Историческое сведение о жизни Митрофана, первого Воронежского епископа

Издание второе

Митрофан, первый Святитель Воронежский, родился 1623 года в 6 день Ноября, как сие открывается из соображения времени кончины его с полным числом лет его жизни. Неизвестно, однако, ни место рождения его, ни звание, из коего вступил он в житие иноческое. По смирению своему, Митрофан, сокрываясь от взоров света, сокрыл от соотечественников не только имена добродетельных своих родителей, но и свое мирское имя. В завете или духовном завещании своем¹ он говорит о себе только следующее: «Родительми благочестивыми родихся в мир сей, и во благочестии непорочном Восточныя Церкве в Православной вере воспитан».

В 1663 году, имея уже около сорока лет от рождения, Митрофан, посетив многие обители, пришел, наконец, в уединенную Золотниковскую пустынь, находящуюся недалеко от Суздаля², решился тут остаться, и постригся в монашество, искусив себя прежде во всех трудах и упражнениях подвижнической жизни.

Слава о добродетельной жизни его со дня на день распространялась между окрестными обителями. Спустя три года, иноки Яхромского Козмина монастыря³, не имея у себя тогда настоятеля, избрали Митрофана главою своего братства, и по единогласному прошению их, он посвящен в сан Игумена Преосвященным Павлом, Митрополитом Крутицким, или Сарским и Подонским, в Москве (во время между Патриаршества). Сею обителию он управлял почти десять лет. После того, по воле и благословению Святейшего Патриарха Иоакима, в 1676 или следующем году, Митрофан переведен Игуменом в монастырь преподобного Макария Желтоводского, что на реке Унже⁴; и здесь, имея в душе образ святого жития сего Угодника, а пред очами святые останки его, свыше прославленные нетлением, подвизался пять с половиною лет в постоянных трудах управления и служения, богомыслия и постничества.

Благочестивый Царь Феодор Алексеевич, с самого вступления своего на Престол, с соболезнованием видел, что Российская Православная Церковь непрестанно возмущаема была то явными, то тайными раскольниками. Заботясь о благе и тишине ее, по совету Свяшейшего Патриарха, указал он в 1682 году умножить число Епархий⁵. В числе их открыта тогда и Воронежская Святительская кафедра, на которую, по повелению Государя, Патриархом и всем освященным Собором Митрофан благословен и посвящен Первопрестольником на Епископский Престол, в духоводство и управление Церкви Христовой⁶. Для образования сей новой Епархии, первоначально отделены от Рязанской Митрополии семь городов: Воронеж, Елец, Костенск, Орлов, Урыв, Коротояк и Землянск – с их уездами; а для содержания Архиерея приписан был к дому его Боршевский Троицкий монастырь, со всемм вотчинами и угодьями, который в то время в тамошнем краю считался достаточнейшим. Тогда же Митрополит Рязанский Павел снабдил новопостановленного Епископа Архиерейскими облачениями, утварью, книгами, разными запасами и денежною казною⁷.

Но и после посвящения, Епископ Митрофан несколько времени оставался в Москве. Он присутствовал при венчании на Царство Государей Иоанна и Петра Алексеевичей, совершившемся 1682 г. Июня 25, и при сем торжестве поднес Патриарху на золотом блюде венец Царя Петра⁸.

