы курим и курим… курим столь же чрезмерно, как и Евреи. «Почему не курите вы, спросил я одного высокоуважаемого врача (Б.В. Г-ва), когда многие курят?» «Курил и я, Н. И-ч, ответил мне он, да отвыкнул несколько от трубки во время болезни, меня посетившей; когда после хотел начать прежнюю привычку, явилась в душе моей мысль: к чему же деньги жечь? Не лучше ли их обратить на что-либо годное мне, или ближним моим?» О, мудрая мысль! Истинно ты внушена доброму и мудрому врачу ангелом-хранителем его!... Так; курители жгут деньги свои, не думая о том, что иные, многие не имеют у себя медного гроша, чтобы купить себе поленце и обогреть, хотя мало, промерзшие от зимних морозов кости… Как врачевство, табак употребляем бывает в некоторых болезнях, по предписанию врачей, в известных приемах. Но делать из табаку пищу себе, своему горлу или носу, никогда не следует. Св. Тихон Задонский говорит, что страстное употребление табака есть сухое пьянство³. И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни (Быт. 2); при кончине нашей это дыхание жизни – душа изойдет тем ж путем. Не тяжело ли будет ей по исходе и от этих нажитых страстей табако-курения и табако-нюхания на том свете, подобно как тяжело будет душам, нажившим себе здесь и прочие греховные страсти? Об этом надлежало бы иногда подумать в уединении любителям табаку⁴.

Переждав в Здолбунове три часа до следования вагонов к Рудне, в 5-ть часов прибыл поезд наш в Рудню, откуда к Почаеву надо следовать лошадьми. На мое счастье послал мне Бог добрейших спутников до Почаевской Лавры в лице почтеннейшего помощника И. А. Л. и его супруги Н. М. Да вознаградит Господь благочестивую чету сию за милость, оказанную ими путику из Киева, которого в своем удобном экипаже довезли они до святой обители Матери Божией, и да приведет их за их милосердие к ближним небесная Царица от земного пришельствия к вечно-блаженному покою в обителях небесного Отца, благодатью и милосердием Сына своего и Бога нашего! – В 8-м часов вечера прибыли мы в Почаев и остановились в лаврской гостинице вне Лавры. Простившись с моими благодетелями и вручив им в знак благодарности книжицу моих великопостных проповедей, получил я от них приглашение быть у них в поместье, находящемся не в дальнем расстоянии от Лавры. Итак, выехав из Киева в 8-мь часов вечера 19-го, в 8-мь часов вечера 20-го числа августа очутился я за 500 в. от Киева и его святой лавры – в другой русской святой лавре Почаевской. Гостиница лаврская, в которой остановились мы ночевать, находится вне ограды монастырской и состоит из обширного, двухэтажного корпуса, хорошо выстроенного и обстроенного потребными надворными службами. Нижний этаж здания каменный, верхний – деревянный. Начатая постройкой при архиепископе Волынском Антоние, гостиница эта окончена при преосвященном Агафангеле в 1867 году. Постройка ее обошлась лаве около 14,000 рублей. Гостиница эта известна под именем народной. После суточного, не безутомительного путешествия, мне крепко соснулось. Разбудил меня голос, во сне ли слышанного, или наяву происходившего, быть может в соседнем нумере, разговора. Кто-то кому-то говорил о покойном незабвенном России нашем императоре-мученике, что «он был великий благодетель, за что же убит?» Был утра час пятый. В четыре часа начинается утреннее богослужение в лавре. Поспешно одевшись, отправился я в лавру в сопутствии одного монаха, приехавшего из Воронежского Митрофаниева монастыря поступить в Почаевскую лавру. Прекрасный и величественный соборный храм лавры оглашаем был чтением кафизм псалтирных, когда мы в оный вошли. На двух клиросах помещались клирошане лавры – монахи и послушники в немалом количестве. Среди клириков пред амвоном чтец-монах внятно и разумно читал псалмы. Певцы и чтецы лаврские, как и пришедший молиться народ православный, слушали в нерушимом молчании. Сколько хорошо было чтение Псалтири, столько же внятно и отчетливо читались и утренние каноны (Успению Бож. Матери, св. Ап. Фаддею и муч. Вассе), а ирмомы пелись весьма стройно и мелодично. И благолепие св. храма, и благоговейно совершавшаяся божественная служба напомнили мне мою родину, напомнили и нашу святую Москву, в храмах которой особенного утешительно всегда было мне молиться, особенно же напомнили святой монастырь в ней Ново-Спасский при незабвенном для сей св. обители настоятельстве подвижника-архимандрита Агапита. Кроме чувств благоговения, внушаемого христианину каждым православной Церкви храмом, в Успенском соборе Почаевской лавры ощущаете особенную близость к вам небесной Царицы – Заступницы усердной и спасения рода христианского. Давно, в тяжкие для России годы татарского нашествия и погрома, здесь, когда еще не было никакого храма, явилась Она сама подвизавшемуся на гору Почаевскую иноку, одному из двух бежавших на сию гору их Киева в 1240 году, – явилась в столпе огненном стоящею на горе и на том месте, где стояла, изобразила на камне знамение правой ноги своей, водою исполненное. И это святое место явления Богоматери – святая цельбоносная стопа Ее находится внутри соборного Успенского храма Почаевского, продолжая источать живую, исцеляющую душевные и телесные недуги верующих, воду. Припадая к сей чудесной стопе, пия воду от сего источника многоцелебного, подлинно ощущаешь сердцем отрадную истину, Церковью возвещаемую в службе Успению Пресв. Богородицы, что Божия Матерь – и по смерти жива. – После утрени и первого часа, выслушав акафиест Бож. Матери с молебном Ей и всем святым, пред чудотворною иконою Ее Почаевскою, над царскими вратами нахадящеюся, и облобызав сию святыню, равно как и другую икону Божией Матери – именуемую Стопочною, был я на ранней литургии, после которой ходил в храм препод. Иова, Почаевского игумена чудотворца и покланялся зде почиющим нетленным и цельбоносным мощам сего угодника Христова. Здесь также совершаемо было акафистово пение Богоматери с молебствием Ей и преподобному Иову. В туж незабвенную для души моей субботу сподобил меня Господь слышать и в третий раз акафист Пречистой Его Матери, торжественно читанный самим первосвятителем кафедры Волынской епархии высокопреосвященным арх. Тихоном, по окончании в соборе поздней литургии. Божественные звуки акафиста в честь Пресвятой Богородицы Приснодевы сладко изливались из уст первосвятителя: в соответствии сему и хор певчих пел превосходно. Пение на поздней литургии было также весьма стройное и усладительное. Менее хорошо пели клирошане за раннею литургиею. Объясняли монахи несовершенство пения малочисленностью певших. Но дело хорошего песнопения – не в многочисленности певцов. Бывает, что и большие хоры поют неискусно. Можно и одному пропеть прекрасно церковную песнь. А двое, трое поющих могут составить из себя отличный хор. – Здесь припоминается опять мне матушка-Москва, в храмах которой приходилось мне слышать пение псаломщика и пономаря; но как стройно пели двое таких певчих, и как глубоко в душу входили священные слова церковных песнопений, благодаря между прочим искусству песнопевших! Припоминается еще чудный хор трио в одном из соборов кафедральных великой России: приезжавшие по делам служебным или коммерческим не надолго в Вятку почитали за долг не только помолиться в прекрасном соборе Троицком Вятском, но и послушать пение божественной литургии, 3-мя отцами диаконами кафедрального собора по будним дням исполняемое. О, какое было это дивное, восхитительное, небесное пение!... Приняв святительское благословение от архипастыря, по дозволению его перебрался я внутрь монастыря, в гостиницу лавры, где – по указанию доброго отца наместника лавры А.И. – занял келлию самого гостинника. Здесь приветливый о. гостинник иеромонах И-ий, он же и духовник лавры, и его радушных сокеллиот, послушник лаврский Ф.И. В. дозволили мне жить сколько угодно: и я провел под гостеприимным кровом святой лавры 21, 22, 23-е августа; затем – совершив поездку в Кременец – 27 и 28, и 29-го августа, после ранней литургии, оставил святую обитель.

