Митрополит Нестор (Анисимов) и российские духовные миссии на Дальнем Востоке

В статье прослеживается жизненный путь митрополита Нестора (Анисимова). Читателю представ­лены противоположные оценки его личности и деятельности. Церковные источники рисуют светлый образ владыки Нестора. Органы советской власти характеризовали Нестора (Анисимова) как человека, чье поведе­ние аморально. Несмотря на это противоречие, его заслуги в трудах на благо Церкви и нуждающихся людей несомненны.

Ключевые слова: Христианство, миссионерство, Российские духовные миссии, Дальний Восток, Камчатка.

In the article the course of life of the mytropolit Nestor (Anisimov) is traced. Opposite estimates of his personality and activity are presented to the reader. Church sources draw a light image of the lord Nestor. The Soviet power characterizes Nestor (Anisimov) as a person whose behavior is immoral. Despite this contradiction, his merits in works for the benefit of Church and the needing people are undoubted.

Keywords: Christianity, missionary work, Russian spiritual missions, Far East, Kamchatka.

Николай Александрович Анисимов родился 9 ноября 1885 года в Вятке, в семье военного чиновника Александра Александровича Анисимова и дочери на­стоятеля Вятской кладбищенской церкви Антонины Евлампиевны [2, с.7].

Он окончил Казанское реальное училище и по­ступил на миссионерское монгольско-калмыцкое от­деление при Казанской Духовной Академии, тогда же был принят в число послушников Казанского Спасо-Преображенского монастыря. В эти годы он дружен с отцом Андреем (Ухтомским), оказавшим на юношу большое влияние. Когда отцу Андрею пришло письмо от архиепископа Владивостокского Евсевия (Никольского) с просьбой прислать на Камчатку миссионера, он благо­словил Николая на это служение. 17.04.1907 г. 22-лет­ний Николай Анисимов принял монашеский постриг с именем Нестор (в честь мученика Нестора Солунского). Постригал его архимандрит Андрей. 6 мая 1907 г. епи­скопом Благовещенским и Приамурским Иннокентием (Солодчиным) он был рукоположен во иеродиакона, а через несколько дней (9 мая) епископом Чистопольским Алексием (Дородницыным) во иеромонаха [2, с.8].

Летом 1907 года отец Нестор выехал на Камчатку, где обосновался в поселении Гижиге [2, с.9].

В 1909 он участвовал в Монархическом съезде рус­ских людей, проходившем в Москве с 27.09 по 4.10. Его выступление оказало влияние на Постановление съезда. В частности, были приняты решения об учреж­дении на Камчатке епископской кафедры с центром в Петропавловске и семинарии, увеличении окладов камчатских миссионеров и выделении им сумм на разъезды. Большое впечатление произвел его доклад о бедствен­ном положении населения Камчатки [2, с.12–13].

В 1909 отец Нестор тяжело заболел цингой и вы­нужден был просить об отпуске [1]. Приехав в Санкт- Петербург, он инициировал создание Православного Камчатского братства. Несмотря на противодействие Святейшего Синода и обер-прокурора С.М. Лукьянова, замысел стал осуществляться благодаря поддержке Государя Николая Александровича и Императрицы- Матери Марии Федоровны [2, с.13]. А. Белашов утверждает, что «иеромонах, ставший всероссийски из­вестным, в начале 1910 года был приглашен на прием к премьер-министру П.А. Столыпину, произвел на него впечатление, и тот рекомендовал Императору Николаю II дать камчатскому миссионеру аудиенцию. Император и его семья выслушали рассказ священника о Камчатке. Его Императорское Величество Николай II ознако­мился с Уставом Камчатского Братства, изучил эски­зы орденов, лично поправил орден I степени, на всех знаках (четырех степеней) разрешил разместить вензельные знаки императорской власти, а также членов Августейшей Семьи, разрешил их носить офицерам на парадном мундире, рекомендовал Святейшему Синоду утвердить представленные документы» [1].

В числе основателей созданного в 1910 году Православного Камчатского братства во имя Нерукотворенного Образа Всемилостивейшего Спаса были: архиепископ Тверской и Кашинский Антоний (Каржавин), епископ Вологодский и Тотемский Никон (Рождественский), епископ Холмский Евлогий (Георгиевский) и другие [2, с.13].