Преосвященный Митрофан находился также и на Соборе, бывшем того же года в 5 день Июля, в Грановитой Палате, в присутствии обоих Царей, Царицы Наталии Кирилловны с Царевнами, Патриарха Иоакима со многими Архиереями, и всего Царского Синклита⁹. Известно, что раскольники, пользуясь смутами Стрелецкого бунта, возникшего вскоре по кончине Царя Феодора, по внушениям буйного и хитрого лжеучителя, распопа Никиты и сообщников его, чернеца Сергия, и Савватия – боярского холопа, со множеством обольщенных ими Стрельцов и народа, ворвались в самый Кремль. Неся иконы, налои, кучи книг, держа в руках пуки зажженных свеч, вошли они в Грановитую Палату, и с диким криком, изрыгая хулы на Святую Церковь, требовали, чтобы Патриарх и Святители вступили с ними в Соборное состязание о Вере, на Лобном месте, где изверги сии имели намерение умертвить и самого Патриарха Иоакима. По совету Боярина Князя Хованского, тайного пособника Никиты и мятежных Стрельцов, Цари и Отцы Собора, не могши успокоить беснующихся, согласились тут же вести с ними прение. Тогда сии изуверы подали Государям пространную челобитную, в коей нелепыми своими умствованиями укоряли православие Церкви и осуждали исправление богослужебных книг. Патриарх, и особенно Холмогорский Архиепископ Афанасий, опровергнули ясными и сильными доводами их бредни: но посрамленные, не внимая доказательствам, стали отражаться камнями, и с дерзостию устремились на Первосвятителя. Все присутствовавшие на Соборе ужаснулись. Царь Иоанн вышел из Грановитой Палаты. Один только Петр, быв еще в самом нежном¹⁰ возрасте, показал необыкновенное величие духа, и явился твердым защитником Веры. Встав с престола Своего и снявши с главы венец, с гневом и слезами произнес: «Пока сей венец будет на голове Моей и душа в теле, не попущу на Церковь Святую воевати, и правую Веру нарицать неправою. Как Сам оную держу, материю называю; верю, что она есть правая и истинная: так и всем повелеваю». Ободренные такою твердостию и великодушием Венценосного Отрока, пребывшие верными Церкви и долгу своему, при помощи несоблазненных Стрельцов изгнали из Кремля мятежников. – Само провидение вскоре наказало дерзновенных. В то время, когда пустосвяты, подходя к Лобному месту, на прелесть народа кричали: «Мы всех Архиереев презрели и посрамили, и веру правую сыскали», – в то самое время, в глазах всех зрителей злый дух noвергше Никиту и начальных прелестников, мучительно и страшно томяше. Сие разительное событие многих подвигло к истинному раскаянию и обращению¹¹.

Следствием сего Собора было то, что Никита, как мятежник, казнен; а сообщники его отданы под надзор Духовной власти.

Два описанные происшествия, без сомнения, доставили Митрофану случай, соделаться лично известным своему Государю; a добродетели сего Пастыря и патриотические его чувствования, любезныя сердцу Монарха, скрепили, так сказать, навсегда союз взаимного уважения.

Преосвященный Митрофан, по прибытии в паству свою, обратил внимание сперва на устроение храмов Божиих. В Воронеже существовал Благовещенский Собор, старинный, деревянный, который построен был еще в начале того столетия (около 1620 года). Он предпринял соорудить новую каменную церковь, на что и прислана ему от Патриарха Иоакима благословенная грамота, написанная 1684 г. 19 Апреля. Новый Собор заложен, и строение оного продолжалось до 1699 года, в котором наняты уже были художники сделать резный с позолотою иконостас: но скоро открылось, что здание непрочно, и во многих местах его видны были трещины. Почему вся работа и остановлена¹².

Между тем, возникло неожиданно неудовольствие между Пастырями, Воронежским и Рязанским, которому послужило поводом, кажется, не совсем точное разграничение обеих Епархий. Митрополит Павел и потом преемники его приносили на Митрофана жалобу Святейшим Патриархам Иоакиму и Адриану, что он своим изволом, без указа присвоил себе управу над некоторыми городами, принадлежащими издревле к Рязанской кафедре, и велел воспоминать свое имя при Церковных службах, от чего как в Духовенстве, так и в народе произошло некоторое волнение¹³.