Перебираясь из народной гостинницы лаврской в лавру и проходя мимо домов еврейских, слышал я жалобные мотивы совершаемых в обитающими в оных субботних молитв, а от проходивших поселян наших выслушивал на сие унылые звуки замечания в роде следующих: «лучше было бы для вас, Евреи, если бы ходили вы в нашу церковь на прекрасное пение». Вспомнив слова эти за всенощной, обратился я к одному из достопочтенных иеромонахов лавры о. Н. с вопросом: «ходят ли в храм ваш Евреи»? – Ходят, отвечал он, особенно их девицы; только одеваются уже не по-еврейски, а как наши». Он же высказал мне при сем: «Евреи близки к обращению и сами говорят, что желают принять христианство, но вместе с тем они зорко следят друг за другом, чтобы кто не принял веры нашей. Хотят быть христианами; но что-то им мешает, что-то удерживает их от исполнения желания.» В составе братии лаврской видел я двух братий из Евреев, принявших христианство: один – достопочтенный иеромонах, другой – старец монах; последний по суду братий лаврских истинно чадо Божией благодати. И мне заметны были в старце сем необыкновенная доброта души и прямосердечие. Говорят, что в чем рабе Божием монахе Д. ни тени нет известной страсти Евреев, замечаемой не только во многих крещенных из еврейства, но и в их потомках. Истинно с детски-наивным восторгом пересказывал мне почтеннейший старец сей предание о знаменитом органе лавры, как на 12 верст пространства оглашали звуки его окрестность и как дорого оцениваем был он любителями органных звуков. Сей добрый старец монах – из солдат Николаевских, и память об императоре Николае незабвенном глубокою любовью к почившему венценосцу запечатлена в сердце его. Несмотря впрочем на замечаемую отцами лавры близость обращения Евреев в христианство, много еще остается в народе сем и злых врагов Христа Спасителя и веры в Него, которые со всею яростию изуверства преследуют обратившихся ко Христу. В семидесятых годах в одном из уездных городов Киевской губернии, Евреи замучили 13-ти летнюю девицу христианку из Евреев и бросили тело страстотерпицы сей (Акилины) в прорубь, откуда взято было оно православными в праздник Богоявления Господня и честно предано погребанию церковному. В текущих восьмидесятых годах подобная история повторилась и в Почаеве. Мальчик из Евреев села Вишневки, ближнего к Почаеву, 12 лет от роду, пришел в лавру и по собственному желанию принял св. крещение и миропомазание с христианским именем Андрея; но не долго прожил в св. лавре на послушании в типографии отрок-христианин Андрей. Его вызвал посредством родного брата из лавры хитрый дядя-раввин. Сей злой фанатик увез Андрея в Австрию, и здесь замучил. Тело мученика было найдено также в реке. Руки и ноги отрока оказались поломаны, а на местах тела, где лежала священная печать св. миропомазания, сделаны глубокие вырезки тела. Мучители отрока Андрея были найдены и наказаны правительством русским. Но главному виновнику дяде его раввину удалось укрыться в Австрию. Как об Акилине, так и об Андрее дело печаталось в газетах. Но молятся об обращении ко Христу Спасителю Евреев не только их св. патриархи и пророки, а несомненно и св. Апостолы Христовы, из которых божественный Павел еще на земле столь пламенно желал своей братии по плоти – Израильтянам стать чадами церкви Христовой, что готов был сам быть отлучен от Христа, только бы спаслись братия его. Молится за Евреев и сама Матерь Божия к Сыну своему и Богу нашему, благоволившему плотию воссиять от одних с ними патриархов. Так молится об обращении ко Христу Евреев церковь небесная, молится с нею и земная церковь: и рано или поздно, свершится наконец это обращение народа, некогда Божиего, некогда возлюбленного Богу и первенца в народах, к Богу Спасителю, когда не единицы только из народа, не семейства только некоторых Евреев, но весь народ еврейский в совокупности примет христианство, войдет в Христову церковь. Свершится сие непременно, ибо предсказано самим Господом нашим Иисусом Христов и Его св. Апостолами, в особенности Апостолом Павлом в послании его к Римлянам. И кто знает, быть-может близок к нашим временам вожделенный час сего предопределенного свыше обращения.

За всенощной 21 числа стоялось мне особенно радостно. Чувствовалось что-то особенно праздничное. Кроме воскресных песнопений, подобное настроение духа возбуждалось в ней и поддерживалось и благолепием величественного храма, и его освещением, и прекрасным пением и чтением. Во время пения: «Хвалите имя Господне,» вошел я в алтарь и стал в левом отделении его, пред изваянным Распятием с фигурой предстоящей Марии Магдалины. В этом отделении молились многие из оо. иеромонахов и иеродиаконов лавры. Их безмолвие, их неуклонное на своих местах предстояние в молитве, в полумраке предъалтария, при созерцании образа распятого за нас Царя славы и у ног Его плачущей ученицы, при слышании священного Евангелия о явлении Его по воскресении той же Марии Магдалине и подругам ее другим ученицам мироносицам, и победных песней апостольской церкви о славном Его тридневном воскресении из мертвых: все это способствовало душе к живейшему восприятию светлой воскресения проповеди от матери-церкви, к созерцанию духом самого воскресшего Жизнодавца и к прославлению Его. Мне припомнился тогда целый ряд воспоминаний об особенно благодатных впечатлениях на душу христианина от богослужения монастырского. Приходилось слыхать от некоторых высокопочитаемых и высокопоставленных лиц в Киеве такое, между прочим слово: «Ах! если бы не монастыри наши, где бы нам узнать все достоинство и драгоценность для души христианской священных служб православной церкви… Только в монастырях и помолишься как должно.» (Ф.С. В-в).