Прожив несколько лет среди камчадалов, иеромо­нах Нестор изучил корякский и тунгусский языки, пе­ревел на корякский Божественную литургию, частично Евангелие, а на тунгусский – молитву «Отче наш», за­поведи Моисея и заповеди Блаженства, молитвы на лов рыбы, на освящение рыбы, рыбных снастей и мрежей, утвержденные Святейшим Синодом в 1910 г. [2, с.15].

Объявление войны (Первой Мировой) застало его в России. Вскоре он ушел на фронт, вслед за отцом и братом. Два года войны он провел на передовой, в са­нитарном отряде «Первая помощь под огнем». Состоял при Лейб-гвардии Драгунском полку. Был удостоен вы­соких наград – наперстного креста на георгиевской лен­те, а также орденов Святого кн. Владимира с мечами 4-й степени и Св. Анны с мечами 2–1 и 3-й степеней. В 1915 году возведен в сан архимандрита [2, с.1 9]. После фрон­та вернулся на Камчатку.

В 1916 году происходит историческое событие для Камчатки – создается Камчатская и Петропавловская епархия. 16 октября 1916 г. архимандрит Нестор был хи­ротонисан во епископа Камчатского и Петропавловского и стал вторым викарием Владивостокской епархии [2, с.19]. «... Митрополит [Петроградский] Питирим [Окнов] на основании доклада архиепископа Евсевия внес в Синод предложение основать Камчатскую епархию Синод принял проект и архиепископу Евсевию было предложено назвать кандидатов на новую кафедру. Владыка ответил, что кандидат только один – работающий уже девять лет на Камчатке архимандрит Нестор» [2, с. 20]. И действительно, благодаря его трудам в крае к 1917 г. было уже 37 храмов, 38 часовен и 42 школы [2, с.20]. Хиротонию владыки Нестора совершили во Владивостоке [2, с.20].

В 1917–1918 годах епископ Нестор участвовал в работе Поместного Собора и выборах Патриарха. Его сопровождал делегат от мирян – камчадал Иван Трифонович Новограбленников [2, с.20].

Владыка Нестор был среди тех, кто 2 ноября 1917 года в составе посольства от Поместного Собора пыта­лись вести диалог с солдатами [2, с. 23–25]. Всю вторую половину ноября владыка работал над книгой «Расстрел Московского Кремля», ставшей впоследствии широко из­вестной (а также одним из пунктов его обвинений) [2, с. 25].

В ночь на 16 февраля (1 марта) 1918 года епископ Нестор был арестован в Гродненском военном госпи­тале в Трехсвятительском переулке, где квартировал [2, с. 39]. Его поместили в Александровском военном училище, вместе с другими арестованными. Об этом же сразу стало известно, и по благословению Патриарха члены Собора А.И. Июдин и А.А. Салов пытались про­яснить его судьбу [2, с. 41].

Получив свободу, владыка сразу вернулся на за­седания Собора. Потом съездил в Казань повидаться с родными [2, с. 45]. Летом 1918 года епископ Нестор выезжает из Москвы на линию фронта [2, с. 45]. В ав­густе отбывает в Киев, потом в Одессу, оттуда в Ялту, где был духовником вдовствующей Императрицы Марии Федоровны и других членов царской семьи. После эвакуации из Крыма епископ Нестор выехал в Константинополь и с пароходом Добровольческого фло­та проехал на Камчатку [2, с. 46]. Осенью 1919 или в самом начале 1920 владыка в Чите [2, с. 52]. Судно, на котором он плавал, с приходом большевиков не пустили в Петропавловск, и оно доплыло до Японии. Владыка обосновался в Цуруге, совершая службы для православ­ных русских и японцев, был инициатором постройки здесь храма во имя святителя Николая [2, с. 53].

Во время его пребывания в Японии в Токио выходит второе издание его книги «Расстрел Московского Кремля» на русском и японском языках. Постепенно владыка устанавливает связи с Маньчжурией, где было немало русских беженцев. В Харбине в 1921 году он основал Камчатское подворье, открыв при нем 14 августа школу, стал вдох­новителем и организатором Международного комите­та помощи голодающим и беженцам [2, с. 53].