Должно полагать, что сие обстоятельство стало известным и Государю. Царь Петр Великий, посещая часто Воронеж (в коем он еще в 1694 г. устроил Адмиралтейство и корабельную верфь, и сооружал флот для завоевания у турок крепости Азова), весьма близко и верно мог знать состояние и нужды тамошней Епископии. Умножая более и менее скудные угодья сей новоучрежденной паствы, благоволил он пожаловать Митрофану грамоту, 1699 г. Апреля 29, в коей между прочим изображено: «Поскольку Белоградская и Рязанская Епархии не скудны, а Воронежская недостаточна, и притом некоторые города от них поудалели, то приписать еще к Воронежской Епархии от Рязанской города Усмонь, да Острожки, Белоколодск и Демшин; а от Белоградской город Острогожск с уездами»¹⁴.

Так кончились сии несогласия, и мир водворился между соседними Пастырями и их овцами.

Но и Митрофан, с своей стороны, умел быть благодарным за Царские милости. Когда Государь сооружал свой флот для поражения турок, то сей Архипастырь, движимый избытком усердия к Монарху и Отечеству, в простых, но трогательных поучениях, превознося хвалами благотворные и славные Его намерения и призывая на оные благословение Божие, увещевал, подкреплял, успокоивал трудящихся в работах, и всю паству свою побуждал ревностно содействовать отеческим попечениям Государя. Заключив с Австрийским Императором Леопольдом противу турок союз, Петр предпринял поход к Азову; между тем весьма часто высылал оттуда повеления, поспешать строением кораблей. Наконец, в нетерпении, и Сам приехал в Воронеж на почтовых. Прибытие Его оживило, так сказать, общую деятельность. Но в сем предприятии предстояло некоторое замедление, по недостатку в казне денег. Митрофан, узнав о том, собрал всю наличную свою сумму, принес к Государю, и, вручая, сказал: «Всякий сын Отечества должен посвящать остатки от издержек своих нужде государственной: прими же, Государь, и от моих издержек оставшиеся сии деньги, и употреби оные против неверных». – При сем случае он поднес шесть тысяч рублей серебряными копейками¹⁵. Можно представить, с каким благодушием Монарх принял сие свидетельство любви к отечеству и бескорыстия добродетельного мужа и уважаемого Пастыря. Действительно, Петр Великий, с наступлением весны, имел удовольствие спустить флот Свой, состоявший из двух военных кораблей и 29 меньших судов, из Воронежа в Дон, и посадив на оный 4000 человек войска, отправился в Черкаск, a оттуда под Азов. Сей поход совершился счастливо и славно. Новый Воронежский Флот разбил турецкие галеры, и тем весьма много споспешествовал взятию самой крепости, к великой радости Государя¹⁶. По взятии оной, Монарх, как бы в награду за участие в своей победе, повелел Воронежскому Епископу-патриоту именоваться также и Азовским¹⁷.

Преосвященный Митрофан и впоследствии времени продолжал оказывать усердие к нуждам Государства благовременными своими пожертвованиями. В 1700 году он внес в Казначейство Воронежского Адмиралтейства, на жалованье ратным людям, четыре тысячи рублей, и в следующем 1701 году еще три тысячи рублей на строение кораблей; и за сии приношения Государь пожаловал ему две похвальные грамоты, кои обе здесь предлагаются, для любопытных.

1

«От Великого Государя Царя и Великого Князя, Петра Алексиевича, всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержца, богомольцу Нашему, Преосвященному Митрофану, Епископу Воронежскому. Нынешнего 1700-го года Апреля в … день, донесено Нам, Великому Государю, Нашему Царскому Величеству, что ты богомолец Наш, для общия и Христианския пользы, на вспоможение святыя войны против неприятеля Креста Святаго, по доброжелательной¹⁸ ревности своей к Нам, Великому Государю, к Нашему Царскому Величеству, ратным людем морского воинского Флота, которые служат Нам, Великому Государю, дал из домовой своей казны четыре тысячи рублев на жалованье их, на Воронеже. И Мы, Великий Государь, усердножелательное твое к Нам, Великому Государю, и ко всему Христианскому народу радение, в даче из домовой твоей казны вышеписанного числа на жалованье ратным людем денег, жалуем милостиво и премилостиво похваляем; за которое твое усердножелательное радение и впредь Наша Царского Величества милость к тебе богомольцу Нашему будет неотъемлема. И как к тебе ся Наша Великого Государя грамота придет, и ты богомолец Наш, Преосвященный Митрофан Епископ, сю Нашу Царского Величества милость к себе за твое вышеупомянутое радение ведал, потому ж и впредь имел надежду. Писана лета 1700 Апреля в 20 день». У сей грамоты скрепа Дьяка Никиты Полунина, а справа Ивана Губина.