22-го Божественную литургию совершал в Успенском соборе сама владыка соборне. Присутствовало на богослужении множество поселян. По литургии Высокопреосвященный совершил благодарственное Господу Богу молебствие за день рождения королевы Греческой. Благословив мне облачение на молебстве, добрейший архипастырь после служения удостоил меня пригласить в свои покои на чай и на трапезу. Здесь приятно было мне выслушать благое слово архипастыря о моем сокурснике по Влад. Сем. о. протоиерее И. Н. П. После трапезы владыка сообщил интересные мне сведения о лицах, которых портретами украшена зала его покоев. «Вот лики благодетелей обители нашей; смотрите, какое добродушие напечатлено на лицах рабов Божиих бояр Феодора и его супруги Еввы Домашевских, и какое отрадное впечатление дают при них лица их двух детей, молящихся пред храмом, сооруженным на жертвы их родителей, – какая видна любовь в детях к Господу и к родителям. Вот и величественный лик благодетельницы лавры благочестивой боярыни Анны Гойской. А это портрет строителя настоящего нашего храма, боярина Николая Потоцкого. Видно по лицу, что прошла в душе его немалая буря страстей». Кроме портретов благодетелей обители, залу архиерейских покоев украшают лики святителей Волынских, Острожских и Кременецких и между ими красуется выразительная, величаво-строгая но вместе и добрая физиономия преосвященного митрополита киевского Дионисия Балабана, который по троекратном явлении ему преподобного Иова Почаевского чудотворца, открыл св. его мощи для благоговейного чествования от православных в 1659 году, августа 28-го дня. Открытие мощей великого угодника, полстолетия служившего Почаевской обители настоятелем ее и во все это время деятельно подвизавшегося за сохранение в ней православия против водворившейся тогда в юго-западном крае России Унии, и скончавшегося столетним стариком в 1651 году 28 октября, сопровождалось множеством исцелений болящих. Особенно замечательное исцеление совершалось, по открытии мощей, над игуменом Почаевской обители Досифеем, учеником преподобного Иова и описателем святого жития сего праведника. Чрез несколько дней по открытии мощей преп. Иова, Почаевский игумен Досифей заболел страшною горячкой вследствие тяжелых накожных нарывов. Врачи отчаялись в его выздоровлении. В это время на праздник Воздвижения Креста Господня прибыла в Почаев на богомолье благотворительница обители Домашевская. В ночи на 14 сентября, в самую полночь Домашевская в келье, отведенной ей для ночного покоя, услыхала поразительное пение из храма и вместе увидела необыкновенный свет, сиявший в окнах храма. Подумав, что совершается всенощное бдение, госпожа послала свою служанку Анну узнать, что поют в церкви. Посланная нашла двери храма отверстыми (рукою св. Ангелов), но вошедши в храм никого здесь не нашла из братии или народа, а узрела среди храма токмо трех: двух Ангелов светоносных и среди их молившегося преподобного Иова. Вострепетал дух в Анне от необыкновенного небесного явления. Но преп. Иов с святолепными юношами, обратясь к ней, благостно рек: «не бойся, девица, но иди и позови ко мне игумена обители» – «Он лежит на смертном одре», осмелилась сказать служанка. Тогда препод. Иов подал ей шелковый плат, омоченный в миро и велел отнести больному. Приход девицы, звавшей настоятеля в церковь, сей принял за мечту. Тогда стоявшая пред кельей его и звавшая его Анна просила выслать к ней служителя, взять плат, данный ей для больного преподобным Иовом. Когда болящий настоятель получил от девицы плат, он с молитвою помазал миром на плате свою тело и внезапно исцелившись пошел в храм. Но небесное видение прекратилось и екклесиарх отпирал двери церковные для всенощного бдения. Сей в изумлении узрел настоятеля своего и просил прощения, что без его благословения отпирает церковь, ибо вчера оставил его едва живым. Досифей поведал екклесиарху о чуде исцеления своего молитвами и явлением препод. Иова, затем припал пред ракою мощей новоявленного угодника Христова, воздавая ему и Богу, дивному во святых своих, велие благодарение.

С тех пор доныне нескудно текут реки исцеления от мощей препод. отца нашего Иова с верою приходящим к нетленным и чудоточащим мощам его.

В 1675 году великий Христов угодник сей своими молитвами спас обитель от татар. Магомет IV, султан турецкий, желая отмстить Польше за нарушение Буджакского мира, поручил войско свое визирю Кара-Мустафе, а сей после губительного нашествия своего на Подолию, разорив крепость Подарецу, взял Збараж и, расположивши здесь стан свой, отправил под предводительством хана Нурредина 50000 человек конницы Турок и Татар. Нурредин, следуя ко Львову, все что было на пути мечем и огнем опустошил и затем чрез Вишневец подступив к обители Почаевской, решил погубить ее. В ночь на 23 июля 1675 года Татары на совете единодушно положили взять монастырь и погубить всех христиан в нем. Находясь в такой беде, игумен Почаевский, Иосиф Добромирский, убедил братию монастыря и прочих христиан, в слабых стенах обители, оставить всякую надежду на земную помощь и обратиться к единственной Заступнице Божией Матери и угоднику Христову препод. Иову. Иноки и миряне всю ночь молились к Богу, проливая многия слезы и припадая к чудотворному образу Пресвятыя Богородицы и к раке мощей препод. Иова. С восходом солнца 23 июля Татары держали последний совет, как бы удобнее овладеть монастырем. В ужасе игумен велел петь акафист Божией Матери. Лишь только начали петь первый кондак: Взбранной Воеводе победительная…, как над великою церковью внезапно явилась сама Владычица наша Пресвятая Богородица с небесными Ангелами, имевшими обнаженные мечи, омофор белоблещущийся распуская, и близь ее явился препод. Иов, прилежно молившийся Пресв. Богородице, кланяясь Пречистой Деве, да не предаст Татарам монастыря, где он был игуменом. Татары сначала приняли это явление за привидение и пустили стрелы в явившихся; но стрелы, возвращаясь, ранили тех, кои их пускали. Тогда неприятели в ужасе и замешательстве устремились друг на друга и убивали; другие попраны были конями; оставшиеся в живых, покинув оружие, побежали от горы Почаевской. Освобожденные сим чудесным образом, православные гнались за врагами и захватили многих из Татар в плен, из каковых пленников некоторые, приняв христианство, остались в св. обители до конца жизни своей на послушании. А возвратившиеся в Турцию поведали о небесной Заступнице горы Почаевской, Матери Божией, и долго в Цареграде памятно было о сей небесной Ее защите обители святой. Так в 1721 г. прибывшего в Константинополь благочестивого поклонника св. мест из Почаевской обители иеродиакона Гавриила, вопрошал один Турок: «живет ли у вас Божка (Божия Матерь)»? Когда о. Гавриил ответил: «живет», Турок вострепетал и сказал, что там погиб отец его (во время брани Збражской) и что он даже сам был в то время под Почаевым, когда Матерь Божия многих из них там погубила.