В июне 1928 Харбинские архиереи получили Указ Временного Московского Священного Синода от 20 июня 1928 года обращенный к Карловацкому Священному Синоду и митрополиту Евлогию (Георгиевскому). Указ требовал определить свою по­зицию: признать юрисдикцию митрополита Антония (Храповицкого) (Зарубежного Синода) или митрополи­та Сергия (Старогородского) (Московской Патриархии). В Указе также говорилось, что всякий клирик, признаю­щий Московский Синод, но не вступающий в советское гражданство, отстраняется от несения своего церков­ного послушания. Ни один из архиереев на территории Китая не посчитал возможным для себя принять этот Указ (впрочем, некоторое время преосвященный Нестор (Анисимов) колебался и даже заявил о признании ми­трополита Сергия, но позднее переменил свое решение) [7, с. 51].

К 1930 году в Маньчжурии насчитывалось более 80 православных церквей, только в одном Харбине их было 26. При церковных приходах действовали деше­вые или бесплатные столовые для малоимущих, работа­ли 4 церковных детских приюта, 2 церковные больницы, Высшие пастырско-богословские курсы (1928), преоб­разованные позднее в Богословский факультет [2, с. 70].

В храмах Маньчжурии служили до 460 священников [10, с. 67].

В дореволюционную пору русские приходы в Маньчжурии, составлявшие благочиние, входили (за исключением нескольких приходов, находившихся в Пекинской епархии) в состав Владивостокско-Приморской епархии. 29 марта 1922 года они «временно» вошли в под чинение Архиерейскому Заграничному Синоду и были преобразованы в отдельную Харбинско-Маньчжурскую епархию, возглавлявшуюся архиепископом (впоследствии митрополитом) Харбинским и Маньчжурским Мефодием (Герасимовым) [2, с. 70–71]. Кроме того, в Харбине пре­бывали тогда архиепископ Мелетий (Заборовский) (окормлявший тогда приходы пекинской епархии в Маньчжурии) и епископ Нестор (Камчатский) [2, с. 71–72].

Владыка Нестор развил в Харбине активную благотворительную деятельность: учредил Кружок Милосердия, Патронат на 90 человек, переросший по­том в Дом Милосердия [2, с. 76–77]. В 1828–1929 годах на собранные среди русских эмигрантов средства владыка Нестор купил в харбинском пригороде Модягоу уча­сток земли и построил на нем Дом Милосердия. В четырех домах находились помещения для призреваемых (в 1927 году: 84 ребенка и 37 престарелых), типогра­фия, свечной завод, прачечная, пекарня, квартиры для владыки, причта и служащих. Сюда владыка Нестор пе­ревел убежище для престарелых, здесь открыл приюты для девочек и мальчиков. При девичьем приюте работа­ла швейная и иконописная мастерские, мальчики обуча­лись в столярной мастерской и помогали в типографии. Таким образом, воспитанники получали навыки, кото­рые могли впоследствии дать им заработок [2, с. 80–81].

Деятельность епископа Нестора не ограничивалась пределами епархии и даже Дальнего Востока: в 1933 и 1938 годах. Владыка приезжал в Белград для уча­стия в Архиерейских Соборах Русской Православной Церкви Заграницей. В 1933 году он был возведен в сан архиепископа. В 1938 г. владыка посетил Индию по приглашению Католикос-Патриарха Мар-Василиуса, возглавлявшего христианскую Малабарскую Церковь.

В июле 1937 года Япония начала военные действия непосредственно в Китае. 28 июля был взят Пекин. В Маньчжурии тоже ощущались перемены [2, с. 122].

18 августа 1945 года части генерал-майора Г.А. Шелахова вошли в Харбин. 19 августа Архиепископ Нестор отслужил благодарственный молебен на собор­ной площади в Харбине, на котором присутствовали красноармейцы [2, с. 141].

Определением Синода от 27 декабря 1945 года решено было считать воссоединенными с Русской Православной Церковью с 26 октября 1945 всех архи­пастырей в Китае – архиепископов, епископов и архи­мандритов, а также клир и мирян Харбинской епархии [6, с.360]. Российская духовная миссия в Пекине и Харбинская епархия вошли в юрисдикцию Московского Патриархата (Харбинская и Пекинская епархии). На территории Китая был образован Восточно-Азиатский экзархат Московского Патриархата, с пребыванием возглавлявшего округ архиепископа Нестора (Анисимова) в городе Дальний [6, с. 360].

В начале 1946 архиепископ Нестор (Анисимов) был возведен в сан митрополита и возглавил Харбинскую епархию после смерти митрополита Мелетия (Заборовского).