2

«От Великого Государя Царя и Великого Князя Петра Алексиевича, всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержца, богомольцу Нашему, Преосвященному Митрофану, Епископу Воронежскому. Нынешнего 1701 года Майя в 11 день донесено Нам, Великому Государю, Нашему Царскому Величеству, что ты, богомолец Наш, для общия Христианския пользы, на вспоможение святыя войны против неприятеля Креста Святаго, по доброжелательной ревности своей к Нам, Великому Государю, к Нашему Царскому Величеству, на строение кораблей дал из домовой своей казны денег четыре тысячи рублев, на Воронеже. И Мы, Великий Государь, усердножелательное твое к Нам, Великому Государю, и ко всему Христианскому народу радение, в даче из домовой твоей казны вышеписаннаго числа на строение кораблей денег, жалуем милостиво и премилостиво похваляем; за которое твое усердножелательное радение и впредь Наша Царского Величества милость к тебе, богомольцу Нашему будет неотъемлема. И как к тебе ся наша Великого Государя грамота придет, и ты б богомолец Наш, Преосвященный Митрофан Епископ, сю Нашего Царского Величества милость к себе, за вышепомянутое радение , ведал, потомуж и впредь имел надежду. Писана лета 1701 Майя в 18 день». – К сей грамоте привешена печать Воронежского Адмиралтейского двора, на коей изображен единорог¹⁹.

Такие пожертвования добродетельный сей Пастырь неоднократно делал и после того, отсылая накоплявшиеся у него от издержек деньги к Государю, или во время отсутствия Его, в Адмиралтейское Казначейство, при записках своих: на ратных²⁰.

Монарх столько уважал и пастырские достоинства, и патриотические чувствования Митрофана, что в каждый раз приезда своего в Воронеж, Он наперед заезжал к Преосвященному²¹.

Следующее происшествие, о котором упоминают Голиков, Щекатов и другие, еще более доказывает отличное уважение Государя к добродетелям сего Архипасптыря.