От времен протекших беседы Высокопреосвященного Владыки Волынского с посетителями обращались к настоящим. Выше замечено было мною, как отечески – любовно говорил Святитель об О. Протоиерее И. Н. П. С подобною любовью и вместе уважением отзывался о другом О. Протоиерее гость гостеприимного Архипастыря О. П. И. Я. Доброе слово его касалось одно из Киевских протоиерее О. П. А. Г. Свои благодарные воспоминания о сем действительно Боголюбезном Старце, которому уже 77-й год идет от рождения, О. П. И. Я. заключил словами: «когда увижу – даст Бог – в Петербурге вашего Владыку – Митрополита Киевского, непременно напомню Его Высокопреосвященству об О. П. Г., чтобы наградил его достойно и праведно». Позднее пришлось мне выслушать также слова любви и глубокого уважения о том же нашем Киевском протоиерее О. П. Г. от одного из отцов настоятелей монастырских на Волыни: и слова сего достопочтенного Аввы были таковы: «что это за Ангел Божий у вас в Киеве протоиерей церкви Д.!» – Так; не напрасно в 1867 году писал я к моим друзьям Владимирским, что в Киевском Духовенстве монашествующем и белом обрел я многих подобных тамошним незабвенным старцам – священноинокам и священноиереям: тогда кроме О. П. Г. подвизались в Киевском Духовенстве на страже спасения душ О. П. Иоаким Игнатович, скончавийся еще так недавно 98-ми лет от роду и его по старой Акад. Киевск. слушатель О. П. Онуфрий Колтоновский, скончавшийся 87-ми лет от роду. Замечательно о первом из сих то обстоятельство, что блаженной памяти Преосвящ. Митрополит Арсений всякий раз, когда выезжал из Киева в Петербург, на прощаньи с Духовенством говаривал О. Иоакиму: «Отец протоиерей! Вы послушались меня – не умерли досель; послушайтесь и на сей год; доживите до моего возвращения». И послушен оказался старец протоиерей своему Иерарху: еще послужил погребанию приснопамятного Владыки, и как-бы в награду за послушание – еще несколько годов пережил любимого Архипастыря любимец всех Митрополитов Киевских, в годы служения коих жил. Переход О. Иоакима в вечность был так безболезнен и тих, что к кончине его вполне применимо выражение: преставился. Гораздо ранее кончины сего старца, была – скажу кстати – кончина истинно замечательная также Киевского протоиерея О. Петра Максимовича. Это был примерный из примерных иереев Христовых и образцовейший в администраторах Киевской Консистории, счастливый отец четырех именитых сыновей, один из коих (Ив. Петр. Максимович) был замечательный Профессор Евр. Языка в Киевской Д. Академии. В недавнее время некто из Москвичей в Киеве вспоминал об О. Сергие Терновском – протоиерее Московском, как о дивном во священстве подвижнике, носившем вериги. О. протоиерей Петр Максимович вериг не носил; но от частых коленопоклонений на молитве он – подобно А. Иакову брату Божию – имел наросты на локтях и коленях своих. Так вот этого-то пламенного молитвенника – пастыря была кончина замечательная. Глубокий старец Отец Петр Максимович отслужил последнюю Литургию в Воскресенье прощальное пред св. В. Постом; и остался по Литургии отдыхать в алтаре в Киево-Подольском Успенском Соборе, в котором был он настоятелем. Сын его – профессор Академии И.П. Максимович, пришед в храм, убедил родителя поспешить в дом на трапезу, к которой собрались все их родные. Старец послушался. Но трапезы не касался. Сел поодаль обедавших, в своем кресле. Когда, по трапезе дети, внуки и племянники подошли целовать руки Старца – Протоиерея в благодарность за обед, – руки были холодны и сон смерти смежил его очи: так святая душа доблестного сего старца воспарила к Господу, по совершении бескровной Жертвы и по приобщении Святых пренебесных Таин – Тела и Крови Христовых. – О. Петр! – говорил некогда к сему старцу блаженной памяти М. Киевский Филарет – ваша матушка училась ли в школе? – Никак нет, Владыко Святый, – отвечал Старец Протоиерей: тогда школ для женского пола не было. – Ну вот и моя матушка не училась в школе, отцы и братия! – сказал Владыка к окружавшему собранию Духовенства Киевского: а вот его матушка воспитала в сыне своем достойного протоиерейства, и моя выростила меня Митрополитом: так прошу вас, отцы и братия, женское училище для девиц духовного звания вами предлагаемое устроить уже тогда, когда умру я. – Но если бы изображать здесь духовные достоинства Киевских протоиереев, иереев, диаконов, клириков, каких привел Господь знавать мне, недостало бы времени…. Припомню здесь только кратко пока, что великое украшение для духовенства Киевского составлял собою незабвенный Инок – Герой, Преосвященный Епископ Александр! Он был урожденец Киевской Епархии, воспитанник Киевской Духовной академии – и состоял по первоначальной службе своей в сельском Духовенстве Киевской Епархии. И в настоящее время есть не мало конечно между сельскими пастырями Киевской Епархии пастырей истинно добрых. Из них мне известен один такой великий светильник, какому дал-бы Бог украсить любой приход и в столичном Киеве! Без сомнения не один же он хорош в сельском духовенстве. Есть не мало других светящих и говорящих светильников…. Из клириков Киевских незабвенны мне останутся Псаломщик Киево-Соф. Кафедрального Собора Федор Иванович, 80-ти от роду лет скончавшийся о Господе. Каждый раз, когда приходилось мне встречать приснопамятного сего старца, припоминалось мне изречение покойного Архиепископа Костромского Платона: «причетники наши прежних времен многие были настоящие патриархи по жизни и уважению, какого заслужили они». Другого причетника Киевского не забуду по его замечательной кончине, какою завершилась недолголетняя жизнь добродетельного сего клирика, по имени Терентия (умер 40 лет от роду). Когда в числе посетителей лежавшего на одре смертной болезни посетила благочестивая супруга Настоятеля Храма, при котором состоял чтецом Терений, умиравший с радостию изрек ей: «смотрите матушка – протоиерейша: вот пришла сюда святыя девы и жены мироносицы. Видите ли вы их?...» Вскоре за сим видением небесных посетительниц душа благоговейного песнопевца церковного отлетела в собор горних песнопевцев славы Триипостасного. Из оо. Диаконов Киевских приснопамятен для меня останется по своему искреннему благочестию и примерно трезвенной и труженической жизни О. Автоном Вишневский, скончавшийся в 1882 году. –