В.Г. Дацышен пишет: «Встав во главе Харбинской епархии, вл. Нестор (Анисимов) вновь активно всту­пил в борьбу против Российской духовной миссии в Пекине» [6, с. 361]. Действительно, он критиковал работу прежних миссионеров и писал патриарху Алексию 5 мая 1946 г., что деятельность миссии носит отрицатель­ный характер в последние три десятилетия. Он обвинял прежних начальников Миссии, в том числе митропо­лита Иннокентия, «принесшего особенно много вреда

Миссии из-за своего странного неуживчивого, резкого характера и неумелого администрирования, затем ар­хиепископа Симона, а ныне архиепископа Виктора» которые «всячески искажали факты, допуская слиш­ком большие погрешности и неточности в публикуемых изредка фиктивных отчетах... и не пускали у себя аб­солютно никакой ревизии, скрывая от всех плачевное положение Миссии» [3, с. 297–299].

В.Г. Дацышен замечает по этому поводу, что «Несомненно, многое из сказанного отражало реальные проблемы, с которыми столкнулась Пекинская миссия после Революции 1917, в условиях массовой русской эмиграции и мировой войны. Однако обличительный тон писем архиепископа Нестора не был достаточно убедительным ни для Китая, ни для Москвы. Все знали о длившемся уже почти полвека противостоянии между Харбином и Пекином, и никто еще не успел за­быть «противоречивой биографии» самого вл. Нестора (Анисимова). В конечном итоге, в обострившемся спо­ре Москва не разделила позиций будущего митропо­лита Харбинского и продолжала поддерживать главу Российской духовной миссии в Китае» [6, с. 363].

Миссионерская деятельность в Маньчжурии на­чала было оживляться. «Мудрое решение Вашего Святейшества реформировать всю церковно­-епархиальную жизнь и работу в пределах государств Восточной Азии на началах миссионерской деятель­ности воодушевило в Харбине православных китайцев во главе с прекрасным священником-миссионером о. Даниилом Хэ и всех русских китаеведов, близко стоя­щих к церкви... К настоящему времени Благовещенское подворье Китайской духовной миссии, как и все хра­мы Пекинской миссии, ни в какой мере не служат делу миссии, а являются только доходной приходской цер­ковью в пределах Харбинской епархии. Указ Вашего Святейшества давал нам возможность русских насель­ников подворья, не несущих никакой миссионерской деятельности, перевести для пользы дела на иную цер­ковную работу в Харбинской епархии, а подворье под­готовить к миссионерской китайско-русской школе; нами предполагалось храм подворья определить для проповеди и богослужений преимущественно на китай­ском языке... Среди желающих посвятить себя мисси­онерской деятельности ко мне является много русских интеллигентных людей, в совершенстве знающих ки­тайский устный и письменный язык, с просьбой вклю­чить их в число активных деятелей Духовной миссии» [6, с. 364], – пишет владыка Нестор Патриарху.

В июле 1946 отец Нестор (Анисимов) сообщил свя­щеннику Г.И. Разумовскому, что было принято решение, бывшее Пекинское подворье превратить в чисто мис­сионерское учреждение. Во Внешней миссии при эк­зархате была учреждена Китайская духовная миссия в Фуцзядяне (китайском районе Харбина) во главе со свя­щенником Даниилом Хэ. Помощником отца Даниила Хэ был назначен хорошо владеющий китайским языком молодой священник Г. Галушко [6, с. 364]. Для работы был создан специальный Миссионерский комитет, от­крыты школа-приют и больница в Фуцзядяне [6, с. 365]. Основным препятствием для развития миссионерской деятельности была нехватка миссионеров [6, с. 366]. В Харбине был открыт Русский православный лицей им. Александра Невского, диплом которого давал право на поступление в вузы СССР и за границей [6, с. 367].

В пределах Китая и Кореи был образован единый митрополичий округ с присвоением митрополиту титула Харбинский и Восточно-Азиатский. Хайларское и Цицикарское викариатства Харбинской епархии упразднялись. Высокопреосвященнейшему митрополиту Мелетию по болезни предоставлялся отпуск, временно управлять митрополичьим округом назначался архиепископ Нестор. Архиепископ Димитрий и епископ Ювеналий возвращались в Россию. Митрополиту Нестору предписывалось направить все православные силы на возобновление и развитие миссионерской работы, причем особое внимание следовало обратить на ре­организацию учебного дела в Маньчжурии. Московская Патриархия отказывалась от установленных церковных отчислений в пользу развития миссионерской деятель­ности [2, с. 143].