Его Величество имел небольшой Свой дворец на одном острове реки Воронежа, близ Адмиралтейства. При входе в него поставлены были статуи, изображающие языческих божеств. Однажды Государь велел позвать к Себе Архиерея в сей дворец. Старец пошел туда пешком, перешел через мост и приближался уже к Адмиралтейству, как вдруг увидел расставленные пред воротами и на дворе статуи, и в числе их обнаженную Венеру. Он поворотился назад, и пошел обратно в дом свой. Донесли о сем Монарху, Который не находя, какая была бы причина такого неожиданного поступка, опять послал звать его к Себе. Благочестивый Пастырь сказал посланному: «Пока Государь не прикажет свергнуть идолов, соблазняющих народ, он не может взойти во дворец Его». Государю по какому-то делу нужно было объясниться с Преосвященным лично; и Он, считая сие за одно упрямство, не мог не огорчиться на него. Он немедленно послал напомнить ему, что если он тотчас не явится к Государю, то ослушанием подвергнет себя смертной казни. – «В жизни моей Государь властен», – отвечал Преосвященный посланному, – «но неприлично Православному Государю ставить языческих идолов, и тем соблазнять простые сердца; и так он охотнее примет смерть, нежели согласится присутствием своим почтить сии языческие кумиры». – Сколь ни был раздражен Монарх таким смелым и решительным ответом Митрофана; но любя и почитая в нем Пастырские добродетели, перенес терпеливо сию укоризну. Между тем Преосвященный, полагая, что смертная казнь для него уже неизбежна, начал приготовляться к смерти по-христиански; и как приближался уже вечер, то он захотел отправить всенощное бдение, чтобы на другой день совершить Божественную Литургию и приобщиться Св. Таин. Слыша, что в Соборе начали благовестить в большой колокол, Государь спросил: какой завтра праздник? – Но как донесли Ему, что нет никакого; то Он велел узнать от самого Архиерея о причине благовеста. «Понеже мне от Царского Величества сказана смерть», – отвечал Преосвященный посланному, – «того ради, яко человек грешный, должен пред смертию своею принести Господу Богу покаяние и испросить прощение грехов своих соборным молением; для сего-то я и назначил быть всенощной службе». – Такой ответ и удивил и развеселил Государя. Он тот же час послал сказать Преосвященному, что прощает его, и потому перестал бы он тревожить народ необыкновенным звоном. – Сего не довольно. Государь, признав потом требование благочестивого Пастыря справедливым, повелел снять и соблазнявшие его статуи. Митрофан, на другой день, узнав о сем, поспешил к Монарху и благодарил Его не столько за пощаду жизни своей, сколько за ниспровержение статуй. Неизвестно, какой при сем случае был между ними разговор, но достоверно то, что Государь и после сего не переменил своей любви и уважения к сему ревностному и благочестивому Пастырю Церкви²².

К сожалению, дальнейшие обстоятельства добродетельной и поучительной жизни Святителя сего покрыты неизвестностью. Вообще отзываются о нем, что ревность к Вере и благочестие, правота и простодушие, презрение пышности и роскоши, трудолюбие и строгое воздержание, бескорыстие, милосердие и вспомоществование неимущим, кротость и непамятозлобие, любовь к пастве и Отечеству, непоколебимая преданность к Государю²³ – составляли лик добродетелей, украшавших душу его лепотою истиною, неувядаемою. Митрофан управлял Епархиею двадцать с лишком лет, и любя благолепие храмов Божиих, во время пастырства своего украсил Соборную церковь многими драгоценными утварями, в числе коих и теперь привлекают внимание большое Патриаршее Евангелие, Плащаница и другие²⁴.

Приготовляясь к смерти, или лучше сказать, будучи всегда готовым к ней, Митрофан написал Духовное Завещание, в котором, упомянув кратко о рождении своем, пострижении и первоначальном служении на пользу Церкви, далее говорит: «Понеже ради дальняго от обещания²⁵ моего, от обители Пресв. Богородицы Золотниковския пустыни, расстояния и великого неудобства, невозможно телу моему грешному тамо в монастыре, по обещанию моему, погребену быти: сего ради молю и прошу у Отцев своих и Архипастырей, Святейших Вселенских Патриархов православных, и кто по моем исходе на престоле в дому Пресвятыя Богородицы брат мой, Архиерей будет, и прочих священнослужителей, да предастся тело мое сродной земле, и погребут оное в приделе Соборныя церкве Архангела, под церковию, в исподней палате, a не в великой Соборной церкви, и прошение мое во всем исполните, а не презрите, и души моей грешной тем не оскорбите. Еще молю и прошу великим прошением, и не презрите моего прошения, сподобите мя святому великому и Ангельскому образу схимонашескому, и постригите во образ той, и положите во одеянии том, по чину схимонахов, якоже вси святии Греческии Архиереи, и якоже по образу и по завещанию Отца нашего Архипастыря, Святейшего Кир Иоакима, Патриарха Московского и всея России, он заповеда о себе, а нам образ предал; Архиерейскими же одеждами отнюдь не облачати мене. Ибо везде видим и Святых Архиереев тако древле облаченных телеса, яко Алексия Святого Митрополита и чудотворения дара сподобившегося; мощи святые его имут простое одеяние монашеское; дабы и мне в том, по завещанию Святейшего Патриарха, не разнитися, и поне тем, по обещанию моему грешному, хотя мала отрада души моей сотворится». – В остальной части завещания дает он Пастырские увещания Духовенству, жить благочинно и свято; испрашивает прощения у всех, кого обидел или оскорбил; советует осторожно обращаться с иноверцами; умоляет поминать его и молиться о нем; не взыскивать с служивших при нем келейных его денег, коих он не оставил, и проч.

