Правило 87 Василия Великого

И так первое, и притом в делах сего рода весьма важное, что имеем предложить, есть соблюдаемый у нас обычай, имеющий силу закона, потому что сии постановления преданы нам от святых мужей. Обычай же таков: аще кто, будучи одержим страстью нечистоты, впадет в безчинное совокупление с двумя сестрами; то и браком сие не почитается, и в церковное собрание таковые приемлются не прежде, как по разлучении друг от друга. Посему, аще бы и не можно было рещи ничего другаго, довольно было бы и сего обычая для преграды злу. Но поскольку писавший письмо покушался, ложным доводом, ввести в образ жизни толикое зло: то нужно и нам прияти в помощь рассуждение, хотя в предметах весьма ясных у всякаго сильнее рассуждения бывает предубеждение. Ибо писано, говорит он, в книге Левит: не бери жены вместе с сестрою ее, чтобы сделать ее соперницею, чтоб открыть наготу ее при ней, при жизни ее (Лев. 18:18). Отсюда явно быти сказует он, яко позволительно взяти по смерти ее. На сие прежде всего то реку, что закон, если что говорит, говорит к состоящим под законом (Рим. 3:19). Ибо иначе мы подлежали бы и обрезанию, и субботе, и удалению от некоторых снедей. Ибо неужели нам, когда найдем, что либо благоприятствующее нашему сладострастию, подчиняти себя игу работы закона, а когда какое из предписаний закона явится тяжким, прибегати к свободе сущей во Христе? Нас вопрошали: есть ли в писании разрешение брати жену после сестры ея? Мы рекли, нет: что и безопасно для нас и истинно: но посредством благовиднаго заключения установляти мнение о том, что умолчано, значило бы законополагати, а не приводити слова закона. Ибо таким образом хотящему дерзнути было бы позволено, и при жизни жены, взяти сестру ее. Ибо такое же лжеумствование может приспособлено быти и к сему случаю. Писано, скажет он: не поймеши в ревнивую соперницу, следовательно взяти не имеющую ревности закон не запретил. Посему защитник страсти речет, яко сестры имеют нрав неревнивый. И так когда нет причины, по которой запрещено сожитие обеих: то что препятствует взяти сестру? Сего не написано, скажем мы: но и того не определено. Мысль же, выводимая чрез заключение, делает позволительным и то и другое. Надлежало бы возвратитися немного вспять, к предшествовавшим изречениям закона, и тем освободитися от затруднения. Ибо примечается, яко законодатель не все роды грехов объемлет, но в особенности отвергает грехи египтян, откуда изшел израиль, и хананеев, к которым он переселялся. Ибо так читается: по делам земли Египетской, в которой вы жили, не поступайте, и по делам земли Ханаанской, в которую Я веду вас, не поступайте, и по установлениям их не ходите (Лев. 18:3). Вероятно, яко сей род греха не был допущен тогда в житии язычников: а потому и законодатель не имел нужды ограждати от него, но достаточно было не предвареннаго учением обычая для отвержения сея гнусности. Но почему, запретив большее, он умолчал о меньшем? Потому, что многим из плотолюбивых, в отношении к сожитию с сестрами живых жен, казался быти вреден пример патриарха. Нам же что подобает творити? написанное глаголати, или умолчанное изъискивати? Ибо в сих законах не написано и того, яко отец и сын не должны входити к единой наложнице: но у пророка сие подвергается величайшему осуждению. Он бо, глаголет, даже отец и сын ходят к одной женщине, чтобы бесславить святое имя Мое (Амос. 2:7): и сколько других видов нечистых страстей изобрело бесовское училище, о коих божественное писание умолчало? Не желая нарушати своея священныя важности наименованиями гнусностей, оно означало нечистоты общими наименованиями, как глаголет апостол Павел: блуд и всякая нечистота и любостяжание не должны даже именоваться у вас, как прилично святым (Ефес. 5:3): под именем нечистоты он заключает недостойныя названия действия мужей и жен. Таким образом умолчание не дает разрешения сластолюбцам. Я же сказую, яко и не умолчал законодатель о сем виде беззакония: но весьма сильно запретил оный. Ибо слова: никто ни к какой родственнице по плоти не должен приближаться с тем, чтобы открыть наготу (Лев. 18:6), заключают в себе и сей вид родства. Ибо для мужа что может быти ближе собственныя жены, или паче своея ему плоти? Ибо они уже не суть два, но плоть едина. Таким образом, посредством жены, сестра ея переходит в родство мужа. Ибо как не может он взяти матерь жены своея, ниже дщерь ея, потому что не может взяти свою матерь, ниже дщерь ея: такожде не может взяти сестру жены своея, потому что не может взяти сестру свою. И обратно, не позволительно и жене сожительствовати с сродниками мужа: потому что права родства общи для обоих. Я же всякому, просящему совета о браке, свидетельствую, яко преходит образ мира сего, и время прекращено есть, да и имущии жены, якоже не имущии будут (1Кор. 7:29,31). Аше же кто представит мне в возражение оное изречение, плодитесь и размножайтесь (Быт. 1:28): то я посмеюсь не различающему времен законоположения. Вторый брак есть врачевство противу блуда, а не напутствие сластолюбию. Речено: лучше вступить в брак, нежели разжигаться (1Кор. 7:9). Но и посягая, да не беззаконнуют. А те, которые оскверняя душу страстию безчестия, не взирают и на естество, издревле различившее именования родства, каким именем родства назовут рожденных от таких двух супружеств? братиями ли родными, или двоюродными? ибо, по причине смешения, им приличествовати будет и то и другое наименование. Не делай, человече, тетки детей мачехою их, и ту, которая вместо умершия матери должна ласкати их, не вооружай неутолимою ревностию. Ибо едина ревность мачих и за гроб простирает ненависть: или паче, другие бывшие врагами примиряются с умершими, а мачехи от смерти начинают ненависть. Главное же из вышереченнаго есть следующее: аще кто желает брака по закону, то ему отверста вся вселенная: аще же желание его управляется страстию, тем паче да воспретится ему брак, да научится соблюдать свой сосуд в святости и чести, а не в страсти похотения (1Фес. 4:4,5). Более глаголати стремящагося меня удерживает мера послания. Желаю, чтобы или увещание мое оказалось сильнейшим страсти, или чтобы беззаконие сие не поселилось в нашей области, но оставалось в тех местах, в которых дерзнули на оное.