С.      Фомин считает, что «назначение архиепископа Нестора не было случайным. С началом Великой Отечественной войны он произносил патриотичные проповеди, приветствовал вступившую в Харбин Советскую армию, вместе с маршалом Р.Я. Малиновским стоял на почетных трибунах и присутствовал на прие­мах [2, с. 144].

Патриаршим указом от 11 июня 1945 года Восточно-Азиатский Митрополичий округ был преобразован в Восточно-Азиатский Экзархат Московского Патриархата [2, с. 141]. Причинами этого, по мнению исследователей, был особый канонический статус Харбинской епархии и занятие ее территории Советской армией. Это позволяло ей претендовать на первенство на Дальнем Востоке [2, с. 144].

Российская духовная миссия была переведена в не­посредственное ведение Московской Патриархии. 22 октября 1946 г. Св. Синод постановил утвердить в долж­ности начальника Российской духовной миссии в Китае архиепископа Пекинского Виктора (Святина) и считать его находящимся по епархиальным делам в юрисдикции экзархата, а по делам миссии – в личной юрисдикции экзарха. Этим же определением Пекинская епархия и ее шанхайское викариатство были утверждены в составе Восточно-Азиатского экзархата. Таким образом, на тер­ритории Китая сформировались два церковных центра – экзархат в Харбине и миссия в Пекине [6, с. 367–368].

Поздравляя архиепископа Нестора со вступлением на кафедру, владыка Виктор (Святин) пишет ему: «Из приложенных к письму копий писем Владыки Иоанна и моего вы увидите, что Преосвященный Иоанн сначала твердо встал на лояльные пути признания и перехода в юрисдикцию Московской Патриархии, но потом, когда стало известно, что митрополит Анастасий и Заграничный Синод продолжают свое существование, когда установилась у Владыки Иоанна постоянная пере­писка с митрополитом Анастасием, когда пошли слухи о приеме нас в лоно Церкви по особому чину, как рас­кольников и не было известно, что будет с нами дальше, Владыка Иоанн под влиянием не добрых людей в Шанхае, муссирующих всякие неправдоподобные слухи, постепенно стал склоняться к убеждению, что ему над­лежит оставаться в ведении и юрисдикции Заграничного Синода. В настоящий момент он еще на распутье (27 марта 1946 г.)» [4].

В Фонде Совета по делам религий при Совете Министров СССР сохранилась справка о владыке Несторе подзаголовком «о недостойном проведении митропо­лита НЕСТОРА»: «Управляющий генконсульством в Харбине имел беседу с митрополитом НЕСТОРОМ, в которой обратил его внимание на недопустимое с его стороны поведение в общественных местах и амораль­ные поступки, дискредитирующие его, как главу рус­ской православной церкви в Манчжурии.

Нестор признал, что склонен к злоупотреблению спиртными напитками, отдельные случаи поведения, несовместимого с его саном и положением.

Однако, после этого разговора Нестор образа жизни не изменил:      продолжает систематические выпивки и, якобы, понуждает девочек – воспитанниц дома милосердия к сожительству.

В конце апреля 1947 года, в сопровождении группы священнослужителей, Нестор выезжал на западную ли­нию КВ ж.д. /Манчжурия-Харбин/, где, в стадии силь­ного опьянения, утерял часть своего облачения, которое затем нашел где-то на улице, в грязи.

такого рода непристойном поведении митрополи­та Нестора идут нежелательные разговоры среди ве­рующих и русского населения Харбина.

Авторитет его сильно подорван, в массе духовен­ства возрастают оппозиционные настроения» [5].

Конечно, в данном случае нужно принять во внимание эпоху и идеологический настрой.

В июле 1948 года в Москве предполагалось прове­дение юбилейных торжеств по случаю 500-летия ав­токефалии Русской Православной Церкви. Поскольку в праздновании юбилея ожидалось участие Глав и Представителей всех Поместных Православных Церквей, намечалось также проведение Всеправославного сове­щания, которое должно было выработать общую позицию по отношению к экуменическому движению [9].

Узнав об этом, владыка Нестор, еще до получения официального приглашения Патриархии, принял решение о необходимости своей поездки в Москву. В середине февраля 1948 он проинформировал об этом намерении Генконсульство СССР в Харбине [9].