Но увлеченный нитию собственных воспоминаний, я уклонился несколько от главного предмета речи моей – бесед Владыки ВП. Архиепископа Волынского. К ним обращаюсь теперь. Первосвятитель, кроме И. Н. П., упоминал в своих разговорах с О. П. Я. о других многих общих знакомых в П. и между прочим о В.И. Аскоченском. Из слышаных мною бесед о нем для меня подтвердилась давняя, печальная для меня весть о душевной болезни, приключившейся сему доброму нашему наставнику по Киевской Академии пред кончиною. Но припомнилось к утешению души замечание о значении душевных болезней, слышанное нами – студентами Академии из уст незабвенного профессора Авсенева (Петра Семеновича, в монашестве: Архимандрита Феофана). Читая нам с Психологией «Историю души», или объяснение особенных проявлений душевных в разных обыкновенных (во сне) и необыкновенных (в лунатизме, сомнабулизме и проч.) состояниях человека, О. Я. Феофан говорил и о душевных болезнях и вот какую высказал в конце бесед о них мысль: «оне попущаются Промыслом Божием на людей, как особенная мера к нравственному очищению души от страстей: и замечательно, что выздоравливающие от душевных недугов бывают по выздоровлении людьми самой лучшей нравственности; умирающие же психически-больные в минуты смерти приходят в полное восстановление умственного и нравственного сознания и переходя в жизнь загробную с чувствами глубокого и совершенного раскаяния в своих грехах». – Узнав от меня о моем знакомстве с покойным ВП. Платоном Костромским, ВП. Т. сказал мне: «еще семинаристом бывши имел я понятие о сем незабвенном Церкви Архипастыре. Тогда он был Профессором Академии Московской и приехал в Тульскую Семинарию ревизором. Я был тогда в словесности. Назначено было испытание в сочинениях. И вот доселе помню с благодарностью подпись на моем экспромте ВП. Платона: «Храни чистоту сердца, и никогда пламень поэзии не погаснет в груди твоей». –

Здесь кстати вспомнилось мне, как туже мысль выражает известный поэт философ и Богослов А.С. Хомяков в стихотворении: Вдохновение.

–"Если раз душой холодной – говорит поэт: – Отринешь ты (юноша) небесный дар (вдохновение высшими идеями духа)

И в суете земли безплодной

Потушишь вдохновенья жар:

И если раз, в беспечной лени,

Ничтожность мира полюбив,

Ты свяжешь цепью наслаждений

Души священнейший⁵ порыв:

К тебе поэзии священной

Не снидет чистая роса,

И пред зеницей ослепленной

Не распахнутся небеса;

Но сердце бедное изсохнет,

И нива прежних дум твоих,

Как степь безводная, заглохнет

Под терном помыслов земных.»

А вот отзыв покойного А. Платона, уже не об ученическом опыте сделанный, а об одном из произведений известного поэта русского Г. Баратынского «На смерть Гете,», начинающееся так: «Предстала (т. е. смерть) и старец великий смежил орлиные очи в покое» и проч.

«Стихи хороши, – но мысли как будто язычника. Нельзя бы подумать, что писаны христианином, если бы не было подписано Евгений Баратынский» Преосвященный Плато высоко понимал значение поэзии. По его мыслям – поэзия есть возвышение духа к Богу, как бы подобное восторгу святых Божиих пророков, и созерцание того Божественного порядка вещей, по какому должно было бы все совершаться в мире и в человеке. В тетрадке ексцерптов из книг, и собственных мыслей покойного Архипастыря, сохранившейся от его академической жизни и которую мы читали, записано было – помним – собственного его сочинения следующее стихотворение:

Ответ Н. Ф. Д. 1835 г. Апр. 26 дня.

«Мой друг! случается со мной,

Когда в душе просиявает

Луч света жизни неземной, –

Когда мой дух орлом взлетает

Над этим миром суеты,

И в царстве вечных созерцаний,

Зрит идеалы красоты,

Добра, Божественных желаний,

Когда с себя желал бы снять

Земной покров, земныя путы,

Чтоб в Боге жить и исчезать…

Отрадныя душе минуты!

Как дух тогда высок, могуч!

Но редко, редко озаряет

Меня небесной жизни луч,

И озарив, вдруг исчезает.

Сладостно было слушать воспоминания Владыки Волынского об известном мне с раннего детства моего Владыке Костромском и передавать взаимно свои о нем воспоминания благостнейшему Архипастырю. От речей о нем обратился святитель к нашим Иерархам Киевским – недавно почившим и живым: и среди сих оживленных духом святой любви о Господе бесед своих выражал радость свою, что Господь блюдет жизнь таких светильников Церкви, как современные нам два Иерарха из первенствующих в церкви – Петербургский и Киевский Митрополиты. Поблагодарив Святителя за гостеприимство, за Архипастырски –отеческие беседы и испросив у Его Высокопреосвященства благословения быть мне на празднике Почаевской Лавры 28-го Августа – в память преподобного отца нашего Иова, Почаевского Игумена и чудотворца, с чувствами духовного утешения вышел я из покоев святительских.

В следующий день 23-го Августа, после выслушания утрени и ранней литургии удостоился я поклониться третицею св. мощам преподобного Иова, Почаевского Игумена и чудотворца. – После сего зашедши в книжную лавку, встретил здесь одного благочестивого паломника, возвращавшегося на родину в г. Пензу из своего дальнего странствования на Афон и в Иерусалим. Почтеннейший старец сей (66-ти лет, вдовец, из купцов Пензенских) среди разговоров наших о Пензе сообщил мне отрадную весть, что Святитель Иннокений Пензенский Епископ, составитель Начертания Церковной Истории, начинает быть прославляем от Господа многими знамениями, и что над его гробом устрояется придельный храм в Пензенском Каф. Соборе. Позднее, по возвращении уже в Киев слышал я от бывшего Ректора Черниговской Семинарии (Протоиерея Розова из Пензенского Духовенства), что подлинно происходило несколько благодатных явлений незабвенного Епископа Иннокентия некоторым лицам в Духовенстве и из мирян, и что храм над его мощами устроен и освящен уже во имя во святых Отца нашего Иннокентия, Иркутского Архиепископа и чудотворца. Вслушавшись в беседы купца о Иннокений Пензенском, монах книготорговец почаевский, весьма любезный во обращении О. Г. (из поселян) сообщил нам к сведению: «и у нас есть в Почаеве благоговейная память к нашему Волынскому Святителю Иннокентию, сохранившийся лик коего необыкновенно прекрасен и являет красоту души его, также как и лик Стефана Святителя Волынского, о котором хранится здесь благоговейное воспоминание». – Выслушав сие вспомнил я, что и мне приводил Господь также не мало восхищаться зрением лика Пензенского Святителя Иннокентия. Давно было это; когда еще был я студентом Академии, то бывал в покоях покойного Епископа Чигиринского Преосвящ. Аполлинария, в Свято-Михайловском Монастыре Г. Киева, зрел я величественный и вместе благостный лик Иннокентия: лицо продолговатое, глаза выразительные, черты лица нежные, борода небольшая, в лице худощавость, но не признак изможденности, а знак жизни подвижнической. Господи! Прослави прославившего Тя, нашего драгоценного наставника по Церковной Истории, из которой мы научились вместе и православному Богословию. Быв учителем богосл. наук в семинариях Вятск. И Владим. читал я и другие сочинения Преосвящ. Иннокентия Пензенского: его беседы на Свят. Символ веры, его письма, его нравственное Богословие: и во всех сих творениях тот же дышит дух живого знания о Боге и жизни вечной, каким проникнута и его Церковная История. Так, из нее мы не только факты узнавали жизни церковной, но и научались истинному благочестию. И какое было бы нам благо, если бы в то время, как наши умы и сердца питались лекциями Иннокентия, и наша воля утверждалась бы в тех святых правилах, в том святом духе Христианской нравственности, какой изображен в его книге в предстоятелях, учителях и подвижниках церкви. Но – увы – мы были дети; подетски мыслили и рассуждали: и истинно святые наши тогдашние руководители и воспитатели, каковы были наприм: о. Евфимий (Беликов) Ректор (впоследствии Еп. Саратовский⁶), О. Аполлос (Беляев) (ныне Вятский Владыка) и друг. только горевали, все горевали, что и семинаристы – юноши духовного звания и духовного воспитания увлекаются духом мира, а не духом Церкви водятся в своей жизни. Были впрочем избранники (как и всегда и везде такие бывают), которые глубоко постигали значение слов великого Богослова, Святого Григория Назианзского, что с душой нечистой, страстной нельзя приступить к изучению Божественных истин Христианского, Богооткровенного Богословия.