(Ап. 19; Трул. 26, 54; Неокес. 2; Василия Вел. 23, 68, 76, 78; Тимофея Алекс. 11).

Настоящее правило составлено из одного послания Василия Великого (около 373 г.) к Диодору, епископу Тарскому.

Кто-то, по словам Вальсамона, спросил этого епископа, может ли он, по смерти своей жены, вступить в брак с сестрой (τήν εκείνης άδελφήν), и этот епископ письменно (έγγράφως) ответил, что может, ибо нет никакого канонического препятствия¹¹². Между тем, Василий Великий издал решительное запрещение подобных браков, и в то время ему сообщено было кем-то, что по этому вопросу написал Диодор. По этому поводу Василий Великий написал свое послание к Диодору. В предисловии к этому посланию святой Василий делает вид, будто он не верит, что написал то Диодор, а не кто-либо другой. Тут Василий обстоятельно доказывает, что должно быть безусловно запрещено вдовцу вступать в брак с сестрою умершей его жены. Что таковое воспрещение основывается на божественном праве, – мы видели в толковании 19 Апостольского правила; а что лицо, вступившее в таковой брак, имеет быть лишено до смерти Святого Причастия, говорит нам 2 правило неокесарийского собора. Противозаконность настоящего брака святой Василий доказывает прежде всего утвердившимся в церкви обычаем (έθος), далее цитатами из Священного Писания и, наконец, неправильными семейными отношениями, которые вызвал бы таковой брак.

Относительно обычая Василий Великий говорит, что первое и самое важное (ό μέγιστον) в подобного рода вопросах – иметь в виду обычай, ибо обычай имеет силу закона (νόμου δύναμιν). Обычай всегда в церкви имел одинаковое значение с законом, если только имел церковью оправданное основание и если освящен давностью употребления. Правилом для суждения о важности и законной силе обычая служили в церкви предписания греко-римского законодательства, из которых Зонара в своем толковании упоминает несколько¹¹³. Согласно обычному праву, по словам Василия Великого, брак с двумя сестрами называется беззаконным общением (άθεσμον κοινωνίαν) и никогда браком не считался; тот, кто вступил в брак с одной сестрой, а затем, после ее смерти, с другой, лишаем был права войти даже и в церковь до тех пор, пока не расстанется с той, с которой незаконно живет, и на этом основании, продолжает Василий, для всякого ясно, как велико зло – таковой брак, если бы даже других доказательств не было. И так как для оправдания своего дозволения Диодор ссылался и на некоторые места Священного Писания, – то и Василий Великий обращается к Священному Писанию и тонко анализирует соответствующие из него места.

Диодор сослался на слова книги Левит (Лев.18:18) о том, что человек не должен брать в жены ту, которая будет ревновать сестру свою, ни вступать в общение с таковою во время жизни ее, и отсюда вывел заключение, что после смерти жены можно вступить в брак с ее сестрою. На это отвечает Василий Великий прежде всего словами апостола Павла (Рим. 3:19), что закон, если что говорит, говорит к состоящим под законом, ибо если бы это было не так, то мы должны бы и обрезываться, праздновать субботу и воздерживаться от известных кушаний, а это означало бы, что из Ветхого Завета мы желаем принимать только то, что нам нравится, прочее же, что нам не нравится, мы будем отбрасывать и заменять Христовым законом.