К середине мая в Экзархат поступило официальное приглашение от Патриархии, и подготовка к поездке продолжалась. Для сопровождения Владыки была сформирована официальная делегация, представлявшая все слои церковной общественности Экзархата. В ее со­став вошли: от православного китайского духовенства Начальник Духовной Православной Миссии в Харбине протоиерей Даниил Хэ, от русского духовенства – про­тодиакон Николай Лобас, от благотворительных учреж­дений Харбина Управляющий Домом милосердия К.А. Караулов, от Русской Духовной Миссии в Пекине архимандрит Гавриил (Огородников) [9].

Накануне отъезда, 13 июня 1948 года, духовенство епархии в кафедральном соборе Харбина служило мо­лебен о собирающемся в Москву на Собор митрополите Несторе. А рано утром 14 июня он был арестован китайскими властями. Одновременно были задержаны секретарь Епархиального совета Е.Н. Сумароков, секретарь владыки священник Василий Ерасимов и монахиня Зинаида (Бридди) [6, с. 368].

Подробности этих событий описывают А.К. Караулов и В.В, Коростылев: «В день отъезда подворье Дома Милосердия по ул. Батальонной, 24, где находились покои митрополита, было внезапно за­нято вооруженными китайскими солдатами. Владыку Нестора взяли под стражу и увезли в неизвестном на­правлении. В помещениях Дома Милосердия начался многочасовый повальный обыск, проводившийся под руководством офицеров Особого отдела. Во время обыска всех насельников подворья Дома Милосердия (около 70 человек) согнали в Скорбященскую церковь. Ближе к вечеру обыск окончился» [9].

Генеральное консульство СССР в Харбине было информировано о том, что митрополиту Нестору (Анисимову) инкриминируются деяния политического характера и что заключенные не подлежат освобожде­нию. Арестованное духовенство было депортировано в СССР. В Хабаровске митрополит Нестор на суде был об­винен в антисоветской деятельности, которая заключа­лась в написании книги «Расстрел Московского Кремля» и совершении панихид по убиенным в Алапаевске род­ственникам семьи императора Николая II [7, с.112].

Узнав об аресте Экзарха, его заместитель епископ Цицикарский Никандр (Викторов) немедленно известил о случившемся советского Генконсула И.А. Малинина. Судя по всему, информация эта была неожиданностью даже для главы советского дипломатического ведомства в Харбине. Как позже писал в докладе Патриарху епископ Никандр, И.А. Малинин уполномочил своих помощников двух вице-консулов лично съездить в подворье Митрополита и к председателю местного китайского правительства. Через несколько времени Управляющий Генконсульством сообщил мне, что мое заявление под­твердилось; Митрополит действительно задержан [9].

20 и 21 июня К.А. Караулов доставлял в дом на Большом проспекте передачи для владыки, включая зимнюю одежду. Не приняли только зубной протез владыки, отнеся его к категории колющих и режущих предметов. С 22 июня передачи принимать перестали. Консульство было уведомлено, что заключенные осво­бождению не подлежат и депортируются в Союз [9].

На открывшихся в Москве 08 июля 1948 года Торжествах и Всеправославном совещании Экзархат представлял архимандрит Гавриил из Русской Духовной миссии в Пекине, добиравшийся в Москву самостоятельно, минуя Харбин [9].

Телеграфное сообщение епископа Никандра в Патриархию об аресте Экзарха Консульство послало только 29 июня. Патриарх получил ее через 50 дней. В ответном сообщении Патриарха говорилось: «Телеграмму только что получил 17 августа до воз­вращения Митрополита Нестора временно обязанно­сти Экзарха возлагаются на Ваше Преосвященство тчк Прошу твердо охранять интересы нашего Экзархата во всем держась установленного нами положения тчк Ожидаю ваших докладов ПАТРИАРХ АЛЕКСИЙ» [9].

Разрешив Патриарху узнать о задержании ки­тайскими властями его Экзарха, Совет по делам РПЦ еще долго скрывал от него факт депортации владыки в Союз. Так, на одну из телеграмм епископа Никандра Патриарху, начинавшуюся словами: Два месяца как за­держан китайцами митрополит Нестор [и] депортиро­ван в Союз, Председатель Совета Г.Г. Карпов наложил резолюцию: Телеграмму за исключением слов (депор­тирован в Союз) передать Патриарху Алексию [9].