И таковых счастливцев мы глубоко уважали. Из них некоторые досели почили уже блаженным успением о Господе, другие – милостию Господа к ним и к Церкви своей святой –досели светят учением и добродетелию на высоких свещниках светения. И да светят они еще и еще Церкви и отечеству на многие и многие годы во мнозе мире!..

В 10-ть часов утра 23-го Августа прибыл в Почаевскую Лавру достопочтеннейший наместник Дерманского Монастыря, управляемого преосвященным Викарием Волынской Епархии. По условию с Отцом Благочинным монастырей сей Епархии высокочтимым О. Архимандритом В. Наместником Владыки Кременецкого заехал в Лавру, чтобы взять приехавшего в тот же день сюда Благочинного и вместе с ним ехать в Кременец. Без церемонии напросился я к святым отцам в сопутинки, чтобы исполнить мне давнее милостивое приглашение Владыки – Викария быть у него. Выехав из Почаева в 3-м часу за полдень, в 6-м часу вечера мы были уже в Кременце. Четыре часа путешествия до Кременца показались мне незаметны ради беседы достоуважаемых двух Авв, сколько мне назидательной, столько и приятной. Отец Наместник вспоминал об О. Архимандрите Агапите (Введенском) Ново-Спасском, под настоятельством которого провел начальные годы своего монашества в Москве. По словам его, О. А. Агапит «был подвижник; истинный монашества наставник; в обители Новоспасской им пресечено было всякое своеволие и утверждено строгое послушание; он был, как человек старого закала, довольно суров; но под видом суровости хранил истинно-христианскую любовь к ближним и в отношениях к подчиненным своим был муж величайшей доброты». Обращаясь от Московских своих воспоминаний к Киевским, О. Наместник сказал мне: «что это за Ангел Божий у вас в Киеве протоиерей Десятинной церкви! Застал я его после Богослужения, читающим книгу в церкви. С какой великою любовию принял он меня богомольца и показал мне святыни своего знаменитого храма!» О. Благочинный напомнил нам о другом из Киевских протоиереев – ныне благочинном Киевских церквей, достопочтеннейшим И. Т. Э., как о достойно проходящем высокое служение священнике пастыре. Кроме Киевского и московского Духовенства разговоры Отцов Архимандрита и Наместника касались иноепархиального Духовенства. Так Отец Наместник с любовию вспоминал об одном из протоиереев г. Вятки, ежегодно приезжавшем с семейством своим в Ново-Спасскую обитель, для поклонения пред Чудотворным Образом Спасителя нерукотворенным. – Узнав, что О. Наместник воспитывался в Тульской гимназии, высказал я радостное чувство, что и светско-учебное заведение сообщило своему питомцу не одни познания науки о мире Божием, а и религиозные православно-просвященныя понятия о человеке и о Боге, Творце, Творце, Промыслителе и Спасителе нашем, и не подавило в душе его чувств нравственно-религиозных, вынесенных им в школу из дома благочестивых своих родителей, Тульской губ. помещиков. «В то время – отвечал О.И. – гимназии и сами сообщали воспитанникам своим доброе настроение духовное; но нынешняя гимназия благого настроения питомцам своим уже не дают».

Приехав в Кременец в 6-м часу, поспешил я в храм Богоявленского Монастыря: оканчивалось повечерие. С Преосвященным увиделся я в Церкви и был ими милостиво принят и приглашен на вечерний чай. За чаем Владыка сообщил мне драгоценные воспоминания о Незабвенных России Государе – Мученике и Его Супруге – Императрице. После чаю Владыка предложил мне выслушать написанное им в протекший день из его труда – земная жизнь Господа нашего Иисуса Христа. Восхищенный прочитанною главою Евангельской Истории: послание 12-ти Апостолов на проповедь, испросил я у Преосвященнейшего для прочтения себе все написанное им из Истории Евангельской. Владыка милостиво исполнил мое прошение, с условием, чтобы я написал для него замечания. Но замечаний таких пришлось мне сделать весьма не много. Вручая с благодарностью прочтенный первый выпуск Евангельской Истории высокопросвещенному автору, искренно пожелал я, чтобы труд сей был скорее приведен к окончанию и введен в употребление в наших духовно-учебных заведениях, как учебное руководство. Владыко, благодарив за благожелание мое, изволил при этом высказать, что Преосвященнейший М. – Ректор Киевской Академии отнесся к его труду весьма сочувственно. 24-го Августа в 6-ть часов утра с большим для души утешением выслушана была мною утреня в главном храме Богоявленского монастыря. Чтение было внятное и разумное. Пение стройное и громкое. Певчих было человек девять. Изящность иконостаса в храме еще более возвышала душу к религиозной настроенности. После утрени познакомился я с священнослужившим О. Иеромонахом С……ем, из галичан: он – преподаватель немецкого языка в Кременецкой Духовной Семинарии. Весьма приятно было мне услышать от добрейшего и просвещенного сего отца, что в Галиции много есть желающих принять православную веру Церкви Греко-Восточной. Но здесь же припомнилось мне и следующее обстоятельство. Еще в 1846-м году было сильное движение Галичан к воссоединению по вере с братьями по плоти – русскими. Бывший в то время Генерал – Губернатором Киевской, Волынской и Подольской Губернии Д. Г. Бибиков раз серьезно приветствовал незабвенного Киевской Епархии М. Филарета (Амфитеатрова, Ϯ 1857 г.) так: «вот скоро, Высокопреосвященнейший Владыко, не даром будете носить титул Галицкого: слышно, что Галичане принимают православие». Но этому присоединению их к нам – русским по вере было тогда-же и воспрепятствовано. Кроме о. С….ния, утешил меня беседою о. Иеромонах А….кий, из Казани, возвратившейся с Афона и принятый в братство Богоявленского монастыря Преосвященным Викарием: предметом бесед почтенного аввы были воспоминания о преосвященных Казанских Афанасие и Антоние, о преосвященном Викторине и Архимандрите Иувеналие, бывшем Ректоре Рязанской Семинарии, как о лицах высоких в жизни духовной. В благодарность собеседнику и я поведал ему что знаю об учениках по монашеству преосвященного Антония еще живых в Киеве. На память о себе добрый авва (да наградит его Бог) подарствовал мне лик Божией Матери Скоропослушливой. Да услышит Небесная Царица и твои молитвы, св. отче, о спасении души своей и всего мира. Вы – монахи – подлинно молитвенники всего мира. И не за эту ли великую милость к миру, не редко гонит вас мир? О, бедный, бедный мир, что не умеешь оценить своих благодетелей, а жалуешь незаслуженными милостями почасту истых врагов своих…. В 11-м часу утра был я в Духовной Семинарии. Как здания оной великолепны, так и сад при ней восхитительный. Училищный корпус, прилегающий к Семинарским зданиям, довольно хорошо и солидно отстроен. Высокочтимый Отец Протоиерей Семинарский Ректор любезно принял меня и с радушием показал мне Храм Семинарский теплый, предложил осмотреть библиотеку: но опасаясь отнять у него неурочное для занятий с посетителями время, поспешил я в Богоявленскую обитель. Проходя садом Семинарии встречался с некоторыми юношами – семинаристами: их наружность и обращение показывали в них людей благовоспитанных и преданных науке. – Воротившись в Преосвященному был я утешен снова беседами Святителя о Незабвенном Императоре – Освободителе народа и Незабвенной также Императрице – Его Супруге. Владыке привел Господь много лет находиться в близких отношениях к Венценосцам, как воспитателю детей в столице. Умилительно было слушать мне из уст Святителя его рассказы, как очевидца, об искренней религиозной и христианской любви к ближним почивших в Бозе Царя и Царицы. Александр II-й был – по словам преосвященного – именно «солнце России: самая улыбка Его была очаровательна». При слушании бесед сих, припомнил я многократно слышанные мною беседы о покойном Незабвенном Родителе незабвенного Царя – Мученика: то были также беседы одного из Иерархов православной русской церкви (А. Костромского Платона). О, с каким благоговением, с какой глубочаейшею любовью к Помазаннику Господню говаривал о Николае I-м А. Платон! – За обедом Преосвященнейший Виталий рассказал мне о некоторых из своих наблюдений за проявлениями духовной жизни в человеке; поразительны были для меня особенно следующих два факта. Раз, при освящении храма в одном селе Вол. Еп., преосвященный видел двукратно просияние лица у одного расслабленного, в 1-й раз при благословении его Владыкою, и в другой при подаянии преосвященным просфоры сему страдальцу. Около того же самого времени привелось преосвященному наблюсти противоположное явление. У одного из священников также двукратно видел Владыка, – но не просияние, а потемнение лица его. «О, помилуй нас уничиженных, устрояя благопотребныя твоя сосуды, Слове!» (Антиф. гл. 6 окт. и на погреб. священников).