Последняя воля Преосвященного исполнена в точности: пред кончиною пострижен он в схиму, наречен Макарием; и тело Его, по эавещанию, положено во гроб в схимническом одеянии. Преосвященный Митрофан скончался 1703 г. Ноября в 23 день, в глубокой старости, имев от рождения восемьдесят лет с полумесяцем²⁶.

В то время Государя Петра не было в Воронеже. Но узнав, что добродетельного Митрофана уже не стало, Он тронут был до слез сим печальным известием, и поспешил туда, чтобы отдать усопшему последний долг уважения и признательности своей. Для погребения Преосвященного назначено четвертое число Декабря. Государь прибыл на сию церемонию в Собор, в сопровождении многих знатных вельмож и Флотских Офицеров; и здесь-то показал Он редкий пример своего благорасположения к доброму Пастырю, пример, о коем одно воспоминание и ныне приводит в умиление сердца верноподданных, благоговеющих к памяти Сего Великого Монарха. Когда окончилось погребальное пение, и Духовенство приблизилось ко гробу, чтоб поднять оный; Государь, обратясь к окружающим Его чиновникам, сказал с чувствительностию: «Стыдно Нам будет, если мы не засвидетельствуем Нашей благодарности благодетельному сему Пастырю, отданием ему последней чести; и так вынесем тело его сами». С сим словом, Монарх Сам поднял гробницу на Царские рамена, и вместе с вельможами и офицерами нес оную из Собора в придел Архангела Михаила, где приготовлена была могила. Потом по отпении окончательной погребальной панихиды, Государь с чиновниками паки поднял гроб, и опустил оный в землю. А когда обряд совсем кончился, чувствительный Монарх прознес пред всеми вслух: «He осталось у меня такого святого Старца»²⁷. Такая нелестная хвала, возданная Пастырю сему Великим и прозорливым Монархом, такие беспримерные знаки Его уважения к нему, конечно, превыше всех свидетельств о добродетелях его. Паства Воронежская доныне ублажает память сего Святителя, и самое имя его для нее священно.

Тело Преосвященного Митрофана почивало сперва в сказанном придельном храме Архангела Михаила, в устроенном под церковью выходе. Но когда Воронежский Митрополит Пахомий, в 1718 г., предприняв вновь построить Благовещенский Собор, велел разобрать прежнюю церковь, клонившуюся уже к падению; то гроб его, по перенесении, поставлен был под Соборною колокольнею. Наконец, по совершенном окончании строения Собора, которое последовало в 1735 г. при Епископе Иоакиме, тело Митрофана опять перенесено уже в Кафедральную церковь, и поставлено у южной стены, в вышнем первом месте, в углу, где тогда складена была над гробницею и тумба. Во время перенесения гроба его, как в первый раз, так и во второй, спустя тридцать с лишком лет, тело Святителя сего обретено нетленным и невредимым, несмотря на влажность места, где он погребен был²⁸.

В заключение сих воспоминаний о богоугодной жизни и мирной кончине благочестивого Пастыря Церкви, приведем на память, в собственное наше назидание, слова Апостола, который заповедал: Поминайте наставники ваша, иже глаголаша вам Слово Божие: их же взирающе на скончание жительства, подражайте вере их (Евр.13:7).