В Харбине арест владыки и отсутствие сведений о его судьбе породили тревожность среди его паствы. О здравии Митрополита Нестора было предписано совер­шать молебны в храмах. Руководство Экзархата, видя растерянность Консульства, еще какое-то время счита­ло арест Владыки некой самодеятельностью китайских властей и надеялось, что после его депортации в Союз все выяснится и Экзарха освободят [9].

Имел все основания ожидать своего ареста и бли­жайший сотрудник Владыки Кирилл Александрович Караулов. Тревожась за судьбу оставленных в его семье исторических реликвий Владыки, он отправил наиболее ценные из них через Консульство Патриарху Алексию: кресты, панагию, иконы, даже зубной протез, необходимый владыке [9].

После ареста владыки Нестора во временное управ­ление Экзархатом вступил преосвященный Никандр, епископ Цицикарский, хотя последним внутренним распоряжением митрополита Нестора от 31 мая 1948 епископ Никандр в случае выезда Экзарха в Москву отстранялся от всех дел по Экзархату. Епископ Никандр все-таки был утвержден в должности Управляющего Экзархатом [7, с. 113].

Посетившая Маньчжурию в 1948 году делегация Московского Патриархата во главе с епископом Курским и Белгородским Нестором в отчете о состоя­нии Восточно-Азиатского Экзархата во второй поло­вине 1948 г. писала: «Указания Святейшего Патриарха еще от 1945 г. до сих пор не выполнены, Миссия – как таковая – все еще не работает, прежде всего надо выполнить переключение интересов приходских на мис­сионерскую деятельность» [7, с.113].

Приблизительно через год после ареста митрополита Нестора в Харбин прибыл представитель Московской Патриархии епископ Курский и Белгородский, тоже Нестор. По его распоряжению, «Все недвижимое имущество, находящееся в г. Харбине на территории Дома Милосердия и строения в Модягоу на Баталионной улице 24, переданные распоряжением

Нестора, Митрополита Харбинского и Маньчжурского, Экзарха Московской Патриархии в Восточной Азии от 31 мая 1948 года в непосредственное ведение и лич­ное владение Московской Патриархии, в лице ныне здравствующего Святейшего Патриарха, передается мною, смиренным Нестором, епископом Курским и Белгородским, представителем Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Алексия, не как личное иму­щество Митрополита Нестора, а на общих основаниях, как церковное имущество с оборудованием и инвента­рем, Исполняющему должность Экзарха Московской Патриархии по Восточной Азии, Преосвященному Епископу Цицикарскому Никандру.

Духовенство церкви Дома Милосердия в лице настоятеля Архимандрита Вениамина, священников Антония Галушко, Петра Опика, протодиакона Николая Лобаса, иеродиакона Христофора, находится, как и все Харбинское духовенство, в каноническом подчинении Епископу Никандру, коего имя возносится за Богослужением» [9].

18 ноября 1948 года, когда владыка Нестор уже на­ходился на Лубянке (всего в нескольких минутах езды от Чистого переулка, где размещалась Патриархия) Патриарх Алексий все еще не знал о его местопребы­вании. Его Святейшество писал Г.Г. Карпову: Где сам митрополит Нестор неизвестно. Видимо предполагают, что на нашей территории. Позже, уже после своего освобождения в 1956 году, владыка Нестор рассказывал (ссылаясь на разговор с Патриархом Алексием), что Патриархия длительное время не имела решительно ни­какой информации о его местонахождении [9].

Патриарх Алексий так и не издал указа о снятии ми­трополита Нестора с его постов, а затем нарочито долго не решал вопрос о замещении ставших фактически ва­кантными должностей. Только два года спустя, в конце лета 1950 года, Экзархом Восточной Азии был назначен архиепископ Китайский и Пекинский Виктор (Святин), а титул епископа Харбинского и Маньчжурского и за­местителя Экзарха был утвержден за епископом Никандром (Викторовым) [9].

Митрополит Нестор (Анисимов) восемь лет провел в заключении в мордовском поселке Явас [7, с. 112]. С 1956 г. он был назначен на должность митрополита Новосибирского и Барнаульского, а с 1958 г. возглавил Кировоградскую и Николаевскую епархию [6, с.368].

«В те годы, – рассказывает его келейник, – во всей Новосибирской епархии, охватывавшей почти всю Восточную Сибирь, оставалось лишь 50 действующих приходов. Владыка, несмотря на слабость своего здоровья, часто выезжал на самые дальние, затерянные в сибирской тайге приходы. Сибирь очень напоминала ему Камчатку. При воспоминании о ней у владыки «всегда наворачивались на глаза слезы» [8].