24-го Августа весьма усладило меня пение вечерни в Богоявленском монастыре. Особенно хорошо пропет был древний гимн вечерний: «Свете Тихий святая славы….» После вечернего чаю двукратно мне предложенного, – в келлиях добрейшего О. С…..ия и в покоях благостного Владыки, Преосвященный удостоил показать мне церковь «Всех Скорбящих Радости», для воспитанниц училища девиц духовного звания в монастырских зданиях отведенную, Свято-Никольскую церковь, и братскую трапезную. В последний – по благословению Владыки – пропели маленькие три послушника-певчих троекратно «Достойно есть». Пели очень хорошо. Но еще лучше показалось мне пение «Богородице Дево радуйся» троекратно воспетое хором певчих-девочек в училище девиц дух. звания, куда привел меня Владыка из монастырских храмов показать училище. Выслушав здесь также два гимна: «Коль славен наш Господь в Сионе» и «Боже! Царя храни», – с большим утешением для моей больной души, от всего сердца пожелал я малюткам девочкам, чтоб Матерь Божия была для них – как Ее величает Церковь – «Стеною девам, столпом девства и младопитательницею (воспитательницей) девам».

25-е и полдня 26-го Авг. Провел я еще в Кременце – этой истинно русской Швейцарии – под кровом св. обители Богоявленской и ее гостеприимного хозяина Преосвященного Е. Виталия (ныне Могилевского Владыки). – На обеде у Его Преосвященства 26-го Августа бывшая гостья – Графиня Б…..а сообщила нам трогательный рассказ, как очевидица, о последних днях земной жизни и о мученической кончине Незабвенного Императора – Освободителя. Преосвящ. Виталий припомнил при сем случае слова Высокопреосв. Димитрия Херсонского: «строго Бог накажет Россию за мученическую смерть Александра II-го».

Вечером 26-го Августа я был опять в Почаеве 27-го Августа удостоился утешения отслушать в небеси подобном Соборе Лавры сполна всю утреннюю службу. Утреня началась в 4 часа утра, окончилась в четверть 7-го часа: чинное совершение службы Божией, стройное прекрасное пение клирошан Лавры умиляло сердце и невольно увлекало к молитве ленивую душу. Отслушав после утрени акафист Богоматери пред чудотворным ликом Ее, что над царскими вратами, спускаемым для поклонения и облобызания богомольцев по подобию Киевскому, я отстоял затем раннюю Литургию в храме во имя преподобного Иова Почаевского, где почивает в пещере и нетленное тело сего великого угодника Христова. После обедни пет был в пещере пред ракою св. мощей молебен с акафистом угоднику Божию. – Пришедши в келью Лаврской гостиницы дочитал книгу: житие преподобного Иова, Игумена Почаевского, напечатанную в Житомире в 1878 году. Неизвестный автор книги видно много потрудился над составлением жизнеописания святого и добре составил оное как в отношении к верности и документальности, так и в отношении к полноте рассказа и чистоте языка. Да спасет и помилует доброго труженика сего милосердный Бог, по молитвам своего угодника, память коего прославил он в книге своей. Читая книгу сию, вспоминал я по поводу сказаний ее подобные события в наши времена. Например: «некто (говорится в сказании о чудесах преп. Иова) по имени Владислав усомнился в святости мощей Иова и был вразумлен явлением преп. Иова, грозившего ему, чтобы не смел говорить хульно о святых Божиих». Мне же сие пишущему довелось слышать из уст весьма почтенного Г. чиновника С. С. Китновского, служившего в Г. Владимире губ. годах в 1860-х след. рассказ: «находясь на службе в г. Иркутске, я во очию моею видел много чудесных знамений от мощей св. Иннокентия; между многими поразило меня особенно следующее: два приезжих господина, воспользовавшись удалением от раки мощей гробового иеромонаха, взяли один руку святого, другой ногу и один другому говорили: это не мощи, а подделка. Когда за тем они вышедши из Собора, сели в коляску, коляска опрокинулась и оба свихнули себе один руку, другой ногу». – В час по полудни – по приглашению благостнейшего Владыки был я у Его Высокопреосвященства на обеде. За обедом Владыка вспоминал о многих знаемых и мне, почивших в Господе мужех нашей Церкви, как-то: пр. Костромском Архиепископе Платоне, о преосв. Саратовском Епископе Евфимие и др. С благоговением говорил о ВП. М. Новгородском и Петербургском Исидоре, над которым «исполняется слово псалмопевца: обновится, яко орля, юность моя (Псалом 102)»; сожалел, что оскудевает число монашествующих из ученых. – Отпуская меня в мою келью, милостивейший Архипастырь любвеисполненным словом пригласил меня к участию в праздничном Богослужении: наступал один из священных дней памяти Блаженного Аввы Почаевской Лавры – препод. отца нашего Иова Игумена Почаевского.