Меня спросили, говорит святой Василий, дозволяет ли Священное Писание жениться на сестре первой жены, и я ответил, что не дозволяет, и это сущая правда; а из того, что «умолчано», выводит заключение, т.е. говорит: если закон запрещает жениться на сестре своей еще живой жены, дабы не возбуждать ревность, то следует, что это можно делать, когда она умрет, ибо уже тогда ревности нет места, – не значит ли принимать на себя роль законодателя, вводить собственные законы, игнорируя притом смысл существующего закона? Ибо если мы разрешим мужу жениться, после смерти первой жены, на ее сестре, в силу того, что тут нет места ревности, в таком случае мы можем разрешить ему это и во время жизни жены, раз мы узнаем, что данные сестры не ревнивы по своей натуре. Можно возразить, что это не сказано в Священном Писании, но в Священном Писании не сказано и то, что после смерти жены муж может жениться на ее сестре.

К этому святой Василий присовокупляет, что еще яснее будет, если обратим внимание на обстоятельства, при которых Моисей установил это. Законодатель не имел намерения обнаруживать все роды греха, а только грехи египтян, с которыми раньше жил еврейский народ, и грехи ханаанитян, с которыми впоследствии тот же народ пришел в соприкосновение; по всей вероятности, законодатель воспретил этот грех потому, что некоторые хотели следовать примеру патриарха Иакова, сожительствовавшего одновременно с двумя сестрами – Леей и Рахилью. В законе, говорит Василий Великий, многое «умолчано», но все же воспрещено; так, например, в законе ничего не сказано, что отец и сын не должны совокупляться с одной и той же наложницей, но пророк воспретил это как незаконное дело (Ам. 2:7).

«Бесовское училище» научило людей многим грехам и нечистым страстям, а между тем Священное Писание не хотело перечислять их, но обозначило их одним общим именем нечистоты, дабы гнусными словами не грязнить собственной чистоты, как об этом говорит апостол Павел (Еф. 5:3). И если, согласно этому, в Священном Писании «умолчано» о разных грехах, то это все же не дает никому права совершать срамные дела.

Впрочем, об этом грехе не «умолчано» в Священном Писании, говорит Василий Великий, ибо если законодатель говорит, что никто ни к какой родственнице по плоти не должен приближаться с тем, чтобы открыть «срамоту» (Лев. 18:6), то тем самым воспрещается и этот род греха. Если муж и жена одно тело, как говорит Священное Писание, то каждый должен признать, что муж очень близок по родству к сестре жены своей; и подобно тому, как никто не может, вследствие плотского родства, жениться на матери своей умершей жены или ее дочери от второго мужа, равно ни на собственной матери или дочери, так никто не может жениться ни на сестре своей умершей жены, ибо не может жениться на собственной сестре.

На приводимые защитниками подобного рода браков слова Священного Писания: плодитесь и размножайтесь (Быт. 1:28) Василий Великий отвечает, что ему подобные люди (защитники) кажутся смешными, ибо не отличают того времени, когда это было сказано, от настоящего времени. Указанные слова сказаны были первой чете, в то время, когда людей на земле было слишком мало, и потому совершенно естественно было, что дети Адама должны были вступать между собой в брак; однако, должны ли и ныне, согласно этим словам, вступать в брак родные братья и сестры? Точно также святой Василий отвергает и другое положение противников, будто второй брак дозволен. Второй брак дозволен только во избежание блуда, а не для удовлетворения похоти. Если ап. Павел и дозволяете второй брак (1Кор. 7:9), все же он через то не дозволяет впадать в беззаконие, а беззаконием является брак, который старались теперь оправдывать.

Вслед за разбором ссылок на Священное Писание, которыми Диодор старался оправдать разрешение упомянутого брака с сестрой умершей жены, Василий Великий обращает внимание на семейные отношения, которые должны в таковом браке совершенно перепутаться. Если женившийся на сестре умершей жены имеет детей и от первой и от второй жены, то в каких родственных отношениях будут находиться эти дети? Они будут между собой братьями и сестрами родными и двоюродными (άδελφούς καί άνεψιούς): родными братьями (сестрами) будут, ибо происходят от одного отца, а двоюродными, ибо рождаются от двух сестер. А разве это не противоестественно? Еще святой Василий останавливается на положении детей от первого брака, которые мачехой имеют родную тетку, причем дает вышеприведенный в правиле прекрасный совет: «Не делай, человече, тетки детей мачехою их» и т. д. (см. выше)¹¹⁴.

Относительно данного правила, или послания Василия Великого Вальсамон говорит: «Послание Великого отца к Диодору, хотя исполнено всякой мудрости и истинного красноречия и в нем звучат струны Всесвятого Духа, в настоящие дни (XII в.) не приложимо на практике: оно узаконяет, что никто не должен брать в общение брака двух сестер, что по благодати Божией ныне совсем не приходит на мысль человеку христианину (όπερ Θεού χάριτι σήμερον ούδέ είς ένθύμησιν όλως έρχεται ανθρώπου χριστιανού)... Но имей постоянно в памяти это божественное послание, ибо хотя то, что определено в нем, не прилагается на практике, но содержащиеся в нем умозаключения, суждения и сопоставления, и в особенности то, что составлено и противопоставлено на основании Ветхого Завета и Великого ап. Павла, весьма полезно для других целей»¹¹⁵.