Наступило время хрущевских гонений на Церковь. В Новосибирске митрополит Нестор оказался под усиленным надзором уполномоченного Совета по делам религий, который писал на него доносы, и владыку уволили из Новосибирской епархии на покой 8 сентября 1958 г. Но уже 9 декабря 1959 г. он был назначен на Кировоградскую кафедру (Украина). В первый же месяц своего управления епархией он посетил 21 храм и совершил там богослужения [8].

Уполномоченный по делам религии докладывал, что «Нестор (Анисимов Н. А.). по убеждениям яв­ляется монархистом, реакционным религиозником Православной Церкви... Ведет активную работу по укреплению Церкви в области» [8].

Во время управления епархией митрополитом Нестором «не было закрыто ни одной церкви. Зато через три месяца после его кончины из 320 приходов Кировоградской епархии осталось лишь около 30» [8].

Он скончался в 1962 году в Первой градской боль­нице Москвы. По утверждению А.Б. Ефимова, некото­рые считали, что смерть его была ускорена. Похоронен владыка на подмосковной патриаршей даче в поселке Переделкино, там же в храме долгое время стоял его посох, который был подарен ему на Камчатке. В 1995 году посох был отправлен в Петропавловскую и Камчатскую епархию [8].

Библиографический список

Белашов А. Русская народная линия. Из Жития митрополита Нестора (Анисимова), выдающегося деятеля Русской Православной Церкви ХХ

Божией милостью архиерей Русской Церкви. Три жизни митрополита Нестора Камчатского. Сост. С. Фомин. М., 2002.

Вернувшийся домой: Жизнеописание и сборник трудов митрополита Нестора (Анисимова). Т.2. М., 2005.

ГАРФ. Ф. Р.6991. Оп.1. Д.22. Л.43

ГАРФ. Ф. Р.6991. Оп.2. Д.277. Л.3

Дацышен В.Г. История Российской Духовной Миссии в Китае. Гонконг, 2010.

Дионисий (Поздняев), священник. Православие в Китае. М., 1998.

Ефимов А. Б. Митрополит Нестор (Анисимов) – великий миссионер XX в. //Пятые Международные исторические и Свято- Иннокентьевские чтения «К 270-летию выхода России к берегам Америки и начала освоения Тихого океана (1741–2011)»: мате­риалы: 19–20 окт. 2011 г. – Петропавловск-Камчатский, 2012. С. 27–33.

Караулов А.К., Коростелев В.В. Арест Экзарха//Русская Атлантида. Челябинск. 2003. №10. С. 11–26. Режим доступа: http:// orthedu.ru/kraeved/hist-nsk-eparh/3928–11 .html

МелиховГ.В. Российская эмиграция в Китае (1917–1924 гг.). М., 1997.

References

Belashov A. Russian national line. From Life of the mytropolit Nestor (Anisimov), the outstanding figure of Russian Orthodox Church of the XX century.

God’s favor bishop of the Russian Church. Three lives of the mytropolit Nestor Kamchatsky. /author S. Fomin/ M., 2002 Come back home: Biography and collection of works of the metropolitan Nestor (Anisimov). V.2. М., 2005.

GАRF. F. R.6991. Op.1. D.22. L.43 GАRF. F. R.6991. Оp.2. D.277. L.3

Dacishen V. G. History of the Russian Spiritual Mission in China. Hong Kong, 2010.

Dionysius (Pozdnyaev), priest. Orthodoxy in China. M, 1998.

Yefimov A. B. Mitropolit Nestor (Anisimov) is the great missionary of the 20th century//the Fifth International historical and Sacred and Innokentyevsky readings “To the 270 anniversary of an exit of Russia to coast of America and the beginning of development of the Pacific Ocean (1741–2011)”: materials: 19–20 Oct. 2011. Petropavlovsk-Kamchatsky, 2012. Pp. 27–33.

Karaulov A.K., Korostelev V. V. Arrest of the Exarch//Russian Atlantis. Chelyabinsk. 2003. № 10. Pp. 11–26. Access mode: http:// orthedu.ru/kraeved/hist-nsk-eparh/3928–11 .html

Melikhov G.V. The Russian emigration in China (1917–1924). M., 1997.