В 6-ть часов вечера 27-го Августа началось в Церкви при его пещере Всенощное Богослужение. Всенощная была по всему своему исполнению совершенно праздничная и окончилась в четверть десятого часа. – Один из братии Лаврской дружелюбно напомнил мне: «и в Киеве завтра – 28-го Августа праздник в св. Лавре: в честь святых печерских угодников, почивающих в дальних пещерах». Выслушав напоминание старца, мысленно вознес я молитву: «преп. Отче Иове и вы, преподобные отцы Антоние и Феодосие и прочие чудотворцы печерские! Молите Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа и пречистую Его Матерь пресвятую Богородицу и присно-Деву Марию о мне грешном». Не лишним считаю заметить, у кого научился я такой форме молитвы ко святым. Научил меня ей – спаси его Бог – один из монахов св. Лавры Киево-Печерской – добрый старец о. Ф….л, а ныне в большом постриге С…а. Он из поселян Новороссийского края, но может поговорить и с учеными. Раз, когда ему поручено было вести богомольцев в пещеры, предводительствуя им со свещею, старец возгласно произносил пред каждыми мощами: преподобный отче моли Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа и пресвятую Богородицу о нас грешных». Здесь падает и возражение лютеранское: «Един Ходатай наш Иисус Христос». Подлинно – отвечаем – Он Един Ходатай нашего спасения; но молитвенно призывая святых, мы молимся им, не как ходатаям нашего спасения, а как нашим богомольцам и заступникам пред Единым Ходатаем нашего спасения, чтобы помиловал и спас нас своею милующею и спасающею благодатию. О, добрые старцы Лавры Киевской! Сколько и другого назидательного и утешительного сообщили вы мне! Спаси вас, Господи! Спаси вас, Матерь Божия! Точно так и теперь от ваших собратий по монашеству – братий Лавры Почаевския сколько в немногие дни зде пребывания моего собрал я доброго и душеполезного. Господи! Спаси доброе, святое, православное монашество в святой православной Церкви Твоей.

28-го удостоился я недостойный священнослужения Бож. Литургии со Владыкою, соборне. По Литургии был на обеде у Настоятеля Почаевския Лавры Высокопреосвященного Тихона, Архиепископа Житомирского и Волынского, вместе с протоиереем О. М. Л….ским. После обеда неожиданно предложено мне было О. Духовником Лавры И….кием быть на местах первоначальных подвигов препод. Иова Почаевского Игумена и чудотворца в г. Дубно в Кресто-Воздвиженской Пустыни. 29-го числа в Воскресенье, после Бож. Литургии, новый настоятель обители достопочтеннейший Авва Ионникий взял меня в сопутники себе в свою богоспасаемую пустынь, при въезде в которую прочли мы на столпе следующее назидательное наставление предместника его по настоятельству сей пустыни, доброго подвижника в монашестве отца Архимандрита Иеронима: «праздношатательство, волокитство, глазо-ротозейство, гулянье по монастырю, особенно с папиросами вблизи церкви, монастырских строений, горючих материалов (молотильной машины), с ружьями, собаками и с колокольчиками в экипажах запрещается. Для молитвы только, и по делам свободен вход в монастырь во всякое время». Уже по этой надписи возъимел я высокое понятие о ее составителе О. Иерониме, Авве Обители. Но еще более глубоким уважением проникся дух мой к блаженному Авве Иерониму, когда достопочтенный О. Дионисий эконом обители изобразил мне в кратких, но выразительных словах житие О. Игумена Иеронима. Да упокоит Господь наш Иисус Христос душу его со святыми там, где нет болезни, ни печали, ни воздыхания, но жизнь безконечная!.. Достопочтенный Авва Настоятель Обители О. Иоанникий предложил мне для чтения немногия книги небогатой библиотеки монастырской. Лучшего не оказалось в библиотеке пустынной обители Дубненской, как Волынския Епархиальные Ведомости. В них столь понравилось мне одно стихотворение, что не могу отказать себе в удовольствии сообщить и вам это стихотворение, благосклонные читатели моих воспоминаний: вот оно:

Духовный и Светский

Духовный, светский – два всегдашние контраста;

Духовный ежели захочет светским быть,

Тогда судьба его и горька и несчастна,

И он ничем ее не может облегчить.

Название светского откудаж мы достали?

Paganus, Laicus и Secularis – тож….

С латинского взяли, и как уж ни смягчали,

Но все выходит таж языческая ложь.

И так – язычество и светскость очень сходны!

И проза светская и звуки светских лир

Тогда и хороши у нас, когда подобны

Тем образцам, что нам языческий дал мир.

В восторге говорим: «наш Пиндар! Наш Гораций!

Виргилий наш! и наш великий Цицерон!»

И от призвания на помощь муз и граций

Доселе никто еще не был освобожден.

Вот наше вообще какое положенье!

И вот какая жизнь у нас почти у всех!

А христианское святое просвещенье

Едвали делает меж нас большой успех.

Мы христиане все как будто по секрету,

И мало нравится церковность наша нам,

И к церкви холодность безчестнейшую эту,

Увы, передаем в наследие детям….

Чем больше светскости такой мы проявляем,

Тем образованней мы в обществе слывем,

О том в безумии совсем не помышляем,

Как страшны будут нам слова: Аз вас не вем

(Лук. 13:27).

Ведь умереть всем нам сей день, иль завтра надо.

Тогда где будем мы? И что увидим мы?

И светскость наша нас избавит ли от ада?... .

Ах, лучше пусть умрем духовными людьми!

                                    П. К.

30-го Августа новый Настоятель пустыни совершал бож. Литургию и по ней молебствие св. благов. В. Кн: Александру Невскому за Августейшего Имянинника и Его Царствующий Дом. После молебствия отправился я в Город, в Свято-Николаевский Собор. Храм замечателен по своему великолепию: таких величественных и столь изящно в благочестивом вкусе убранных церквей не много. 32-го Августа после утренних молитв, выслушав в храме молебен с Акафистом преп. Иову, был я на небольшом кладбище Крестовоздвиженской пустыни. Добрый сопутник мой сюда – О. Дионисий много плакал при молитвах наших с ним на кладбище за почиющих здесь, и своею чувствительностию много умилил мою душу. Возвратясь в келлии отца Настоятеля обители, после утреннего чаю, простился я с Достопочтеннейшим сим Аввою и пожелав ему и его сокеллиоту Отцу Дионисию благодати Божией во спасение и многих лет жизни, на лошадях монастырских отправился до станции железной дороги и 1-го Сентября был уже в Киеве.

Слава и благодарение беспредельно благому, премилосердому ко грешнику, человеколюбивому Господу Богу, в Святей Троице славимому и поклоняемому, что сподобил меня видеть Святую Лавру Почаевскую и место начальных подвигов праведного Игумена ее, препод. Иова – Крестовоздвиженскую пустынь в г. Дубно.